Герой у родителей. Отец
Он со своим отцом в зимнем январском саду; в холодном замерзшем саду; устраивают сломанную дверь.
Отец: Руки и ноги бы вырвать и местами поменять, гадёныши!
Он: Надо не закрывать; или так, формально; а если новую железную дверь поставить, спалят весь дом?!
Отец: Вот, довели народ! Раньше хоть и при коммунистах, и без попов, а воровство за грех принимали! А сейчас! Тьфу!
Нет удивительней и прекрасней места, чем зимний сад; это не мёртвое безмолвие, это затаившееся затишье жизни. Спящая красавица!
Отец: Вон смотри, снегири! Ой, до чего-же красивая птица… Ну, сделал дело – выпей смело! Давай под огурчик, с сальцем! Прямо здесь, на столе, на снегу – выпить. Смерть! (Наливают). Ну, за дверь – чтоб стояла!
Он: Что это у тебя за водка, прошлого века, что ли?
Отец: Заначка с твоей свадьбы. Мать спрятала, я нашёл. Я тут на днях перебирал старые вещи, чтоб сюда это барахло снести. Так вот сунул руку в грудной карман своего старого пиджака, а там у меня четыре «четвертных», сто рублёв, по самым старым, до перестройки этой хреновой. Так вот, смекаешь – 100 рублей по тем временам заначка знатная… Вот так и по жизни, может, чё когда ценное, нужное запрятал, а потом вспомнил, сыскал. А это-то уже и не годится, и не нужно!
Он: Давай, бать, по второй, и домой. А то холодно. «Шо-то я змёрз». Ну, за Рождество!
Отец: Да, чудно! За все пьём: за конституцию, за рождество, за 8 марта, за день пограничников. Вот чьё время-то настало – водки!
Он: Пошли!
Отец: Погоди, дай еще посмотрю… Ты мать слушайся, если чего со мной, помогай.
Он: Отец, да ладно…
Отец: Слушай, слушай… Я на тебя все написал…
Он: Отец!?
Отец: Тихо! Сестру не забывай, сам держись. Как у тебя с Элькой дела?
Он: Нормально!
Отец: Вроде она ничего у тебя. А малой хорошенький, продолжит наш род, а то у Игоря одни девки! Ладно, пошли.
Отец оглядел спокойным внимательным взглядом сад, дом, вздохнул и пошёл, опираясь на лыжную палку, по узенькой в один след протоптанной дорожке среди сугробов. Над ним пролетела стая снегирей и опустилась на ближней сливе. Отец снял большие варежки, засунул руку в карман, собрал крошки, что там были, сдул мусор и бросил крошки на снег. Потом надел варежку и пошёл, аккуратно пробираясь меж сугробов.
Героиня у своих родителей в деревне
Мать: Алена приехала, радость моя, милая моя, слава богу, дождалась! Ну, раздевайся, раздевайся!!! Сейчас я тебя покормлю. Молочка может?
Она: Спасибо. Я не голодная.
Мать: Ну, проходи, проходи… Повзрослела…
Она: А где отец? Варя?
Мать: Отец у Печенеговых. У них там трубу прорвало. А Варька бегает где-то…
Она: Как у вы тут, как здоровье?
Мать: Подруга твоя, Маша, замуж выходит: «невеста-то с приданым»; никак нынче молодежь не дождётся, чтобы всё по закону, как надо… А теперь и венчаться надумала. Всё прибегала и спрашивала, приедешь али нет… если б я знала… Григорьев умер. А Пашка Голубев руки отморозил. Под Новый год поросёнка зарезали, продали, он с радости напился… да вот она радость-то как обернулась… Ну проходи, проходи!
Она: Здоровье-то как?
Мать: Нормально! Живем! Мы же тут все вместе, нам легче. Ты-то как? Работаешь?
Она: Работаю.
Мать: Где?
Она: … в школе, лаборантом по химии.
Мать: А живёшь где?
Она: В общежитии, у нас там хорошая компания…
Нет ничего светлее того чувства, когда приезжаешь к старым родителям. Раньше, намного раньше, когда мы были безнадежно молодыми, нас радовал НАШ приезд; приезд меня – горячо любимого. А теперь, когда родители стали старенькими, нельзя врываться, как ветер, нужно входить мягким тёплым ветерком, потому что важен ПРИЕЗД К НИМ – испуганный трепет птичьего сердечка, возвращающегося весной в свой такой новый и незнакомый старый сад…
На следующий день в деревне у героини. Венчание
Удивительное всё таки дело – венчание. Неверующие наши сердца всё равно стремятся под эти арочные своды, пред лица тёмных от времени икон. Почему?… а потому, что в глубине меня всегда над золотым крестом сине-голубое, с белыми облаками нежное небо и голуби над золотым крестом. И стройны наши колоколенки как церковные свеченьки. И есть удивительная уютность пространства, где расположены наши церкви.
Утро было морозное, свежее, лёгкое, как тело после хорошего сна. Во дворе гудела старенькая «копейка».
Парень со стороны жениха (вбегая в дом): Здравствуйте, баба Кать. А Алёнка проснулась. А то вчера договорились на 12 часов, а сегодня я поутру сгонял, оказывается, записано на 11 утра, так что надо быстрее… Батюшка Алексей у нас «строгай, но справедливый».
Алёна: Сейчас, я почти готова!
Мама: Вы там с Серёгой аккуратнее, скользко, дорога плохая. Да и много не пейте.
Парень со стороны жениха: Да вы что, баб Кать, мы же не пьём.
Мама: Свобода то вам сегодня какая – венчание…
Отец: Ладно, мать. Выпить сегодня не грех. Это можно, но аккуратно.
Варя: Алён! Алён! Возьми меня с собой!
Алёна: Ну, как я возьму тебя с собой? Где ты в машине сядешь? Машина не резиновая.
Варя: А я пешком тогда пойду!
Алёна: Варька!
Варя: Чего?
Алёна: Не вздумай, получишь!
Варя: Мам, можно мне с ними. Надо присматриваться, нравы изучать.
Мать: Лучше бы уроки изучала. Ишь как вас туда тянет…
Варя: А я всё равно пойду!!!
Парень со стороны жениха: Алён, давай возьмём Варю. Она у вас худенькая. Уместимся!
Варя: Алён! Алён, Алён, ну, Алён! Будь человеком, не будь упрямым ослом. Алён! Алён…
Алёна: Отстань! Ты же всё равно не успеешь собраться.
Отец: Она то не успеет. Плохо вы её знаете.
Варя, как молния, исчезает в комнате сестры.
Алёна: Ну врорде всё, поехали мы!
Варя (вслед за ней): Алёна, я уже почти готова!
Алёна: Ладно! А то и вправду по сугробам, как конь, поскачешь.
Варя: Сеструха, я тебя люблю! Правда-правдочка!
Алёна: Ну, пока! К вечеру ждите. А Варьку сразу после венчания.
Варя: Так точно, товарищ старший научный лаборант.
Парень со стороны жениха: Ну, пойдемте. А то не успеем. До свидания, баба Катя, дядя Ваня. Вернём в целости и сохранности.
Мама: Да уж постарайтесь.
Дверь в сени захлопнулась. Быстрый весёлый разговор молодёжи рассыпался в сенях, потом на крыльце. Залаял Дружок, потом заскулил, за ластился. Потом снова залаял. Мать и отец стояли посреди вдруг опустевшей избы с влажными от слёз глазами…
Жених сел в машину, хлопнув дверкой.
Парень о стороны жениха: Маша… Маша… после, после… в такой день нельзя…
Жених открыл дверку машины, что-то хотел сказать, но потом вышел из машины. Взял невесту за руку, она посмотрела сердито, но потом улыбнулась и пошла к «копейке».
Невеста: И куда я сяду! Вы бы ещё Дружка захватили.
Алёна: Машка, не выёживайся. Варя сядет ко мне на колени. А ну
садись. Блин, матом бы не ругаться!
Захлопнулись все дверцы. Машина тронулась. Шофёр Серёга включил музыку.
Синее море, только чайки за кормой.
Синее море, и далёк наш путь домой.
Там за туманами, горькими, вечными, пьяными,
Там за туманами берег наш родной…
Невеста: Выпьем водки!
Жених: Не дури, в церковь едем!
Невеста: Да! А что не пустят!? Я хочу!
Алёна: Давайте! А то что-то холодновато.
Варя: И я буду. Надо же, надо всё узнать!
Она: Сейчас кто-то куда-то пойдет пешком. Сергей, притормози.
Варя: Дядя Серёжа, жмите. Я всё, молчу, мумия.
Парень со стороны жениха: А чё, маленько можно, праздник ведь…
В едущей машине разлили по маленькой, выпили, закусили, немного помолчали, погрустили, но потом засмеялись и подпели Коле Расторгуеву, проникновенно и хором.
Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами любят нас и ждут!!!
Праздничный стол у героя. Рождество
Стол к Рождеству собирали скоро. Так как-то у нас получается, что Новый год – праздник, а Рождество – похмелье! Мама пекла пироги. К пирогам доставались солёности: помидоры, огурчики, квашеная капуста, аджика по-среднерусски по собственному рецепту, овощное ассорти с крупными кольцами лука. Мужчины ставили стол, ставили в холодильник водку, пиво, открывали банки. Жена Владимира – Эля «строгала» салат. Ждали в гости сестру с мужем и младшего брата с его девушкой. Звонок.
Он: А, привет, привет!
