Андрей Куприн "Хэвлокономикон-2"

Мерзкий сквозняк подбрасывал труп мёртвой кошки и кружил его под потолком над лестницей. Внезапно ему показалось забавным выпустить ей кишки, и на Хэвлока обрушился град зловонных фекалий и загустевшей тёмной крови.

Протирая очки и бормоча защитные заклинания, Амброз добрался до сорванной с петель двери в квартиру Фармера.

Тот сидел в дальнем углу разорённой гостиной, закрывая лицо руками и выкрикивая бессвязные проклятия.

– Фармер! Это я, Хэвлок! – перекрывая рёв бесконечной бури, крикнул хтонолог и потряс помешанного за плечо.

Тогда хозяин квартиры убрал руки с лица. Оно было синим от побоев, один глаз вытек, а второй заплыл так, что еле двигался в глазнице. Рот изогнулся в гримасе ужаса. В нём явно не хватало половины зубов.

– Йейтс, хромой оккультист, он на заводе, – прохрипел Фармер. – Я бы не отдал Доротею человеку, но это уже не человек. Бездна тайного знания сорвала с него остатки человечности! – Фармер переходил на визг, пытался плакать, но его грузное тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.

– Если буря утихнет, – прошептал он, подергиваясь, как в конвульсиях, – значит Итаква, ходящий с ветрами, зачал. Значит, человечеству осталось недолго.

– Кто такая Доротея? – отчётливо спросил Хэвлок, поддерживая спятившего от боли Фармера за шею.

– Дочь моя! – рявкнул тот и с внезапной сноровкой бросился на Хэвлока, пуская слюну. Он сжал торс хтонолога, повалив на пол. Неистово колотил его в грудь с нечеловеческой силой.

– Йа, йа, Итаква! Ты узнал слишком много! Ты такой же оккультист, как и хромой Йейтс, старик из преисподней! Вначале обдурил нас, заставил делать противоестественные вещи. А теперь я не могу до него добраться, но кто—то должен умереть! – он завыл, вторя ревущему сквозняку.

Хэвлок не мог даже наслать на Фармера порчу – ему не давали вдохнуть яростные удары. Ветер кружил вокруг, раздирая обои и круша мебель.

За спиной Фармера мелькнула тень. А в следующую секунду он обмяк от удара в висок и навалился всем весом на Амброза.

– Вы там живы, не помешал? – раздался мой голос.

– Эштон, как всегда, держитесь позади? – съязвил Хэвлок, сбрасывая с себя тушу дурного отца.– А я тут многое узнал. Но ничего хорошего.

– А про головоногого кирпичного громилу вы знаете? – спросил я, осматривая свой «щит», в котором была квадратная свежая вмятина.

– Да, бежать придется быстро.

– Знать бы, куда.

– К заводу. Он в Чоразине один. Там сейчас центр действия – некто Йейтс пытается зачать от князя ветров и дочери этого куска дерьма у нас под ногами, нечто невообразимо опасное. Если ему не помешать, возможен конец света.

– А когда он был, свет? – проворчал я.

– Если пересечь две улицы на запад, как раз выйдем к заводу, – не слушая меня, объяснял Амброз.

– А кирпичный осьминог пойдёт за нами.

– Это его проблемы, – Хэвлок бросился вниз, быстро лавируя на лестнице между режущими волнами ветра.

Я последовал за ним.

– Смотри! – Хэвлок указал на высокие серые тени, застывшие у ворот завода. Импровизированная пыльная охрана выглядела зловеще. Нам пришлось бежать в обход.

Я задыхался от бега, вздрагивал от грохота опускающихся на землю кирпичных щупалец где—то позади, но каждый следующий удар мог стереть меня в порошок.

Вращающиеся стражи перед входом были пыльными воронками, засасывающими всё в себя смерчами. Над заводом зависли чёрные тучи, обволакивая темнотой крыши корпусов.

Земля дрожала под нашими ногами, Хэвлок отчаянно искал лазейку на мрачный завод. В воздухе висела горячая взвесь пыли, от которой болела слизистая носа.

– Люк! – вскрикнул хтонолог.– Всё же нам придётся поплутать под землёй.

Мощным заклятьем он выбил люк, как пробку из бутылки. Головоногий красный монстр ударил, я защитился дверцей, которая тут же треснула пополам.

Голова Хэвлока исчезла в тёмном колодце, я отбросил разломанную дверцу машины и нырнул следом.

– Спускайтесь! Быстрее! – Хэвлок кричал снизу.

Я спрыгнул на пол туннеля. Амброз за руку оттащил меня от лестницы, и тут в круглое отверстие сверху посыпались камни. Обломки завалили выход, подняв тучу пыли.

Мы стояли, кашляя, прислонившись к скользкой холодной стене.

– Ну и марафон, – выдавил я наконец.

– И мы ещё не видим финишной ленточки, – пробираясь по туннелю наугад, сказал Хэвлок.

Оказалось, что под землёй воздух хоть и вонял сладкой гнилью, но был застоявшимся, а это его выгодно отличало от дующих ветров.

Мы сделали совсем немного шагов и завернули за поворот.

Издалека доносился слабый свист.

Я напрягся, потому что теперь был безоружен. Но спустя некоторое время мы поднялись в генераторную завода, где шипели и свистели треснувшие трубы.

– Хоть на заводе людские опасности, а не всё ваше неописуемое, – показал я на струю кипящего пара.

– Нас не ждали, только и всего.

Ветер в помещениях опять набрал силу. Приходилось держаться за приваренные к полу станки, чтобы не полететь горизонтально.

Но это всё равно случилось. Когда мои ноги оторвались от пола, я невнятно закричал. Хэвлок впереди цеплялся за перила лестницы, ведущие наверх, в кабину, возвышавшуюся над главным цехом.

Я и не заметил, что давно ничего не слышу. Хэвлок показывал пальцем на своё ухо и что—то кричал, но я только сейчас понял, что лопнули барабанные перепонки. Возможно, у нас обоих.

Карабкаться по лестнице можно и не касаясь ногами, если ветер сжимает с двух сторон как тиски.

Перекладина за перекладиной.

И вдруг нам открылся ужасный вид.

В чёрном мареве поблёкшего пространства, под потолком цеха парила вниз головой обнажённая красавица с распущенными светлыми волосами. Над нею, вокруг неё и даже в ней был бесплотный Итаква, у которого жёлтый глаз заканчивался вихрем пыльного савана.

Этот глаз мне напомнил мифы мексиканских индейцев, у которых бог ураганов, Хураган, имел на вершине воронки глаз.

Хэвлок, не теряя внезапности момента, вцепился в подол фиолетовой мантии оккультиста, парившего в воздухе на безопасной дистанции от Итаквы. Выбив стекло кабины, он повис на колдуне, заламывая ему руки за спину.

Жёлтый глаз, слепящий, как небольшое солнце, нырнул в девушку, и потоки ветра ускорили вращение.

Я увидел толстые листы обшивки, сдираемые ураганом со стен. Когда они, словно топоры, пробивали пол и стены, дрожало всё здание. Низкочастотные вибрации вызывали зубную боль, а девушка кричала от экстаза, вторя повизгиванию ветров.

Приближалось судное мгновение.

Хэвлок, прижав колдуна к полу, оттягивал ему челюсть вбок.

Значит, противостоять злому ветру мог только я.

Прыгнув в поток ветра, я попытался максимально приблизиться к содрогающейся девушке. Итаква выдернул жёлтый глаз у неё между ног. Вытянув руки, я коснулся женского тела и быстро нащупал грудь Доротеи Фармер. Спустился руками к шее и принялся её душить.

Итаква всё понял и яростно сбросил нас обоих с большой высоты. А сам, пробив крышу, унёсся в бескрайние дали.

Мы с Доротеей падали. Но внезапно она ртом зацепилась за крюк, висящий на тросах. Брызги крови попали на мои плечи. Я повис в воздухе, держась за её ноги. Потом осмелился посмотреть вниз и понял, что падать высоко.

– Хэвлок! – завопил я.– Мне срочно нужна помощь!

Я почувствовал, что крюк вспарывает сухожилия и мышцы Доротеи, и через полминуты он выскочил из её распоротого горла. Мы снова падали.

Но Хэвлок что-то успел сделать.

Я упал на кого-то. Хрустнули кости, но не мои. С удивлением я повернул голову и уставился в мёртвые глаза оккультиста Йейтса. Его лицо застыло в выражении вечной злобы.

А для меня он оказался подушкой безопасности.

****

Буря стихла, разорённый город снова стал видим.

Мы с Хэвлоком вышли через проходную завода, где уже не было никакой стражи. Кирпичи от развалившегося осьминога валялись повсюду.

– Вот это денёк, – я потёр ушибленные места.

Хэвлок что-то сказал, возможно, красивую фразу, но я не услышал.

Тогда, до приезда журналистов и полиции, мы покинули Чоразин.

А примочки, которые изготовил Хэвлок на Флит—стрит 122, полностью вернули мне слух. Кажется, появился ещё и музыкальный, хотя до этого его не у меня не находили.

Под дряхлым холмом

Амброз Хэвлок, хтонолог высшей категории, склонился над картой, лежащей на столе нашей общей гостиной. Все чашки были убраны под стол.

– Эштон, вы ходите сквозь стены? – обратился он ко мне. Я с неодобрением мыл руки после нашего кощунственного визита на старое кладбище Аркхэма и ничего не ответил.

– Вы кожу сотрёте, – обронил Хэвлок.

– Сквозь стены и пол я не хожу, а кожу сотру, лишь бы смыть то, чего она касалась! – я с праведным гневом накинулся на хтонолога. – Что вы тут чертите?

На карте появлялись метки, наносимые рукой Хэвлока.

– Результаты нашей экспедиции, – пояснил он. – Три пустые могилы. Раньше они были отнюдь не пустыми…

– Почему никто ничего не видел?

– Копали снизу, – уверенно ответил Хэвлок на мой вопрос. – Мы— сверху, они – снизу.

– Да кто эти «они»?

– Упыри, гули, – разъяснил Амброз. – Вы не знакомы с картинами Пикмана и трактатом» Cultes de Gules» графа Д'Эрлетта?

– Не знаю этих имён, – решительно сказал я. – А знакомство с упырями это не ко мне. Если бы вы раньше сказали…

– То пришлось бы копать одному, – вздохнул Хэвлок. – Терять драгоценное время.

– Или, может быть, рассудок? – Я нахмурился. – Сколько у вас его осталось? До Дня Всех Святых хватит?

– Я веду поиски, пусть с вашей точки зрения они и шокирующие, в соответствии со всеми одобренными хтонологией методами, – выкрутился Амброз и принялся рыться в куче вещей, которыми был завален диван. – Сейчас я найду пятую доктрину, чтобы вы убедились.

– Ладно, потом, – я остановил его. – Вы же говорили про истекающее время.

– Конечно, – Хэвлок вернулся к карте. – Каждый год за три дня до Вальпургиевой ночи, которая, кстати, уже завтра, я начинаю следить за некрологами в газетах. Упырями для праздника нужны молодые, желательно девушки. Девственницы— это легенда, миф. Они ищут самых распущенных, если такие умрут в подходящее время. И, знаете, верите вы или нет, но какие—то космические циклы благоволят им.

– Звёзды благоволят упырям? – Я с отвращением глянул на грязные лопаты у двери. – Немыслимо…

– Ну, вот так, – Хэвлок закончил с картой. – Идите, вы заслужили. Вот здесь, здесь и здесь, – он воткнул в карту три палочки от канапе. – Фелиция, девятнадцать лет, Линдси, восемнадцать лет, и Сэнди, двадцать один год. Их стащили из гробов и переместили ещё глубже. В подземелье упырей.

– Да, конечно, – я скептически улыбнулся. – А Санта-Клаус не подарил мне подарок, потому что у нашего камина дымоход узкий.

– Там было темно, – отстранённым голосом пробормотал Хэвлок. – Но вы могли заметить следы когтей на гробах.

– В четыре часа ночи! У меня глаза слипались, потому что я и днём работал, в отличие от вас! – Парировал я.

– Кто-то ещё делал вид, будто работает, – задумчиво вспомнил Хэвлок, глядя в тёмное окно. – До нас кто-то имитировал обычное разграбление могил. След ботинка больше, чем у меня.

– Громила какой-то?

– Похоже на то. И это только сбивает с толку. Вот моя теория: упыри скрытно готовят праздник для своей безумной царицы Нитокрисс, ведьмы, которая старше Земли и Солнца. Но нанимают кого—то из людей, того громилу, чтобы он отвлёк людей от того, что будет твориться под землёй.

– А мы ещё и дальше пошли, – вздохнул я. – Разнесли имитацию, копая на самом деле.

Хэвлок расхохотался.

– Вы в себе? – оценивающе посмотрел я на его бледное, зарастающее щетиной, лицо.