Он тоже говорит про ритуал…
Я немного приподнялась, чтобы нажать на дверную ручку. Дверь тихо и беззвучно подалась вперед, и Адам почти в то же мгновение оказался напротив моего лица, которое обхватил своими большими ладонями и пытался прижать к себе, как голову ребенка.
– Не трогай, пожалуйста, не трогай, – едва выдавила я из себя, как почувствовала, что Кассий снова здесь.
Теперь хотелось вжаться в Адама и дать себе поплакать в крепких объятиях. Со мной такого никогда не случалось.
Адам поднялся сам и помог встать мне.
– Где бы тебе было комфортнее поговорить? – спросил он немного смущенно.
Этот вопрос мне понравился.
Я кивнула на проход в гостиную.
– Я могу оставить куртку здесь? – Адам показал на крючки у входа.
Я снова кивнула.
Парень разделся и вошел, а я следом.
Я уловила тонкий терпкий аромат духов, от запаха которых в груди кольнуло.
Приятный запах.
Нельзя влюбляться. Особенно, в такого человека.
Я уже настолько боюсь чувствовать, что запрещаю себе это даже при малейшей мысли о том, что мне мог бы просто кто–то нравиться.
Хотя, возможно, Адам как будто напоминал мне кого-то, но только вот я никак не могла понять, кого…
– Садись, – я указала парню на диван, а сама села подальше, в кресло возле окна.
Кассий разместился в кресле напротив меня, а я упорно продолжала делать вид, что не замечаю его.
– Во–первых, я бы хотел еще раз перед тобой извиниться. Мне, правда, жаль, что так вышло.
Я не смотрела на него, я смотрела в окно и кусала губы.
– Во–вторых, ты сильно порезалась? – я бросила короткий взгляд на парня, а потом на свои руки, через бинт на которых уже проступила кровь, причем, даже не от вчерашнего стекла.
Пора менять повязки.
– Ну, как видишь… – многозначительно протянула я.
На самом деле, порезы не были сильными, но я не хотела преуменьшать вред, причиненный мне, а еще я не хотела, чтобы Адам расслаблялся.
Больше никому не сойдет с рук моя боль.
Вчерашнее, похоже, свело меня с ума. Кто знает, может, это даже навсегда?
– Давно ты причиняешь себе боль? – голосом, полным грусти, спросил Адам.
Черт! Я совсем забыла! Я настолько ушла в себя, к своим переживаниям, что даже не подумала о том, что Адам увидит мои руки, мои бедра, что он заметит, что скажет что-то на этот счет.
Мне было невыносимо думать о том, что он теперь знает о моих шрамах.
Я внутренне сжалась, по привычке ожидая, что сейчас он будет смеяться надо мной и спрашивать, отчего же я режу поперек, а не вдоль.
Мне всегда было неприятно и стыдно, когда кто–кто замечал мои шрамы. Больше всего я хотела, чтобы их игнорировали даже когда видят. Как будто их нет.
Ведь так всем было бы легче.
Я долго молчала, почувствовала, как мои щеки горят от стыда, а сердце колотится так, что меня затошнило.
– Не твоего ума дело, – прошептала я и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а лицо немеет.
– Ты говорила об этом с кем–нибудь? – как ни странно, но в голосе юноши не было издевки, поддельного сочувствия или показной заинтересованности.
Не знаю, как я это определила, но я чувствовала, что он искренен со мной.
– С психологом говорила. Не обо всем, но таблетки мне выписали, – я ответила искренностью, но так, чтобы он понял, что развивать тему дальше я не хочу.
Я вообще никоим образом обсуждать это не хочу.
– Говорить полезно. От этого становится легче. Правда.
– Не знаю. Не пробовала. Да и вряд ли это могло бы помочь мне выйти из депрессии и научиться не прятать боль.
На Адама я не смотрела, как–то вдруг создалось ощущение какой–то интимности, очень личной атмосферы, из-за которой у меня задрожал голос.
Я не собиралась говорить ему, что основная причина не в депрессии, а в том, что мой диагноз не лечится, только легче поддается контролю с возрастом, при условии регулярной терапии и приема лекарств. Когда я думала, что это на всю жизнь, что боль внутри меня – единственное, что никогда меня не оставит, мне хотелось умереть.
– Просто знай, что даже если ты это прячешь глубоко внутри себя, оно никуда не исчезнет. Особенно, когда ты так усиленно пытаешься это скрыть, зацикливаясь до такой степени, что сама не даешь себе забыть.
– Ты ведь пришел сюда не за тем, чтобы ковыряться в моих травмах? – что ж, надолго мне моей искренности не хватило.
– Верно, просто случайно заметил, – он некоторое время молчал. – Тут сложно не заметить. Порезы совсем свежие.
Он снова замолчал.
– Это моя вина, прости.
Я перевела взгляд на руки парня. В глаза смотреть боялась, из страха вновь заметить в них ту необыкновенную доброту, которая не сочеталась с его имиджем при других людях.
У Адама были красивые тонкие пальцы, как будто созданные для игры на рояле, а на самих кистях и предплечьях выступали красивые бугристые вены.
Эстетично и завораживающе.
– Не нужно перекладывать ответственность и, уж тем более, брать на себя за это вину, – тихо сказала я, продолжая любоваться руками парня. – Я сама могу нести ответственность за свои действия. Я сделала это, потому что сама так захотела, никто меня не принуждал.
Однако, неприятный ехидный голос внутри меня все же шептал что-то насчет того, что это они все виноваты, что это мир плохой, а я – хорошая и не должна ни в чем себя винить.
– Давай поговорим, но только честно, хорошо? – Адам начинал издалека, а мне это не сказать, чтобы очень нравилось.
Я кивнула.
– С тех пор, как ты ушла от нас, ничего странного не происходило?
– Вы подмешали мне наркотики, – со страшным спокойствием, но с полным отсутствием уверенности сказала я. – Ты подмешал.
– Я бы никогда так не поступил, ни с кем. Я против наркотических веществ и испытываю отвращение к ним и тем, кто употребляет. Пожалуйста, верь мне. Я понимаю, что ты пытаешься найти объяснение тому, что, возможно, видела, хочешь доказать себе, что не сошла с ума. Я уверяю, с твоим рассудком все в порядке, Ева.
– Чем ты можешь это доказать? – на глаза уже наворачивались слезы. Опять.
– Огонь. Огонь на книге видела не только ты.
– Огонь? Но…
– Вот именно! Если бы это было только у тебя в голове, мы бы не знали.
– Но как?.. – я невольно бросила взгляд на Кассия.
Он был спокоен и слушал нас будто бы даже с интересом.
– Потому что существуют вещи выше нашего понимания. Есть силы, способные на все, способные подарить бессмертие.
– Тоже мне, воодушевил. Бессмертие больше звучит как самое страшное проклятие.
Я почувствовала, как Кассий сконцентрировался на мне после этих слов.
– Скажи мне, может, тебе снилось что-то? Может, ты чувствуешь чье–то присутствие?
Я посмотрела на чудовище. На мгновение я увидела, как будто вспышкой молнии мелькнули его прозрачно–серые глаза.
– Нет, ты ничего не видела, – голос уже не был таким пугающим, но мое тело все равно покрыли колючие мурашки.
– Нет, я ничего не видела.
– Ева, если я попрошу тебя пойти со мной, ты пойдешь? И какого черта ты смотришь на это проклятое кресло?!
Я вздрогнула и мотнула головой, как будто сбрасывая наваждение.
– Ничего. Я просто задумалась. Ушла в себя, со мной такое бывает.
Где-товнутри меня кололась вина за то, что я вру Адаму, просившему этого не делать.
Если Кассий и правда не просто плод моего воображения, лучше делать, что он хочет, верно? Или лучше говорить правду, чтобы парень мог помочь мне?
– Что ж, ты не так глупа, как я думал, – самодовольно прошептал монстр.
– Ну, так что? – переспросил Адам.
Я снова посмотрела на Кассия. Он кивнул.
– Только мне к семи надо быть дома, – я посмотрела на часы, парень сделал то же самое.
– Обещаю вернуть тебя даже раньше.
Глава 3
Хранитель
Пока я одевалась, Адам ждал меня на кухне, листая сборник Бродского (видно, туда он попал еще вчера, поэтому и всплыл во сне).
Жуткая тень же последовала за мной и внимательно изучала мою комнату.
– Мне нужно… – начала я, но потом осекла себя, решив, что это слишком глупо: говорить с видением и не обращать внимания на то, что он ненастоящий.
– Переодевайся. Привыкай к тому, что я теперь все время буду рядом, пока ты не вернешь меня туда, где мне место.
Я не выдержала.
– Фактически, чисто в теории, ты – фантом, верно? Ты неосязаем, так что… почему бы тебе просто не вернуться туда, откуда ты пришел? – я старалась говорить шепотом, чтобы Адам меня не услышал.
Кассий сбросил вазу с сухоцветами с моего комода.
– Да зачем?! – вскрикнула я.
– Ева, все в порядке? – прокричал мне с кухни гость.
– Да! – ответила я. – Вазу уронила…
– Я не касаюсь тебя только потому, что это принесет тебе неисправимый вред, – чудовище легло на мою постель, которая прогнулась под его тяжестью.
Неужели это не у меня в голове?
Стоп. Если он сбросил вазу, и Адам услышал… значит…
– Да, я настоящий. Думаю, твой друг тебе все расскажет. Мне бы сначала хотелось услышать его версию. Мне правда известна сполна, – он посмотрел на меня, и снова проблеснули его глаза. – Одевайся уже.
Я стала к нему спиной и вытащила с нижних полок джинсы и водолазку.
Все сложнее уговаривать себя тем, что все это мне просто кажется и что я вот-вот проснусь
Когда я оделась и уже выходила из комнаты, в голове промелькнула мысль закрыть дверь так, чтобы не дать Кассию выйти, не показав себя и свое присутствие Адаму, но потом подумала, что это может плохо обернуться для меня же самой. К тому же, его плоть, похоже, не знала препятствий.
