Константин Эдуардович Амур "Небесные огни. Часть третья"

– Что вы скажете о скорости, ими развиваемой при контактах с подлодками, свыше ста узлов! – заметил начальник разведуправления. – Это как, возможно?!

– Архитеутисы являются одними из самых крупных из видов головоногих. В иностранной прессе есть упоминания об выловленных рыбаками особях длиной до 17 метров и весом в несколько тонн, – пустился в объяснения Берестнев. – Почему бы таким монстрам и не развивать такую скорость? Вон, как носятся рыбы-меч, все знают.

– А несомненное проявление разумных действий при попытках установить контакт с экипажами наших лодок?! – произнес вице-адмирал, показав подчиненному кипу бумаг и добавив. – Здесь у меня в их рапортах такое доложено, фантасты отдыхают!

Наступило молчание.

– Эта секретная программа американцев называется «Октопус», то есть «осьминог» по-английски, – задумчиво сказал Кузмичев и предложил собеседнику. – Ты вот что, Виталий Андреевич, подведи-ка к этому Фоксу опытную агентессу и расшевели его, а потом возьми в оборот.

После разговора с начальством капитан первого ранга встретился на конспиративной квартире со своим новым сотрудником по поводу предстоящей боевой операции.

– Сергей Константинович, поедешь в США на разработку одного ученого, – поставил задачу капитану третьего ранга Торопову Берестнев, когда уселись за столом. – Прихватишь с собой в командировку агентессу пошустрей, чтобы как следует поработала с ним.

– Кого взять из наличествующих? – деловито поинтересовался офицер. – Известны предпочтения разрабатываемого?

– Поделился тут с нами Балтийский флот…, – усмехнулся руководитель будущей операции. – Прелюбопытнейший экземпляр, доложу я тебе. Говорят, кудесница, каких нет, любого разговорит!

– Я сам с разведотдела Балтфлота к вам недавно на повышение переведен, – заметил Торопов. – Может, знаю ее, как звать?

– Проходит под псевдонимом «Маша-Зажигалка», – улыбнувшись, сообщил капитан первого ранга.

– Знаю, – махнул рукой Сергей Константинович и, скривившись лицом, продолжил. – Поделились…. Убрали из разведотдела после того как эта ненасытная сука при вербовке одного важного иностранного дипломата вывихнула ему при совокуплении детородный орган. Едва замяли скандал, пострадавший так на контакт и не пошел.

Разведчики помолчали.

– Так она нимфоманка? – спросил Берестнев.

– Нет, но мадам с большими закидонами по части секса, – ответил капитан третьего ранга. – Мои бывшие коллеги ценили ее, и работала Маша как агент виртуозно.

– Она имеет какое-то образование? – задал вопрос старший операции.

– Да, высшее. По-моему океанолог, и совсем не глупа. Даже наукой занималась одно время.

– Теперь я понял, почему ее мне сосватали, – произнес Виталий Андреевич.

– Кто таков этот разрабатываемый? – посерьезнев, поинтересовался новый сотрудник.

– Большой специалист по гидроакустике. Необходимо получить от него исчерпывающую информацию по одной секретной программе американцев, руководителем которой он является.

Торопов понятливо покивал головой.

***

Антарктида

земля королевы Мод

борт «Швабии»

январь 1939 года

Рев моторов на форсаже, резкий рывок, вытряхивающий душу, и сорвавшийся с катапульты «Дорнье» воспарил в небеса.

Сделав круг над научно-экспедиционным судном, летающая лодка с личным именем «Борей», проходя над прибрежными льдами, направилась в глубину континента. Экипаж в составе командира и пилота Рихарда Ширмахера, бортмеханика Курта Лезенера, бортрадиста Эриха Грубера и фотографа-наблюдателя Зигфрида Заутера приступил к выполнению своей работы.

Сразу за шельфовым ледником у берега немцы обнаружили местность, полностью свободную от снега, где увидели водоемы с незамерзшей водой. Эту территорию полярники назвали в честь командира своего летного экипажа «Оазисом Ширмахера».

– Передавай, через час полета обнаружили левее нашего курса горный массив, – приказал своему бортрадисту Груберу пилот Ширмахер. – Наша высота две тысячи метров, погода отличная.

Мерно гудели двигатели гидросамолета. Четверо членов экипажа внимательно обо-зревали каждый свой сектор наблюдения. Фотограф-наблюдатель непрерывно работал кинокамерой или фотоаппаратом. В прозрачном воздухе внизу проплывала покрытая льдом и снегом поверхность материка.

– Передавай наши координаты, пусть пеленгуют нас. Приблизились к горам высотой до четырех тысяч метров, преодолеть их не хватает мощности силовой установки. Высота нашего полета над уровнем территории двести метров, – сообщил пилот радисту еще через полчаса. – Обозреваемая внизу поверхность сильно поднялась. Разворачиваемся на обратный курс к «Швабии». Температура за бортом семнадцать градусов ниже нуля.

«Дорнье», сверкнув на солнце при пологом вираже, отправился в обратный путь.

– Что с пеленгацией того сигнала, частоту которого дал нам Ричер? – спросил чуть позже Ширмахер Грубера.

Радист лишь отрицательно покачал головой в ответ.

19 января 1939 года немецкое научно-экспедиционное судно «Швабия» прибыло к прибрежным льдам Антарктиды в районе Земли королевы Мод, выпустив в первый полет один из двух имевшихся у него гидросамолетов. Запеленговать радиомаяк, работающий в УКВ-диапазоне, частоту которого руководитель экспедиции получил от Гиммлера, в этот раз не получилось.

В этот же день со «Швабии» поднялся в воздух второй «Дорнье» с собственным названием «Пассат» и экипажем в составе командира и пилота Рудольфа Майра, бортмеханика Франца Пройшоффа, бортрадиста Герберта Рунке и фотографа-наблюдателя Макса Бундермана.

Время было дорого и денечки с хорошей солнечной погодой шли наперечет. На шестом континенте лето короткое – с декабря по февраль, да и то весьма символичное с температурами не выше пяти градусов над нулем по Цельсию. А затем температуры стремительно падают вниз, достигая отметки максимума ниже восьмидесяти в центре материка. Немецкая экспедиция специально прибыла в Антарктиду в теплое время года, подгадав момент.

Целью вылета была попытка пролететь над обнаруженным экипажем Ширмахера Восточным горным массивом и пеленгация загадочного радиосигнала в Земле королевы Мод. Попутно проводилась выброска множества металлических вымпелов с символами государственной принадлежности Германии с целью застолбления обследуемого региона Антарктиды.

Набрав высоту четыреста метров после катапультирования с борта научно-экспедиционного судна, «Пассат» направился внутрь континента по пути первого гидросамолета. Добравшись через полтора часа до обнаруженного ранее горного массива, гидроплан также не смог преодолеть его поверху.

– Попытайтесь облететь массив по окружности, ведя фотосъемку, – предложили со «Швабии». – Параллельно ведите обнаружение источника радиосигнала в УКВ-диапазоне.

– Что еще за УКВ-сигнал?! – обратился с вопросом к командиру экипажа Майру заинтригованный бортрадист. – Откуда он здесь взялся, нам никто на судне толком так и не объяснил?!

– Не нашего это ума дело, – спокойно ответил пилот. – Попутное задание от разведки получил Ричер, вот и ищем.

Светило яркое солнце, кое-где у трещин во льду виднелась дымка.

Летающая лодка начала облет массива.

– Передавай, встали в круг. Ведем фотосъемку, пеленгуйте наши координаты, – диктовал пилот бортрадисту.

Вскоре облетели горный массив.

– Засек передачу радиосигнала в указанном диапазоне! – встрепенулся бортрадист Рунке, прижав наушники к голове руками.

– Сейчас развернусь и пойду обратно, – сказал на это пилот Рудольф Майр. – А ты пеленгуй источник излучения.

«Дорнье» совершил вираж и, снижаясь, пошел над ложбиной, свободной от снега, лежащей в стороне от горного массива.

– Гляди, вон водоем с открытой водой! – хлопнув по плечу механика Пройшоффа, возбужденно произнес командир и обернулся к Рунке. – Засек, откуда идет сигнал?

– Надо пройти поперек прежнего курса, – попросил его бортрадист. – Если возможно, то в сторону горного массива.

Летчик выполнил требуемое.

– Сигнал идет от той группы скал, что расположены около низины с водоемом, – прикинув карандашом на листке бумаги ответил Рунке.

– Будем садиться! – сразу принял решение Майр.

Гидроплан пошел по кругу, снижаясь и заходя на глиссаду посадки. Коснувшись корпусом глади воды, летающая лодка замедлила свою скорость и, выруливая моторами к берегу в сторону скопления скал, уткнулась в лед.

– Неужели так тепло, что вода не замерзает? – спросил остальных бортмеханик.

– В воде водоема могут быть растворены соли, препятствующие ее замерзанию, – заметил на это фотограф-наблюдатель Бундерман, знакомый с геохимией. – Такое в природе бывает.

Спустившись с носа летательного аппарата, трое из экипажа отправились к скалам, а пилот остался у «Дорнье».

Поднявшись к возвышенности, немцы вскоре обнаружили вход в грот, немного присыпанный снегом. Отодвинув его, полярники проникли внутрь, найдя проход, идущий из пещеры под уклоном вниз.

Вернувшись к гидросамолету экипаж доложил обстановку командиру и рацией еще раз стал пеленговать сигнал.

– Определенно идет от скал! – убежденно сказал бортрадист Бундерман и добавил. – Но источник его не обнаружили.

Связались со «Швабией» и сообщили новости. Обрадованный известиями руководитель экспедиции Ричер предложил Майру дождаться другой летающей лодки с людьми на подмогу и действовать сообща.

Только через два часа ожидания рядом с «Пассатом» приземлился «Борей».

День клонился к закату, потому было решено заночевать в гроте в спальниках, отапливая его привезенными со вторым «Дорнье» дровами. Охрану летательных аппаратов полярники несли по очереди. Проснувшись на заре, позавтракали и отправились изучать обнаруженный проход.

Решили спускаться вчетвером, а пилоты и механики гидросамолетов остались наверху. Проход спирально шел вниз, потом стал прямым. Так исследователи двигались гуськом около полчаса, подсвечивая себе фонарями, как вдруг обнаружили на своем пути каменную кладку, торчащую из стен хода, а затем и металлический прут в ней, идущий откуда-то снизу.

– Вот и антенна передатчика, – сказал Рунке. – Остается найти сам передатчик.

Светя под ноги в округлом помещении, полярники заметили ступени винтовой лестнице вниз и стали спускаться по ней внутри кладки.

– Кто все это построил?! – задался вопросом географ Эрнст Хоррман, прилетевший вместо второго наблюдателя с судна.

– Найдем хозяев радиопередатчика, у них и спросишь, – шутя ответил ему Эрих Грубер.

Немцы двинулись по второму уровню туннеля от основания заваленной снегом вертикального спуска из кладки. Через некоторое время он, также идя под наклоном вниз, стал чередоваться ступенями лестниц и горизонтальными участками, вырубленными уже в гранитах.

Прошли тамбур с мощными плитами-преградами, задвинутыми в стенные ниши.

Начался затяжной спуск с протяженными пролетами лестниц и небольшими про-межуточными площадками. За два часа полярники спустились еще на больше чем тысячу метров.

Прошли второй обширный тамбур с двумя толстыми каменными плитами, убран-ными с прохода в поперечные ниши.

Стало совсем тепло, члены группы сняли теплые парки и привязали их к заплечным сумам.

Идя друг за другом, немцы наконец вошли в гигантскую подземную полость, разделенную водоемом, с растительностью по стенам и непонятным оранжевым свечением под высоким сводом, теряющимся где-то наверху. Свечением настолько сильным, что вполне можно было обходиться без фонарей.

***

США

штат Орегон

Ньюпорт

август 1987 года

В конце лета здесь все еще жарко и влажно.

В местном аэропорту царит оживление, туристы и прочий люд заполонили все рейсы и залы.

Двое нелегалов советской военной разведки прибыли сюда под видом семейной пары из Финляндии, прилетевших отдохнуть и посмотреть на тихоокеанское побережье США. Добирались перекладными, несколько раз меняя документы прикрытия, с пересадками в Праге и Нью-Йорке. Остановились в пригороде Ньюпорта, сняв на короткий период небольшой уютный коттедж в спокойном районе с преобладанием белого населения.

На наблюдение за Кристофером Фоксом и выяснение распорядка дня разрабатываемого ушла неделя. Объект проводил все свое рабочее и свободное время в лаборатории, которой руководил, возвращаясь на легковом автомобиле поздно вечером в собственный дом. В выходные, а также в обеденный перерыв Кристофер Фокс предпочитал перекусывать в одном и том же рыбном ресторане. С него и решили искать подходы к разрабатываемому.

– Ой, чтоб вас всех! – вдруг услышал за своей спиной при обеде доктор Фокс.

Он обернулся на источник шума, и его глазам предстала смущенная молодая женщина со щипчиками для вскрытия раковин и панцирей обитателей моря. И большой приготовленный красный краб, лежащий в походе между столиками.

– Ничего страшного, – сказал поднявшийся и подошедший к незнакомке Кристофер.

Ученый поднял с пола заведения сваренного ракообразного и, протерев его салфеткой, протянул даме.

– Поначалу у многих не получается раскалывать панцири и клешни, – успокоил женщину Фокс и заметил. – Надо было с кем-нибудь сведущим прийти сюда, чтобы показал, как пользоваться щипцами.

– Нет у меня сведущего, – обескураживающе прямо сообщила незнакомка и неожиданно предложила. – А вы мне не составите компанию?

– Почему нет, – покладисто согласился исследователь и присел рядом.

– Все приборы, необходимые вам, выложены у вас на столе, – начал доктор. – Как и полагается в хорошем рыбном ресторане.

– Похожи на хирургические инструменты, – поморщив носик, заметила благодарная ученица.

– Это вилка для извлечения мяса из клешней омара или краба. Рядом лежит вилка для устрицы, – перечислял Кристофер, не забывая поглядывать на весьма импозантную соседку.

– Как все сложно! – воскликнула молодая женщина. – Не могли заранее вынуть и выложить на тарелке!

– Мы с вами не в забегаловке или распивочной, а в приличном месте, – напомнил ей ученый. – Дегустация ракообразных – это целый ритуал.

– Кстати, насчет распивочной, – вспомнила незнакомка. – К морепродуктам полагается белое вино.