Кристина подняла трубку и услышала привычное шуршание и пощелкивание. Но на этот раз она не стала говорить: «Алло», а просто слушала и ждала – сама не зная чего.
Пол резко пошатнулся под ногами, и Кристина едва не упала. Ухватившись за край стола, она сумела удержать равновесие и попыталась понять, что происходит, – пол продолжал дрожать и слегка качаться под ногами. А потом ее осенило: да они же поехали! И теперь будут ехать до самой ночи! А это значит, что она застряла тут надолго; пока они в пути, никто не будет ее искать. Риона решит, что она осталась в трейлере Мануэля, Мануэль же не в том состоянии, чтобы беспокоиться о ней, ему самому сначала надо прийти в себя. А больше ее искать, пожалуй, никто и не будет. Ну, разве что Фьор, он очень хотел обсудить те странные видения, которые у них, кажется, общие, но так как они договорились, что это не срочно, фаерщик вряд ли начнет ее поиски до того, как цирк остановится вечером на ужин.
Вместо паники, которую Кристина почти ожидала, она ощутила лишь философское равнодушие. Если бы цыганская кибитка хотела свести ее с ума, она бы давно уже это сделала, Кристина дала более чем достаточно поводов. А если таких планов у кибитки на нее нет, то ей нечего беспокоиться о том, что она несколько часов просидит внутри. Зато осмотрит все тут хорошенько. Заодно, может, наконец поймет, что за дар ей достался от цирка… Если, конечно, вообще достался.
Кристина так глубоко задумалась, что почти забыла о трубке, которую все еще прижимала к уху, и потому едва не вскрикнула, когда вдруг услышала раздавшийся оттуда нелюбезный голос:
– Это снова ты?
Глава 6
Тина подходила к дому – да, это был дом, ее дом, настоящий дом, и она до сих пор искренне наслаждалась этим ощущением, – когда вдруг поняла, что больше не может сделать и шага.
Страх. Да, это новое, незнакомое ощущение, которое она испытала, должно быть, и называется страхом. Неужели случилось невероятное и Кристина каким-то образом нашла способ вытеснить ее из этого мира и вернуться на свое место? Невозможно! Все они, те, кого вытеснили фамильяры, давно забыли о том, как это делается. И не только это – они вообще всё забыли!
И все же ноги отказывались идти, а сама Тина словно попала в липкую, вязкую паутину, которая не давала ей двигаться.
Безусловно, один из минусов того, что занимаешь жизнь вытесненного человека, – это то, что вместе с его жизнью получаешь и набор человеческих качеств, включая эмоции. А они очень мешают! Вот и сейчас Тина пыталась напомнить себе, что испытываемые ею чувства совершенно иррациональны и нужно их отключить, чтобы разобраться в ситуации. Кто? Кто делает это с ней?
Ответа искать не пришлось; возле Тины резко притормозила черная машина с низкой посадкой, задняя дверь открылась, и изнутри раздался резкий голос:
– Садись!
И Тина поняла, что не может ему сопротивляться: было в нем что-то такое, что буквально заставляло подчиниться.
На деревянных ногах Тина дошла до машины, неловко согнулась и забралась в салон. Захлопнулась дверь, взвизгнули тормоза – и улица осталась позади.
В машине было двое, Тина видела только их затылки и часть профиля. У водителя – светлые, чуть волнистые волосы, стянутые в пучок а-ля «викинг», на подбородке и скулах красовалась густая щетина как раз такой длины, когда уже можно осторожно назвать ее бородой. У пассажирки – настоящее буйство огненно-рыжих кудрей. И самое главное, оба хостильеры; это Тина поняла сразу же.
Оба молчали. Тина ждала. Раз они ее искали и фактически похитили, она им зачем-то нужна.
Город остался позади, и, когда вокруг потянулись заброшенные поля, автомобиль наконец остановился.
Водитель обернулся, и у Тины перехватило дыхание – такими пронзительными оказались уставившиеся на нее темно-зеленые глаза. Рыжеволосая женщина опустила солнцезащитный козырек, открыла встроенное зеркальце и в него стала наблюдать за Тиной; медово-карие глаза слабо мерцали и отливали желтым.
– Ну, привет, новенькая, – сказал водитель тоном, исключающим всякое дружелюбие. – Давай объясняй, что ты творишь!
* * *
– Да, это я, – ответила Кристина, готовясь вытянуть из странного разговора с неведомым собеседником максимум возможной информации. Мистика больше всего пугает в первый раз; во второй раз она все еще изумляет, но, по крайней мере, ты к ней уже немного готова. – А это опять вы?
– А ты знаешь, кто я? – В безликом голосе на другом конце несуществующего провода послышалась усмешка.
– Вы – тот… или та… кто проклял меня в прошлый раз. Кстати, я так и не поняла за что.
– Ты все еще ничего вспомнила? – с недоверием спросил голос.
– А что я должна была вспомнить?
– Значит, не вспомнила.
– Но, может, если бы вы меня подтолкнули…
– Это совершенно точно не наша задача.
– Наша? Это чья «наша»? Вас много? И что за задача? – затараторила Кристина.
– Слишком много вопросов, Крис. Слишком много вопросов.
– Ладно, пусть много. Но один-то хотя бы можно?
Ответом было молчание, но Кристину это не остановило.
– Какой дар дал мне цирк? Как мне его понять?
В ответ послышался смех. Не гомерический хохот, не издевательское хихиканье, а негромкий снисходительный смех. Так посмеиваются над теми, кто не видит каких-то очевидных вещей.
Кристина подождала еще немного и, поняв, что ответа так и не будет, решила, что терять ей нечего и она может выплеснуть эмоции.
– Тогда скажите мне вот что! – практически закричала в трубку она. – Если вы все равно не собираетесь отвечать на мои вопросы, зачем вообще звоните? Зачем пытаетесь со мной поговорить?
Вместо ответа в трубке раздался щелчок, за которым последовали сначала мгновение полной тишины, а потом уже знакомые шорох и шуршание.
Кристина с досадой грохнула трубкой о рожки-держалки и еле остановила порыв швырнуть ненавистный аппарат об стену. Совсем недавно ей казалось, что нет ничего хуже мистических тайн, но теперь она поняла: гораздо хуже, когда тебя дразнят ответами, но так их и не дают.
– Ну? – сказала она, словно обращаясь к цирку целиком, и уперла руки в бока. – Так и будем дальше друг друга не понимать, а?
Цирк, разумеется, не торопился отвечать или хотя бы давать какой-то сигнал.
Раздраженно фыркнув, Кристина без особой надежды подергала ручку двери, убедилась, что та по-прежнему заперта, и со вздохом стала обходить кибитку. Непонятно откуда идущий слабый свет освещал ровно столько, сколько нужно, чтобы Кристина могла рассмотреть все, что она хотела увидеть. Она по очереди брала в руки винтажные редкости и ерундовые безделушки, драгоценные старинные вещицы и то, что выглядело обычным хламом. Шкатулочка с мушками, вышитый носовой платок, мраморные шарики, булава для жонглирования, бутафорские усы, хлыст, полосатый костюм силача, пожелтевшая старая открытка, хрустальная ваза… Чего здесь только не было! И оставалось лишь гадать, что несет в себе та или иная вещь.
В ушах появился гул и необычное потрескивание, словно рядом в камине горели сырые поленья. Кристина даже оглянулась, словно пыталась найти источники звука, но, разумеется, ничего не увидела. Зато она обнаружила, что стоит перед шкатулкой, которую так решительно захлопнула в прошлый раз. Она прекрасно помнила светящееся украшение неизвестного назначения и сейчас колебалась: взглянуть на него еще раз или не стоит? Кристина и сама не знала, чего больше боится: того, что оно больше не светится и, значит, все ее догадки о том, что, возможно, это тот самый предмет, который дает ей цирк, неверны, – или же, наоборот, того, что по-прежнему светится и действительно является даром цирка, который ей придется как-то расшифровать.
– Довольно! – прикрикнула на себя Кристина, в очередной раз потянувшись к резной, инкрустированной желтоватым металлом и перламутром шкатулке – и в очередной раз отдернув руку. – Для кого ты устраиваешь это шоу? Ты же знаешь, что все равно ее откроешь! Так, может, хватит уже?
Этот короткий монолог с самой собой помог, и Кристина, не успев ни подумать, ни засомневаться, резко откинула крышку.
И не увидела медальона.
Куда он мог деться? Кто его взял? Никто не заходил в кибитку последнее время, не так ли? Никто, кроме нее. И… Мануэля.
Кристина и сама не понимала, почему так разволновалась из-за пропажи загадочного украшения. Есть оно, нет его – казалось бы, какая ей разница? Но вот она стоит перед открытой шкатулкой и лихорадочно роется в ее содержимом в надежде найти медальон.
В темной глубине шкатулки, под слоями жемчуга, цепочек, камней и браслетов показалось слабое мерцание. Кристина торопливо раскопала залежи украшений – и выдохнула. Вот он, никуда не делся. Просто провалился на самое дно. Вероятно, от тряски кибитки во время езды.
Останавливаться сейчас, когда она неожиданно так распереживалась из-за пропажи медальона, было бы странно, и потому Кристина – не без затаенной дрожи – достала его и поднесла поближе к глазам, чтобы рассмотреть изображение женщины.
Мир вокруг растворился с ошеломительной скоростью. Вместо стен кибитки, увешанных старинными афишами, картинами и фотографиями, появились высокие деревья ночного леса, они окружали Кристину, словно черные стражи – высокие и безмолвные. Где-то сбоку виднелись очертания маленького деревянного сруба, но Кристина и не думала поворачиваться к нему, чтобы рассмотреть; все ее внимание было приковано к сложному узору, нарисованному на земле. Линии сплетались и расходились в на первый взгляд хаотичном, но гипнотизирующем узоре, они мерцали, словно начертанные жидким огнем, и в каждом месте, где они образовывали острые углы, светился какой-то незнакомый символ, не похожий ни на буквы, ни на руны, ни на иероглифы. А Кристина стояла в основании этого узора и чувствовала, как в груди так и поднимается торжество: она это сделала!
– Стой! – раздался из темноты женский голос, и из-за спин стражей-деревьев появилась закутанная в балахон фигура.
– Остановись, не делай этого! – присоединился другой женский голос, низкий и грубоватый, и окутывающая лесную поляну темнота выпустила еще одну фигуру.
– Ты не справишься с такой силой, – подхватил мелодичный и соблазнительный третий голос.
– Ты не сможешь удержать их всех под контролем! – добавил юный и звонкий четвертый.
– Если они вырвутся, их будет уже не вернуть, и это навсегда нарушит баланс, – прибавил глубокий, грудной пятый.
Взгляд Кристины метался от одной фигуры к другой, словно оценивал готовых напасть противников, с которыми ей вот-вот предстоит сразиться. Это все или остался кто-то еще?
– Неужели он того стоит? – спросил еще один голос. Шестой. И этот голос был мужской.
Кристина резко развернулась к тому, кто появился у нее за спиной, – и встретилась с пронзительным взглядом знакомых графитово-серых глаз.
– Да, – услышала она словно со стороны свой голос. – Да, он стоит того. Он стоит всего на свете.
Казалось, само небо отреагировало на услышанное и разразилось внезапным громом. От неожиданности Кристина вздрогнула, разжала ладонь – и медальон выскользнул из пальцев.
Вместе с ним рассеялось наваждение. Кристина снова была в цыганской кибитке. А гром оказался всего лишь стуком снаружи. Похоже, кто-то обнаружил ее отсутствие и сейчас бился в дверь, видимо, пытаясь ее выломать.
Действуя словно в полусне, Кристина подняла с пола медальон. Зажала в ладони, словно решая, взять ли ей его с собой или вернуть обратно в шкатулку. В последний момент все же положила его к россыпи драгоценных украшений, закрыла крышку и прижала сверху – так, словно хотела как можно надежнее отгородиться и от него, и от видений, который он посылает. Медленно, будто двигаясь сквозь толщу воды, подошла к двери, буквально сотрясавшейся от ударов того, кто был так решительно настроен освободить Кристину любой ценой.
Прежде чем девушка взялась за ручку, дверь сама распахнулась от очередного сильного удара. И в этот мир невидимые путы оцепенения, сковавшие Кристину, разом спали.
На пороге стоял взъерошенный, тяжело дышащий Дэнни.
* * *
– Ты как меня нашел? – удивилась Кристина, но Дэнни не ответил.
Быстро оглянувшись через плечо, он втолкнул ее внутрь кибитки, захлопнул дверь, а сам сгреб девушку в охапку и прижал к стене, словно укрывая от неизвестной опасности.
Кристина открыла было рот, но Дэнни приложил ей к губам палец и выдал выразительное беззвучное «Ш-ш-ш!».
Хуже опасности может быть только неизвестная опасность. Воображение услужливо породило самые разные варианты, один другого безумнее; Кристина раньше и не догадывалась, что оно у нее такое креативное!
Секунды капали в тишину тяжелыми сгустками. Все органы чувств обострились. Кристина заметила, какая неровная внутри кибитки темнота, ее словно нарвали клочками и разбросали тут и там, и какого интересного оттенка у Дэнни волосы – светлые, с таким бледным золотистым отливом, что казались тепло-белыми. Стали слышны малейшие звуки – отголоски снаружи, поскрипывание пола, неровное дыхание Дэнни и даже быстрый стук его сердца. Воздух наполнился запахами холодного воска и лимона, старых книжных страниц и выделанной кожи, погасших свечей и талька, попкорна и леденцов, а затем в них вплелись ноты будоражащей смеси ароматов морской воды, смородины, лесного ореха и дыни. Кристина не сразу поняла, что этот запах шел от одежды Дэнни. Но когда поняла, внезапно остро, всей кожей начала ощущать малейшие движения его тела: как то напрягались, то чуть расслаблялись мышцы, как он переносил вес с одной ноги на другую, как он чуть крепче сжимал руки…
Взбудораженная и подавленная внезапным наплывом слишком острых ощущений, Кристина несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь прояснить голову и прийти в себя. Это немного помогло, органы чувств несколько сбавили обороты.
– Что там такое? – почти беззвучно спросила Кристина, кивая на дверь.
– Леопард, – прошептал в ответ Дэнни.
– Что?
– Леопард! Или тигр, я не понял… Но там точно какой-то большой кошачий хищник, и он бродит на свободе!
Кристина сразу же расслабилась и от облегчения едва не рассмеялась. Попыталась было высвободиться из хватки Дэнни, но тот по-прежнему прижимал ее к стене с неожиданной для его худощавого сложения силой, и тогда она с усмешкой спросила:
– Ты думаешь, этот хищник умеет открывать запертые двери?
Дэнни на миг нахмурился, а потом смутился, разжал руки и отступил на шаг назад.
– Извини. Просто… У вас в цирке есть леопард?
– У нас есть ягуар.
– Ну вот! – Дэнни облегченно выдохнул. – Я же знал, что не сошел с ума! Я его реально видел!
– Он совершенно безопасен, – заверила Кристина.
– Настолько, что вы выпускаете его свободно погулять? – недоверчиво переспросил парень.
– Настолько.
На лице Дэнни отчетливо отразилось скептическое недоверие, но Кристина не стала пускаться в объяснения; она не была уверена, та ли это тайна, которую нужно хранить от других, но, когда не знаешь наверняка, лучше перестраховаться.
– Ладно, забудем пока про нашего ягуара. Ты откуда узнал, что я тут? – сменила она тему.
– Мальчишка ваш сказал. Ушастенький такой. На обезьянку похож, – ответил Дэнни.
– Апи тебе сказал, что я здесь? – удивилась Кристина. Откуда Апи узнал, что она тут застряла?
– Ну, «сказал» – это громко сказано. Он показывал жестами, как будто звал за собой. Я пошел, и он привел меня сюда. Показал на дверь, изобразил, что ее надо выбить. Вообще я в незнакомых местах обычно стараюсь не портить имущество, но мальчишка вел себя очень настойчиво. – Дэнни осклабился. – Комплекция у меня, конечно, не для вышибания дверей, но я все же решил попробовать. С ожидаемым исходом. А потом как услышу позади себя рев! Оборачиваюсь – а там эта зверюга. Ну, и у меня будто разом суперспособности проснулись – едва не выдрал дверь вместе с петлями! – Дэнни комично пощупал свой не отличающийся объемами бицепс и нарочито печально вздохнул. – М-да, это был явно разовый всплеск сил.
Кристина уже вовсю улыбалась: какой же этот Дэнни веселый! И не подумаешь, что в момент опасности он готов вот так, без раздумий, прикрыть своим телом. Кстати, куда более крепким, чем это можно подумать по внешнему виду.
– В любом случае спасибо Апи, потому что дверь заклинило и я правда не могла выйти, – сказала она.
– Круто! Всегда мечтал побыть супергероем – вызволителем девушек, застрявших в… – Дэнни впервые огляделся по сторонам. – А что это вообще за место?
