Выбор без сожалений
Вайолет
В мире, где магия дана не каждому, существуют люди, которые хотят заполучить её любой ценой. Но что, если ради этого придется пойти на убийство другого человека? Извращая природу данной с рождения магии, люди обретают силу, которая в любой момент может обернуться против них самих. Главному герою предстоит принять для себя очень важное решение, от которого будет зависеть судьба его близких, но сможет ли он защитить самого дорогого для себя человека?
Вайолет
Выбор без сожалений
Глава 1
Раньше я часто любил вставать ранним утром, пока солнце ещё не начинало припекать, и идти к озеру недалеко от дома. Редко кого здесь можно было увидеть, жители деревни предпочитали вылавливать мелкую рыбу из реки, которая брала свое начало высоко в горах и протекала вдоль наших домов, после чего разбивалась на несколько маленьких ручейков, часть из которых продолжала свое движение дальше в леса, а другая впадала в озеро, располагавшееся за цепочкой невысоких гор. Добраться сюда было не очень просто, поскольку приходилось лезть наверх по скалам, или же идти в обход по более безопасной дороге, которая отнимала много времени. Я предпочитал использовать первый способ – было что-то захватывающее в преодолении горных вершин, кажущихся на первый взгляд неприступными для человека. Мне потребовалось много попыток, прежде чем я сумел перебраться на другую сторону скалы, откуда открывался вид на Белое озеро, получившее свое название из-за своеобразного свечения, появляющегося на поверхности воды во время рассвета. Мне нравилось подолгу сидеть здесь и смотреть на тихую, спокойную гладь, вслушиваться в водопад у противоположной стороны озера, отвлекаясь иногда на шум ветра или пролетающих мимо птиц. В самом озере редко можно было увидеть каких-либо рыб, лишь иногда мне на глаза попадались косяки тайменя или хариуса, всех уток мы давно переловили и одомашнили, зато лягушек было хоть отбавляй. Какого же было мое удивление, когда в один из самых обычных дней я заметил у воды стаю мандариновых уток, которые никогда прежде так близко не подбирались к людям. Они были куда меньше наших домашних уток и имели особенно яркую расцветку, впрочем, такими были лишь самцы. Их удлинённые перья на голове можно было сравнить с объёмным хохолком, а на каждом крыле одно пёрышко обязательно имело форму опахала. Несмотря на то, что снизу они были обыкновенно белыми, спина их сверкала оранжевыми, красными, зелеными и даже синими оттенками. Раньше их вылавливали сотнями из-за их необычного оперения, из-за чего им пришлось перебраться далеко на север, и вот, спустя столько времени, они снова вернулись к людским поселениям. «Должно быть, с их прежним домом что-то случилось, или же они почуяли гораздо большую опасность, чем люди,» – подумал я. Будучи охотником, мне следовало бы рассказать своему отцу о том, что в горах теперь можно выловить кучу дичи, тем самым обеспечив нас едой на несколько дней. Но я не захотел. Мандаринки считались очень редкими птицами, и хотя я понимал, что эта стая далеко не единственная, сама мысль о том, что они могут исчезнуть, меня очень расстраивала. В конце концов, мандаринки и вправду были очень красивыми.
Начиная с того дня, по утрам я старался тихонько пробираться в сарай, где в мешках у нас в достатке имелись зерна риса и ячменя. Набирая маленькую горстку семян, я прятал их в кармане, чтобы ни у кого не возникло вопросов или подозрений касательно того, зачем я их беру с собой. На самом деле, мне мало кто обычно встречался по дороге, так как наш дом находился на самой окраине деревни около озера, и тем не менее я старался действовать осторожно, не привлекая к себе лишнего внимания. Поначалу утки, завидев меня, сразу же перелетали на другой конец озера, и все мои зерна кормили обитавших там рыб. Прошел по меньшей мере месяц, прежде чем расстояние между нами начало сокращаться, и вот сначала одна, а затем и вторая утка подплывают чуть ближе, чтобы дотянуться до зерен риса, отмахиваясь при этом лапками от назойливых рыб. «Ну наконец-то! Хоть какой-то прорыв,» – подумал я, подбираясь к озеру чуть ближе, чтобы снова закинуть горстку семян, и…спугнув при этом уток. Вздохнув из-за собственной глупости, я поднялся на ноги и стряхнул с себя пыль. Решив, что на сегодня хватит и повернувшись в сторону деревни, я неожиданно для себя обнаружил сестру, которая, видимо, уже не одну минуту наблюдала за мной.
– Мередит? – вот засада, только ее тут не хватало. – Что ты здесь делаешь?
– Занимаюсь полезным делом в отличие от тебя, – Мередит смерила меня долгим взглядом и громко хмыкнула. – Так и знала, что ты от нас что-то скрываешь. И не стыдно в свои семнадцать лет такой ерундой заниматься?
– Для меня это вовсе не ерунда, и вообще, тебя здесь быть не должно. – нервно взъерошив волосы, ответил я. И почему из всех людей именно она пришла сюда. Если отец прознает про этих уток, мне несдобровать.
– Ну да, как же. Можно подумать, кроме тебя здесь никто не имеет права находиться. Я пришла сюда за особыми растениями, чтобы вылечить Эмили от простуды, которые, как написано в книге, растут где-то на поверхности этого озера. Так что ты либо помогаешь мне вылечить свою сестру, либо не мешаешься под ногами и уходишь отсюда.
Книга, о которой говорила Мередит, была единственной вещью, оставшейся от её родителей. Наши матери были кровными сестрами и, в отличие от нас, состояли в тёплых доверительных отношениях. Когда я появился на свет, тётя Линда была уже на третьем месяце беременности и как раз дописывала эту книгу о врачевании и целебных травах. Наша семья поколениями занималась вопросами медицины, и хотя моя мать предпочла связать свою жизнь с обычным хозяйством, тетя посчитала нужным закрепить полученные предками знания на бумаге. И всё же, сколь талантливой тётя Линда не была в вопросах врачевания, она не смогла спасти от смерти собственного мужа. Находясь в постоянном стрессе после потери дяди Лукаса, тетя стала меньше есть, её начала беспокоить бессонница – все это лишь усугубляло здоровье будущей матери. Единственным утешением для неё были сестра с маленьким племянником, которые помогали на время забыть о боли от утраты любимого человека. Когда подошло время родов, тётя Линда была сильно истощена, и все волновались за жизнь её ещё не родившегося ребенка. Как оказалось, беспокоиться нужно было вовсе не о малышке, а о самой Линде. Роды проходили крайне тяжело: она потеряла много крови, и несколько раз даже теряла сознание. Её состояние было критическим, и никто не мог предугадать, чем всё это закончится. И всё-таки тётя Линда нашла в себе последние силы и дала жизнь своей дочери, которая родилась на удивление здоровой и крепкой малышкой. Спустя пять минут тётя была уже мертва. Последним, что она сказала моей матери, было: «Пожалуйста… позаботься… о Мередит».
– Хорошо, давай тогда договоримся: ты никому не рассказываешь о том, что видела здесь мандаринок, а я достаю эти растения из озера, чтобы тебе не пришлось мочить свою одежду, идет? – преисполненный радости за такую хорошую возможность прикрыть себя перед родителями, я протянул ей свою руку для рукопожатия.
Прикинув в голове все за и против, Мередит согласилась и указала пальчиком на продолговатые растения в книге: «Это Lemna minor, они в большом количестве плавают на поверхности воды, поэтому найти их будет нетрудно. Набери столько, сколько сможешь, и плыви обратно.»
– Как скажешь, колючка, – крикнул я напоследок и прыгнул в озеро, из-за чего пара капель все же попала на одежду Мередит. Она тут же вспыхнула и схватилась за свой ботинок, чтобы швырнуть им в меня, но я уже успел скрыться под водой и уплыть от нее подальше.
Глава
2
Долго искать растения и правда не пришлось, они кучкой сгромоздились на противоположном берегу озера. Собирая в небольшой пучок нужные травы, я вдруг услышал около себя тихое кваканье лягушки. Подойдя чуть ближе к источнику звука, я обнаружил целое семейство этих земноводных, мирно сидящих в ожидании своей добычи. Моё лицо расплылось в лукавой усмешке, а глаза привычно заискрились озорством, не предвещающим ничего хорошего. Поймать одну из них не составило труда, правда, потом пришлось ещё немного постоять с ней в руках, чтобы она, как бы это глупо не звучало, привыкла ко мне и перестала квакать. Выйдя из воды, я тихонько подошёл к Мередит и позвал её: «Держи свои цветы». Даже не посмотрев в мою сторону, она протянула руку, чтобы забрать травы, как вдруг… «Джулиан, сколько тебе раз повторять, что это не … А-а-а-а-а!!!» – Мередит громко взвизгнула и отбросила от себя мокрую лягушку, которая, получив наконец долгожданную свободу, тут же вернулась обратно в озеро.
– Фу-фу-фу! Что это было?! Такое мокрое и липкое, просто гадость!!!
Она посмотрела вниз, подметила упрыгивающую от неё лягушку, медленно перевела взгляд на меня и, сделав суровое лицо, воскликнула: «Джулиан! Тебе что, жить надоело? Вот расскажу всё отцу, тогда и посмотрим, кому из нас будет до смеха.»
– Да будет тебе, не обижайся. Смотри, я принёс тебе целую охапку…как их там? Lemon minor?
– Lemna minor! Господи, если не знаешь, как правильно произносить, то лучше вообще молчи. Давай сюда, хоть какая-то польза от тебя, – Мередит недовольно забрала у меня растения и пошла домой.
Наблюдая за свой ворчливой кузиной, я не смог удержаться от последней колкости и выпалил: «Видела бы ты свое лицо, когда дотронулась до лягушки… А-ха-ха-ха!!!»
Мередит резко развернулась, её лицо покраснело от еле сдерживаемого гнева. Она медленно, не отводя от меня взгляда, сняла со своей правой ноги башмачок и угрожающе направилась в мою сторону: «Ну держись…»
Я со звонким смехом начал удирать от неё и побежал в сторону деревни, попутно продолжая весёлую перепалку с Мередит. Добравшись до дома раньше кузины, я прошмыгнул в свою комнату и быстро переоделся в сухую одежду, попутно закинув грязные вещи в корзину и отметив про себя, что надо не забыть их постирать. Спускаясь на кухню, я увидел запыхавшуюся Мередит: жара всегда сильно её утомляла. Она стояла около отведенного ей для экспериментов с растениями столика и раскладывала нужные для отвара ингредиенты. Эмили, моя младшая сестра, вот уже месяц как страдала от непрекращающегося кашля, и если раньше мы думали, что это лишь простуда, то теперь были уверены в том, что она заработала себе воспаление легких. Мередит постоянно готовила ей разные настойки, но стоило кашлю на время прекратиться, как по какой-то причине Эмили снова простужалась, и всё начиналось заново. Возможно, у неё был просто слабый иммунитет, но это было лишь мое мнение. Всё, что нам оставалось, это стараться не усугублять ситуацию и помогать Мередит готовить лекарства. Вот почему, даже если бы она не попросила меня достать растение из озера, я бы всё равно это сделал, в конце концов, речь идет о здоровье моей маленькой сестрёнки. Я вдруг почувствовал, что ужасно соскучился по Эмили, поэтому, пройдя к маме на кухню, вызвался отнести ей завтрак и помочь с ним. Мы не могли давать Эмили обычную еду: нужно было размельчать твёрдую пищу, очищать фрукты от кожуры, готовить ей разные каши и не забывать про куриные супы. Со временем сестра привыкла к такой диете, но я не мог не замечать её грустный взгляд, когда она смотрела на сладости в торговых лавках. Иногда, когда на улице стояла тёплая погода и нам удавалось добиться разрешения от Мередит, мы ходили на речку. Оставив Эмили на берегу, я забирался в воду и пытался поймать рыбку руками, чтобы её не поранить. Это было нашей своеобразной игрой: я ловил уклейку или жереха, добирался до берега и отдавал их Эмили, а она, вообразив себя защитницей всего живого, отпускала рыбёшку обратно в воду. Подойдя с подносом к её комнате, я не смог спрятать свою улыбку. Время, проведённое с Эмили, было для меня очень дорогим воспоминанием. Однако видеть её, постоянно прикованной к постели, было слишком мучительно, поэтому я нечасто её навещал. Постучав в дверь, я услышал очередной приступ кашля, который точными движениями острого ножа резал по моему сердцу. Нацепив на лицо маску беззаботности, чтобы не доставлять еще большего беспокойства сестре, я медленно отворил дверь и зашел в пропитавшуюся запахами лекарств детскую. Эмили не сразу заметила меня, её взгляд был устремлён в сторону бескрайнего неба в окне, по которому время от времени пролетали отбившиеся от стаи одинокие птицы. Казалось, что она невольно сравнивает себя с этими существами, такими же слабыми и потерянными, не имеющими представления, что их ждёт в ближайшем будущем. Неожиданно скрипнувшая под ногами половица привлекла её внимание, и наши взгляды, наконец, встретились: в моих глазах – сожаление и раскаяние за эти редкие посещения, в её васильковых – радость встречи и столь не присущая детям затянувшаяся печаль. Я подошёл к небольшому прикроватному столику и положил поднос с едой. Она отодвинулась от края кровати, уступив мне немного места, и приглашающим жестом похлопала по постели.
– Давно не виделись, Джулиан. Как поживаешь?
Возможно, мне лишь показалось, но я услышал нотку укора в её голосе. Примостившись рядом с сестрой, я взял тарелку с кашей и начал усиленно дуть на ложку, так что в итоге эта самая каша ожидаемо оказалась на полу. Эмили не могла не позабавить моя небольшая выходка – хотя ей и было понятно, что я специально совершал какие-нибудь глупости, она всё равно смеялась так, словно действительно была до глубины души поражена моей неуклюжестью.
Но, как оно всегда и бывает, хорошее не может продолжаться вечно.
– Джулиан, ну почему ты такой растяпа! Мама так старалась приготовить Эмили завтрак, а тебе лишь бы все испортить. Если ты даже с завтраком не можешь помочь, то иди лучше и дальше гуляй у озера, не мешайся под ногами.
Наше веселье неожиданно прервала Мередит, которая всем своим видом показывала, что всё ещё обижена на меня за утреннюю выходку. Препираться с ней в такой ситуации было себе дороже, так что я просто поднял ладони в примирительном жесте и уступил ей место. В руках она держала уже привычный набор лекарств, который Эмили принимала каждый день во время еды, отдававшими немного горечью во рту. Послушно всё выпив, Эмили вернула склянки Мередит, и та собиралась уже уходить, как вдруг что-то вспомнила и обернулась ко мне: «Кстати говоря, отец просил передать, что он ждет тебя в сарае, так что поторопись и не забудь прихватить с собой еду, вам уже пора уходить на охоту… Ты ведь не забыл про сегодняшнюю охоту, да, Джулиан?» Думаю, по моему выражению лица было и так понятно, что это совершенно вылетело у меня из головы. Извинившись перед Эмили, я выбежал из комнаты и полетел на кухню, где мама отдала мне заранее приготовленную сумку с едой, после чего, поблагодарив ее, побежал в сторону сарая.
По дороге я вдруг вспомнил о том, что должен был покормить нашего пса Бобби, поэтому мне пришлось вернуться обратно в дом и прихватить еды и для него тоже. Однажды, во время очередной охоты в лесу, отец нашёл маленького беспризорного щенка, и, недолго думая, решил забрать его с собой. Как говорила мне потом мама, они уже давно подумывали о том, чтобы завести сторожевую собаку. Однако Бобби оказался настолько добродушным псом, что кидался бы под ноги чуть ли не каждому проходимцу, если бы мы не держали его на привязи. Иногда соседские дети приходили к нам во двор, чтобы поиграть с Бобби – он уже успел заслужить репутацию приветливой овчарки, которую было не страшно лишний раз потянуть за хвост. Ухаживать за ним приходилось, конечно же, мне, но это не доставляло неудобств – напротив, за то время, что он жил у нас, я успел очень сильно привязаться к нему, так же как и Эмили. Жаль только, Мередит запрещала ей подходить близко к собаке: она боялась, что сестра может подхватить ещё какую-нибудь заразу. Ну разве не глупо, особенно если учесть, что я мою его каждую неделю.
Бобби при виде меня начал активно подпрыгивать на задних лапах от радости. Ну конечно, ведь я забыл его вовремя покормить. Он чуть не вырвал у меня из рук затвердевший кусок хлеба и принялся с остервенением его грызть. Я присел на корточки рядом и начал похлопывать его по спине: «Мда, дружок, не повезло тебе с хозяином». Бобби, услышав мой голос, ненадолго оторвался от трапезы и с заинтересованностью вытянул свои ушки. Меня всегда забавляла мысль о том, что он, возможно, хоть немного, но понимает, о чём я с ним говорю. «Обещаю, такого больше не повторится», – улыбнулся я ему. Бобби весело завилял своим хвостом и, решив, что на этом разговор окончен, вернулся к своему завтраку. Неожиданно я заметил за собой еще одну продолговатую тень, которая явно принадлежала отцу.
– Джулиан, сколько ещё ты собираешься возиться с собакой?
Я резко подскочил на ногах и ударился головой о что-то не очень мягкое. Как потом оказалось, это был папин подбородок…
Потирая ушибленное место, он заворчал с той самой интонацией, которая была свойственна таким старикам как он:
– Осторожнее, Джулиан, тебе должно быть известно, что людям в моем возрасте опасно получать такие травмы.
Обернувшись, я увидел лишь легкую усмешку на отцовском лице, а так же и то, что он был уже полностью готов к дороге.
– У тебя есть пять минут, чтобы собраться на охоту, и советую тебе не опаздывать, если не хочешь остаться без ужина.
Его позиция в таких делах была всегда предельна ясна. Мне потребовалось примерно четыре минуты, чтобы собрать все свои приспособления, переобуться в непромокаемую обувь и накинуть на плечи такой же плащ, так что по окончанию отведённого мне времени я уже стоял на нужном месте. Лишать меня ужина было его любимым наказанием, однако я уже давно приспособился вылезать ночью через окно в своей комнате и незаметно пробираться на кухню, чтобы стащить что-нибудь пожевать. Один раз мать случайно застукала меня, пока я пытался стащить ножку баранины, но она лишь тихонько посмеялась и пообещала не выдавать меня отцу. Поэтому такие его наказания уже не представляли для меня проблем.
Закрыв за собой ворота и помахав рукой маме и Эмили, выглянувшей в окно проводить нас, мы накинули на плечи сумки с припасами и ушли в лес.
Глава 3
Основным занятием жителей нашей деревни являлась охота, многие собирались в небольшие группы и отправлялись на несколько дней далеко в горы. Так у них было больше шансов выжить в случае столкновения с медведем или снежным барсом. И хотя вероятность подстрелить там крупную добычу была довольна высока, отец предпочитал не рисковать, считая, что можно получить необходимое количество мяса не покидая Долины рек.
Наш дом находился у подножия Восточных гор, за которыми на многие мили простирались хвойные леса, куда мы с отцом почти каждый день ходили на охоту. По левую сторону от нас располагалась Дикая поляна, где Мередит обычно собирала необходимые для настоек травы и ягоды, некоторые из которых можно было добавлять в чай или делать из них варенье. Вся деревня занимала небольшой участок равнины, окруженной горными хребтами, а посреди нее текла буйная река, являющаяся неиссякаемым источником рыбы и пресной воды.
Несмотря на то, что Долина рек находилась высоко в горах, к нам на ярмарки часто приезжали люди со всего острова, выставляя на продажу гончарные изделия, одежду, соль, сухофрукты и иногда даже конфеты, Эмили их просто обожала. За несколько дней до этого мы с отцом забивали добрую часть козлов и состригали шерсть с баранов. Затем уходили в лес, где охотились на зайцев и лис, после чего снимали с них шкурки и подготавливали для продажи. Так же на ярмарках всегда проходили развлечения для гостей и жителей деревни. По вечерам, когда на улицах становилось особенно оживленно, мама наряжалась вместе с Эмили и Мередит в красивые платья, украшая их головы венками незабудок. Прихватив с собой корзинку с едой и фруктами, они гуляли по деревне, встречаясь по дороге с соседями и продолжая путь за веселой беседой, заглядывая при этом в различные ларьки, чтобы докупить необходимые вещи домой. На улицах иногда можно было увидеть небольшие представления, куда Эмили первым делом сбегала вместе с другими детьми. Обычно они садились полукругом в первых рядах, чтобы актеры заметили их и предлагали поучаствовать в каком-нибудь конкурсе, после которого им обязательно раздавали пряники или, если повезет, карамельки. Ближе к вечеру, когда на небе появлялись ранние сумерки, а по улицам вдоль домов зажигали фонари, люди потоком стекали к Дикой поляне, чтобы посмотреть на танцы юношей и девушек. В то время мы с Мередит предпочитали забывать о наших разногласиях и просто вместе водить хороводы, наслаждаясь веселой музыкой и пением. В последний день ярмарки жители сооружали большое чучело, и из каждого дома люди приносили кто одежду, кто игрушки, а иногда даже украшения, и все это надевали на обрядовую куклу, которую под вечер сжигали вместе с вещами. После этого прах чучела развеивали по полям, чтобы обеспечить себе в будущем хороший урожай, и, уже ближе к утру, до смерти уставшие и довольные, мы возвращались домой.
Вспоминая сладкие ароматы торговых лавочек и захватывающие дух соревнования с прошлых ярмарок, я невольно заулыбался, из-за чего привлек внимание отца.
– Джулиан, если ты продолжишь витать в облаках, то завтра вместо охоты останешься дома и будешь драить хлев.
Меня моментально вернуло с небес на землю, и всю оставшуюся дорогу до оврага я внимательно наблюдал за лесом, подмечая малейшее движение и тут же выпуская туда стрелы. Отец давно научил меня пользоваться луком, свой собственный я изготовил буквально год назад, предварительно испортив несколько экземпляров. Пару лет назад отец тяжело переболел одной болезнью, после чего его зрение значительно ухудшилось, и хотя это не мешало ему охотиться, лук он с тех пор с собой больше не брал. Иногда, если повезет, мне удавалось на ходу подстрелить нерасторопного кролика или не успевшую спрятаться в дупло белку. В этот раз отец решил зайти немного дальше обычного, и, судя по тому, что солнце находилось уже в зените, мы подошли к самой окраине Долины рек. Присев около небольшого пня, отец подозвал меня к себе.
– Джулиан, вытащи из сумки хлеб, который дала тебе мама, и отломи небольшой кусок.
Насадив мягкий ломоть на заранее приготовленную тонкую, но достаточно гибкую и прочную ветку, он принялся работать над своей новой установкой.
– Сегодня мы расставим ловушки для куропаток. Если удастся много наловить, часть из них можно будет оставить на разведение. Подойди и посмотри, что я здесь делаю.
В наших походах отец всегда сначала показывал, как именно нужно соорудить ту или иную ловушку, а потом доверял мне остальную часть работы. Вот и в этот раз я внимательно наблюдал за тем, как он сперва берет в руки петлю, сделанную из рыболовной лески, после чего на одном из концов проделывает петельку, а второй закрепляет к основанию. Кусочек хлеба служил приманкой и уже был аккуратно расположен на дальней части ловушки. Зимой делать такие штуки было гораздо практичнее, хотя бы потому, что в это время года мы могли использовать ещё и снег. Отец обучил меня тому, что из него можно сделать небольшой холмик, по краям которого располагались бы ветки, а в центре была установлена петля. Создавая некий проход для куропатки, где внутри лежала горка зернышек, мы могли наловить за день десяток птиц, если успевали, конечно, расставить столько ловушек.
Итак, проделав всю необходимую работу, отец пометил на карте несколько мест, где мне нужно было самому установить пару петель, после чего разделил наши припасы примерно поровну и ушёл в другом направлении. Всего я насчитал около пятнадцати ловушек и, прикинув в голове, подумал: «Если быстро управиться, можно ещё успеть заскочить к Оливеру, ему как раз нужна была моя помощь». Закинув сумку на плечо и взяв в руки карту, я пошёл в сторону реки, где мне предстояло провозиться большую часть времени. В этой части леса обычно мало кто охотился – отец всегда знал места, до которых еще не добрались другие охотники, поэтому мы всегда возвращались домой с большим уловом.
Проставляя ловушки одну за другой, я и не заметил, как быстро у меня закончился провиант. В животе уже начало заметно урчать, поэтому я собрал все вещи в сумку и пошёл в обратную сторону, надеясь на предусмотрительность и дальновидность отца, который всегда оставлял часть еды «на всякий случай». Пройдя немалую часть пути, я вдруг наткнулся на куст с чёрной смородиной, ветки которого буквально ломились от изобилия ягод. Собрав небольшую горсть себе в руку и положив ещё столько же в карманы, я побрёл дальше, периодически кидая в рот сладковато-кислые плоды. Доставая очередною порцию смородины, я случайно заметил, как из штанов выпал небольшой сверток. Подняв с земли скомканную бумажку, я вдруг вспомнил, как нашёл её утром под кроватью у Эмили, когда соскребал оттуда кашу. Сначала я хотел её просто выбросить, но потом произошло столько всего, что это просто вылетело у меня из головы. Неожиданно во мне взыграло любопытство, и я решил посмотреть, что на ней было написано. Развернув бумажку, там оказалось целое стихотворение, явно написанное в порыве чувств и какого-то необъяснимого волнения, которого я никогда не наблюдал – или просто не смог увидеть? – в Эмили.
День за днём я вижу облака, что проплывают мимо моего окна,
И каждый день я остаюсь одна, чтоб насладиться тишиной сполна.
Скажи мне, где тут справедливость? И где моя вина, что силой страшной оказалась я наделена?
Молчишь. С тобою не поговоришь.
Как хорошо, что я не одинока, что обо мне заботится семья,
Однако правда в том, что …
Неожиданно я услышал хруст ломающихся веток, доносившийся со стороны ручья. Повернувшись в сторону звука, я обнаружил, что по другую сторону берега стоит одинокий олень, неизвестно откуда взявшийся в этой части леса. Обычно они не приближались к деревне, предпочитая уединённые места подальше от людей, поэтому обнаружить его считалось большой удачей. Положив листок со стихами обратно в карман, я медленно потянулся одной рукой за спину, доставая оттуда заранее приготовленный лук, а второй аккуратно вытащил стрелу, чтобы не спугнуть животное. Натянув тетиву до упора и затаив дыхание, я выжидал удобного момента, чтобы выстрелить, как вдруг олень, словно уловив чужое присутствие, повернул голову в мою сторону.
Я тут же почуял неладное, что-то в его облике не давало мне покоя, словно это был и не олень вовсе, настолько неестественным он казался. Лишь спустя некоторое время до меня дошло, что у него были красные глаза. Его пристальный взгляд словно проникал мне в душу, и по какой-то причине я не мог заставить себя отвернуться от него. Я вдруг осознал, что уже достаточно долго смотрю на него не моргая, из-за чего глаза начало жечь. Не в силах ничего разглядеть, я с трудом осел на траву и схватился за голову, которая начала гудеть из-за непонятно откуда взявшихся голосов: «Ей не скрыться… Джулиан… никому из вас…». Последним, что я помню, был сильный удар головой о землю, а следом – темнота.
Глава 4
Я открываю глаза и вижу перед собой непроглядную тьму. Она обволакивает меня со всех сторон и мне кажется, что я растворяюсь в ней. Со временем перед глазами начинают мелькать какие-то блики, они инородные, чужие, им здесь не место. До меня постепенно доходят еле различимые звуки, и я трясу головой в надежде от них избавиться. На секунду все прекращается, однако вскоре я уже чувствую, как кто-то касается моего плеча и зовет по имени. Глаза сами по себе начинают медленно разлипаться, и я тут же закрываю их в попытке спрятаться от ослепительно-белого света.
– Джулиан, как ты себя чувствуешь, – кто-то настойчиво пытается разбудить меня, однако я продолжаю лежать неподвижно, словно это поможет сохранить то чувство невесомости, в котором я пребывал некоторое время назад, – Джулиан, ты меня слышишь?
– Судя по его реакции на свет, он уже пришел в себя и просто продолжает притворяться спящим.
– Мередит, оставь своего брата в покое, ему нужно время, чтобы оклематься.
– Но он лежит так уже шесть часов, мама до сих пор ужасно за него волнуется, неужели я могу позволить ему и дальше прохлаждаться в постели?
Все эти разговоры начинают мне порядком надоедать, так что я набираю в легкие воздух, чтобы что-то сказать, как вдруг захожусь сильным кашлем, который вынуждает меня согнуться в кровати и почувствовать ноющую боль в голове. Когда приступ немного стихает, чьи-то руки приподнимают мне голову и начинают вливать в горло какую-то жидкость, и вот я уже сам держу чашку и пью до ужаса горький отвар, стараясь избавиться от дикой жажды и сухости во рту. Прикончив первую кружку, я жестами пытаюсь попросить еще одну, на что мне дают выпить уже простую воду, и я так же быстро осушаю ее содержимое. Кто-то забирает чашки из моих рук и помогает присесть на кровати, предварительно подложив под спину подушку. Глазам все еще трудно привыкнуть к свету, однако силуэты передо мной постепенно приобретают очертания: сначала я замечаю Оливера и Эмили, сидящих по обеим сторонам от моих вытянутых ног, потом Мередит, которая уходит из комнаты с пустыми кружками, а в дальнем углу комнаты сидит отец, и вид у него самый усталый из всех. Мамы я нигде не видел, должно быть, она, как и сказала Мередит, переутомилась и спала в другой комнате. Голова все еще сильно кружится, и по шкале от одного до десяти можно сказать, что общее самочувствие еле дотягивает до тройки, однако я нахожу в себе силы спросить у отца:
– Что со мной случилось?
Ответ приходит незамедлительно.
– Я нашел тебя у реки, измученного и лежащего без сознания, а на земле были разбросаны ядовитые ягоды, которые, как сказала Мередит, привели к сильному отравлению. Когда я принес тебя домой, ты периодически бредил про какого-то оленя, после чего снова отключался на долгое время. Не хочешь объяснить, что там произошло?
Я нахмурился и постарался вспомнить все, что случилось со мной до потери сознания. Получалось, честно говоря, не очень.
– Я помню как … хотел зайти к Оливеру после того, как установлю все ловушки. Потом у меня закончилась еда и я пошел в обратную сторону, по пути прихватив с собой пару ягод, а после…точно! Я случайно услышал какие-то странные звуки со стороны реки, а когда подошел посмотреть, что это было, то увидел странного оленя. Он был… у него были красные глаза, я это точно помню, а затем… последовал сильный удар головой о землю, и я потерял сознание. Думаю, на этом всё.
Я поднял глаза и увидел, что они смотрят на меня с подозрением, словно мой бред вовсе и не прекращался и я все еще мечусь на кровати, бормоча какую-то чепуху про оленя. Мередит подошла к кровати и пощупала мой лоб, после чего вздохнула и присела на кровать рядом с Эмили.
– Джулиан, милый, ягоды, которые ты нашел в лесу, были белладонной, а ты по ошибке принял их за черную смородину, что в общем-то и неудивительно с твоими скудными познаниями в ботанике. Тебе повезло, что мы с отцом быстро нашли причину твоего недомогания и я приготовила тебе лекарство, иначе ты мог бы и… умереть.
