Алексей Калинин "Зверь. Том первый"

Выходит, что не вся.

Гребаный преподаватель! Гребаный анекдот! Гребаная пирушка, на которой вчера Гришка Карамышев так здорово отплясывал!

И гребаный Комовский! Да-да, гребаный Васька Комовский, предложивший спор на девственницу. А он, Григорий Яковлевич, взял, да и согласился. Теперь, если получит двойку, то должен будет соблазнить ту девственницу, на которую Комовский покажет.

Но если вдруг вызовут Комовского…

– Время вышло. К доске пойдет… – Эрнст Рузвельтович неторопливо обвел взглядом воспитанников.

Вот любят преподаватели делать трагическую паузу, нагнетая обстановку. Черт побери, и так страшно, что можно обделаться, а тут ещё эта пауза…

Коршун выбрал свою добычу и начал медленный спуск, чтобы подобраться на уверенное расстояние для броска. Ручка поднялась, чтобы сделать точку напротив фамилии агнца. Сердца учащихся замерли и пропустили один удар.

– К доске пойдет Карамышев, – резко рубанул Эрнст Рузвельтович.

Коршун бросился вниз и выхватил птенца! Ручка поставила точку! Сердца учащихся получили свой выплеск адреналина и забились чаще – их не вызвали! Не вызвали, а это значит, что до следующего урока могут быть спокойны. Вот только Карамышеву не повезло…

Григорий с видом идущего на казнь проследовал к доске. Он встал и развернулся к аудитории. В глазах его сокурсников светилось сочувствие. Ну да, сочувствие, ведь на его месте могли быть они!

– Что же, господин Карамышев, – проговорил с легкой ехидцей преподаватель. – Расскажите нам о битве при Суджилике.

И ведь только что пытался втиснуть в голову знания из книги. Только что смотрел на текст, стараясь запомнить и… И в голове пустота! Как будто все мысли выпердел медведь со вчерашней пирушки. А ведь как чертяка лихо отплясывал, а как здорово показывал пьяного таксиста, бредущего домой…

– Мы ждем, господин Карамышев! – напомнил о себе преподаватель.

– В битве при Суджилике бились… – промямлил Григорий.

На этом моменте он остановился. Кто там бился? Зачем бились? Ведь что-то там было важное, но вот что?

В голове гулял ветер. Вот вообще никаких наметок на ответ. Только танцующий медведь в цыганской рубахе…

Васька Комовский прятал глаза. То ли чтобы не улыбаться от радости победы, то ли чтобы не показывать скорбь. И ведь даже не пытался помочь. А впрочем, как поможешь? Эльфы тонко чувствуют воздействие живицы. А при любой попытке подсказать сразу же включаются острые уши.

– Кто же бился при Суджилике? И когда это произошло? – продолжал допытываться преподаватель.

Эх, как же этот эльф сейчас радовался молчанию Карамышева. Если месть, это блюдо, которое подают холодным, то сейчас преподаватель лизал мороженое. Причем наслаждался каждым мгновением.

– Я не помню, – вымолвил наконец Григорий.

– То есть как, вы не помните грандиозную битву при Суджилике, когда был заключен Великий Мир? Ну, что же вы молчите? Неужели не помните, что именно после этой битвы было решено, что сила живицы не должна принадлежать какой-то одной расе, а право распоряжаться ею даровано всем?

Григорий молчал. Преподаватель чуть дернул губами. Неужели улыбнулся? Да нет, скорее это тик. Нервный.

– И не помните, что именно эта битва положила начало возникновения аристократии? Аристократии в том виде, в котором она является сейчас? И что аристократы являлись теми, кого живица выбрала в качестве своих любимцев? Да что же вы молчите? Ведь вы обычно бойкий на язык.

– А что говорить? Я уже сказал, что не помню, – буркнул Григорий.

– Не помните? А ведь это должен знать каждый аристократ. И то, как война всех против всех положила началу мира во всем мире. И то, что во время этой войны появились не только аристократы, но и ведьмаки!

– Ведьмаки? Эти грязные ублюдки? – вырвалось у Григория.

– Они вовсе не грязные ублюдки, – покачал головой эльф. – Они являются очистителями нашего общества от грязных ублюдков. Им заказывают существ, которые угрожают жизни других живых организмов. А уж с кем поведешься, от того и наберешься. Фурри-полицейские тоже не мягкие и пушистые.

– Но то фурри, а это… Наемники, готовые за рубль мать родную продать, – возразил Григорий.

– Всё равно я с вами не соглашусь. Наемников может любой нанять, а ведьмаки сражаются исключительно против тех, кто уничтожает народ по злобе своей. И ведьмака не наймешь убить соседа, который навещает твою жену, пока ты отъехал по делам. Вот если сосед убивает женщин почем зря, тогда да…

– А что мне мешает сказать, что этот сосед убивает женщин? Что мне мешает оболгать?

– Ведьмачье чутьё, – пожал плечами эльф. – Ведьмаки же не просто так обучаются… Мда, вы совсем ничего не помните. Ни про Мирный договор всех рас и народов, ни про Залог дружбы и работы сообща. В ведьмаки забирают детей отъявленных убийц и негодяев, чтобы передались гены. И чтобы эти гены не вредили грядущим потомкам, их злая сущность переведена на уничтожение не мирного населения, а преступников и негодяев. И всё это тоже было в договоре при Суджилике. Прописано, что ведьмаки не служат одному императору. Но служат целому миру. Радеют на благо и процветание обычных людей. Они тот самый орган, который может карать и миловать на месте. Как же такое можно забыть? Неужели у вас ничего в голове не осталось, кроме дара к сочинительству глупых анекдотов?

Всё-таки это из-за анекдота… Похоже, что даже на тройку вытянуть не получится.

Григорий поймал ехидный взгляд Васьки. Неужели друг разыграл такую комбинацию? Пригласил, напоил, предложил пари, а потом рассказал эльфу? Или подослал кого, чтобы тот рассказал и указал на сочинителя?

Ну что же, вполне в стиле Комовских – эти на многое пойдут ради достижения своих целей. Но они же с ним вместе вчера…

Гришка, Васька и ещё Александр Валерьевич Черноглазов, Сашка из Императорской Архитектурной гимназии вчера здорово набрались. Трое из бывшей шальной шестерки, которая наводила страх на Императорский Кадетский корпус. Теперь же жизнь раскидала их так, что только на редких званых балах и доводилось встретиться.

И на ежегодной пирушке в привычной харчевне «Три пескаря» были только трое… А ведь как все клялись и божились на выпуске из корпуса, что ежегодно в один и тот же день будут встречаться в двенадцать часов. Но нет – оставшихся троих не было. А родители говорили, что их дети заграницей… Даже телефонные номера сменили.

– Я чувствую, что вы пытаетесь вспомнить о том, как распределялась живица по народам?

– Так она же равномерно распределялась? – неожиданно вырвалось изо рта Григория.

– О-о-о? – деланно удивился Эрнст Рузвельтович. – Надо же, вы это знаете! Чудо чудное, диво дивное. Заодно это вам нужно увеличить балл!

Григорий подмигнул Ваське, мол, обломайся – трояк рисуется.

– Да-да, я бы так и поступил. Однако, вы слишком долго тянули с ответом, поэтому я вряд ли чем смогу вам помочь. Если вы ничего больше не скажете по поводу битвы при Суджилике, то двойка вам гарантирована.

Теперь пришла очередь Васьки подмигивать в ответ. Григорий напряг мозговые извилины, попытался вспомнить что-нибудь ещё, но увы…

– Там очень много народа полегло, – только и сказал он.

– Ну, голубчик, это не ответ. При любой битве умирает много человек. Даже при использовании живицы. Нет, господин Карамышев, этот ответ не принимается. Садитесь. Два! Вам должно быть стыдно!

Эльф с поджатыми губами вывел в клеточке журнала жирного «гуся». Карамышев проследил за появлением на бумаге ненавистной цифры и тяжело вздохнул. Чтобы исправить, придется немало попотеть. Придется учить и сдавать после уроков, а этого ох как не хочется делать. Мстительный эльф вряд ли так просто сдастся.

Карамышев прошел на своё место и уселся, уставившись перед собой. Он не хотел смотреть на торжествующего Ваську. Лучше разглядывать картинку битвы при Суджилике. Там, где орки, эльфы, гномы, тролли и прочие существа сражались друг с другом. Сражались за то, чтобы магическая сущность мира – живица, принадлежала только им одним.

На листок с учебником упал сложенный вчетверо листок бумаги. Григорий поднял голову и уставился на Ваську. Комовский щерился во все тридцать четыре зуба. Он показывал бровями влево. Упорно так показывал, настойчиво.

Григорий развернул листок и прочитал:

Я выиграл пари! Нашим призом станет…

Григорий понял, на кого намекает Комовский и мысленно простонал.

Глава 3

– Ну и что ты скажешь в своё оправдание, Эдгарт Пахомов? – спросил император России Николай Сергеевич Романов, когда берендей весьма грубо затолкал меня в черный фургон.

Мужчина пожилого возраста. Костюм с иголочки, ботинки пускают зайчики. На брюках такие стрелки, что ими можно запросто побрить мохнатое рыло охранника. Черный галстук завязан идеально и также идеально лежит на белой шелковой рубашке. На безымянном пальце правой руки фамильный перстень с затейливой гравировкой и черным камнем. Рядом поблескивает небольшая шкатулка, за стоимость которой можно купить весь мой девятиэтажный дом, вместе с обитателями и тараканами впридачу.

Сидел император в расслабленной позе. Как будто выехал на природу и вот-вот начнет кормить уточек, отщипывая по кусочку от батона. Но я видел, что это всё напускное – его выдавали глаза. Ему очень хотелось заехать мне по харе с ноги, а потом ещё на яйцах выбить чечетку.

– А чего говорить? И так всё ясно, как божий день. Здорово, император. «Первый раз тебя так близко вижу», —протянул я руку. – До этого всё больше по ящику, да по ящику. И ты в гости ни разу не заехал…

Шлеп! Я едва успел подхватить глаза, чтобы не вылетели.

– Не «ты», а «вы», – заехал мне пятерней по затылку сидевший рядом берендей. – Соблюдай субординацию!

– Слышь, у тебя рука запасная есть, что ли? – огрызнулся я. – Хрена ли ты размахался, урод лохматый?

– Могу добавить, чтобы мозги на место встали.

– А давай, рискни здоровьем, – хмыкнул я в ответ.

– Михаил, отставить, – спокойно одернул его император и покачал головой. – А ты груб, ведьмак…

– Правда? Чего-то не заметил. Я же обычно сама любезность, когда ко мне в квартиру вламываются, а потом вытаскивают на улицу и наяривают по башке, – пробурчал я в ответ. – Наверно, это метеобури так влияют.

Император покачал головой. Он вздохнул, кивнул охраннику, а тот достал из боковой двери папочку в синей обложке. Ещё и гриф «Совершенно секретно» сверху присобачен. Эта папочка плюхнулась мне на колени.

– Прочти, – сказал император и уставился в окно, как будто наша грязная улочка гораздо сильнее его интересовала, чем небритый ведьмак.

Ну да, у нас есть на что посмотреть – на заваленный мусором контейнер, который напоминал пирамиду Тутанхамона или на чахлую березку, которая героически выживала среди битого асфальта. Нищий квартал озлобленных существ, которым оставили право только попердывать, переваривая дерьмовую еду, да поругивать власть.

Я открыл папочку, пробежал глазами текст, запоминая каждую букву и цифру. Дело было заведено на Маргариту Ильиничну Кваркову, прирожденную зазовку. Зазовкой называлась лесная красотка, с длинными, прямо до задницы черными волосами. Такая краля обожала зазывать молодых людей в лес, в кустики, чтобы там затрахать до потери пульса, денег, телефонов и прочего. Оставляла подобная феечка только высушенный шкелетик.

В папке были указаны приводы, аресты, годы заключения. На счету подобной красотки было около тридцати молодых людей. Хм, неплохой послужной список. Давно бы пора её головке найти местечко среди экспонатов Кунсткамеры.

Впрочем… У этой зазовки была отличительная черта – она умела менять внешность. Уж не знаю, какой доппельгангер трахнул её маманю, но вот такое вот наследство досталось доченьке. И доченька теперь пользуется этим наследством вовсю.

Последний раз её видели в Москве. Полгода назад. После этого Маргарита Ильинична скрылась с горизонта. Вот только за эти полгода нашли троих сынков-аристократов. И эти сынки больше походили на высушенные стручки перца, чем на мужчин в начале расцвета лет.

– И что? Не можешь её отыскать? – спросил я. – Вроде вон какой крутой, и охрана у тебя есть, пусть и тупорылая.

Взмах руки охранника я остановил в самом начале, локтем ударив по месту вращательной манжеты. Вывих гарантирован! Берендей тихо пискнул, обхватив ладонью ушибленное место.

– Я же не зря говорил про лишнюю руку, – с угрозой прорычал я. – Будешь дергаться – ещё и ногу сломаю.

– Михаил, – немного с укоризной произнес император Николай Сергеевич.

– Он снова «тыкнул», – в оправдание пробурчал берендей. – Совсем никакого уважения…

– Я сам разберусь. Подожди пока снаружи, – Николай Сергеевич сделал знак кистью, как будто отгонял комаров. – Покажи плечо Семену.

Берендей зло зыркнул на меня, но не посмел противиться воле императора. Дверь машины отъехала в сторону. У меня возник соблазн добавить ещё пенделя в откляченный зад выходящего, но я сдержался.

Охранник вышел наружу и подошел к одному из двух берендеев, которые чуть раньше тусовались на моём этаже. Показал на плечо и что-то проурчал. Второй охранник кивнул, потер ладони, отчего между ними возник синеватый свет, и приложил светящиеся ладони к больному месту.

Целительная энергия живицы обволокла поврежденное плечо синим шаром. После этого берендей по имени Семен дернул руку Михаила вниз. Тот даже не вздрогнул, когда плечо встало на место. Синий свет впитался в дорогую ткань костюма. Берендей повернулся к машине.

– Неплохо, – заметил я. – Лекарские навыки на высоте. Ещё бы мозгов немного добавить… Семен, можешь живицу на темечко Мишки направить? И побольше, побольше!

– Ты всё прочитал? – игнорируя мой вопрос, спросил император.

– Зазовка Рита, – хмыкнул я в ответ. – А я тут причем? На хрена мне было подкладывать свою дочку в кровать? Ведь я мог и залезть на неё по ошибке. Или ты рассчитывал таким тупым приемом манипулировать мной?

Император посмотрел на меня внимательным взглядом. Чуть улыбнулся:

– Как давно догадался?

– А как тебя тут увидел, так и догадался. Напустили тут всякого пафоса, а по сути, захотели чужими руками вытащить каштаны из огня. Неужели просто не мог вызвать к себе?

– Ты бы пошел?

– Вряд ли, – пожал я плечами. – Но ведь можно же было попытаться. Неужели из-за какой-то зазовки надо было устраивать подобный спектакль?

Губы императора чуть скривились в улыбке:

– А ты умный, недаром же тебя выбрала Гамаюн…

– Что? Эта старая курица ещё жива? – моему удивлению не было предела.

– Да. Она сказала, что только тебе под силу найти зазовку и обезвредить её. Поэтому я… – император помедлил, как будто подбирая нужное слово. – Прошу тебя взяться за это дело.

Явно проглотил слово "приказываю".

– Да ну, оно неинтересное и бесперспективное, – отмахнулся я, набивая себе цену.

– Что ты хочешь?

А вот это уже нормальный разговор, надо было сразу с этого начинать. Но надо показать, что баблом меня не заинтересуешь. Бабло-то, конечно, хорошо, но как бы много его у тебя не было – уважение в обществе всё равно не купишь. Тут надо кое-что другое.

– Я хочу титул и десять деревень во владение, – ответил я.

– А у тебя губа не дура.

– Да и сам я не дурак. Инфа по поводу Елены Прекрасной в постели ведьмака вряд ли хорошо повлияет на престиж государства.

– Я же могу казнить тебя прямо сейчас, а потом вырезать весь твой дом, вплоть до последнего таракана, – спокойно ответил Николай Сергеевич.