– Ты мне подруга?
– Ну, подруга.
– Тогда говори все, что знаешь. И откуда знаешь, ты ведь только приехала.
– А мне сразу Зойка, медсестра, позвонила, сказала, что у твоего отца инфаркт. Она же моя соседка.
– Так, дальше! – потребовала я.
– Слушай, ты так изменилась, такая грубая стала… – в голосе подружки звучала обида и недоумение.
– А ты понимаешь, что сейчас моего отца режут, что у него операция на открытом сердце, что может быть любая нештатная ситуация, что он может… – я всхлипнула и говорить больше не могла.
Анька обняла меня и повела на скамейку под тополем, усадила, вытащила платок и стала вытирать мне слезы, все время приговаривая:
– Ну прости меня, дуру, все будет хорошо, он ведь молодой, сильный, врач из Москвы приехал, все нормально будет, вот увидишь!
В результате она тоже захлюпала, и через мои и свои всхлипывания поведала мне наконец, какими сплетнями обросли вчерашние события.
Оказывается, основным источником информации были наши медицинские работники. Ведь городок маленький, все друг друга знают. А версия такая: Пашка измывался над собакой (что недалеко от истины), отец мой ее вылечил и пошел выяснять с ним отношения. В процессе выяснения отец избил Пашку, а сам от пережитых волнений получил инфаркт. Исмаилов, который своего пасынка терпеть не может, хочет отправить его куда подальше, а отцу моему заплатил миллион долларов, чтобы он не обращался в суд. Кроме того, вызвал лучшего врача и поставил у палаты охранника.
Пока я выслушивала эту версию, я то холодела от страха, то покрывалась липким потом. Я все ждала, когда же речь зайдет обо мне. И дождалась. Оказывается, я пошла на речку, а Пашка, злой на моего отца, хотел меня утопить, но я сопротивлялась, вот от чего у меня синяк на лице, но утопить меня не дал охранник. Я вкрадчиво сказала:
– Ты знаешь, Анюта, а ведь все так и было. Кроме одного.
– Да ну! Я думала, половину приврали. А чего не было-то?
– А вот миллиона и не было. А жаль, – я произнесла это с таким несчастным выражением лица, что Анька не выдержала и прыснула, и даже мне смешно стало.
– Ну дела, – глубокомысленно подвела итог Анька. – И все в один день. Ну что мне стоило на день раньше приехать? Была бы в курсе всех событий.
– Ты и так все знаешь.
– А как он топил-то тебя? Пашка? Он ведь к тебе неровно дышит.
– Ничего он не дышит, – злобно сказала я. – Наркоман он, не соображал, что делал. Анька, прошу тебя, никому ничего не говори. Пожалей отца моего. Ведь его и посадить могут.
– Да что ты! – ахнула подруга. – За то, что Пашку избил?
– Во-во, за это. И не посмотрят, что инфаркт, – мне стало уже так тяжело от всего: от нагромождения этой лжи, от неизвестности, как проходит операция, от бессилия что-то изменить.
В это время на крыльцо больницы вышла мама. Я подбежала к ней, она обняла меня и прерывающимся голосом сказала:
– Все хорошо, доченька, все хорошо. Операция прошла успешно. Теперь все будет зависеть от ухода. Круглосуточный монитор уже поставили, это профессор привез с собой. Сиделка тоже из Москвы. Александр Ренатович всех заставил побегать. И ведь его-то нет, он в Москву поехал, все по телефону.
– Можно к папе?
– Нет, пока он в реанимации, нельзя. Иди домой, отдохни.
– Мам, а ты?
– А я в клинику, посмотрю, как там дела, а потом сразу домой. А бабушка пока здесь посидит, ей разрешили. Иди домой, иди, вон Аньку свою возьми с собой, пусть тебе компанию составит.
– Если тебя долго не будет, я сама за тобой приду.
– Нет, я быстро.
Мы с Анькой, не заходя в больницу, поплелись ко мне домой.
За калиткой голодные псы от радости, что видят меня, стали прыгать, как мячики. Я и забыла про всех, надо их кормить, убирать за кошками. И поесть надо что-то приготовить.
Мы с Анькой побежали ко мне домой. По дороге она рассказала, как гостила у родственников в Крыму, с какими ребятами познакомилась, уговаривала меня на следующее лето поехать вместе с ней. Ну, надо еще дожить до этого лета!
Глава 7
Дома, пока я кормила животных, Аня начала готовить обед, потом я присоединилась к ней. Мы, две несравненные поварихи, сварили какой-то супчик, он получился зеленого цвета, наверно, зелени слишком много бросили, поджарили котлеты (слава Богу, фарш был) сварили картошку. Ну, будет что поесть маме и бабушке. Мы поели сами, вроде все съедобно. Что-то мама не идет долго. Да и бабушке надо вернуться, она же не двужильная, ей надо отдыхать. Я томилась-томилась, потом позвонила на мобильный маме. Сердце сжималось. Почему-то я ждала самого худшего. Мамин телефон не отвечал. Я решила идти в больницу, Анька увязалась за мной. Подходя к больнице, мы увидели Зойку, медсестру, она шла домой с дежурства. Обычно она всегда болтает с нами, а сейчас она прошла мимо, как бы не замечая меня. Я остановилась.
– Аня, – сказала я, – Анечка.
В горле у меня пересохло. Я бросилась бегом к больнице, за собой я слышала только крики:
– Да куда ты летишь? Подожди!
Я ворвалась в больницу, побежала по коридору, ударяясь обо все выступы и ничего не чувствуя, подбежала к реанимации. Около палаты никого не было. Я остановилась у двери. Не было сил ее открыть. Я выдохнула и вошла. На высокой каталке лежал отец, с головой накрытый простыней, а рядом плакали мама и бабушка. Они даже не прореагировали на мое появление.
Я бросилась к папе, содрала простыню и увидела бледное лицо с закрытыми глазами. Оно было спокойным и очень красивым. Я не могла поверить в его смерть. Я села на кровать и взяла его за руку. Она была еще теплая.
– Папа, папочка, проснись, – тихо позвала я, а потом начала кричать:
– Папа, папа!
Потом ничего не помню. Я потеряла сознание.
Похороны отца и все, что им предшествовало, я вижу как в тумане. Не помню, как я оказалась дома, около меня по очереди сидела мама, бабушка и Анька. Потом было отпевание в церкви, кладбище, холмик, заваленный венками. Пришел весь город на похороны отца. Был Исмаилов. Он дал денег на все. Я не могла смотреть на него. У меня не было никаких чувств, но я не могла смотреть на него. На поминки, которые прошли в местном ресторане, я не пошла. Я сидела у реки и смотрела, как течение уносит маленькие листочки березы, травинки, лепестки цветов. Я смотрела и не видела ничего. Не видела никого и ничего. Горе раздавило меня. Мне показалось, что у меня отобрали самое дорогое, несправедливо отобрали. Он такой молодой! Был. Все в прошлом. Кто меня погладит по голове, кто научит премудростям обращения с животными, кто скажет, что гордится мною? Папа, папочка мой! Видишь ли ты меня? Чувствуешь ли что-нибудь? Увижу ли я тебя когда-нибудь? Ты был самым добрым и понимающим отцом на свете! Таких людей, как ты, больше нет, и никогда не будет. Ты отдал всего себя людям, работе, не ездил в отпуск, и днем и ночью шел на вызов и делал все, что мог! А теперь? Мы остались одни. Мама и бабушка сразу постарели на десять лет. Мама стала похожа на бабушку. Бедная мама, сколько ей досталось! Несправедливо, несправедливо, что мой отец мертв, а Пашка жив! Это из-за него все случилось! Зачем я позвонила отцу? Почему не добила Пашку до смерти? Хотя это бы ничего не изменило.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69563038&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
