«У себя в комнате». Когда-то она принадлежала нам. Но Аня права, это не моя комната. Больше не моя.
Я прошла в гостиную, достала из чемодана пижаму, сходила в душ, переоделась и легла на диван. Даже не стала его раскладывать и доставать постельное белье. Просто хотела лечь и забыться.
– Мне понравился наш разговор, сестренка, – Аня выглянула из-за двери.
Я промолчала. Закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Мне померещились запахи детства: мама только что испекла ароматные булочки с маком, папа полил цветы, и от влажной земли Анька начала чихать. Все-таки одной маленькой частичкой я дома.
Восемь лет назад
Анька вернулась счастливая после танца с Ваней. Ее глаза сияли, а сама она пылала. Щеки раскраснелись, волосы немного взъерошились. Лак не помог. Волоски стали выбиваться из прически. А еще Аня слегка вспотела. На лбу выступила испарина.
Алла старалась не подавать вида, что раздражена и слегка приревновала, ведь это она предложила Ване пригласить сестру потанцевать. Она пыталась выискать на лице парня хотя бы нотку удовольствия, чтобы можно было зацепиться и устроить ему скандал, разыгрывая сцену ревности. Но он был непроницаем, как стена на пути скитальца.
– Пойдем танцевать, – предложил Ванька и протянул по-джентельменски руку своей девушке.
Алла вздернула нос, она хотела, чтобы он понял, почему она себя так ведет. Ваня держал свои руки слишком низко.
– Нет, – категорично ответила девушка.
– Да ладно. Песня классная. Помнишь, мы под нее танцевали на день влюбленных. Весело было.
Ваня взял Аллу за руку и потянул. Девушка вырвала ее и отошла назад.
– Мое «нет» – всегда означает «нет». Ничего больше.
Ваня нахмурился, не понимая, за что Алла рассердилась на него. Твердость в ответе расстроила его. И он ушел.
– Ты чего? – спросила Аня сестру.
– Я не хочу танцевать. Настроение пропало.
Алла направилась к столику. В пустой стакан она подлила рюмку водки и разбавила содержимое соком. Резким движением отправила алкогольную смесь себе в рот, при этом морщась от послевкусия. Аня в изумлении таращилась на сестру. Та небрежно поставила стакан на стол и задела рядом стоявший бокал. Он упал и со звоном разбился.
– Ты в порядке? – подбежал к ней Ваня.
– В полном, – жестко огрызнулась Алла. Но прогонять Ваню не стала. – Мне нужен свежий воздух.
***
До конца вечера Анна сидела за столиком в ожидании сестры и ее парня. Только они куда-то запропастились. Ведущий устроил последний конкурс, развеселил родителей и толпу дергавшихся под музыку выпускников. Затем зал заметно опустел. Некоторые родители забрали своих юнцов и уехали домой.
Родители близняшек все еще сидели с другими взрослыми, но уже собирались уходить. Раиса выискивала глазами дочерей. Заметив Анну, одиноко сидевшую в углу стола, она неловко помахала. «Значит, Алла где-то рядом и все хорошо». Раиса волновалась за них. Отпускать во взрослый и жестокий мир своих прелестных девиц – это как разрывать душу на части. Она посмотрела на мужа. Тот уже достаточно набрался.
Сергею нравилось выбираться из дома и сидеть где-то еще, кроме гостиной перед телевизором с вечно ворчливой женой. Она в очередной раз умоляла его не напиваться, аргументируя тем, что у него нет чувства меры.
– Я тащить тебя домой не собираюсь. Знай, если напьешься, останешься там, где упадешь, – с укором сказала Рая перед выходом.
Сережа делал хорошую мину при плохой игре. Он не хотел рушить семью, но и жить с женой не было сил. Он мечтал бросить все и уехать далеко, найти женщину с более мягким характером, с которой он бы сдувал пылинки. Но он упорно ждал, когда девочки вырастут и покинут дом, чтобы он смог собрать свои вещички и под покровом ночи молча исчезнуть. Он бы оставил жене записку, что она сломала в нем любящего человека, что она своими собственными руками задушила в нем мужчину, но он все равно благодарен ей за годы совместной жизни. Сергей даже искал утешение в объятиях другой женщины, лишь бы задеть Раю и оттолкнуть ее от себя. Только она простила его и в этот раз.
У него выработалась тактика – не можешь уйти, сделай так, чтобы тебя выгнали. В попытках оставить семью ему пришла в голову идея – пить. Если он будет хорошо прикладываться к бутылке, то сможет забываться и глушить свою потерянную любовь, а также достанет этим жену. Какая адекватная женщина захочет состариться с алкоголиком? Но он не рассчитал свои силы. Жена верно терпела его запои, а он не заметил, как скатился до алкаша. Поэтому уходить уже не имело смысла.
Больше всего ему было стыдно перед девочками. Они молчали, не желая верить в то, что некогда внимательный отец, стал забывать важные моменты. Что он часто возвращался домой нетрезвый, и мама закрывалась в ванной и плакала. Но ему хотелось свободы. И если он не мог ощущать ее физически, то он решил уйти от реальности морально.
Кто-то из родителей предложил пойти встречать рассвет на стадион, и Сергей под эту марку, лишь бы не идти домой, один из первых выкрикнул рьяное согласие.
Рая посмотрела на него, тяжело вздохнула и решила, что с ним она никуда не пойдет.
Сейчас
Кирилл стоял под ярким светом прожекторов. Поодаль около мусорных баков крутился участковый и рьяно что-то искал. Криминалист согнулся над телом, видно было лишь ноги девушки, а один из сотрудников группы фотографировал место преступления.
Андрей закурил еще одну сигарету, перебивая отвратный запах.
– Пока установить личность не удалось. Наш единственный криминалист делает всю работу за отдел. Во всяком случае, все, кто не в отпуске, здесь.
Андрей молча слушал, выдыхая столп никотинового дыма прямо в лицо Кириллу. Но он терпеливо докладывал начальнику следственной группы, что произошло.
Криминалист загораживал лицо девушки, но ее длинные волосы, вымазанные кровью так, что невозможно было понять какого они цвета, распластались на алом снегу. На Андрея накатили воспоминания о бывшей жене, и внутри все свернулось в клубок. Даже мерзкая мысль проскользнула в его голове, что это могла бы лежать его Алена. Андрея передернуло, и он прогнал эту жуткую мысль. Он вспомнил ее прекрасную улыбку. Когда жена улыбалась, то обнажала десны, от этого улыбка казалась огромной, как у Чеширского кота. Он загрустил.
Кирилл вырвал капитана из воспоминаний:
– Зрелище не для слабонервных.
– Был бы я капитаном, если бы оставался таким неженкой, как ты? – грубо ответил Андрей и снова затянулся.
Он сделал два шага левее, и перед ним открылась ужасная картина. Лицо девушки превратили в кровавое месиво. Голова Андрея закружилась, и он едва сдержал рвотный позыв. Он сделал затяжку и задержал дыхание, затем медленно выпустил дым, отведя взгляд от тела.
Пять дней назад
Проснулась и не поняла, где я. Когда в сознание проникла действительность, гнетущее чувство тоже вернулось. Как же были прекрасны мгновения забвения. Я накрыта пледом. Наверное, Анька позаботилась обо мне.
Только сейчас я почувствовала смерть в доме. Ею пахло. Давящая тишина разрубала на куски.
Поднялась и, укутавшись в плед, прошла на кухню. В доме по-прежнему тоскливо. Где-то вдалеке слышалось тиканье часов. Такая обстановка угнетала еще больше. Сестры нигде не было. Скорее всего, заперлась в комнате. А возможно, была у мамы. Я решила не беспокоить никого из них. В телефоне открыла поиск здешних кафе – выдал всего три. Одно из них располагалось на улице, по которой стоял наш дом. Сердце защемило. Раньше на том месте были занятия по танцам. Мы туда с Анькой бегали три раза в неделю.
Что ж, времена меняются, потребности людей тоже. Выходит, еда – главная составляющая развлечений. Все дорогие сердцу места рано или поздно превратятся в места поглощения пищи.
Я натянула штаны, свитер и впрыгнула в ботинки, накрутила шарф вокруг шеи и накинула часть на голову, чтобы не напяливать шапку, укуталась в свой длинный пуховик и тихонько вышла. Ветер стал еще холоднее, чем днем. Смеркалось.
Взглянула на экран телефона. Почти четыре часа. Удивилась тому, что проспала всего несколько часов. Хотя ощущалось, как будто целый день прошел. Я зарылась в теплую куртку, прячась от ветра, который вздымал снег вверх и закручивал его вихрем.
Пройдя половину пути, резко затормозила. На противоположной стороне дороги стоял человек, некогда дорогой сердцу. Внутри все скрутило. Он не узнал меня, потому что я скрыла свое лицо за воротником. Стояла как вкопанная, не могла пошевелиться. Он расчищал тротуар около двери в ресторан. Ему удалось открыть свой бизнес? Я не выдержала и перешла дорогу.
– Ваня! – окликнула его я и махнула рукой.
Он поднял голову и застыл. Долго всматривался в мои глаза, а затем одними губами произнес мое имя.
– Не верю своим глазам! – на лице у Вани появилась улыбка.
Я вздохнула с облегчением. Встретить на улице города своего бывшего – такая себе перспектива. Но то, что он рад – повышает самооценку. Мне бы не хотелось бередить раны ушедших лет, но врать себе я не стану. Чувства всполохнулись во мне. То ли от переизбытка негативных эмоций за последние сутки, то ли от ностальгии по прошлому. Но было приятно встретить когда-то любимую душу.
– Я слышал о твоем отце. Мне очень жаль, – Ваня пытался произнести утешительную речь, но этими словами только оттолкнул меня.
Ему жаль? Кто так выражается, если речь идет о человеке? Разве можно сказать «мне жаль»? Как будто в метро на ногу наступили или не успели дверцу лифта придержать.
– Хороший был мужик, – он сделал вид, что это и его потеря. Чертов говнюк!
– Знаешь, мне пора, – я уже тысячу раз пожалела, что подошла к нему. Мне захотелось сбежать из города. Вернуться домой. В свою шикарную квартиру. Принять ванну, наполненную ароматной пеной, зажечь свечи, поставить классическую музыку и забыться, задержав дыхание и погрузившись с головой под воду.
– Брось, мы же только встретились! Не виделись целую вечность.
– Мне, правда, пора. Столько дел, сам знаешь. Устроить похороны за два дня – та еще задачка, – я натянуто улыбнулась, словно пошутила на запретную тему.
– Да это ж на раз-два, плюнуть, городок маленький, организация быстрая, – его слова пропитаны детским рассуждением. Неужели так и не поумнел?
Он оглядел меня. Я стояла в дорогом пуховике с высоким воротником, который скрывал мое лицо, и в кожаных брендовых ботинках. Явно отличалась от здешних девушек. Никогда не замечала за ним оценочного взгляда. Ваня всегда с нежностью смотрел на меня. Но не сегодня.
На Ване балахоном висела парка, размера на два больше, шапка в катышках и старые ботинки. Он чистил снег, чего я хотела? Чтобы Ваня вышел в парадной одежде?
– Что? Я слишком прост для тебя? – он попытался пошутить. Но не вышло.
Я стояла и смотрела на него, словно мы никогда не любили друг друга. Его взгляд стал суровым. Он свел брови, и глубокая морщинка выступила над переносицей. Но затем он смягчился, потерев бороду рукой:
– Ладно тебе, нам же не детей крестить.
Могу отметить одно, Ванька раньше не был таким смелым в высказываниях. Годы делают свое.
– Я шла в кафе, где располагался бывший танцевальный зал.
– О, это «Кофе с блинами», – он махнул в сторону почты. – Там неплохие блинчики с ветчиной и сыром. Твоя любимая начинка. Но у меня вкуснее.
Ваня приподнял локоть, приглашая меня присоединиться к нему. Я взяла его под руку, и мы зашли в ресторан, оставив разыгравшуюся только что метель наедине с улицей.
Восемь лет назад
Анна заметила отца около входа в мужскую уборную. Он едва держался на ногах. Мамы с ним нигде рядом не было, и тогда Аня подошла к нему.
– Пап, тебе плохо?
Он только отмахнулся от нее и что-то невнятно сказал.
Девочке стало стыдно за него. Он раньше на людях в таком виде не появлялся. Если и пил, то был в состоянии добраться домой. Все знакомые считали его образцовым любящим отцом. Кардиолог. Пример семейного счастья. Он баловал своих дочек, помогал жене, когда девочки болели, и любил с ними гулять.
Но его пристрастие к спиртному развивалось стремительно. Близняшки даже не заметили, в какой момент их семья начала рушиться.
Сначала он пил пиво по вечерам в выходные, затем после работы, и уж потом перешел на утреннее потребление. «Я должен починиться, Люда! Где заначка?!», – бормотал отец, громыхая на кухне кастрюлями. Только никто не понимал, кто такая Люда. Кроме Раи.
Мама обычно прятала спиртное в посуде, либо выливала его. Но после такой выходки с выливанием в раковину алкоголя становилось только хуже. Отец начинал просаживать все деньги, покупая новую «дозу». Тогда мать отпустила ситуацию, устав бороться с болезнью мужа. Она молча доставала маленькую бутылочку и оставляла ее на столе.
До пенсии оставалось добрых шесть лет. И отец потерял работу. Главврач вежливо попросил его уволиться. Биржа труда платила мало. Мамина зарплата кормила всю семью. Девочки пытались понять природу его пристрастия к выпивке, но взрослые подросткам не открывались. Мама часто юлила и отнекивалась, мол, у отца сложный период. А отец сглаживал углы и говорил, что больше не будет пить. Но продолжал.
Аня еще раз спросила отца, но тот согнулся пополам и оперся о стену, мыча на своем пьяном языке. Девушка помчалась искать сестру. Ее руки тряслись. Если ребята увидят их папу в таком виде, в городе начнутся пересуды. Сплетничать любил весь городок. Это единственная забава.
Обыскав все помещения ресторана, она выбежала на улицу. Но сестры нигде не было. Как и матери. В голову лезли дурные мысли. Она даже обиделась на сестру, что ее не оказалось рядом в такую минуту. Принимать самостоятельное решение Ане еще не приходилось. Обычно, всем заведовала Алла. Она старшая и она лидер. Аня расспросила девочек из параллельного класса, не видели ли они сестру, и те хором ответили, что Алла и Ваня уединились в летней беседке на заднем дворе.
– Тоже мне, уединение, – хмыкнула одна из девочек.
– Ага, сидят, как на витрине, – подхватила вторая. И обе злобно хихикнули.
Аня сделала несколько шагов в сторону двора, но затем передумала. Отец оставался совсем один. И уже кто-то мог его заметить. Она развернулась и побежала обратно в ресторан.
Около туалета отца уже не было. Сердце в пятки ушло. Девочка потеряла его из виду.
***
Ваня крепко обнял Аллу за талию. Иногда он пытался положить руки на грудь, но Алла быстро его одергивала.
– Тебе что, мало поцелуев?
– Нет, просто…
– Просто что? – недовольно спросила Алла.
Ей прекрасно удавалось манипулировать Ваниными чувствами. Уверенность в том, что он сможет терпеть ее грубость и выходки, сшибала с ног. Они продолжили целоваться, и Алла все же позволила Ване положить руку на внутреннюю сторону бедра.
– Алла!
Сестра ворвалась во двор, тяжело дыша.
Ане не хотелось при парне рассказывать об отце.
– Чего тебе? – Алла резко подскочила. Разрез на ее идеальном черном платье оголил ногу.
Ваня раскраснелся. Он, чтобы скрасить неловкость, потирал руки.
