Ее бесцеремонно толкнули по направлению к животному, а затем закинули на седло. Ящер беспокойно зашевелился, занервничал. Аргхатиец удержал животное одной рукой, но ящер продолжал опасливо коситься на седока.
Аэрин же радовалась, что в этот раз ее посадили. Трястись в нестерпимую жару вниз головой было бы пыткой. Акрис, натянув на нижнюю половину лица матерчатую маску, сел позади. Принял в руки кожаный ремешок и дал животному сигнал двигаться.
Ногами она ощутила уже знакомую на ощупь чешуйчатую кожу. Тело ящера извивалось под ней, но движение было удивительно плавным. Он будто скользил по поверхности с огромной скоростью.
Они двигались вдоль гор по пустынному морю песка. Солнце палило, высасывая из нее последние остатки сил. Хотелось пить и есть. Касаться аргхатийца не хотелось, но сил держаться уже не было и иногда приходилось прислоняться. Он пах кровью и дымом, и этот запах настойчиво напоминал ей, где она.
В небе над ними кружила птица. Аэрин с тоской смотрела на нее. Вот бы и она могла быть такой же свободной. Парить себе в небе, не завися ни от чьего-либо желания или прихоти.
Аргхатиец остановил нарга. Аэрин замерла. Возможно, самое время что-то предпринять, чтобы стать чуточку свободнее? Пока он спешивался, она незаметно, одним ловким движением, вытащила кинжал из-за пояса Акриса. Хвала Богине, руки все еще помнили воровское прошлое. Аэрин спрятала оружие в полах туники.
Тем временем Акрис глотнул воды из фляги. Внимательно глянул на нее исподлобья. И затем отвернулся, дабы справить нужду. Лучше возможности может не представиться. Она бесшумно вытащила кинжал и распорола веревки. Взяла уздечку, которой он управлял наргом и что есть силы дернула за нее, направляя животное вперед. И нарг подчинился! Она обернулась. Фигура аргхатийца быстро удалялась. Да! Она смогла.
До слуха донеслись резкие щелчки, и нарг сбавил темп. А затем остановился. Аэрин отчаянно задергала кожаные ремешки. Но ящер замотал головой, а затем издал угрожающее шипение. Развернулся и повез ее обратно к аргхатийцу. Тот резкими звуками призывал животное к себе.
Когда он приблизился, чтобы схватить ее, Аэрин попыталась полоснуть его по руке кинжалом, но мощная рука сжала запястье раньше. Акрис озадаченно посмотрел на свой кинжал в ее руке.
– Решила оставить меня среди песков? От тебя больше проблем, чем пользы, ведьма, – он резко вырвал кинжал из ее заломленной руки. – Есть ли смысл тащить тебя к правителям?
Сдернув девушку с нарга на песок, Акрис приставил кинжал к ее горлу.
– Так почему ты была в караване? Что вы перевозили?
Аэрин упрямо сжала губы.
– Я знаю, почему ты молчишь. Тебе просто нечего сказать.
– Я ничего не знаю, чудовище. Какая разница, что я тебе скажу? Лучше сразу убей меня и избавь от мук!
– Я бы с радостью. Но наша вера запрещает убивать женщин, – в его голосе послышалось сожаление. – Но, кажется, я знаю, как нам обойти это недоразумение.
Он встал. Презрительно посмотрел на нее сверху вниз.
– Ты назвала меня чудовищем. Что ж, пожалуй, я окажу тебе услугу и покажу настоящее чудовище.
Акрис опять связал ее запястья, на этот раз еще туже. Закинул ее на нарга, и они направились дальше.
Аэрин отдала последние силы на этот отчаянный рывок. Все было зря. Она уже не пыталась держаться, голова кружилась, и в какой-то момент ей показалось, что она бредит – вдали показался город. Он брал свое начало в песках и уходил вверх, в гору, у подножия которой располагался. Выше, прямо на камнях, виднелся настоящий дворец. Вокруг него можно было различить россыпь домов у песка. Город был защищен высокой каменной стеной.
Нет, это был не бред. Город становился все ближе и все отчетливее. Как это возможно? Как тут может быть что-то подобное? У диких и кровожадных аргхатийцев, живущих лишь грабежом и разбоем?
Они подъехали совсем близко, но не достигли стен, повернув. Остановились у каменного входа в пещеру.
Акрис стянул ее с нарга и поставил на ноги. Аэрин обернулась. Черная пустота отверстия пугала. Что-то не так с этим проходом. Что-то страшное и опасное внутри. Она замерла.
Акрис подошел к ней. В глазах читалось равнодушие.
– Куда ты меня ведешь?
– Туда, куда ты сама попросила, эриконка.
Вход в пещеру оказался туннелем. Он слабо освещался магическими шарами. Иногда попадались участки без света. Босыми ногами Аэрин наступала на острые камни. Каждый шаг вызывал жгучую боль. Она поскальзывалась о собственную кровь. Но молчала. Она не будет унижаться перед ним. Аэрин знала, что не может выбрать, как прожить жизнь, но может выбрать, как встретить смерть. А вел он ее, определенно, на встречу с ней. Пусть это будет достойная встреча.
Своды каменного туннеля задрожали от оглушительного звериного рева. Там, впереди, скрывался кто-то огромный и ужасный. Аэрин старалась дышать глубже, но тело отказывалось слушаться, парализованное накатывающими волнами паники.
***
Отродье магов, существо, замурованное в непонятные одежды.
От нее веяло смертью. Он чувствовал. Даже нарг это чувствовал. Вряд ли правители одобрят то, что он притащил ее из-за Полога. Но и оставить не мог. Они тщательно замели следы. Глубоко зарыли останки. Развеяли песок над местом сражения. Но что делать с ней?
Демонова эриконка. Акрис сжал кулак. Да, аргхатийцы не убивают женщин. Таков закон. Но ведь он не распространяется на эрфитов? Она говорит, что они чудовища. Так пусть увидит одного из них. Витшеху он скажет, что она все-таки убила себя. Как и многие остальные до нее. А правители… Правители узнают о ней лишь после ее смерти. Никто не выживал после встречи с эрфитом правителя Шехара.
Они подошли к каменному входу. Акрис посмотрел на замершую девушку. Он только сейчас обратил внимание – из всего серого марева, которое она из себя представляла, ярко выделялись синие глаза. Они были единственным пятном на бесцветном, лишенном красок, лице. Не было волос, бровей и ресниц. Ничего. Лишь синие глубины глаз. Ведьма не молила о пощаде, не стенала и не кричала. Не все мужчины вели себя так перед ликом смерти. А он приводил сюда достаточно, чтобы знать, во что превращается человек, зная, что скоро умрет. И по ее глазам он видел, что и она знает. Знает, что ее ждет.
Акрис был уверен – все испытывают страх. В этом все равны. Людей отличает лишь то, как они умеют со страхом совладать. Позволят ли себе слабость и превратятся в ничтожество под его натиском? Или же будут сильнее его и даже в самые пугающие моменты смогут сохранить рассудок и достоинство?
Акрис был закаленным в боях воином, убивал без сомнений. Был жесток и непоколебим. Но он умел уважать стойкость и внутреннюю силу. Умел ценить жажду жизни и уважение к смерти. Поэтому он помедлил. Окончательно принял решение и рассек веревки на ее руках, одним движением освободив от пут. Вложил в ее затекшие ослабевшие руки свой кинжал. И втолкнул в Грот.
***
В нос ударил резкий запах – сырость и гарь. Аэрин обернулась. За ней с громыханием захлопнулся лаз. В пещере было светлее, чем в тоннеле. Мягкий свет исходил от шаров и кристаллов, заряженных магической энергией.
Она повернулась и замерла.
На нее смотрел… дракон. Огромный чешуйчатый монстр.
Ужасный рев опять сотряс своды пещеры. Так вот что это был за звук. Кажется, она забыла, как дышать, сердце перевернулось в груди. Вот зачем он дал ей кинжал! Варварское милосердие. Он дал ей возможность умереть быстро и безболезненно, а не в живом огне или между зубов пережевывающего ее чудовища.
Она осела на колени, не в силах больше держаться. Дышать от ужаса удавалось с трудом. Что он сделает? Сожжет ее? Разорвет на части?
Тем временем дракон начал приближаться к ней. Аэрин чувствовала дрожь камней от каждого его шага. Времени действительно осталось мало. Ладонь нащупала острие кинжала. Спасение от мук у нее в руках. Так почему же она медлит? Кажется, сейчас действительно пришло время умирать.
Молитва. Пусть Богиня заберет ее душу. Другим богам она ее отдавать не хотела. Из-за сжимающего горло страха петь не получалось. Вместо слов из нее вырывалось лишь мычание. Это все, что она могла сделать в тисках сдавливающих ее паники и ужаса. Пришлось закрыть глаза. Но она все равно слышала и чувствовала тяжелые шаги. Смерть становилась все ближе.
Нет смысла бояться. Голос окреп. Когда-то старая Ирга научила ее, что душа вселяется в тело и живет там временно. Чтобы душа с миром покинула тело, нужно спеть последнюю песню. Проводить душу, поблагодарить тело за жизнь.
Ирга поведала о Богине. Поведала о старой вере, что была у них еще до магов. И Аэрин запомнила. Пронесла в своем сердце знание, что было запрещено. Ирга говорила, что именно Богиня отправляет душу в Мир живых для странствий, и Богиня же эту душу забирает.
Последнюю песнь Аэрин пришлось придумать самой. Ирга не успела научить ее нужным словам – умерла, когда Аэрин не исполнилось и десяти. В конце концов, слова – не самое главное. Главное – проводить пением душу.
Ее песня зазвучала отчетливее. Последние слова Аэрин пела уже в полный голос. Теперь ее уже ничего не держало на этой земле.
Настал момент, нервы натянулись тугим канатом, она сдавила клинок в руках. До боли, до спазма в пальцах. И занесла его для удара.
Оглушающий рев опять сотряс стены огромного помещения. Рука дрогнула, и именно в этот момент ее ударом откинуло на каменный пол. Аэрин распахнула глаза. Морда дракона медленно приближалась к ней.
Отчаяние, зарождающееся где-то в глубине, волной смыло все мысли. Бежать. Спасаться. Вся ее человеческая сущность вопила об этом. Восхищение. Где-то в недрах ее существа. Восхищение, смешанное со страхом.
Она видела ноздри и желтые клыки прямо перед собой. На нее повеяло тяжелым горячим дыханием. И тут она почувствовала, что теряет сознание. Богиня услышала ее молитву. Она не умрет в муках.
Из недр живота разлилось умиротворение. Вдруг стало хорошо. Приятное спокойствие наполнило тело.
Глава 3
Аэрин открыла глаза. Она лежала на небольшом холме, где была похоронена Ирга пять дней назад. Аэрин почти десять лет. И вот она лежит здесь, вдыхая запах сырой земли, смотрит на желтые цветы, которые только что принесла.
Ирга ушла. Бросила ее одну. Как и родители когда-то. Почему они ее бросают? Почему все оставили ее?
Аэрин лежала и пыталась найти ответы в своей голове. Ирга говорила, что жизнь непредсказуема. И мы не можем все в ней контролировать.
В те сложные времена, когда Ирга подобрала ее, многие лишились своих родных. Она рассказывала, как Аэрин, совсем маленькая, ходила по улице среди разрухи и общего горя, заглядывая в лица проходящих мимо людей, и искала своих родителей. Люди же, скользя по ней безразличным взглядом, проходили мимо. И Ирга сжалилась. Забрала ее к себе.
Земли Эрикона тогда были разорены после нападения Аргхата. Люди выживали как могли. Им запретили верить в Богиню, что всегда давала им надежду. Их новым идолом стал Верховный маг. Герой, что спас Эрикон от жестокости врагов. И теперь провозгласивший новый культ поклонения силе.
Аэрин вздохнула. Хоть Ирга и была к ней строга, но Аэрин все равно по ней скучала. По той определенности, что она давала. И Ирга выкормила ее. А в те времена это многого стоило. Бедняки на окраинах чаще всего заканчивали жизнь голодной смертью. А вот Ирга не позволяла им голодать. Варила снадобье, за которым в густой темноте ночей приходили женщины и обменивали еду или деньги на грязные бутылочки, в которые Ирга разливала зеленоватую дурно-пахнущую жидкость.
Аэрин она одевала и стригла под мальчишку. Говорила, так лучше. И Аэрин слушалась. К зелью подходить запрещала. Даже травы в руки брать было нельзя. Когда Аэрин попыталась расспросить, что за зелье Ирга варит и продает, та запретила спрашивать. Сказала лишь, что оно помогает видеть меньше страданий. И больше Аэрин к этому вопросу не возвращалась.
Сейчас жизнь Аэрин была под вопросом. Еды практически не осталось. Сбережений у них никогда и не было, а последние она отдала на то, чтобы похоронить Иргу по законам старой веры. Пришлось идти на черный рынок. Искать и просить одного знакомого дельца, что иногда приходил к Ирге за зельем, чтобы он все устроил. И отдать ему последние монеты, что были припрятаны под лежаком. Они вместе донесли тело до нужного места, и он выкопал яму. Лопату нес украдкой в полах одежды.
Исполнители, что служили магам и жрецам, жестоко карали изменников новой веры. Говорили, их забирали, и больше никто никогда их не видел.
Теперь Ирга отдана земле. Вернулась обратно в лоно Богини, как того хотела бы.
Аэрин вздохнула. Сколько она уже здесь? Огляделась. Была середина дня. Пора домой. В ветхую лачугу, что они когда-то занимали вдвоем с Иргой.
Дорога обратно пролегала через узкие лазы между лачуг из натянутой материи и камней, где-то укрепленных глиной. В таких могло поместиться до шести человек. Аэрин проскользнула мимо знакомого мальчика.
Ирга и его иногда подкармливала. Да и Аэрин, видя его сгорбленную тощую фигуру, иногда отдавала свой кусок. Возможно, поэтому он часто проводил время именно около их жилища.
Он был на год старше Аэрин. Сын продажной женщины, что жила через три лачуги от них. И они никогда не разговаривали. Да и о чем здесь разговаривать?
Неподалеку от своей лачуги Аэрин увидела четырех мужчин. Среди них был тот самый, что помогал с похоронами. Аэрин нахмурилась. Не к добру. Он кивнул в ее сторону и обратился к толстяку в ярких одеждах рядом:
– Она. Девчонка старой карги. Ты не смотри, что на мальчонку похожа. Девка, – при этих словах он сплюнул под ноги, и злорадная ухмылка исказила его лицо.
Не успела Аэрин опомниться, как оставшиеся двое схватили ее и поволокли к толстяку. Он придирчиво оглядел ее. Схватил за подбородок своими пухлыми пальцами и приподнял губу, осматривая зубы. Заглянул внимательно в глаза.
– Что я говорил? Хороша-а-а, – цокнул языком делец с черного рынка.
Толстяк кинул в его протянутую руку четыре серебряные монеты.
Аэрин схватили под обе руки.
– Помогите! – что было сил закричала она.
Она отчаянно брыкалась, пытаясь вырваться, и продолжала звать на помощь. Но никто не отзывался. Все попрятались вглубь лачуг, оставив маленького ребенка один на один с его проблемами. Была бы здесь Ирга, не позволила бы им хватать ее. Игра была нужна всем. Да и к дельцу бы она ее никогда не подпустила. Только в этот момент Аэрин осознала, насколько старуха берегла ее.
Аэрин поволокли в сторону черного рынка. Первое время она отчаянно кричала, надеясь, что хоть кто-то заступится за нее. Но люди старательно отводили глаза. И она перестала.
В этом безысходном молчании ее привели в ту часть черного рынка, которую даже Ирга обходила стороной. Невольничьи ряды. Значит, этот толстяк – торговец рабами, догадалась Аэрин. Вот кому ее сдал делец.
То, что они на месте, Аэрин поняла по резко изменившейся обстановке. Сознание резануло ощущением чего-то неправильного. Чего-то ужасного. На нее смотрели люди, прикованные, словно звери, цепями к столбам. Кто-то в лохмотьях, некоторые, в основном девушки, – в ярких юбках и полупрозрачных блузах, увешанные металлическими побрякушками. К ним подходили холеные богачи, брезгливо осматривали. Если хотели рассмотреть тщательнее – поднимали за подбородок. Затем небрежно отбрасывали, перемещаясь к следующему заинтересовавшему их живому товару.
Ее подвели к пустому столбу и приковали железными кандалами.
– Надо переодеть, – бросил толстяк в ярких одеждах.
Один из тех, кто вел ее, принялся грубо раздевать Аэрин. Она начала сопротивляться и укусила его за руку. Помощник работорговца зло вскрикнул и замахнулся, но торговец перехватил его удар.
– Лицо не попорти! Да и мелкая еще. Никто не будет платить за изувеченную калеку.
Тот, кого она укусила, руку опустил, но глянул на нее недобро.
Ей принесли прозрачные лоскуты и побрякушки. Аэрин отчаянно сопротивлялась, пытаясь пнуть или укусить тех, кто ее переодевал, за что получила ощутимую оплеуху уже от самого торговца.
Подзатыльник отрезвил. Их больше. Нет смысла тратить силы на борьбу. Нужно подумать. Всегда есть лазейка. Нужно лишь ее увидеть и понять, как в нее просочиться. Поэтому Аэрин перестала сопротивляться.
Поверх ее нижнего тряпья ей натянули цветастое свободное платье. Дешевые украшения вешать не стали, решив, что с нее и так хватит.
Аэрин оставили у столба, и тут же к ней вальяжно подошел горожанин. Взяв ее за подбородок, потенциальный покупатель начал изучать ее лицо. Аэрин попыталась вырваться, но хватка была железной.
– Желаете приобрести девчонку? Чистая, осиротела пару дней назад, – словно из ниоткуда возник торговец.
– Сколько?
– Восемь золотых.
– За нее? – удивленно переспросил горожанин.
– Посмотрите на глаза, кожа светлее, чем у остальных рабынь, и цвет волос не так часто встретишь. Совсем скоро станет красавицей. Будет стоить в три раза дороже.
– Если ее не попортят к этому времени.
– Вы можете стать первым, – приблизившись к покупателю, вкрадчиво шепнул торговец.
Глаза горожанина загорелись недобрым огнем. Аэрин знала этот взгляд. Она жила на улице, где уличные девки приглашали к себе мужчин за деньги. Все пытались выжить как могли. И именно этот взгляд был у тех, кого они тащили к себе в лачуги. Именно поэтому Ирга выстригала ее под мальчишку и велела разговаривать грубо и басисто.
– Восемь золотых много. Два.
– Восемь, и ни золотым меньше, – не дрогнул торговец.
– Тогда удачно ее сторговать, – бросил горожанин и пошел дальше.
