– Добрый день! Мне очень нужна книга, в которой написана методика борьбы. Мне надо научиться драться.
Китаец улыбнулся.
– Книга тебя не научит. Тебе нужен учитель и практик.
– В том то и дело, я не представляю где можно найти учителя, который будет обучать борьбе женщину.
Китаец долго и пристально смотрел на нее.
– Я знаю такого. Но тебе понадобится поехать в Лондон. Я скажу, как тебе его найти. Но учти ты должна пообещать мне, что ты не бросишь занятия пока он не скажет, что достаточно и примешь его условия по обучению.
– А Вы не можете меня научить?
– Я не могу. Но я чувствую, что я должен тебе помочь. А у старика Веймина должок передо мной. Так что помощь тебе, принесет мне пользу, будь уверена. Мне надо написать ему записку. Собирайся в Лондон. И завтра я дам тебе адрес и передам тебе послание, прочитав которое, старик не сможет тебе отказать.
Выбора особо не было.
Так Беата попала в Китайский квартал Лондона, где красивая одежда ей не пригодилась на ближайшие 2 года. Но начиная поиск работы, Беата поняла, что без красивой и модной одежды, она не сможет рассчитывать ни на что достойное. Поэтому долго бороться желание накупить себе много красивых нарядов ей не пришлось. Полной неожиданностью для нее было видеть себя в зеркале с новой стрижкой, в модной одежде, с аксессуарами и с макияжем. Она выбрала для себя стрижку не с оголённой шеей как было модно, а все-таки оставила длину своих волнистых волос чуть ниже плеч. В макияже она тоже решила не следовать моде и не стала красить губы оттенками винного цвета, а остановилась на не ярких, но темно-розовых. Стрелки и родинки она также проигнорировала. Но надо признать, что она знала, что действительно ей идет.
Ее труды оказались не напрасными, очень скоро она устроилась помощником человека, отвечающего за закупку и оприходование товара в компанию, которая занималась покупкой и перепродажей тканей. Звали его Рабиб.
В последний день апреля, выздоровев окончательно и подтянув все свои пропуски по учебе, дабы задобрить и успокоить любимую маму, Кристофер первым делом отправился в Китайский квартал, в закусочную старика Веймина. Молодой Торн ожидал, что незнакомой девушки там уже нет, но он очень надеялся узнать у старика как можно ее найти. Лежа в кровати он уже придумал повод для встречи и придумал несколько диалогов. Также вовремя восстановительно периода, он много рисовал незнакомку, как она дерется, как она смотрела на него в разных ситуациях на протяжении их недолгого общения. Но никак не мог уловить черты ее лица и перенести их на рисунок или холст.
– Здравствуйте! Вы меня не помните? Я ищу девушку, она отвезла меня в больницу, я хочу ее отблагодарить и вернуть ей деньги за такси.
– Здравствуй! Я ждал тебя. Выздоровел – это хорошо!
– Вы ждали МЕНЯ?
– Я знал, что ты придешь. Я слышал, что ты сказал Зейжонгу, когда он замахнулся на тебя ногой. Я понял, что ты не отступишься от неё – я уважаю это в мужчинах. Я дам тебе ее адрес.
Молодой Лорд Торн подошел к дому, сердце у него колотилось как бешенное. Зайдя в подъезд и поднявший на второй этаж, он постучал в дверь, адрес которой он взял у старика Веймина. Дома никого не было, никто ему не открыл. Кристофер решил остаться ждать на лестнице. Ну, не мог он сегодня уйти ни с чем.
Спустя два часа ожидания, его терпение было вознаграждено. В подъезд вошла девушка в черных лаковых туфельках, одетая в облегающее платье вишневого цвета чуть ниже колена с длинными рукавами. У нее были распущенные густые волнистые волосы ниже плеч с левой стороны заколотые заколкой. Она легко порхала вверх, держась одной рукой за перила, пока не увидела стоящего немного выше по лестнице человека. Заметив его, она отпряла назад. Потом узнала. Кристофер тоже не сразу ее узнал, но, когда узнал, ему стало еще тяжелее дышать от волнения и возбуждения.
– Здравствуй! Что ты здесь делаешь? Дай догадаюсь, адрес ты раздобыл у китайского старика из закусочной? Старый сводник! – последнюю фразу она произнесла почти себе под нос.
– Здравствуй! Да, я искал тебя гхым …гхымм… Я хотел отдать тебе деньги за такси и сказать спасибо, что тогда ты опять помогла мне…
– Деньги оставь себе. Я такси взяла для себя, чтобы самой не пришлось тащить тебя до больницы.
– Как всё-таки тебя зовут?
– Зачем тебе это?
– Понимаешь, я не могу не думать о тебе. То есть, мне не дает покоя всё то, что я о тебе и знаю и не знаю. Не так сказал. Слушай у меня была заготовлена речь, но я ее забыл.
– Давно ждешь под дверью?
– Нет. Послушай, я художник и я никак не могу тебя нарисовать, вернее могу, но лицо не получается, – голос его совсем сник, он понял, что несет, что-то не то и не может остановиться. – Я хочу попросить, пригласить тебя мне позировать.
Он замолчал. Беата тоже молчала. Позировать ей не сильно нравилось в детстве, но воспоминания и позировании для семейных портретов, вызвали в ней самые теплые чувства. Но несмотря на это:
– Я вынуждена отказать, – сказала она медленно и грустно. Она привыкла говорить «нет» не задумываясь.
– Ты из-за меня потеряла работу, я могу платить тебе за позирование.
– Да старик Веймин и не платил мне за работу. Это было мое послушание в обмен, на то, что он научит меня драться. А как именно ты хочешь меня нарисовать? Обнаженной? За это ты собрался платить?
– Нет, ты что?! Я и не думал об этом. Если только ты сама не захочешь.
Тут Беата вспылила.
– Послушай, на твое предложение я отвечаю – НЕТ! И кстати, я уже нашла работу, так что я занята и устала.
С этими словами она прошла мимо него и начала открывать дверь ключом. Кристофер немного постоял, но не нашел, что еще ему сказать и пошел вниз по лестнице.
Захлопнув за собой дверь. Беата почувствовала сожаление, но привычка всюду и всем отказывать была сильной. Через долю секунды она точно решила, что хочет позировать именно сейчас. И чтобы окончательно уговорить саму себя, она вспомнила слова старик Веймина: «Не отталкивай его».
Она рывком дернула дверь, сбежала по лестнице, выбежала из подъезда и посмотрев по сторонам увидела с права по улице спину Кристофера. Она окликнула его и побежала к нему. Кристофер обернулся.
Она подбежала к нему немного запыхавшись.
– Кристофер! Я буду тебе позировать! И я хочу, чтобы ты подарил мне одну из этих картин. И еще я возьму с тебя плату.
– Сколько ты хочешь? – Кристофер не смог сдержать довольную улыбку.
– Четыре! Четыре ванильных эклера каждый день, когда я буду позировать тебе.
Они оба улыбались друг другу.
– Когда и куда приходить?
– Минуту, я записал адрес, – юноша полез в карман.
– Подготовился значит?
– Ты не представляешь, как! Вот! – он протянул ей бумажку с адресом. – Я снял квартиру под студию, она не очень далеко отсюда. Когда ты сможешь прийти?
– По субботам и воскресениям я не работаю и свободна.
– Хорошо! Тогда получается завтра. В 10 утра тебе будет удобно. В это время в студии хороший свет.
– Хорошо я приду.
– Как все-таки тебя зовут? Как мне обращаться к тебе?
– Беата! Меня зовут Беата! Беата Вадбольская!
Сказать, что Кристофер волновался – это не сказать ничего. Забежав с утра во французскую кондитерскую и купив 10 ванильных эклеров, он помчался в свою судию.
Беата пришла вовремя. Кристофер был безумно рад ее видеть. Она была в зеленом платье с кружевом и легком плаще, зеленых замшевых туфлях и не ярким макияжем.
– Привет!
– Привет! Проходи, пожалуйста, я тебе все сейчас покажу! От принял у нее плащ и очень суетился. – Проходи. На лево ванная комната, прямо кухня. – открывая большие белые двустворчатые двери из прихожей в большую комнату-студию, Кристофер потянул Беату туда. Комната была вся белая и очень светлая, с высокими потолками и большими длинными окнами, почему-то расположенными очень высоко, почти на уровне Беатиного роста только начинался подоконник. Напротив дверей в дальнем конце комнаты стоял большой диван со множеством подушек и балдахином. Рядом с кроватью стояли стулья и прямоугольный стол с большой белой коробкой с эклерами. По середине комнаты стоял мольберт и холст. Остальные холсты и другие мольберты были прислонены к стене напротив дверей. Между ними и диваном стояла ширма для переодевания. Справа в углу от входных дверей стоял комод с рисовальными принадлежностями.
– Вот это моя студия! А там на столе эклеры, которые ты просила. – Кристофер не мог перестать улыбаться.
– Ну, что скажи мне, как ты думаешь меня нарисовать? Куда мне сесть или встать? Я принесла с собой еще одно платье, если это не годится.
– Нет, платье замечательное. Только я совсем не знаю, что тебе подсказать. Мне хотелось, чтобы ты не позировала специально, а была естественной. Чтобы тебе было комфортно.
– Значит я могу выбирать позу?
– Совершенно верно.
– Помоги мне, – она поставила коробку с эклерами на стул. – Помоги мне подвинуть стол на середину комнаты.
– Хорошо.
– Так.
И тут Беата начала растягивать пуговицы на платье и снимать туфли. Кристофер замер и онемел. Он не мог поверить в то, что видел. Вчера она не хотела называть свое имя, а сейчас стоит перед ним в нижнем белье и снимает чулки.
Она села на середину стола, подтянула к себе колени, одну ногу немного спрятала за другую, изящно скрестила руки на голенях. Создавалось впечатление, что она сидит на столе совсем обнаженная. Прядь волос справа упала ей на лицо.
– Вот так сможешь нарисовать? Чтобы не выглядело плоско?
Кристофер очнулся.
– Да смогу.
Он подвинул холст поудобнее и приступил к наброску.
Больше часа они молчали.
– А тебе будет мешать рисовать если мы будем разговаривать?
– Думаю нет. Я еще не пробовал правда. Ты моя первая натурщица.
– Расскажи кто ты. Мне не мешало бы понимать перед кем я сижу в нижнем белье.
– Об этом стоило задуматься до того, как ты начала раздеваться, – он улыбнулся.
– Стоило. Но вышло уж так, что я тебе доверяю. Рассказывай.
– Ну, самое интересное и важное обо мне ты знаешь, оно связано с тобой. Я занимаюсь живописью, надеюсь добиться в этом признания. Но учусь в университете на политика. Сейчас из-за того, что я попал в больницу, я не учусь до конца семестра, но программы наверстываю. Мои родители Лорды, но они не чопорные, мне хочется в это верить. Мама с отцом до сих пор целуются. Я раньше думал, это норма. Но потом подрос и стал обращать внимание на других и понял, что это скорее редкость. Ну, а как насчет тебя? Расскажи хоть немного о себе? Я же должен понимать кто сидит передо мной в нижнем белье.
– Давай прервемся. Я хочу эклеры.
– Подожди, я сделаю пометки на столе, чтобы ты могла потом занять туже позу.
Он подошел к столу и стал оставлять пометки. От нее приятно пахло цветочным мылом и какими-то легкими духами. Находясь с ней обнаженной так близко, по телу Кристофера побежала дрожь.
– Всё. Я помогу тебе слезть. – он придерживал ее за руку. – У меня одно просьба, не смотри на картину пока я не закончу.
– Хорошо.
– Я поставлю чайник.
Кристофер отодвинул мольберт ближе к окну и развернул так, чтобы со стульев не было видно набросок картины. Беата накинула на себя платье. Взяла две подушки с дивана и положила их на пол рядом со стульями. Поскольку стол теперь был занят, вместо него она решила воспользоваться стульями и сесть на подушку.
Когда Кристофер вернулся с чаем, то обнаружил что Беата ест уже второй эклер.
– Я так понимаю, ты их очень любишь?
– С детства.
Кристофер аккуратно уселся на вторую подушку, и подставил одну чашку на пол ближе к Беате.
– Расскажи про детство про родителей.
– Ты, наверное, уже догадался, что я русская по фамилии. Так вот, я из древнего и благородного дворянского рода, у нас был огромный большой белый дом, родители меня очень любили. Но сейчас их нет. Мне было 16 когда ночью отец велел собрать с собой те вещи, которые я смогу сама увезти. Меня направили к бабушке в Испанию. Моя мама оттуда. Вскоре до нас дошла новость, что их убили. Ну вот, собственно и всё про детство. Кстати, мои родители тоже целовались. И даже в ту ночь, мама решила остаться с отцом до конца.
– А как ты оказалась в Китайском квартале? Ты не похожа на других русских, которые, бежав от революции пытаются всеми силами закрепиться в лучших домах Европы. Прости, я не хотел никого обидеть.
– Ну ты и не обидел. Наша семья в России всегда казалась всем с чудинкой. Слава Богу мы не пыталась никому доказать обратное. Что касается закрепиться в лучших домах Европы. Ну, а что им делать если они привыкли к красивой жизни, а работать не умеют? Я не поддерживаю отношений ни с кем из русских. А до Китайского квартала, я еще получила экономическое образование и жила в Париже. Вернемся к творчеству.
Произнеся это, она встала и пошла к столу. Пока она снимала платье, Кристофер быстро поднялся, чтобы помочь ей залезть на стол и занять ту самую позу. Он почувствовал сильный прилив крови. Быть так близко с почти обнаженной желанной женщиной и ничего не чувствовать было бы странно. Он быстро удалился за мольберт.
– Расскажи про Париж. Почему ты оттуда уехала?
– Не всё сразу. Давай оставим это на следующий раз, когда я буду есть эклеры. Я добрею, когда ем. – она улыбнулась, Кристофер улыбнулся в ответ. – Давай лучше повыясняем про тебя. А какие у тебя любимые сладости, за исключением рождественского пудинга, его все любят?
– У меня? Хм.. яблочный пирог.
– Я ты ел штрудель с шариком мороженного?
– Нет.
