Юрий Дмитриевич Проценко "Отрядо"

ОТРЯДО. Ю. Проценко
Юрий Дмитриевич Проценко

Роман написан в жанре производственной прозы с элементами детектива, мистики и философских рассуждений. Главный герой – успешный губернский чиновник начала 21 века, силой обстоятельств попавший в некий экспериментальный ад, специально созданный на отдельно взятом предприятии "Отрядо".

Слухи.

Слухи о том, что министра промышленности и экономического развития областного правительства вот-вот заберут в столицу, ходили среди местного чиновничества не первый месяц. На освобождающуюся должность знающие люди прочили его заместителя Влада Маркунина, человека системы, дело своё знающего, ладить с кем надо умеющего. Вроде как устраивал он и губернатора, который в тот период был из местных и варягов со стороны не жаловал.

Сам же Маркунин слухи эти, равно как и министр, никак не комментировал и продолжал в обычном режиме плодотворно, по устоявшимся в его среде критериям, трудиться на благо родной губернии. При этом не сильно сомневаясь, что время его и вправду скоро придёт. Обычная трезвая оценка ситуации и отсутствие видимых конкурентов давала ему для того вполне веский повод. Но пути чиновничьих интриг неисповедимы, а потому отсутствие видимых конкурентов вовсе не означает отсутствия невидимых.

Случилось так, что председателю областной Думы срочно понадобилось пристроить на приличное место директора одного из контролируемых его кланом заводов. Директор был активен и эффектен, но не эффективен, а потому нуждался в срочной замене, причём таким образом, чтобы не повредить его общественному статусу. Это могло бы обидеть весьма влиятельных родственников директора, перед которыми председатель имел некоторые значительные обязательства. Потому освобождающаяся карьерная позиция тут же привлекла его внимание.

Губернатору, Маркунина хорошо знающему, при всём уважении к председателю, такая идея пришлась было не по душе. Но тут карьеру Влада неожиданно подпортили японцы. Незадолго до того в область прибыла японская делегация с перспективными планами экономического сотрудничества. Маркунин по долгу службы с делегацией плотно контактировал, ездил с ней по области, посещал интересующие её предприятия и организовывал японцам досуг.

Подписав с губернатором протокол о намерениях, японцы убыли восвояси и вскоре помимо иных предложений пригласили группу областных промышленников ознакомиться с принятой у них системой бережливого производства и представили список предприятий, чьих представителей они хотели бы видеть в качестве гостей, и в списке том оказалась фамилия Маркунин.

Список, конечно, можно было подкорректировать. Потому в Японию собрался, было, сам министр, большой поклонник тамошнего садового искусства. Но некто из администрации губернатора по-дружески довёл соответствующую информацию до председателя Думы, который тут же задействовал свои рычаги влияния на губернатора, и руководителем группы утвердили именно Маркунина. Министр, конечно, мог обидеться, но не успел: получил долгожданное указание из столицы – пора сдавать дела и готовиться к отъезду.

Председатель Думы довольно потирал руки, поскольку получил, наконец, возможность пропихнуть исполняющим обязанности министра своего протеже-директора, планируя, понятно, по возвращении Маркунина на родину, на занятое место его не допустить.

Министр же, находясь в смешанных чувствах, поскольку с одной стороны получил долгожданное известие из Москвы, а с другой – в Японию всё же тоже хотелось, пригласил к себе Маркунина.

Кабинет его был просторен, но в то же время и уютен, что намекало на способность хозяина не только умело организовать пространство вокруг себя, но также и – любое ответственное дело, ему доверенное.

Министр сидел за большим вызывающе старомодным, но идеально выглядевшим, облисполкомовским ещё, столом, бумаги на котором были разложены в строгом порядке. За спиной его на стене, рядом с общепринятым фото президента, красовался портрет великого князя, восемьсот лет назад создавшего на территории губернии крепкое независимое княжество.

«Этого ты в новом столичном кабинете не повесишь,– злорадно отметил про себя Маркунин,– за него тебе сразу по каске настучат. Князь москвачам всю жизнь как кость в горле был. Да может, нынешние начальники-москвичи и истории-то не ведают… И не москвачи они вовсе, а понаехавшие».

Сам Маркунин, будучи человеком, не лишённым чувства юмора, как-то первого апреля в своём кабинете на аналогичное место, рядом с президентским, прикрепил портрет батьки Махно. Как и ожидал, после первого же совещания, прошедшего под цепким взором малороссийского революционера, некие доброжелатели немедленно сообщили куда надо. Когда же министр, в сопровождении представителя администрации губернатора прибыл убедиться в наличии крамолы и самоуправства, из-за спины Маркунина на них строго и немного весело, помимо президента, поглядывал с портрета как и прежде там красовавшийся губернатор. Маркунина тихо предупредили, но не наказали. Теперь он подумывал, не проделать ли подобное, разместив в следующий раз изображение Че Гевары или Боба Марли.

Вдоль левой стены кабинета выстроились шкафы. В них за стеклом среди всяческих ярких сертификатов и дипломов привычно теснились многочисленные подаренные посетителями сувениры. Теперь предметов явно уменьшилось.

«Глянь, подобрал в дорогу»,– заметил Маркунин.

Не без зависти, но, приветливо глядя на начальника, уселся напротив на свой привычный стул, который небрежно выдвинул ногой из-под стола для посетителей.

– Зовут тебя, Владислав Михайлович,– сказал министр. – Собирайся.

– Кто? – недоумённо спросил Маркунин. – Куда?

– Японцы,– полумечтательно, полуязвительно объявил министр. – В Токио.

– Да я на прошлой неделе только женился! – воскликнул Маркунин.– Может, кто другой поедет?

– Ты какой раз женился? – ехидно уточнил министр. – Ладно бы – первый…

– Ну – третий… Ну и что?

– Вот тебе испытание на прочность чувств, так сказать. Три недели – не три года.

Надо заметить, что от первых двух браков у Маркунина имелось трое детей, и для того, чтобы всех материально поддерживать, он подрабатывал на вечернем отделении местного университета чтением лекций по научной организации труда. Там же, среди студентов, он встретил свою третью жену, которая, собственно, отбила его у второй.

Вообще, женщины Маркунина любили, на что он неизменно отвечал глубоким уважением. Смолоду поддерживая близкие отношения по большей части с замужними дамами, он усвоил недооценённую, но крайне важную в практике истину: хороший, надёжный любовник – на людях молчун, то есть должен уметь держать язык за зубами. А потому о победах своих не рассказывал даже близким друзьям, а Казанову искренне считал треплом, удачно продавшим плоды своей богатой сексуальной фантазии. Может, оттого, а отчасти от везения Маркунин ни разу не имел неприятностей с мужьями своих почитательниц.

– Чё там делать? – обречённо спросил он. – Особенно мне?

Министр многозначительно откашлялся и нахмурил брови.

– Что значит «чё»? Ты их тут водкой поил? Поил. По бабам водил? Водил. Они тут по утрам проснуться не могли. Губернатор и то заметил, что все с бодуна. Вот они теперь тебе алаверды там устроят. Не зря ведь запрос лично на тебя пришёл… Смекаешь? Кстати, интересно, как там японки ну… это… Сам понимаешь. Короче, приедешь – дашь полный отчёт.

– А мы, вообще-то, после поездки увидимся? – многозначительно уточнил Маркунин.

– А… Да,– вспомнил министр.

И тут же нашёлся.

– Значит – в «Фейсбуке» напишешь.

«Щазз, напишу»,– подумал Влад и спросил:

– Так что там за дела в реальности? Я, правда, не в курсе. Вот те крест. – Он перекрестился.

– Не ёрничай, Маркунин,– погрозил пальцем министр. – Покаялся бы лучше… Я вот перед отъездом схожу в храм, исповедаюсь.

«Давно пора тебе,– подумал Влад. – Был бы я батюшкой, заставил бы тебя на коленях вокруг церкви кругов двести нарезать… Да и себя – тоже, но поменьше, раз сто».

– Так. Стало быть, губернатор назначил тебя руководителем, – торжественно объявил министр. – Он сделал паузу и испытующе посмотрел на Маркунина.

– Чего руководителем? – недоверчиво пробормотатал тот

– А вот группы представители тех предприятий, которые посетили японцы. Цель группы – углубленное изучение такого ихнего явления как кайцзен. С тем, чтобы этот кайцзен в дальнейшем внедрить здесь, то есть у нас в губернии.

«Чтобы потом побольше прибыли получать, когда все тут скупят»,– мысленно дополнил Маркунин.

– Подробности, что да как, узнаешь в администрации губернатора,– сказал министр и предупредил: – Много там не пей! Мало тоже не пей. Эх, жалко, Маркунин…

– Жалко чего?

– Что не быть тебе министром. Вот что.

– Принимаю ваши соболезнования,– вздохнул Влад.– А, собственно – почему?

– А то ты не знаешь…

– Нет,– соврал Маркунин, изобразив искреннее недоумение. Он рассчитывал, что министр выложит ему диспозицию, обогатив её ещё неизвестными на тот момент собеседнеку подробностями, и не просчитался, хотя радости от этого получил не много.

На том они расстались. Через пару дней воодушевлённый, но всё-таки с сожалением министр отправился в Москву, а удручённый, но небезнадежно Маркунин – в Токио.

Руководимая Маркуниным делегация посетила несколько крупнейших корпораций, дюжину предприятий помельче и через месяц, добросовестно зафиксировав полученные знания, вернулась восвояси.

Ещё находясь в Японии, Маркунин уже точно знал, кто именно стал исполняющим обязанности министра, откуда явился и каким образом. Несмотря на то, что ему не исполнилось и сорока лет, чиновником Маркунин был опытным. Начав карьеру сразу после института, он быстро и правильно понял службу и хорошо знал, когда стоит проявлять (а чаще – имитировать) активность и принципиальность, а когда – наоборот.

Здесь как раз рисовался второй вариант. Следовало сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Назначили какого-то типа со стороны – ну и назначили. Пусть судачат по кабинетам, что «Маркунин-то пролетел…», сочувствуют, даже притворно. Ситуация складывалась и вправду вполне обыденная. Редко что ли блатных продвигают? Да сплошь и рядом. Да и вообще как правило – именно их, таких.

Но в этот раз чувство попранной справедливости в душе Маркунина возобладало над трезвым чиновничьим прагматизмом. В первую же неделю по возвращении он понял, что новый и.о. министра, кстати, его ровесник, несмотря на зашкаливающую самоуверенность, без его, Влада, помощи скоро начнёт спотыкаться, но тем не менее смеет ещё нагло рассчитывать на поддержку с его стороны. И Маркунин, памятуя лозунг «подтолкни падающего», но в то же время гнушаясь хитроумных чиновничьих подстав, решил сделать ход конём.

В юности, когда обычно мозг большинства парней располагается где-то ниже пояса и лишь с годами (и то не у всех) мигрирует к голове, Влад всерьёз занимался футболом. Проявил незаурядные способности и даже попал в резерв главной областной команды. Но повзрослев и, как полагал, поумнев, он и предпочёл бросить спорт ради поиска жизненных радостей и интересов. В этом смысле Маркунин сильно не напрягался: продолжал играть в футбол и преферанс, курил, нередко выпивал, крутил романы, однако всегда находил время для семьи, причём не только имеющейся в данный момент, но и предыдущей.

Наконец, его служебный статус наряду с не пропитым ещё футбольным мастерством привели его в соответствующую команду областного правительства. Там Влад быстро освоился и даже способствовал росту общего уровня игры.

Потренироваться с правительственными футболистами были не прочь и чиновники городской администрации, и депутаты, и бизнесмены из тех, кого приглашали. Во время этих неформальных встреч решались разные вопросы служебного характера. Сам губернатор тоже любил попинать мяч ногами и по уровню своего мастерства вполне мог бы играть в команде крупного завода.

Вскоре после возвращения Маркунина из Японии на уютном стадионе филиала общеизвестной нефтяной компании состоялся матч года между командой областного правительства и аналогичной – из соседнего региона. Соперник был силён, общий счёт встреч – в его пользу. Но в этот раз со счетом 4:6 пришлось гостям уступить, и как следствие, оплатить из собственных средств последующий банкет. Причём два мяча забил лично губернатор, и оба раза пас ему аккуратно выкладывал Маркунин.

После игры, когда губернатор, вытираясь полотенцем, вышел из душа, Влад улучил минутку и, пользуясь приподнятым настроением начальника, обратился с просьбой дать ему заслуженный за два года отпуск. Губернатор понял его сразу.

– Честно сказать, мне этот прыщ амбициозный тоже не по душе,– неожиданно признался он. – Нехорошо с тобой вышло… Ну мы, давай тогда – так… Есть некоторые известные тебе параметры, за которыми пристально присматривает Москва. Я за них, если что, огребать не хочу. А если тебя не будет, то этот тут напортачит с большой вероятностью. Правильно? У нас инвестиций сторонних – кот наплакал. Все перспективные переговоры завязаны на тебя и твоего бывшего шефа. Тут личный контакт, сам понимаешь, – составляющая ключевая. У вас в последнее время она со скрипом, но – пошла. А теперь как? Ни тебя, ни его. Подписание контракта по комбинату на носу! Ты лично отвечаешь за успех, понял?

К тому моменту правительство области готовилось к продаже принадлежащего ему контрольного пакета акций крупного горно-обогатительного комбината ближневосточному «Объединенному Согдиано – Бактрийскому инвестиционному фонду». Вся предварительная работа была завершена, оставалось согласовать некоторые нюансы и торжественно подписать положенные по такому случаю бумаги. Проект вёл Маркунин.

– Понял,– разочарованно протянул Влад.– Теперь этот, как вы замечательно выразились, прыщ, всё одеяло стянет на себя.

– Стянет,– согласился губернатор. – Но мне результат нужен. – И, не переставая тереть себя полотенцем, добавил: – Если хочешь, такой вариант. Пойдёшь в отпуск, но встреча с арабами, хоть и не арабы они вовсе, не важно, по любому – на тебе. Из области – ни шагу! На связи ты – постоянно. Чуть что – вызываешься на работу. Идёт?

– Идёт… – обреченно вздохнул Маркунин.

– Тогда пиши заявление на отпуск.

– А если этот не подпишет?

– Скажешь, пусть мне позвонит.

Дома Оксана Михайловна, теперешняя жена, узнав об отпуске Влада, запрыгала от счастья.

– Едем в Европу? – восторженно спросила она.

– Никуда не едем,– мрачно осадил её Маркунин.– Кстати, из-за тебя.

Он сделал паузу, сдерживаясь от смеха при виде её обескураженного лица. Затем задал уточняющий вопрос.

– Ты просила устроить тебя в городскую администрацию?

– Да…,– начала догадываться она.

– Ну так вот, на следующей неделе уходит в декрет женщина, замначальника управления экономической политики. Я переговорил с кем надо. Можешь приступать. Дальше – решим.

Оксана сделала было скучное лицо, но моментально сменила выражение вновь на восторженное и прыгнула к Владу на руки. Он тут же понёс ее в спальню для выражения глубокого уважения. Припасённый им козырь сыграл вовремя.

Прежде Оксана жила в гражданском браке, являясь второй (помимо официальной) женой одного из воротил местного строительного сообщества, и имела от него сына пяти лет. За несколько месяцев до знакомства её с Владом, воротила погиб в автомобильной катастрофе при весьма мутных обстоятельствах. Оксана была младше Влада почти на десять лет. Трудилась начальницей планово-экономического отдела на молочном комбинате. Несмотря на молодость и на то, что пристроил её туда бывший муж, ум и неплохие способности (в том числе и к обычному корпоративному интриганству) позволили ей закрепиться на должности и приобрести благосклонность начальства.

Внешностью и статью Оксана Михайловна также вышла. Голубоглазая брюнетка с точеной фигурой и классически правильными чертами лица вызывала коллективную ревность подчинённых. Для пущей серьёзности она даже решила дополнить свой дресс-код очками, без которых могла бы вполне обходиться. Впрочем, ладить с людьми Оксана умела, и вскоре ревность стала уважительной. К моменту встречи с Маркуниным она проработала на комбинате два года и мечтала о карьерном росте с элементами светской жизни.

С Маркуниным они жили в её просторной квартире, поскольку собственную тот, как относительно честный человек, оставил прежней супруге Татьяне Геннадьевне. Последняя, собственно, и без того была женщиной не бедной: владела приличных размеров торговым центром, приобретённым недорого по случаю банкротства прежнего хозяина. Приобретению этому, конечно, негласно содействовал Маркунин, иначе вряд ли оно состоялось бы.

Что же до первой его супруги, Светланы Петровны, то с Татьяной Геннадьевной они являлись прежде лучшими подругами. Да и познакомился Маркунин сразу с обеими во времена, когда те вместе учились в областном педагогическом институте.

Он принялся ухаживать за Светланой Петровной, но как-то поутру проснулся в постели Татьяны Геннадьевны. И пока та готовила на кухне кофе, обнаружил на книжной полке объёмный иллюстрированный том о творчестве Босха. Книга была цветасто издана, чем и привлекла к себе внимание.

– Эх, Танька, мрак-то какой! – радостно восклицал Влад, листая лощёные страницы. – Почему только бабы все тут такие странные? Страшные, с животами и целлюлитом. Ты вот не такая!

– Спасибо, конечно! – язвительно поблагодарила Татьяна. – Но изнутри мы все – такие. И Светка, кстати, тоже.

– Изнутри – это не важно,– попытался успокоить её Влад.– А откуда же у тебя талмуд этот красочный?