Скульптуры были сделаны из различных материалов – бронзы, стали, стекла и мрамора. Я тщательно обработал каждую деталь, чтобы передать интенсивность женских форм.
Мне нужны были женские изгибы и контуры, чтобы ожить.
Эффект имитации огня был сложным, и его трудно было достичь. Я потратил два года на тестирование вариантов и отработку техник.
Наконец, я остановилась на различных компонентах специально разработанного стеклянного пламени, наполненного полупрозрачными красными, оранжевыми и желтыми цветами. Специальное освещение, созданное вокруг каждой скульптуры, продолжало иллюзию огня. Затем мини-дымовые машины расширили возможности.
Прекрати это. Не думай о всей работе, которую ты вложил в эту коллекцию. Думай об охоте.
Вздохнув, я осмотрела огромное пространство.
Где она могла быть?
Я заметила мужчину, прогуливающегося мимо меня, одетого в дизайнерский серый костюм и розовый галстук.
Чернокожий официант принес бокал шампанского, он грубо отмахнулся от нее.
Через три шага белый официант принес такой же поднос с шампанским.
Мужчина немедленно схватил это.
Я приподнял брови.
Он расист? Или он просто понял, что сейчас ему хочется шампанского?
Несмотря на это, я мог сказать, что он был снобом в искусстве.
От него исходила претенциозность.
Скоро он разразился бы напыщенной критикой из-за того, что мои скульптуры не соответствовали его узкому определению искусства.
Я наблюдал, как он разглядывал одну из моих скульптур. В его глазах сверкнула жадность.
Нет. Он не критик. Он покупатель.
Мое презрение к нему возросло.
Такие люди, как он, покупали произведения искусства, потому что ожидали, что их ценность со временем возрастет. Это позволило бы им продавать их с прибылью. Для него моя скульптура не выходила за рамки его разума и не заставляла его глубже задумываться о мире.
Для него это были акции или недвижимость.
Его не волновала кровь, которая пролилась при создании произведения, все дело было в том, чтобы покупать дешево и продавать дорого.
Еще одна чернокожая официантка, жонглируя подносом, уставленным напитками, направилась в его сторону.
Дьявольская улыбка расплылась по его лицу.
Я приподнял брови.
Он огляделся по сторонам, и когда она начала проходить мимо, он похлопал ее по заднице.
Какого хрена?
Волна ярости вскипела во мне.
Я увидел испуганное выражение лица официантки, мгновенную паузу в ее походке, прежде чем она быстро убежала.
Гребаный кусок дерьма.
Никто другой не заметил.
Но я сделал.
И я не мог бездействовать.
Разозлившись, я положила зажигалку обратно в карман и направилась к нему.
Комната, казалось, расплылась, голоса вокруг меня превратились в отдаленный гул.
Все, что я видел, был он, ухмылка все еще не сходила с его лица, уже сканируя комнату в поисках, вероятно, своей следующей цели.
Я остановилась перед ним, загораживая ему обзор. “Наслаждаешься шоу?”
Он на мгновение прищурился на меня, пытаясь узнать меня. “А ты кто?”
“Художник”, – ответила я ледяным тоном. “Тот, кто не одобряет сексуальное насилие на моем показе”.
“Сексуальное насилие?” Его глаза слегка расширились, но он быстро оправился, изобразив фальшивый смех. “Давайте не будем такими … разбуженными. Это все забавы и игры”.
“Не для нее”, – прорычал я. “И не для меня”.
“Посмотри сюда —”
“Вам повезло, что я на испытательном сроке из-за того, что ударил другого идиота на моем последнем показе. Очевидно, я должен доказать суду, что я не сумасшедший с проблемами гнева”. Кипя от злости, я подошла ближе. “Но, если я когда-нибудь поймаю тебя, когда поблизости не будет свидетелей, я проявлю изобретательность”.
Он открыл рот от шока.
“Уходи”. Я приказал. “Прежде чем я решу, что меня не волнуют последствия”.
Моя угроза тяжело повисла в воздухе между нами.
Дрожа, он отступил назад. “Я-я собирался купить много. Вы теряете несколько потенциальных продаж —”
“Некоторые вещи важнее, чем гребаный ценник”. Я сверкнул глазами. “Убирайся нахуй отсюда!”
Его лицо было маской шока и смущения, когда он ускользнул.
Я развернулась и просмотрела галерею.
