Теперь вернемся к изнурительному процессу поиска кого-то, кто не наскучит мне до смерти на маскараде.
Слева несколько женщин хихикали и брали закуски с одного сервера.
Один взглянул в мою сторону и подмигнул.
Хммм.
У нее были шелковистые длинные светлые волосы и сверкающие голубые глаза. Белое платье облегало ее стройную фигуру. На ногах она была на серебряных шпильках.
Симпатичная, но она меня не заинтриговала.
Все мое существо ныло от тоски, которой я не могла дать названия. Каждая клеточка кричала о чем-то, что существовало только в моих самых смелых мечтах, о неизведанном желании, которое еще предстояло исполнить.
Но у меня не было для этого названия и ни одного описания.
Где она? Какой тип женщины мог бы соответствовать моей цели?
Я прогуливался дальше.
Другая группа женщин выступила справа от меня.
Их взволнованные слова доносились до моих ушей.
“Эта коллекция захватывающая”.
“Нет. Я думаю, это заманчиво”.
“Дженни, это все громкие слова, которые в основе своей горячие и сексуальные”.
“Ну, это не имеет значения. Тристан сделал это снова”.
В то время как слова выражали понимание и признательность за мое искусство, странная пустота поднялась внутри меня.
Что еще хуже, я не мог подобрать этому название.
В чем дело, Тристан? Погрузись с головой в игру.
Я лавировала сквозь густеющую толпу в центре галереи. Скоро места не хватило бы для ходьбы.
По мере того, как входило все больше и больше людей, многие ахали, другие визжали, и многие делали селфи по кусочкам.
Я заметил женщину, указывающую на одну из моих скульптур.
“Внимание к деталям в этом произведении искусства безупречно. Это новаторский подход”.
“Я не уверен в этом. Разве женщин просто не подожгли?”
“Это нечто большее. Это провокационные образы природы”.
“Но это скорее шок, чем глубокое исследование темы?”
Я снова сосредоточился на охоте. Лучше было сделать это, чем купаться в восхищении и критике.
Я давно научился игнорировать мнения других о моем творчестве.
Проявлять заботу было непостоянным, утомительным шагом, который мог навредить не только моему искусству, но и моей жизни.
“Пленительный”.
“Он гений нашего времени”.
“Да. Возможно, наш Ван Гог”.
“То, как художник играет со светом и тенью в этой скульптуре, поистине потрясающе”.
“Такой провокационный”.
“Я думаю, что это эксплуатация”.
“Как?”
“Сжигание обнаженных женщин? Это переходит все границы”.
“Есть ли грань в искусстве?”
Я стиснула зубы и остановилась, желая увидеть, к чему это приведет.
“Использование огня в этой коллекции действительно поразительно. Это создает ощущение опасности и страсти, которые действительно притягивают меня”.
“Я думаю, он пытается что-то сказать?”
“Как ты думаешь, в чем смысл послания?”
Я обратился к двум критикам – мужчине, одетому в черное, и женщине, надевающей белое.
“Я не уверен, в чем смысл, но это может быть проблематично”.
“Как эти пьесы могли стать проблемой?”
“Огонь долгое время ассоциировался с разрушением и хаосом. Трудно примирить это с чувственной и эротической природой этих скульптур”.
“Но именно это делает эти произведения такими мощными. Они бросают нам вызов охватить темные аспекты желания и страсти”.
Я застонал от досады и направился прочь.
“И все же я не уверен, что слияние секса и огня является здоровым или продуктивным”.
“Я не могу поверить, что ты такой суровый”.
Раздраженный, я направился дальше, желая вернуться к охоте.
