Роланда меч покрыт багряной кровью…
Услышал граф французов стон печальный.
В его груди от горя сердце сжалось,
И молвил он: «Будь проклят, сарацин!
Заплатишь ты за смерть вождя Жерена!»
Грозой летит Роланд на сарацина,
И вот сошлись Грандоний и Роланд.
124
Могуч, бесстрашен, мудр был мавр Грандоний,
Он никогда с Роландом не встречался,
Но по красе, по стройности, по взгляду
Его признал он: страх объемлет мавра.
Бежать… куда? Его Роланд ударил
И до забрала шлем его рассек,
Всю голову рассек, и нос, и зубы,
И золотом расшитый крепкий панцырь,
Из серебра луку рассек, – глубоко
Вошел в коня булатный Дюрандаль.
Упал с коня Грандоний, – застонали
Дружины все испанских сарацин.
«Недурно бьет наш доблестный защитник!» —
Воскликнули французские полки.
125
Все жарче бой, и все сильней удары,
Неистово французы наши бьются:
Разят по спинам, бедрам и рукам,
Рассечены врагов одежды, брони, —
Покрыта яркой кровью мурава.
«Ужасен бой, не выдержим мы дольше! —
Воскликнули дружины сарацин. —
На Францию пошли печаль и горе —
О, Магомет! – храбрей ее сынов
Нет витязей нигде во всей вселенной!..
На помощь к нам, Марсилий-царъ, на помощь!»
126
И бой кипит, великий бой, кровавый…
И копьями из стали вороненой
Разят сплеча французские бароны.
Повсюду стон, ужасные мученья:
Тот навзничь пал, а тот лежит ничком…
И наших войск не выдержав напора,
Бегут в смятеньи диком сарацины:
Погнали их роландовы полки.
127
И видит гибель мавров царь Марсилий —
Велел трубить; со всей своей дружиной
Идет на бой; пред строем, на коне
Абизм, поганый мавр, гарцует; много
Он совершил ужасных злодеяний:
Абизм не верил в сына приснодевы,
Чернее сажи цвет его лица,
Он ценит выше козни и коварство,
Чем золото Галиции богатой.
Никто его улыбки не видал!
Его за храбрость любит царь Марсилий:
Дракон[118 - «Дракон» ср. ниже (тирада 240), где говорится: «Перед ним несут дракон, с ним Тервагана знамя».] царя, неверных мавров знамя,
Несет Абизм[119 - Абизм – вымышленный персонаж, в дословном переводе: бездна, омут, ад.]. И злобой воспылал
К нему Турпин, убить он жаждет мавра
И сам с собою начал рассуждать:
«Я никогда терпеть не мог кичливых;
Сдается мне, – вот истый еретик…
Скорее здесь согласен я погибнуть,
Чем пощадить такого негодяя!»
128
И начал бой Турпин архиепископ;
Под ним скакун, отбитый у Гроссаля,
Царя датчан: прекрасен борзый конь —
Тонки бока, стройны и сухи ноги,
И круп широк, высок хребет, хвост белый,
Покрыта шея гривой золотистой
И голова гнедая, уши малы, —
На свете нет пригодней скакуна.
И вскачь погнал его Турпин к Абизму, —
Тот щит держал, на коем ярко блещут
Карбункулы, топазы и хрусталь,
И золото (сей щит эмир Галафрий[120 - Галафрий. Буассонад доказал, что малоазиатский город Алеппо назывался в латинских памятниках «Галапия», властитель же этого города носил имя admiraldus galefi… Имя Галафра носит один из персонажей французского эпоса.]
От сатаны когда-то получил
Близ Валь-Метаса[121 - Валь-Метас – очевидно, вымышленное название.]). Этот щит чудесный
Не пожалел Турпин, копьем ударил, —
Динария не стоит щит, – насквозь
Прошло копье чрез тело сарацина, —
Он мертвым пал. И молвили французы:
«Могуч Турпин! Каков архиепископ!
Сумеет он свой посох защитить!»
129
И другу так сказал Роланд: «Товарищ,
Не правда ли, Турпин боец могучий, —
Никто не может равным быть ему:
Как славно он разит копьем булатным!»
«Ты прав, Роланд, – летим к нему на помощь!»
И вот опять на бой помчались франки,
Посыпались жестокие удары.
Но много пало славных христиан!..
Как яростно работали мечами
Среди врагов Роланд и Оливьер,
Копьем разил Турпин архиепископ!
Всего четыре тысячи неверных,
Убитых ими в сече, насчитали;
Так книги нам и песни говорят[122 - «Так книги нам и песни говорят». В подлиннике «Написано в хартиях и грамотах – так говорят Деяния, больше 4 тысяч» (ср. тираду 113 и комментарий).]!
Четыре первых приступа отбили
Успешно франки; пятый был ужасен:
Погибли все французские бароны,
В живых осталось только шестьдесят.
Не дешево за них заплатят мавры!
130
Роланд увидел тяжкие потери
Своих дружин. «Товарищ Оливьер,
Бесценный друг, смотри, какое горе
Постигло нас, – о, сколько благородных
Здесь полегло могучих удальцов!
Достойна слез судьба отчизны милой:
Каких баронов Франция лишилась!
Могучий друг, великий, славный Карл,
Зачем тебя здесь с нами нет!.. Товарищ,
Брат Оливьер, что делать, как на помощь
Позвать владыку франков?» – «Друг Роланд,
Не знаю, как позвать на помощь Карла, —
Позору смерть я должен предпочесть!»
131
Сказал Роланд: «В свой рог трубить я буду:
Услышит Карл, проходит он ущелья,
Ручаюсь вам, вернется войско франков».
«Навеки вы покроете позором
Себя и род свой! – молвил Оливьер. —
Теперь вас срам постигнет, если Карла,
Гремя в свой рог, к себе начнете звать!
Уж ваши руки кровью обагрились!»
«То кровь врагов!» – ответил граф Роланд.
132
Сказал Роланд: «Ужасен бой кровавый, —
Я затрублю, – услышит император».
«То храброго вассала недостойно! —
Так отвечал Роланду Оливьер. —
Я вас просил, – вы слушать не хотели, —
Здесь был бы Карл, он спас бы нас от смерти,
Нельзя пенять на Карла и на франков!..
Я бородой клянусь вам, если бог
Мне даст опять сестру увидеть Альду, —
На вашу грудь она не упадет!»
133
«Чем рассердил я вас, товарищ милый?» —
Спросил Роланд, а тот ему в ответ:
«Лишь вы, Роланд, несчастия виновник!
Достойней тот, кто Мудр, чем тот, кто бешен!
Безумство ваше всех нас погубило, —
Не будем больше Карлу мы служить!
Роланд, меня вы слушать не хотели, —
Пришел бы Карл, и был бы царь Марсилий
Иль взят, иль мертв, – увы, нам всем на горе
Пылали вы безумною отвагой, —
Теперь мы Карлу больше не нужны!
Да, вы, Роланд, с которым ни единый
Боец еще не мог в бою сравниться,
Умрете здесь. И Францию позор
Постигнет вечный. Ныне дружбе нашей
Пришел конец. И раньше, чем наступит
Вечерний час, – расстаться мы должны».
134
Услышал спор Турпин архиепископ,
Вонзил в коня он шпоры золотые,
Примчался к ним обоих успокоить.
«Граф Оливьер и вы, мой друг Роланд,
Я богом вас, сеньоры, заклинаю
Оставить споры, в рог трубить уж поздно:
Далеко Карл, поспеть не может он;
Но все ж трубите, – славный император
