Князь-дракон в магической академии
Евгения Пилёвина
Драконы уже много лет как исчезли, и последний из них был убит в горах Жаналыкхтар, где сейчас стоит магическая академия Кхара-Тау.Эмилия узнает, что драконы вольны давать людям некое "благословение", которое дарует невероятную силу. Эмилия хочет получить благословение по своим причинам, но драконы мертвы, и благословение взять неоткуда… Но внезапно она узнает, что один из студентов может превращаться в дракона.
Евгения Пилёвина
Князь-дракон в магической академии
--
Князь-дракон. Бог среди драконов и учитель среди людей. То самое создание, которое показало людям дороги хаоса и обучило их ходить теми путями. То самое создание, которое стало прародителем всего, что сейчас называется “магией”. И, что самое интересное, это не вымышленный персонаж. Известны имена его учеников, храмы, построенные им лично для обучения людей, существуют до сих пор, а так же известно имя человека, который лишил его жизни. Всемогущий бог, побежденный собственным учеником. Все шестьсот восемьдесят четыре кости его скелета хранятся в храме имени Князя-дракона, так что ни у кого нет сомнений, что он действительно существовал. Однако с тех пор люди перестали совершенствоваться в магии, а их силы ожидаемо значительно угасли. В былые времена они совершали длительные паломничества к местам силы в надежде получить благословение Князя-дракона и обрести “невероятную силу”.
Наследниками Князя после его смерти стали триста сорок два дракона, которым он был отцом и наставником. Они почитали его как Бога и не могли смириться с тем, что люди убили его. Они перестали раздавать благословения, как это делал Князь, и с тех пор “невероятная сила” считается утерянной. Люди были злы, что не могут получить благословение, и их злость разрослась настолько, что они стали истреблять драконов – детей, внуков, всех, кто мог передать благословение и не делал этого. С недавнего времени считается, что все драконы истреблены, и последний из них был убит в глубине горной гряды Жаналыкхтар, и на всех шестистах восьмидесяти четырех его костях была построена академия Кхара-Тау, в которой мэтр, убивший дракона, передает свои знания подрастающему поколению.
В подрастающем поколении вырастают как фанаты драконов, так и ужасные скептики. Но, возможно, если бы Эмилия Арте не хотела захватить место матери клана, она бы никогда и не обратила внимания на эту историю.
– Хочешь сказать, что получить благословение можно буквально… из любого дракона?
Гарцин утвердительно кивнула. Тогда Эмилия самодовльно хмыкнула, поднялась с пола, застеленного мягким красным ковром, выдвинула ящик стола и извлекла оттуда старенькую фигурку натиатского дракона – длинного, скрученного в яркую спираль, с мощной мордой с длинными усищами и совсем без крыльев. Драконы так никогда не выглядели, однако натиатцы всегда изображали их именно так. Эмилия сдула пыль с фигурки и грохнула ею о тумбочку.
– Даже с этого?
Гарцин состроила страдальческое выражение от того, как Эмилия жестоко обращается с антиквариатом и древними символами.
– Технически… ты можешь это сделать, – снова кивнула Гарцин. – Но тебе нужно верить в то, что у тебя получится.
– Верить, как ты?
– Вроде того.
Эмилия сдвинула брови и деловито оперлась о стол. Дракон на тумбочке стоял неподвижно среди сваленных в гору учебников, блокнотов и кистей для макияжа.
– И ты хочешь сказать, что ты даже ни разу не попыталась?
Гарцин только пожала плечами.
– Я не гонюсь за могуществом, – просто ответила она. – В отличие от тебя.
Эмилия улыбнулась, потому что это не прозвучало так, будто подруга пытается ее упрекнуть, но все равно отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Эмилия многозначительно пожала плечами и принялась иронично причитать.
– О, ну кто же виноват, что у госпожи Соргиной нет наследника? У нее уже мог быть ребенок моего возраста, но она как всегда решила, что лучше накормить свиней, а теперь она никак не может забеременеть.
– И что? – спросила Гарцин. Она не была частью клана, и Эмилия даже не удивлена, что ей до ее проблем дела никакого нет.
– А то, что если я одолею госпожу Соргину на дуэли, матерью клана могу стать я.
Гарцин приподняла бровь; она совсем ничего не понимала.
– Это круто?
Эмилия цокнула и закатила глаза.
– Да, Гарцин, это круто. А теперь объясняй мне, что делать с этой штукой. – Эмилия указала на статуэтку дракона, которая как сиротка ютилась на тумбочке.
– Ей нужно… – Гарцин неопределенно поводила руками, изображая круг. – Пространство.
Эмилия столкнула все с тумбочки, и оно с грохотом повалилось за кровать и на пол, отчего Гарцин сморщилась. Эмилия торжественно поставила фигурку дракона на тумбочку, оставив перед ней место для подношений.
– Так?
– Так, – сокрушенно кивнула Гарцин.
– Хорошо.
Гарцин редко видела Эмилию такой воодушевленной, особенно если дело касалось драконов или чего-то еще, во что она буквально две минуты назад не верила.
– Как я должна понять, что… – Эмилия неопределенно указала на фигурку дракона, теперь выглядевшую сироткой на путой тумбочке. – Ну, что готово.
– Твоих подношений и уважения к нему должно стать “достаточно”, – Гарцин сделала особенный акцент на последнем слове, показав кавычки руками.
– Ага…
– Достаточно по твоим ощущениям.
Эмилия скривилась в непонимании.
– Ты должна верить, что сделала для этого дракона достаточно много, чтобы он подарил тебе свое благословение.
– Понятного мало, – она уперла руки в бока. – Ладно. Пойду выберу для него что-нибудь.
00 Не трать пудру на ящерицу
Эмилия сжала в пальцах конец палочки благовоний и прикрыла глаза. Между ее пальцами скользнул разряд, и благовония загорелись, обжигая пальцы. Эмилия зашипела и потряла благовониями, гася огонь. Пламя затухло, и от благовония стал подниматься густой сизый дым. Эмилия поставила его в подставку и сложила ладони вместе. Фигурка дракона, обложенная жемчужными бусами, красивыми камнями и узорчатыми тарелочками, смотрела без укоризны.
Губ Эмилии коснулась улыбка. Она склонилась над алтарем, невесомо оглаживая пальцами дракона.
– Ну, тебе все нравится?
Фигурка дракона молчала. Эмилия поднялась с колен, прошлась по мягкому ковру и раскрыла шкаф. Через полтора часа у них полевое занятие по зоологии; что, интересно, джау Фанобаррен решил им показать? Академия не держала никаких экзотических животных, а приманить кого-нибудь в чистом поле почти не представлялось возможным. Прежде, чем начать одеваться, Эмилия разбудила Гарцин. Она любила подолгу спать, а у Эмилии не было на это времени. Семья возлагала на нее слишком много надежд, чтобы она тратила время на сон.
– Уже пора идти? – Гарцин сладко потянулась, Эмилии даже захотелось ее стукнуть. – Ты еще не одета?
– Вставай, – Эмилия проигнорировала все ее вопросы. – Нам надо наконец дойти до полигона. Когда в последний раз мы, по-твоему, были на зоологии?
– Недель пять назад? Но Фанобаррен сам отменял занятия.
– Неудачник, – фыркнула Эмилия.
– Не надо про него так говорить. Он просто еще молодой. У тебя же тоже не все сразу получается.
Эмилия едва не зарычала на нее, но посмотрела так, будто готова проглотить ее со всеми костями. Гарцин не шелохнулась: знала, что Эмилия не ударит ее. Эмилия сделала два угрожающих шага к ней и указала на нее пальцем, вокруг которого сверкнула тонкая молния.
– Это… – зашипела она, кашлянула и привела себя в порядок. – Это ничего не значит.
– Конечно, не значит, – Гарцин улыбнулась. Глаза Эмилии застелила злость, но она этого, казалось, не замечала. Гарцин подошла к шкафу. – Так, – протянула она, – что бы надеть к джау Фанобаррен?
Эмилия выдохнула.
– Когда-нибудь я выдавлю тебе глаза.
– Не сомневаюсь.
Эмилия сдвинула брови и завязала шнурочки на спортивных штанах. Они были бежевые, а на левой ноге был нарисован длинный натиатский дракон. У костюма был еще спортивный топ с драконом и бежевая кофта с черной спиной. Гарцин смеялась над ней, когда она его покупала, но по-правде говоря, Эмилия выбрала его потому что он больше всех подходил: дышит, хорошо сидит и хорошо выглядит. Ну и цена, разумеется, сыргала свою роль, потому что Эмилия Арте не могла себе позволить какую-то дешевку, которая развалится за три недели.
– Удобный? – спросила Гарцин.
– Да, – буркнула Эмилия. – Надо сходить и купить от него остальные детали.
– Маркэль тоже пойдет?
– Да, вероятно, – ответила Эмилия и обернулась к Гарцин с выражением негодования на лице. – С каких пор тебя стал заботить Маркэль?
– Ни с каких, я просто спросила. Вы же, вроде, общаетесь. Или типа того.
Эмилия шумно выдохнула и покачала головой. Она отвернулась, чтобы Гарцин не увидела, как она закатывает глаза.
– Или типа того, – кивнула Эмилия. Гарцин только возмущенно цокнула.
– Я не вдавалась в подробности ваших отношений. Да и мне и не интересно.
– Да, конечно, – Эмилия снова закатила глаза, – рассказывай, старая сплетница.
– Я не старая!
– Если бы тебе было не интересно, ты бы даже не спрашивала.
– А ты не отвечай так, будто хочешь рассказать. А то я ведь спрошу.
Эмилия обернулась к Гарцин. С ней было тяжело. Даже если она бы ей объяснила, ей было бы трудно понять. Дела клана иногда оказывались слишком сложными для простых смертных, а ее отношения с Маркэлем как раз были именно делами клана. А еще Эмилии казалось, что она уже рассказывала Гарцин про замужество и детей.
– И ты прям выйдешь за него замуж? – спросила Гарцин.
– Да. Прям выйду за него замуж.
– Но он же… – она понизила голос, как будто Маркэль мог их услышать. Эмилия знала, что она хочет сказать. Даже если она в своей голове не угадала, она не хотела слышать это от другого человека. Во-первых, она его выбрала, а во-вторых она и сама знает все его косяки.
– Не хочу слышать, – оборвала ее Эмилия, и Гарцин притихла. – Это никак не повлияет на мою дочь, она все равно будет копия меня.
Они вышли в необычно тихую и пустую общую комнату. Фальшивые бревна тлели в фальшивом камине, а солнце ярко освещало угол, выхватывая парящую в воздухе пыль. Эмилия и Гарцин миновали коридоры общежития и спустились по слабо освещенной лестнице; она всегда была плохо освещена, но ни Эмилию, ни Гарцин это не пугало, они уже знали наизусть каждую ступеньку.
– А если будет мальчик? – тихо спросила Гарцин.
– Что? – Эмилия обернулась к ней на мгновение, а затем снова продолжила ступать в темноте по ступеням. Пустые залы с лестницами высоко уносили гул ее шагов.
– А если у тебя будет сын? – громче спросила Гарцин, и ее голос разлетелся по лестницам и коридорам. На лице Эмилии отразилась задумчивость. Она пожала плечами.
– Выброшу, – сказала она так, будто это не было проблемой. Так легкомысленно она относилась ко многим важным, по мнению Гарцин, вещам. Единственное, что она воспринимала – это силу и клан, больше ее будто ничего не интересовало. Вероятно, так и было.
У последней – парадной – лестницы их встретили каменные уродливые фигуры существ с крыльями, у каждого из них было по гладкому шару, они охраняли вход. Снаружи за дверьми они миновали две каменные статуи, которые вырастали из стен академии и поддерживали страшненькие фасады.
Вымощенные камнями дорожки всегда поддерживались в чистоте и сухости. Даже зимой, если не было снегопада, они были расчищены. В лесу сейчас должна стоять жуткая грязь – снег только-только стаял. Эмилия натянула капюшон на голову, спрятала волосы под кофту и зашагала к фуникулерам. Чем ближе они подходили, тем громче становилось гудение электричества и студентов, ожидающих фуникулер. Эмилия остановилась в трех шагах от толпы и сложила руки в карманах. Фуникулер гудел где-то вдалеке.
Они не любили ездить на полигон, потому что ехать всегда приходилось в толпе, а выходить раньше никогда не получалось – Гарцин очень любила спать. В фуникулере им не удалось сесть, так что пятнадцать минут до Кхалема они ехали стоя, покачиваясь вместе с кабиной. Туман над бирюзовым Озеном уже рассеялся, и с высоты открывался вид на быструю реку, сбивающуюся в пену о скалы. Когда фуникулер въехал в лес, это означало, что уже приехали. Через минуту фуникулер вошел в поворот, повернулся боком к обрыву и открыл дверцы, выпуская студентов. Через три минуты он снова закрыл дверцы и покатился обратно, а Эмилия и Гарцин заторопились на пересадку. На тропе их догнал Маркэль.
