– Убойный отдел уже там околачивается. Мне звонил Тони. Говорит, один из свидетелей опознал женщину. И мы этого свидетеля знаем. Короче, дело по нашей части. Одевайся. Буду через двадцать минут.
***
Для Ночного квартала убийства были делом привычным. Да и тамошняя публика после полуночи и нескольких стаканов виски, порции веселящих таблеток и дорожки кокаина вряд ли отличила бы собственную маму от Мэрилин Монро – и уж точно не устроила бы истерику, обнаружив на мостовой бездыханное тело. Преступления, совершенные в спальных районах, освещались в новостях лишь в том случае, когда речь шла о тайных пассиях звезд или несовершеннолетних. Квартал ресторанов полицейские по умолчанию считали местом спокойным. Да, за воротник тут закладывать любили, иногда устраивали поножовщину, воровали дорогие машины, а однажды на памяти Кита попытались придушить знаменитого шеф-повара (ничего примечательного – ревнивая жена). Криминальные авторитеты на этих улицах разборки не устраивали, потому что территорию давным-давно поделили. И вот – приехали.
– Детектив Закари Уоткинс, отдел по борьбе с наркотиками. – Зак показал рыжеволосой стажерке, стоявшей возле ленты с надписью «Место преступления: не пересекать», свой значок. – А детектив Кит Вагнер. Мы одним глазком посмотрим, что тут у вас за веселье.
Тони наблюдал за работой криминалистов, вдохновенно ползавших по мостовой в поисках вещественных доказательств. Впрочем, с таким же успехом он мог присесть на корточки или ползать вместе с полицейскими – Кит заметил бы его мгновенно. Детективу Энтони Блейку не нужно было слишком стараться для того, чтобы выделиться из толпы. Природа одарила его двухметровым ростом и пышными светлыми кудрями, а любовь к ежедневным занятиям в тренажерном зале помогла обзавестись телом профессионального гладиатора. Так его в убойном отделе и прозвали. Тони был не против.
– Сэр, – пискнула стажерка. – Детектив Уоткинс и детектив Вагнер из отдела по борьбе с наркотиками.
– Пропусти бедолаг, Ширли. Я и так вытащил их из кровати посреди ночи. Еще не хватало, чтобы они топтались тут в ожидании официального приглашения.
Зак приподнял ленту, пропустил Кита и устремился следом за напарником к лежавшему на мостовой телу. Криминалисты вяло поприветствовали новоприбывших и вернулись к щеточкам, растворам и липким лентам для сбора улик.
– Занимательная история, – сверкнул улыбкой детектив Блейк. Руки коллегам на месте преступления он не пожимал, считая это плохой приметой, и остался в медицинских перчатках. Кое-кто обижался, но Кит не имел ничего против. Рукопожатие у Тони было чересчур дружеским: пальцы могли ныть несколько часов. – С чего начнем?
– С начала, – подбодрил детектив Вагнер, оглядывая тело. – Ого. Кажется, я ее знаю…
– Блант, Моника Оливия, – с довольным видом потер руки Тони. – Двадцать пять лет. Работала официанткой в клубе «Королева ночи». Не замужем, постоянного партнера нет, детей нет. Родилась в Треверберге, жила в Треверберге – рядом с клубом, есть там отель, хозяева которого иногда подписывают с постояльцами договора на долгосрочный съем.
Кит бросил на напарника полный отчаяния взгляд.
– «Королева ночи»? – озвучил невысказанный вопрос Зак. – Да, Тони? Или я до сих пор не проснулся?
– Именно это я и сказал, – подтвердил детектив Блейк. – Знаю, ребята. Входит в пятерку самых любимых мест сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Вы же не думали, что я буду звонить вам ради ерунды? Идем дальше? История только началась.
– Валяй, – мрачно кивнул Кит.
Тони достал из кармана джинсов блокнот и перевернул несколько страниц.
– В пятнадцать стащила машину матери и укатила с приятелем в Ночной квартал. Оба напились как свиньи, на обратном пути свернули на улицу с односторонним движением и попали в аварию. У нее – пара царапин, у приятеля – сотрясение мозга, водительских прав – ни у одного. Мамаша тоже оторванная. Родила от случайного мужика, танцевала в клубах. Моника трижды убегала из дома, но ее находили: то в каком-нибудь притоне, то на квартире у музыкантов-неудачников. Когда ей исполнилось восемнадцать, мамаша познакомилась с богатеем, и они укатили из города в неизвестном направлении. Оставила дочке дом, полученный в наследство от ее матери, и кучу долгов. Моника продала дом, оплатила долги и попыталась наладить самостоятельную жизнь, но гены брали свое. Даже в университет поступила, откуда ее выгнали за пропуски и пьянство.
– Привлекалась? – спросил детектив Вагнер, заранее зная ответ.
– Хранение, употребление, – сверившись с записями, кивнул Тони. – Три месяца в колонии, выпустили за хорошее поведение, полгода общественных работ.
– Распространение не забудь, – подал голос Зак. – Пять лет назад я расследовал дело, она проходила как подозреваемая. На суде оправдали за недостатком доказательств. Ты еще у нас не работал, Кит.
– Да, проституток по Ночному кварталу отлавливал в отделе нравов, – откликнулся наблюдавший за работой криминалистов детектив Вагнер. – Что толкала?
Напарник потер лоб, восстанавливая в памяти детали дела пятилетней давности.
– Кокаин вроде. Позже уточню. Девица уже тогда в «Королеве ночи» работала. Там шагу ступить нельзя, не наткнувшись на распространителя. Хранят все, а употреблять – святое дело. «Траву» курят как табак. Ну что, Блейк? Подбираемся к самому интересному?
– А самое интересное заключается в том, что мисс Блант, Моника Оливия уехала из Треверберга несколько дней назад. Села за руль своей старой «тойоты» и смоталась из города. Сказала таможеннику, что едет путешествовать.
– И что? – поторопил Кит.
– И все! – с торжествующим видом объявил Тони. – А сегодня ночью леди нашли здесь с дырой во лбу. Угадайте, как она вернулась в город?
– На шикарном красном «ламборгини», – услышал детектив Вагнер знакомый голос. – Не обижайся, Блейк, но рассказчик из тебя никудышный. Если хочешь написать захватывающие мемуары, начинай тренироваться прямо сейчас.
Зак, обернувшийся первым, испустил радостный вопль.
– Рэй! А я-то думал, что ты улетел в далекую страну. Поселился на необитаемом побережье, кормишь стаю кошек и занимаешься серфингом. Треверберг держит крепко, да?
– Да. А подписка о невыезде, которую я дал детективу Блейку десять минут назад, держит меня еще крепче.
– Не бурчал бы ты, Лок, – вздохнул Тони, подмахивая принесенные рыжеволосой стажеркой документы. – Я двадцать раз повторил: это вынужденная мера. Дня через три будешь свободен и отправишься на все четыре стороны.
С тех пор, как Рэй ушел из центрального управления полиции Треверберга в обнимку с небольшой картонной коробкой – минималист, он не держал ничего лишнего ни дома, ни на рабочем месте – прошло шесть месяцев. Он здорово похудел, знакомый Киту свитер висел на нем как на вешалке. Но по сравнению с тем Рэймондом Локом, который полгода назад на маленьком торжественном банкете прощался с сослуживцами, бывший коллега выглядел просто великолепно.
– Только после того, как меня с пристрастием допросит твоя подопечная, – улыбнулся Рэй.
Покрасневшая как спелый помидор стажерка забрала документы и унесла их в фургон с надписью «Полиция Треверберга. Криминалистическая экспертиза».
– Совсем отощал, – с жалостью произнес Зак, пожимая Рэю руку. – Ешь одни консервы, небось!.. Чем занимаются отставные полицейские в наши дни?
– В основном, копаюсь в саду. Работа на земле успокаивает. Вожусь в машине. Хожу по картинным галереям. Осматриваю достопримечательности. В старой половине куча мест, где я никогда не был. На прошлой неделе посещал музей Основателя.
– Как себя чувствуешь? – осведомился Кит.
Рэй отвел глаза.
– Справляюсь.
Детектив Вагнер похлопал напарника по плечу.
– Отправляйся-ка домой, Зак. Тебе нужно выспаться. Расскажу все, что узнаю.
– Ладно, – смиренно кивнул тот и посмотрел на Рэя. – В участке все про тебя спрашивают. Хорошо, что мы увиделись – будет, что рассказать. Береги себя.
– Спокойной ночи, детектив Уоткинс, – попрощалась успевшая вернуться на свой пост возле желтой ленты рыжеволосая Ширли.
Кит спрятал руки в карманы и взял курс на круглосуточное кафе. Рэй бросил последний взгляд на тело, для которого уже приготовили черный пластиковый мешок, и догнал бывшего коллегу.
– Признаться, я тоже думал, что ты давным-давно свалил, – проговорил детектив Вагнер, останавливаясь у пешеходного перехода. – Что случилось?
– Не знаю. Замкнутый круг. Просыпаюсь каждое утро и понимаю, что больше так не могу. Не могу смотреть на ее вещи, которые до сих пор лежат в шкафу. Не могу смотреть на ее любимую чашку, которая до сих пор стоит на одной из кухонных полок. Не могу садиться в машину потому, что ее нет рядом. Не могу бывать в местах, которые мы посещали вместе. Не могу перестать думать о том, что не вмешался и не запретил ей играть в эти игры. И говорю себе: все. Сегодня уеду. Ничего с собой не возьму. Даже машину оставлю. Возьму билет на поезд – и отправлюсь, куда глаза глядят. Но вечером возвращаюсь домой. А завтра все повторяется по новой.
Кафе пустовало, если не считать троих студентов за стойкой. Спутники заняли столик в дальнем углу, отказались от ужина, предложенного сонной официанткой, и сделали выбор в пользу зеленого чая.
– Больше никакого пива? – удивился Рэй, теребя в пальцах салфетку. – Или это из-за меня?
– Поспать мне не удастся, а завтра понадобится трезвая голова. – Кит поставил локти на стол и наклонился к собеседнику. – Послушай, Лок. Я понимаю, что мозгоправы надоедали тебе с теориями о принятии травмы, но чувствую, что должен это сказать. Нельзя пережевывать ту же жвачку двадцать четыре часа в сутки в течение года. Я хорошо знал Алисию, а ты знал ее еще лучше. Она была упряма как стадо самых отборных в двух мирах баранов. Ты не мог ей ничего запретить. Она бы все равно это сделала, но тайно. И тогда, возможно, вышла бы история похуже.
Рэй смотрел в окно, покусывая ноготь большого пальца.
– Тебе нужна помощь, – продолжил детектив Вагнер. – Или хочешь снова побывать в приемном покое госпиталя имени Люси Тревер? Понравилось?
– Мне нужна помощь, – согласился бывший коллега. – Твоя помощь.
Официантка поставила перед гостями две прозрачные чашки, положила в опустевшую деревянную шкатулку несколько пакетиков сахара и удалилась.
– Убитая девица, как я уже сказал, приехала на красном «ламборгини», – сказал Рэй, поднося чашку к губам. – И не одна, а в компании светлой эльфийки. И, если мои глаза меня не обманывают – а с чего бы им это делать – к ее предкам обращались «ваша светлость», если не «ваше величество». Или, чем первые боги не шутят, к ее родителям.
– Принцесса? – уточнил Кит. Он поглядывал на сахар, но в компании ценителя зеленого чая притрагиваться к нему не решался. – Кстати, какой черт занес тебя в квартал ресторанов посреди ночи?
– Решил попировать. «Дары Афродиты» – отличное место для пирушки.
Детектив Вагнер нахмурился.
– Не припомню за тобой любви к пирушкам.
– Это не прощальный ужин, после которого я наглотался бы таблеток. Вчера был день рождения Алисии. Она любила этот ресторан. И даже столик, за которым мы всегда сидели, оказался свободным. Его я и заказал.
– Ох, извини, – смутился Кит.
– Ничего. На твоем месте я бы сделал именно такие выводы. – Рэй глотнул чая и блаженно зажмурился. – Выхожу из машины, и первое, что вижу – автомат для оплаты парковки. Никаких тебе «с девяти вечера до семи утра – бесплатно». Хлопаю себя по карманам в поисках мелочи, но какое там. На счастье, рядом оказалась вампирша, к которой я обратился за помощью. Мысли мои, как ты понимаешь, были далеки и от ресторанов, и от прохожих, и от парковки, а от женщин – тем более. Бросаю монеты в автомат – и тут она вопит: «Ложись!». Я сперва и не понял, что происходит. Наклонился для того, чтобы подобрать оброненную мелочь. Поднимаюсь – а вампирша уже повалила эльфийку на землю, прохожие в шоке, девица, что была за рулем машины, лежит на мостовой.
Детектив Вагнер все же взял пакетик с сахаром и высыпал его в чашку.
– Обращенные славятся своим чутьем, – продолжил Рэй. – Но у этой вампирши инстинкты звериные. Она буквально унюхала опасность еще до того, как прозвучал первый выстрел. И вела она себя спокойно, ни намека на панику. Первым делом запихала эльфийку в машину, а потом отправилась смотреть на убитую девицу.
– Любопытно, – подтвердил Кит. – Гражданские так себя не ведут.
– А даже если и ведут, то точно не знают, как пуля из храмового серебра действует на кровеносную систему смертных.
Кит вернул чашку на стол.
– И как? – полюбопытствовал он.
– Останавливает кровоток. Что-то вроде побочного эффекта магии. У темных существ после таких ранений кровь льется рекой, а у людей сворачивается. Ненадолго, минут на сорок. Пули из храмового серебра – штука дорогая, и для людей они используются редко. Почти все случаи такого рода – трагическая ошибка.
Детектив Вагнер подпер голову рукой, наблюдая за тем, как Рэй закатывает рукава свитера.
– То есть, стреляли не в девицу, а в эльфийку, – подытожил он.
– Вот именно. И эльфийка эта не так проста. Машина принадлежала ей – уж не знаю, почему она пустила подружку за руль. Может, той хотелось узнать, каково это – водить «ламборгини». Выстрел, сделанный с такого расстояния, разбил бы окно автомобиля на мелкие осколки. В первый раз снайпер промахнулся и попал в стекло. Но оно осталось целехоньким. Много ты знаешь материалов, которые выдерживают испытание пулями из храмового серебра? Ответ очевиден: стекло, сделанное с добавлением того же песка. Девчушка-официантка, у которой нет денег на нормальную квартиру, может позволить себе такую машину? Ответ очевиден: нет. Да и зачем ей тачка с бронированными стеклами? Она убегает от вампиров-мафиози? От банды оборотней-маньяков?
Кит устало потер лоб. Ему хотелось вернуться домой, забраться в кровать и, крепко обняв жену, проспать до выходных. Для полного счастья в картине не хватало только принцесс, пуль из храмового серебра, снайперов и приправы из сумасшествия доктора Рэймонда Лока.
– А что случилось потом?
– Вампирша села за руль «ламборгини» и увезла ее высочество в неизвестном направлении. Точнее, в известном.
– Ты ее узнал? – ахнул детектив Вагнер.
– Да, пусть и не сразу. Она изменилась. Покрасила волосы, сделала другую стрижку, одевается иначе. – Рэй допил чай и поставил чашку на блюдце. – Мисс Линда Конли. Тебе знакомо это имя?
– Ты устал и подавлен, Лок. И немудрено: если бы на меня свалилась хотя бы часть всего этого, я бы поседел за одну секунду. И день рождения Алисии в придачу. Я к тому, что ты мог перепутать…
Официантка поинтересовалась у джентльменов, не проголодались ли они, получила вежливый отказ и удалилась в направлении стойки. Студенты заказали пиццу на троих и набросились на нее так, будто не ели целый месяц.
– Нервы у меня уже не те, что раньше, но зрение еще не отказало.
– Кажется, я понимаю, какая помощь тебе нужна. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Ты сунешься в это только через мой труп.
Лицо бывшего коллеги оставалось бесстрастным. Кит взъерошил волосы и откинулся на спинку кресла.
– Первые боги тебя побери, Рэй. Они убили твою женщину – сотрудника полиции, между прочим! Ты чуть не покончил с собой! Подал в отставку, бросив работу, в которой видел смысл жизни! И вот ты решил, что неплохо было бы снова сунуть голову в костер. А все потому, что встретил вампиршу-наркоманку в компании светлой эльфийки!
– Свой смысл жизни я видел вовсе не в работе, – тихо возразил собеседник. – Что до вампирши… может, она и наркоманка, но свое дело знает. Она профессионал, Вагнер. Не просто девочка криминального авторитета. Не очередная красотка, собирающая информацию о торговцах кровью светлых эльфов для Ордена. Она – мой шанс.
Кит достал из бумажника пару купюр и положил их на стол, поставив сверху свою чашку.
– В общем, так, Рэй. Ты проходишь свидетелем по этому делу, и завтра я жду тебя в участке. Ты дашь показания Тони. Ответишь на наши с Заком вопросы. Тема будет исчерпана, и ты отправишься по своим делам. Если я узнаю, что ты вмешался в это дело – пеняй на себя.
Детектив Вагнер успел сделать пару шагов к двери, когда бывший коллега заговорил вновь.
– Как ты объяснишь смертному напарнику тонкости действия крови светлых эльфов на обращенных существ? Придумаешь красивое вранье о синтетических наркотиках, которые толкала девчушка с пулей в голове? Через несколько недель вы отправите нераскрытое дело в архив, а потом ты продолжишь притворяться, что покуривающие «травку» подростки для тебя важнее всего на свете. Так и будет, правда, Вагнер? Половина полицейских в этом городе – темные существа. Уж кому-кому, а нам известно, что «травка» и героин – лишь капля в море. Орден не может контролировать оборот эльфийской крови. Ублюдков, которые продают ее молодым вампирам, слишком много.
Кит обернулся.
– Ты забыл, что ответил Орден на вопросы об Алисии? Освежу твою память, Лок. Они сказали, что твоя любимая женщина была законченной наркоманкой, и ее смерть – вполне логичный финал тысяч подобных историй. Вот что сказал твой драгоценный Орден. А еще тебя попросили не вмешиваться.
Рэй сжал руку в кулак.
– Плевать. Она не была наркоманкой. И я это докажу. Равно как и то, что ее смерть – не вполне логичный финал, от которого можно отмахнуться. Хватит, Вагнер. Этот разговор можно продолжать до утра. Возобновим его завтра. Я видел, ты приехал с Заком. Подброшу тебя домой.
Глава 5. Пенелопа
22 марта 1996 года, утро
Треверберг
Пенелопа вытирала волосы махровым полотенцем и смотрела на красные капли на раковине. Слишком яркие для крови, но с той ночи, когда Монику застрелили на улице возле ресторана, кровь ей чудилась повсюду. Странно. А ведь ее, этой крови, там и вовсе не было…
– Как тебе новый имидж? Посмотри в зеркало, не стесняйся. Удачный оттенок. Подчеркивает цвет глаз. И скулы у тебя красивые, грех прятать такие за длинными волосами.
Ее высочество подошла к зеркалу и, затаив дыхание, вгляделась в свое отражение. Больше никаких локонов цвета белого золота. И вообще никаких локонов. «Ежик», как у какого-нибудь спецназовца из кино. Только красный. Пенелопа видела много фильмов про американскую армию: волосы солдатам красить запрещали.
Линда, стоявшая возле приоткрытого окна ванной, сделала последнюю затяжку и потушила папиросу в жестяной пепельнице.
