– Пришли мне фунт соли, – прошептал я.
Хотя она и была Белиндой Контагью, но как ни крути – девушкой. И ничего не знала о соли и слизняках.
– Хорошо, – озадаченно проговорила она.
Лекарь объявил:
– Я сделал все, что мог. Он не умрет. Но ему еще долго поправляться. Возможно, его пырнули проклятыми клинками.
Это пахло религией, в чем не было смысла. Морли имел врагов, которые с радостью проделали бы в нем кучу дыр, если бы это могло сойти им с рук. Но они не были религиозными психами и не были такими невыразимо гнусными, чтобы охотиться не только за его жизнью, но и за душой.
– Должно быть, женщина, – пришла к заключению Белинда.
Ни один мужчина не был настолько мстителен.
– Мне неизвестно, что происходило в его жизни, – заявил я. – Я вижусь с ним, только когда мы заглядываем в «Виноградную гроздь» после театрального представления. Ты же в курсе моей ситуации.
– Я пыталась поговорить с Тинни. Хотела, чтобы она знала, что случилось.
Мне не понравился ее тон.
– Гаррет, я была вежливой и любезной. А она – нет.
Мне очень не понравился ее тон. Тинни могла разобидеться.
– Она совсем не уверена…
– Я попыталась объяснить ей сложившуюся ситуацию. Она не вызвала симпатии. Дело не в ней.
Почти наверняка моей дражайшей не удалось свести более интимного знакомства с лютой болью главным образом потому, что она была моей дражайшей. Можно ли заставить ее это понять?
Тинни не могла так сильно измениться. Да и как бы смогла? Она была умницей. Понимала, что такое настоящий мир. Делила со мной его суровую реальность. Умела разбираться в сложных вопросах. Она еще годы назад обнаружила, что Тинни Тейт не является центром, осью или любимым ребенком мироздания.
Меня пробрал озноб, как будто в полночь я был обязан промчаться мимо кладбища.
И тут на меня снизошло озарение.
– Мы видим симптомы, но не болезнь, – заявил я.
Белинда фыркнула. Ее больше интересовало наблюдение за высыхающей слизью.
Я перестал беспокоиться о своих проблемах и проверил, как там мой товарищ. Цвет его лица и дыхание стали лучше. Он выглядел так, будто готов очнуться.
Пухлый представитель культа ушел, а мы с Белиндой переглянулись с широкими дурацкими ухмылками.
Поверив, что ее может связывать с Морли что-то, помимо бизнеса, я напросился прямехонько на неприятности.
14
Мы были одни.
Все трое.
Морли доблестно сражался, пытаясь спастись от ночных кошмаров. Я плутал по собственному царству страха, где моя неопределенная любовь к другу могла стоить мне всего остального, чем я дорожил.
Белинда сидела рядом со мной на раскладушке. Мы прислонялись спинами к двери. Белинда мысленно блуждала так далеко, что я гадал: сможет ли вернуться? Не исключено, она пыталась найти Морли, чтобы привести его домой.
– Я туда опоздала! – выпалила она.
– Что? Куда? Опоздала для чего?
– В «Книжную лавку Райзина». Опоздала накрыть Тимми Два Шага.
Не было смысла ее поправлять. Сердце у нее было на месте, хотя, возможно, и имело странную форму, было жестким и холодным.
– Он попытался спастись бегством?
– Прямиком до Аль-Хара. А там меня опередили жестяные свистульки.
– С каждым днем они действуют все эффективнее. Это тяжело для нас обоих.
– Некоторые ценят щедрые чаевые.
– Рад этому. Ты выяснила что-нибудь интересное?
– Два Шага сказал, что с ним имела собеседование женщина.
– Проклятье! Только послушай себя. Ты посещала занятия? «Собеседование»!
– О да! Только послушай меня. Почти такая же умная, как твоя крысодевушка.
– Я слишком устал, чтобы ссориться. У меня на уме только рыжеволосые.
– Ты бы потерял голову, если бы встретил ту огненную красотку. Если Тимми сказал правду.
Немногие парни лгут, попав в Аль-Хар, и правда – единственный ключ, открывающий путь оттуда.
– Больше никаких рыжеволосых.
– Я говорю о красотке с огоньком, а не про огненные волосы. Молодая и склонная форсить. Два Шага сказал – она носит облегающую черную кожаную одежду.
– Ты испорченная девчонка.
– Не я, тупица. Я – больше нет. Слишком часто сбивалась с курса, чтобы моя испорченность еще действовала.
Сладкоречивый Гаррет признал:
– Я это знаю.
И даже не понял, что влип.
– О да! Вот почему я тебя люблю. Ты говоришь комплименты.
– Хотел бы я, чтобы люди твоего сорта обходились без комплиментов. Разве нельзя поговорить о проклятущей погоде, без того чтобы свернуть на…
– Брось, Гаррет. То, что сказал Два Шага, означает, что у нас есть проблема покрупнее.
– Слушаю.
– По словам свидетеля нападения на Морли, щедро оделенная прелестями девушка, в обтягивающей черной коже, руководила созданиями, которые наносили удары. Она представляет собой примерно кубический ярд пышных светлых кудрей. Девушка, с которой встречался Два Шага, – коротко стриженная брюнетка с глубокими карими глазами. Что касается блондинки, никто не говорит, какого цвета у нее глаза.
– «Созданиями»?
– Мужчинами в плотной шерстяной одежде с большими серыми яйцами вместо голов.
– И ты не потрудилась рассказать мне об этом раньше?
– Как я могла рассказать то, о чем тогда не знала?
Я понял.
– Повидайся с Рохлей и Саржем. Они могут прояснить, во что вляпался Морли.
Белинда не ответила. Я только что сморозил какую-то глупость.
– Они ничего не знают, – догадался я.
– Ваше высказывание верно, сэр. Морли вышел из «Виноградной грозди» после поздних развлечений. Больше его не видели. И это все, что они знают.
Я без труда поверил. Речь шла о Морли, чертовом Дотсе, абсолютном индивидуалисте.
– Думаю, все, что мы можем сделать, – это быть терпеливыми и надеяться, что он расскажет что-нибудь полезное, когда очнется.
– Ты вопиющий гений, Гаррет. Я так рада, что у нас с Морли есть такой друг, как ты.
– Я особенный парень.
15
Когда я проснулся, солнце уже встало. Как и королева преступного мира. Она пребывала в хорошем настроении, хотя ее застали во время неэлегантного процесса – сидела на ночном горшке.
– Посмотри туда! – показала она.
– И что я должен там заметить?
– Мы закрыли окно и задернули занавески.
Они вновь были сдвинуты. Створка окна приподнята на четыре дюйма. Блестела, высыхая, новая слизь.
– Мне никогда не нравились окна с подъемными створками.
– Не знаю, почему я проснулась. И мне не важно почему. Но, проснувшись, я увидела нечто типа питона, ползущего в щель. Примерно с ярд длиной. Думаю, он держал курс на Морли.
Я прервал разговор и изучил конструкцию окна. К тому же это позволило Белинде сохранить достоинство.
– Большая змея? Очень?
– Не слишком. Когда ты был на островах, ты видел по-настоящему гигантских гадин. Наверное, эта змея тебя бы не впечатлила. Но мне она показалась большой.
– Она уползла, как только поняла, что ты проснулась?
– Нет. После того, как я ударила ее раз двадцать твоей палицей.
Эта женщина была роскошной, и умной, и злой, но она не являлась знатоком разрешенных орудий для самообороны. Я не ношу с собой ничего более банального, чем дубинка.
– Почему ты меня не разбудила?
– Я орала. А ты даже не перевернулся на другой бок. Потом я была слишком занята, выколачивая слизь из проклятой твари.
– Ты должна была ткнуть в меня дубинкой.
– Меня отвлекали. Я о таком не подумала.
Это ее характерная черта. Белинда вряд ли когда-либо обращалась за помощью, даже если у нее не было иного выхода. Удивительно, что она попросила помочь с Морли.
– Хорошо. Расскажи, что случилось. По порядку. Как можно точней.
– Я же сказала. Там была змеюка. Я колошматила ее до тех пор, пока она не убралась. Все, что осталось, – блестящая дрянь. И – да, теперь я понимаю: мы должны перевезти Морли, потому что не можем как следует защитить его здесь.
Морли издал какой-то звук. Я подумал, он хочет что-то сказать. Но я ошибся. У него отходила мокрота.
– Это хороший знак?
– Надеюсь, – ответила Белинда.
На несколько секунд она стала женщиной, какой могла бы быть, если бы выбрала других родителей и не выросла отъявленной социопаткой.
– У тебя здесь что-нибудь заготовлено, кроме меня? – спросил я.
– Снаружи. Ты – мой внутренний парень. Ты – тот, кому я доверяю.
Кто-то постучал в дверь.
– Пароль? – не смог удержаться я.
– Как насчет «завтрак», балбес?
