Юлия Гауф "Мои порочные преподы"

Девственница?

Замираю в ней – в дрожащей, сжавшейся от испуга крошке, стараюсь не причинять ей новой боли. Глажу, сжимаю, массирую разведенные бедра, шепчу какие-то глупости, сам не понимая: как это возможно, что я у нее первый?

И от этого знания, что до меня не было никого, стоит еще крепче. В моей голове взрыв кратный большому, с которого человечество и зародилось, на ее глазах повязка, под которой слезы боли, но девочка не отталкивает меня. Зато так сильно и сладко сжимает член, что я не в силах и сам отстраниться.

– Серый, слезь. Дай я ее успокою.

– Проваливай! – огрызаюсь я, задыхаясь от того, что сдерживаться приходится. – К себе иди.

Моя девочка пугается еще сильнее, медленно протягивает пальцы к повязке, но Яр ловит ее ладошку, и целует. И на кровать ложится рядом, стараясь на меня не смотреть.

Лишь на нее: на дрожащие от обиды губы, на покрасневшие щечки. Любуется ею, как произведением искусства античности.

– Тише, девочка, расслабься, – шепчет он ей. – Представь, что здесь только ты и я. Вдвоем.

– Но мы не вдвоем. Это вас двое…

– Не думай об этом, – Яр прижимается к ее губам, приоткрытым в попытке закончить фразу, и она отвечает на его поцелуй.

Жадно.

Словно в омут с головой.

И в это время я делаю первое движение. Снова погружаюсь в нее, и влажные стенки так туго сжимают мой член, словно противятся его движениям.

– Не нужно, – она жадно хватает воздух приоткрытым ртом, и выгибается на кровати.

– Тебе будет хорошо…

– Заткнись, – обрывает меня Яр, и прикусывает розовую горошину соска. – Нас двое, ты помнишь?

– Д-да, – всхлипывает в полуотчаяньи-полубреду.

Ей так легче: думать, что нас двое. Я и она, или Яр и она. Но получилось так, как получилось.

– Ты самая красивая на свете, – Яр зажимает между пальцев возбужденные соски, и говорит с ней так, словно в любви признается.

А я с упоением двигаюсь в жарком женском лоне, в котором я первый, и этого не изменить. Она откликается так неумело, но от того божественно ярко – чуть рвано двигается мне навстречу. Разбуженная чувственность этой девочки бьет по мне вспышками, посылает электрические разряды, и нам обоим хорошо.

Троим.

– Тебе хорошо? Ответь, милая, – хрипловато спрашивает Яр.

– Хорошо, да… мне хорошо. Я хочу…

– Кого?

– Тебя, – она зарывается в волосы друга, тянет его к себе, словно эта ночь без него невозможна.

Яр жадно целует мою девочку в припухшие губы, приоткрытые от стонов и всхлипов, и она тянется к нему.

И ко мне.

К нам обоим.

Забываю про ее боль, про то, что нужно быть нежнее. Долблю сильнее, кайфуя от накатывающих волн оргазма. Я в экстазе, и он ослепительный – ни разу не было такого единения, чтобы кричать хотелось.

А девушка подо мной кричит, бьется в сладких судорогах, царапает ноготками запястье Яра, который ловит ее стоны, как любимую музыку.

Кончаю так бурно, что забываю, как дышать. Почти валюсь на хрупкое женское тело, но Яр отталкивает меня.

И раздевается.

– Какого хрена? – хриплю я.

– Моя очередь, вот какого. Она меня хочет, – нагло отвечает друг, рывками разбрасывая одежду.

– Нет, – девушка сводит подрагивающие колени, и приподнимается на локтях. – Не нужно, хватит и того, что было.

Я успеваю схватить ее руки до того, как она снимет повязку. Это все испортит, она не готова к этой честности.

Честности на троих.

– Пусти!

– Нет, – прижимаюсь к ее губам, которые еще пару минут назад просили меня не останавливаться.

И которые так охерительно сексуальны, что у меня снова крышу рвет. И член встает опять, готовый брать эту девочку снова и снова.

Но Яр меня опережает.

– Пожалуйста, – всхлипывает моя… наша девочка, пытаясь удержать крохи скромности.

Яр разводит ее бедра, с легкостью преодолевая слабое сопротивление. Дышит жадно, рассматривает ее, и придвигается ближе.

Меня корежит от жгучей, как кайенский перец ревности, но сейчас не время отношения выяснять. Да и если нам хорошо втроем, зачем все портить?

– Не нужно-о-о-о, – она всхлипывает от плавного толчка, с которым Яр погружается в нее.

Синхронный стон отдается в моем члене вибрацией. Развернуть бы ее, и присоединиться к ним в этой страсти. Чтобы по-настоящему, по-честному.

Сорвать повязку, и долбить ее всю ночь…

… успеется.

Вместо этого слушаю ее всхлипы и стоны, скрип кровати, и наслаждаюсь подрагивающим от удовольствия женским телом. Яр агрессивнее меня, долбит почти с яростью, но малышке это нравится.

И мои поцелуи ей нравятся – то жесткие, прикусывающие нежную, чуть вспотевшую кожу, то мягкие и нежные.

Извиняющиеся за грубость.

– Еще, сильнее, – она вскидывает бедра навстречу, ищет мои губы своими, – пожалуйста, пожалуйста…

И мы оба даем ей то, что просит.

Сегодня наша ночь, и она только началась.

– Ты ох*ительная, – Яр на миг отталкивает меня, и пьет стон экстаза с ее губ, а затем валится рядом. – Лучше секса у меня не было никогда.

И у меня.

Дадим ей отдохнуть, и…

– Через пару минут продолжим? – лениво предлагает Яр, и проводит по вспотевшему лбу ладонью.

Ревность не отпускает, но я киваю.

Продолжим.

Только сегодня, а потом она должна будет выбрать…

Меня.

– Я сейчас приду, – тихо говорит наша сладкая девочка, садится на кровати, и медленно опускает желтую повязку-галстук на шею. – Через пару минут.

Да, наверное, ей нужно дать время на отдых. Первый раз, все же.

Пара медленных шагов по комнате, а затем она срывается на бег. И через секунду дверь в ванную захлопывается с громким стуком, и до нас доносится женский всхлип.

Вряд ли от наслаждения.

Глава 9. Ева

....мы же были в номере вдвоем, я и Сергей, больше никого.

А потом у меня на глазах оказалась повязка.

Поиграем – сказал он.

И вот они поиграли.

Я только что стала женщиной.

А они там…чего они там делают, почему так тихо?

И тут же, в ответ на мои мысли раздается голос Яра:

– Детка. Давай выходи. Или мы сейчас вскроем дверь. И сами тебя оттуда вытащим.

Молчу, с места не двигаюсь.

За дверью раздается треск, брякает какая-то железяка, монотонно мне по мозгам.

Мутным взглядом обвожу ванную, не понимаю уже, что со мной, где я, как моя жизнь за одну лишь ночь перевернулась с ног на голову.

Я же…заучка, медалистка, стипендиатка, я Ева Снежинская, дочь профессоров, внучка доктора наук, правнучка академика.

Нет, нет, нет, это просто сон, я проснусь.

Дверь с грохотом бьётся в стену.

На пороги они.

Оба в одних трусах, два здоровых мужика, а я с ними, валялась в кровати, стонала под ними, они по очереди меня…

– Отойди, – Яр толкает плечом Сергея, цедит. – Видишь, она белая все. Напугали.

Сергей не спорит даже, отступает обратно в номер.

– Все хорошо, – Ярослав неторопливо шагает на меня.

От его ласкового голоса пячусь назад, как от яда, как от бомбы, как от урагана.

Спиной налетаю на душевую кабину.

Стою перед ним почти голая, в одном полотенце, чувствую себя маленькой и мне страшно, лишь всхлипывать могу.

А он не успокаивает.

Он просто вдруг. Бухается на колени.

Передо мной. Берет меня за руку. И губами касается пальцев, ладони, на запястье целует венку.

– Ты танцевала там на стойке, – говорит он между осторожными поцелуями. – На тебя весь клуб смотрел. Ты нам просто понравилась. Мы не хотели. И, – он смотрит снизу вверх, в глазах мое отражение, вытянутое, неподвижное. – Предложение о набережной в силе. Май, ночи теплые. Скоро рассвет. Встретим его вместе. Хочешь?

Кто-то громко стучится в дверь номера. И женский, чуть визгливый голос спрашивает:

– Вы там? Открывайте. Администратор.

Меня словно током бьет. Рванувшись с места, на этот голос бегу. Выскакиваю в номер, попадаю в объятия Сергея.

– Я здесь! – кричу.

Ноги отрываются от пола, сильные руки крепко держат талию, он затягивает меня обратно в ванную.