– И вовсе я так не считаю, – возмутился Олег, покраснев. – Я только высказал предположение…
Но в этот момент Ирина не сдержалась и зевнула, прервав их спор. Ее утомили умные разговоры хозяев Усадьбы волхва, но те истолковали ее зевок по-своему и были смущены.
– Заканчиваем разговоры, – решительно сказала Марина. – Пора баиньки.
– Не возражаю, – охотно согласился Олег. – Нам бы подумать, где наша гостья будет спать этой ночью, а вместо этого мы мучаем ее своими разговорами.
– А что думать, выбор невелик, – сказала Марина. – Если исключить нашу спальню, то остаются только две комнаты…
– Одна, – быстро поправил ее Олег. – Мой кабинет, он же библиотека.
– Я постелю ей в твоем кабинете, – невозмутимо произнесла Марина с таким видом, будто ее слова о двух комнатах были простой обмолвкой.
Но Ирина услышала их. И заметила предостерегающий взгляд Олега. Она поняла, что была какая-то тайна, связанная с одной из комнат в доме, о которой те не хотели говорить. Но не стала ни о чем расспрашивать, подумав, что у нее еще будет время все узнать самой.
– Вы ничего не имеете против медвежьей шкуры вместо перины? – спросила Марина. – Я пробовала, мне понравилось.
– Уверена, что и мне понравится, – улыбнулась Ирина. – Мне так неловко, что я причиняю вам столько неудобств…
– Пустяки, – махнула рукой Марина. – Мы всегда рады гостям. Правда, милый?
– Особенно Тимофей, – хмыкнул Олег. – Хотел бы я знать, где он.
– Вот пойдем и поищем его, – сказала Марина. – А заодно поможешь мне с медвежьей шкурой… Ирина, мы ненадолго покинем вас. Вы не будете скучать?
Ирина пообещала не скучать, и они ушли.
Глава 11. Гавран предупреждает
Ирина осталась одна. Но ненадолго. Неожиданно на подоконник, сложив крылья, опустилась ворона – та самая, в которую она, разозлившись, запустила камнем, находясь по ту сторону ограды. Ирина узнала ее по светлому оперению на шее, напоминавшему жемчужное ожерелье. Остальные перья были черными с пурпурным блеском. Птица имела длинные тонкие ноги, узкие длинные крылья и не менее длинный клиновидный хвост. У нее был конусообразный большой широкий клюв, при взгляде на который Ирина почувствовала невольный страх. Она знала, что вороны злопамятны, и если их кто-то обидел, то они могут отомстить обидчику даже через много лет. Поддавшись эмоциям, она не подумала об этом, когда бросала камень.
Обычно Ирина старалась обходить ворон стороной, зная, что их считают мистическими птицами – посредниками между миром людей и потусторонним миром, а нередко посланниками злых духов, предвещающими беду. От кого-то она слышала, что в Древней Руси люди верили, что, если ворона сядет на плечо человека, то он в скором времени умрет. А если эта птица залетит в дом, то тем, кто живет в нем, не миновать беды.
Ирина вспомнила все это сейчас, глядя на ворону. В свою очередь ворона настороженно смотрела на нее черными бусинками ничего не отражающих, как мрачная бездна, глаз и беззвучно разевала клюв, будто молча угрожая.
– Прилетела свести счеты? – спросила Ирина. – Ну, виновата, признаю. Прости, если можешь.
Будто отвечая ей, птица издала несколько глухих хриплых звуков:
– Кракх! Кыркхх!
Ее голос, раскатистый и громкий, напоминал хохот. Ирине это не понравилось – она не любила, когда над ней смеются, и ее рука невольно потянулась к столу, чтобы запустить тарелкой в нахальную птицу.
– Смейся, смейся, – с угрозой произнесла она. – Посмотрим, кто будет смеяться последним.
– Вы с кем разговариваете? – спросил, входя, удивленный Олег.
– Да вот с этой тварью, – кивнула на ворону Ирина.
Олег увидел птицу на подоконнике и улыбнулся.
– А, Гавран, – сказал он. – Ты уж прости нашу гостью. Она не со зла. Просто она не знает, что мы с тобой друзья.
Ворона качнула головой, будто принимая извинения. Потом она щелкнула клювом и произнесла:
– Кау-кау! Укуа!
Олег кивнул в ответ.
– Разумеется, я буду рад видеть его, – сказал он. – Так и передай Михайло. Жду его утром.
Гавран каркнул и, бросив на прощание неодобрительный взгляд на Ирину, улетел, сделав несколько прыжков по подоконнику.
– Мне кажется, я не понравилась вашему ручному ворону, – сказала Ирина. – Он даже не попрощался со мной.
Она шутила. Но хозяин Усадьбы волхва воспринял ее слова серьезно.
– Гавран не мой ручной ворон, – сказал Олег. – Он из древнего рода, который испокон века служит нашей семье по собственной воле. Ну, или покоряясь воле Велеса, в этом я еще не до конца разобрался. Но, кажется, для них это одно и то же. Поэтому постарайтесь не обижать Гаврана опрометчивыми словами. Он горд как принц крови.
– Вы это серьезно? – недоверчиво произнесла Ирина.
– Более чем, – кивнул Олег. – И вам советую не менее серьезно отнестись к моим словам. В следующий раз Гавран может уже не простить, даже несмотря на мое заступничество. И кто знает, чем это может обернуться для вас. Кстати, сам Гавран попросил меня предупредить вас об этом.
– Так вы, оказывается, знаете птичий язык? – насмешливо спросила Ирина. В ней взыграл дух противоречия. Ей не нравилось, когда ее поучали или читали нотации.
– Говорить пока не могу, – признался Олег. – Но уже понимаю. Все-таки год изучения не прошел даром. А что вас удивляет, Ирина Владимировна? Птичий язык не намного сложнее того же китайского. И будь у вас в качестве учебного пособия «Волховник», то, думаю, вы тоже смогли бы…
Неожиданно он осекся, словно поняв, что наговорил лишнего.
– Однако уже поздно, – проговорил он торопливо. – Марина постелила вам в кабинете. Идите за мной, я провожу вас.
Ирина ничего не сказала и не стала расспрашивать, однако запомнила еще одно слово, с которым, несомненно, была связана какая-то тайна – «Волховник».
Они прошли по коридору, едва освещенному лампадами в виде бычьих голов, между рогов которых теплились крошечные колеблющиеся огоньки свечей. Олег открыл дверь, и Ирина увидела скудно обставленную комнату. Из мебели здесь был только письменный стол, явно вручную изготовленный из дуба, приставленный к нему массивный стул с высокой спинкой, тоже самодельный, и книжные полки, заставленные книгами. Между стеллажами и столом оставалось небольшое пространство, куда была брошена медвежья шкура, застеленная простынями, поверх которых лежало одеяло. Размеры шкуры впечатляли. Судя по ней, при жизни медведь был огромным, и у него была густая мягкая шерсть, в которой нога утопала по щиколотку.
– Будете спать, как на перине, – сказала Марина, взбивая подушку. – Обычно эта шкура лежит в нашей спальне возле кровати. Я бы и сама спала на ней, но Олег не соглашается.
– Тебе бы в мужья индийского йога, – нарочито строгим тоном сказал Олег. – Те вообще спят на гвоздях. Их жены, разумеется, тоже.
– Никогда не выйду замуж за индийского йога, – рассмеялась Марина. – Представляете, Ирина, мой муж настолько почитает своего деда, которого он в глаза никогда не видел, что ничего не хочет в доме менять.
– Не хочу обижать Тимофея, – пояснил Олег. – И ты это знаешь. Дед здесь не при чем.
Но Марина словно не услышала его. Видимо, это был их давний спор, и она воспользовалась случаем, чтобы возобновить его.
– Видели бы вы, Ирина, нашу спальню! Это настоящая монашеская келья. Узенькая кровать, крохотный шкаф для одежды, несколько колченогих стульев, в углу старинный сундук, на стенах – звериные шкуры. И это все! Как будто жрецы Велеса не обычные люди, а монахи, которым уставом их ордена предписан отказ от мирских радостей. Одной из которых лично я считаю ночной сон на большой кровати с мягким матрасом.
– А я слышала, что буддийские монахи спят в позе лотоса, а монахи в Шотландии – вообще в вертикальном положении, – сказала Ирина.
– Никогда не выйду замуж за шотландского монаха, – сказала Марина. – А вот насчет буддийского надо подумать. Поза лотоса – очень красиво и, говорят, она полезна как для тела, так и для духа.
– Увы, дорогая, но ты уже вышла замуж, – сказал Олег. – При этом во время венчания в храме дала клятву перед Богом и людьми хранить верность мужу. И любить его в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас.
– Но ведь я тогда не знала о том, что будет представлять собой наше супружеское ложе, – заявила Марина, подмигнув Ирине. – Уверена, что это послужит смягчающим обстоятельством для присяжных, будь то божий суд или человеческий.
– Думаю, нам надо поговорить об этом наедине в нашей спальне, – сказал Олег. – Уверен, мы найдем компромисс.
– Но только не этой ночью, – пряча улыбку, заметила Марина. – Ведь на медвежьей шкуре будет спать Ирина. Не предложим же мы ей взамен наше супружеское ложе. Да она и сама наверняка откажется.
– Это почему же? – с любопытством спросил Олег.
– Потому что спать в чужой супружеской кровати – это плохая примета. Как увидеть ворону, сидящую на обгорелом дереве – к несчастью. Не при Гавране будь сказано.
– Но зато если ворона села на крышу дома – то это к богатству, – встал на защиту ворон Олег.
– В таком случае мы должны быть олигархами, – насмешливо заметила Марина. – У нас вся крыша в воронах.
– А тебя не смущает, что медведь, о котором идет речь, при жизни был людоедом? – поинтересовался с невинным видом Олег. – Именно поэтому он и стал шкурой в нашей спальне.
– Ты обманываешь, – не поверила Марина. – Такая славная шкура!
– Мне сказал это Михайло, – пожал плечами Олег.
– Тогда это правда, – вздохнула Марина. – Выходит, я совсем не разбираюсь в медвежьих шкурах.
– Предлагаю и это обсудить, – сказал Олег. И многозначительно повторил: – В нашей супружеской спальне.
– Уговорил, – на этот раз согласилась Марина. – Спокойной ночи, Ирина. И, ради бога, не принимайте всерьез наш разговор. Мы просто шутили.
– И про медведя-людоеда тоже? – спросила Ирина, с опасением глядя на медвежью шкуру.
– Про все, кроме Михайло, – заверил ее Олег. – Это наш друг, местный лесник, и он действительно образец честности и порядочности. Никогда и никого не обманывает.
– Если только себя, когда думает, что не любит Карину, – сказала Марина.
– Вообще-то он думает, что это Карина его не любит, – возразил Олег. – Спокойной ночи, Ирина.
И, к большой радости Ирины, которая мало что понимала из их полунамеков и туманных фраз, они, продолжая разговаривать, ушли из комнаты, оставив ее одну. Она с облегчением вздохнула. Необходимость все время быть настороже, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего или не услышать того, что ей могло быть полезно, изрядно утомила ее. Она чувствовала себя опустошенной и усталой. Теперь она понимала актеров, вынужденных играть роль на театральной сцене и умирающих в конце спектакля от разрыва сердца. Лицедейство было настоящей пыткой для тела и души. Ирина опустилась на медвежью шкуру и замерла, испытывая почти блаженство от того, что наконец-то она может быть самой собой.
Глава 12. Посланец
Лежать на медвежьей шкуре было мягко и приятно. Она подумала, что Марина была права в споре с мужем, который предпочитал спать на узкой и жесткой кровати. Но жена хозяина Усадьбы волхва ошибалась, утверждая, что их гостья откажется провести ночь на супружеском ложе хозяев дома из-за того, что это якобы плохая примета. Но если даже и так, то ведь неизвестно, для кого плохая…
Подумав об этом, Ирина рассмеялась. Мысль, что было бы неплохо разрушить счастливый, судя по всему, брак Олега и Марины, понравилась ей. Какое-то время Ирина представляла, как она соблазняет Олега, и тот, став жертвой ее чар, выгоняет жену из дома и предлагает ей руку и сердце, а заодно и все свое движимое и недвижимое имущество…
Это были приятные фантазии. Видения взволновали молодую женщину и вернули ей силы. Она поднялась с медвежьей шкуры, раскрыла свой чемодан и, порывшись в нем, достала мобильный телефон. Взглянула на экран и недовольно поджала губы.
– Ни интернета, ни мобильной связи, как и говорили, – произнесла Ирина, констатируя факт, который, судя по всему, ей был известен. Зло буркнула: – Медвежий угол! – После чего, усмехнувшись, сказала, обращаясь к себе: – С возвращением тебя в каменный век, дорогая!
Небрежно бросив телефон в чемодан, она подошла к клетке с голубями, которую, войдя в комнату, поставила на письменный стол. Сняла наброшенный на клетку платок. Голуби, которые до этого сидели неподвижно и молча, пришли в движение и глухо заворковали, словно требуя дать им воды и еды. Ирина давно их уже не кормила и не поила. В ее чемодане лежал небольшой пакет, наполненный полевым жёлтым горохом, основной пищей голубей, однако она не собиралась тратить этот неприкосновенный запас попусту.
В клетке были не простые голуби, а почтовые, из породы сизых голубей. Они были приучены возвращаться домой, на какое бы расстояние от родной голубятни их не увезли. Когда-то дикие, селившиеся на прибрежных скалах, в горных ущельях либо вдоль обрывистых берегов рек, часто поблизости от зарослей кустарника или сельскохозяйственных угодий, они давно уже стали синантропами, привычными обитателями городов и сел. Их оперение, густое и плотное, было пепельно-сизым, с зеленоватым или желтоватым, а у некоторых с пурпурным металлическим отливом на шее и груди. А на сером клюве был белый нарост, напоминающий подтаявший снежок.
– Кто не работает, тот не ест, – назидательно сказала Ирина. – Вы уж извините, ребята, но горсть зерна и глоток воды получит только тот, кто доставит мое послание своему хозяину. И это не моя прихоть, а его воля. Так что сами решайте, кого из вас я сейчас накормлю и напою. Можете тянуть жребий, мне все равно.
Она подождала, словно давая голубям время принять решение, а потом заявила:
– Поскольку добровольцев не наблюдается, то я выберу сама. Вот ты, пурпурный, мне приглянулся. Иди-ка сюда, к мамочке!
Она открыла клетку и достала голубя, на которого пал ее выбор. Тот взволнованно трепыхался в ее руках, пока она не опустила его на медвежью шкуру. Рядом с птицей она насыпала горсть гороха. Когда голубь склевал все зерна, она налила из маленькой бутылочки, также взяв ее в чемодане, в свою ладонь немного воды и напоила его из этой импровизированно чаши. Напившись и наевшись, голубь сыто заворковал. Его товарищи ответили ему из клетки завистливым клекотом.
– Доволен? – спросила Ирина. – Теперь будешь отрабатывать.
За то время, когда голубь клевал горох, она успела написать несколько слов на клочке бумаги: «Добралась благополучно. Пока все идет по плану». После этого Ирина вложила записку в небольшую металлическую капсулу с откидной крышечкой и полую внутри. Снова взяв голубя на руки, она прикрепила эту капсулу к кольцу, заранее надетому на лапку птицы. При этом голубь не проявлял беспокойства, видимо, приученный к подобной операции. Держа голубя в одной руке, второй Ирина открыла нараспашку окно и поставила птицу на подоконник.
– Пора, мой друг, пора, – сказала Ирина, отходя от окна. – Мне говорили, что выпускать тебя надо с возвышенного и открытого места, поскольку в долине ты, глупая птица, не можешь сразу сориентироваться, а горы и леса тебя пугают, но… Где я тебе возьму здесь гору или даже обычный холм? Чем богаты, тому и рады. Лети!
Голубь потоптался по подоконнику, словно проверяя надежность этой своеобразной взлетной полосы, после чего сделал несколько шагов, переваливаясь с бока на бок, и, достигнув края, полетел, поднимаясь все выше и выше. На высоте примерно ста метров он описал в воздухе несколько спиральных кругов, словно пытаясь определить направление, а затем стремительно полетел в сторону города, то ли ориентируясь по магнитному полю земли, то ли полагаясь на свою интуицию, полученную в наследство и выработанную веками эволюции. Если бы понадобилось, то он мог бы пролететь тысячу, и даже больше, километров и безошибочно найти свою голубятню.
Посланцу Ирины повезло. Когда он уже кружил в воздухе, с крыши Усадьбы волхва взлетели несколько ворон и черными тенями направились к нему. Но они не успели, голубь уже выбрал направление и стрелой унесся вдаль, оставив преследователей далеко позади. Вороны немного опоздали, видимо, не ожидая подобного и не сразу бросившись в погоню. Недовольно каркая, вороны еще покружили над домом, а потом вернулись на крышу, где снова замерли неподвижными часовыми, словно крошечные черные сфинксы, почти неразличимые на фоне ночного неба.
Но Ирина не видела этого. После того, как голубь вылетел и, поднявшись в небо, стал невидим, она закрыла окно и в задумчивости опустилась на стул возле письменного стола. Ирина размышляла, взвешивая доводы за и против, что ей делать дальше – лечь спать или, как она и собиралась, побродить по дому в поисках ответов на загадки, которыми тот был полон? Она чувствовала себя уставшей и с удовольствием растянулась бы на медвежьей шкуре, проспав до утра, но, с другой стороны, когда ей еще представится подобная возможность? Наутро ее, скорее всего, отправят к бабке Матрене. Быть может, это единственная ночь в ее распоряжении, когда многие, а то и все секреты хозяев Усадьбы волхва могут быть раскрыты. А в том, что они существуют, Ирина не сомневалась. Почти мистический страх местных жителей перед Усадьбой волхва, рассказы о странных происшествиях, связанных с ней, метаморфоза, произошедшая с бывшим заурядным и ничем не примечательным школьным учителем, и его постоянные недомолвки – все подтверждало это. Она не могла ошибаться.
Глава 13. Беспокойная ночь
При этой мысли молодая женщина подскочила на ноги, словно ее подстегнули кнутом. Поиски можно было начать немедленно, с комнаты, в которой она находилась. Ей сказали, что это кабинет, он же библиотека. И где, как не здесь, можно было найти многие разгадки. Надо было только отыскать какие-нибудь документы, записи, дневники нынешнего, а еще лучше бывшего хозяина Усадьбы волхва – все равно что. Любая, самая незначительная на первый взгляд бумажка могла стать ключом к тайне.
Ирина огляделась. Но ее ждало разочарование. У самодельного письменного стола не было даже выдвижных ящиков, в которых могли бы лежать бумаги. А на грубо выструганных из дерева полках рядами стояли только книги. В основном это были старинные фолианты с толстыми твердыми переплетами. Но встречались издания размером в ладонь. Особняком стояли книги, написанные от руки. От времени буквы в них почти стерлись и плохо читались. Среди них было немало настолько ветхих, что они, казалось, могли рассыпаться в прах при малейшем прикосновении. Корешки многих книг украшали надписи на незнакомых Ирине языках – «Arbatel De Magia Veterum», «Pseudomonarchia Daedonum», «Liber Juratus Honorii». Были и с древнеславянской вязью. С трудом Ирине удалось разобрать названия некоторых из них: «Воронограй», «Куроглашенник», «Птичник», «Сновидец», «Мысленник», «Звездочетие». Она искала ту, о которой вскользь упомянул Олег – «Волховник», но не нашла. Видимо, это была особо ценная книга, и хозяин Усадьбы волхва хранил ее отдельно от остальных. Быть может, даже в том старинном сундуке, о котором упомянула его жена, говоря о скудной меблировке их спальни. А иначе зачем бы он там стоял? Ирина видела подобные в музее. Они были ничуть не хуже современных сейфов, и даже надежнее, потому что подобрать к ним ключ было невозможно, а открыть, сломав крышку, и подавно.
От досады Ирина прикусила губу. Судя по всему, хозяин Усадьбы волхва оказался не так прост, как хотел казаться, и предоставил ей комнату, в которой не было ни одного таинственного или загадочного предмета, либо предварительно их все вынес. Пройти в спальню хозяев дома она не могла, да в этом и не было смысла, учитывая крепость сундука. Надежда оставалась только на ту комнату, о которой заикнулась Марина, но тут же стушевалась под предостерегающим взглядом мужа. Это было явно не случайно. Именно в этой комнате она и могла найти ответ на многие, если не на все, свои вопросы.
Подумав об этом, Ирина снова почувствовала радостное оживление. Она никогда долго не предавалась унынию. Ее жизнерадостный характер находил хорошее даже в плохом, если таковое с ней случалось. И пресловутый стакан с водой в ее жизни всегда был наполовину полон, а не пуст, как для многих других людей.
Ирина подошла к двери и прислушалась, но ничего не услышала. Она осторожно приоткрыла дверь. Однако по-прежнему было тихо. Видимо, все обитатели дома уже спали. Она вышла из комнаты и крадучись, ступая, словно кошка, пошла по коридору, все так же скудно освещаемому свечами. Беззвучные тени метались по стенам, сопровождая Ирину и опережая. Она дошла до малозаметной двери, которая почти сливалась со стеной и не вела ни в хозяйскую спальню, ни в кухню, насколько Ирина помнила. Когда Олег вел ее по коридору и рассказывал, где и что находится, он ни словом не обмолвился, что скрывается за этой дверью, и прошел мимо так, будто ее не существовало вовсе. Тогда и сама Ирина не заметила этой двери в полусумраке. Поэтому сейчас она почувствовала радостное волнение. Это могло быть именно то, что она искала.
Ирина провела ладонью по двери в поисках ручки. Внезапно за ее спиной послышался шорох, будто кто-то крался по коридору вдоль стены. И слегка дрогнуло пламя свечей, словно где-то приоткрылось окно или дверь и из щели подуло сквозняком. Она вздрогнула и обернулась, но ничего не увидела. Решив, что ей померещилось, Ирина продолжила на ощупь искать дверную ручку. И наконец нашла ее. Потихоньку потянула за нее, и дверь, едва слышно скрипнув, отворилась. Внутри было темно. Ирина сняла свечу со стены и, держа ее перед собой, проскользнула в таинственную комнату. Предусмотрительно затворила за собой дверь и огляделась.
