Бетти Алая "Измена. Любовь vs ненависть"

Хватает меня за подбородок. Сжимает до боли. Морщусь. Такое чувство, что кости вот-вот хрустнут. Глаза пожилого мужчины напоминают акульи.

– А в противном случае молиться будут о тебе.

Это угроза?! Помогите! Мне так страшно!

Но спасение снова приходит внезапно… и снова в виде старшего сына Фадеева.

В палате появляется Егор.

– Сынок! – мать Макса дёргается, но тушуется под взглядом мужа.

Олег Фадеев отпускает меня, затем гладит по голове. А из меня будто всю жизнь выкачали.

– Зачем ты явился? – спрашивает его отец, – я отрёкся от тебя. К этой семье ты больше не имеешь отношения. Уезжай, иначе пожалеешь.

Но старший сын Фадеева не боится. Я невольно начинаю любоваться его выдержкой. Он одного роста с отцом. Плечи расправлены, руки в карманах. Егор выглядит совершенно спокойным.

– А я и не к тебе, папуля, – улыбается, и от этой улыбки мне жутко.

Он похож на отца гораздо больше, чем Максим. Эта жесткость, выдержка, эмоции на замке. Лёд, сковавший губы в мёртвой ухмылке.

– Ты опять за своё? – вздыхает Фадеев-патриарх, глядя на свою жену, – сколько раз, Любовь, я говорил тебе: не поддавайся эмоциям.

Свекровь молчит. Признаться, вспоминая наши семейные ужины, я не могу припомнить случая, чтобы она злилась и говорила что-то плохое про своего сына. Как правило, она тенью находилась подле мужа.

– Выздоравливай, Лилия. И не вздумай делать глупости. Мой сын простит тебя. Но ты должна быть благодарна.

Жестко схватив жену за локоть, Олег Фадеев покидает мою палату. После его ухода кажется, что температура стала на пару градусов выше.

– Чего вы хотите? – холодно спрашиваю, когда Егор подходит к моей постели.

– Тебе что-то нужно? – он осматривает фрукты и минералку на моей тумбочке, – может поесть чего хочешь?

– От мужчины рода Фадеевых мне ничего не нужно! – выпаливаю.

Он вздыхает. Но не приближается. Ненавижу! Олег Фадеев думает, что я – их собственность? Макс решил, что из-за клеветы прощу измену и буду улыбаться и корчить примерную жену?! А Егор вообще семь лет не появлялся! А теперь считает, что я поверю в его внезапные альтруистические порывы?

– Понимаю тебя, – тихо говорит он.

– Вряд ли.

– Лиля…

– Уходите. Я хочу побыть одна, – отворачиваюсь и гляжу в окно.

Он пристально смотрит на меня. Я чувствую на тебе остроту и требовательность взгляда Егора. Вздыхает, затем забирает то, что принесла Маша и уносит в неизвестном направлении.

А я лежу на постели, которая кажется мне каменной гробницей. Осматриваю палату. Егор подкинул мне отличную идею. Сбежать. Так далеко, где эта семейка не найдет меня.

Настя тоже почему-то меня не навещает. Мне безумно одиноко.

– Как вы себя чувствуете? – заходит тот самый «добрый» доктор, – давайте измерим температуру и давление.

Молчу. Позволяю ему провести все манипуляции. Чувствую себя бездушной куклой.

– Я понимаю, – говорит он, – вам страшно, что разум может подвести в любой момент. Но всё будет хорошо.

– Угу…

– Поешьте, или мне придется внести в доклад для экспертизы. Поверьте, они будут кормить вас насильно.

– Каковы на вкус подошвы Фадеева? – не скрываю яда в голосе, – а, доктор?

– Лилия, вы не в себе, – вздыхает он.

– Ко мне не приходила подруга? Миниатюрная блондинка? – жестко спрашиваю.

– Нет. К вам никто не приходил.

– Ясно.

Это ложь! Они что-то сделали. Запугали Настю или типа того. Я должна поговорить с ней. Найти хотя бы шаткую опору. А то уже начинаю думать, что реально свихнулась.

Весь оставшийся день я думаю. Молчу, не произношу ни слова. Но пытаюсь сообразить, как же мне убежать отсюда? Одной точно не получится! Да и что я? Тепличный цветочек, взращенный матерью с единственной целью – продать подороже.

Когда в окне уже рыжеет закат, приходит медсестра с ужином.

– Пожалуйста, покушайте! – умоляет меня она.

– Скажите честно, ко мне приходила подруга? – бесцветно спрашиваю, – блондинка шебутная?

– Я не…

– Вы можете сказать правду.

Молодая девушка кусает губы, прячет взгляд.

– Пожалуйста! Я не сумасшедшая! – восклицаю, – она приходила ко мне? Я слышала её голос, пока была без сознания.

– Да… но нам приказали молчать и никого к вам не пускать, кроме строго одобренного списка посетителей. Я могу лишиться работы.

– Никто не узнает, – успокаиваю её, – кто дал список?

– Ваш муж.

– Ублюдок… ладно. А где его брат, высокий темноволосый с зелеными глазами? Красавчик такой. Высоченный!

– Красавчик? – в дверях появляется Егор, – значит, всё-таки считаешь меня симпатичным?

Он улыбается. И это делает его действительно привлекательным. Но я молчу.

– Вы хотели мне помочь, – говорю тихо, затем многозначительно смотрю на медсестру.

Она быстро уходит.

– Очень хочу помочь. Что от меня нужно? – сразу к делу, ну точно весь в отца.

И это сходство мне определенно не нравится. Но оно поможет мне выжить в этом дурдоме.

– Я хочу, чтобы ко мне пустили подругу. Максим делает всё, чтобы я реально сошла с ума.

– Хорошо. Что-то ещё? – он едва касается моей руки, но я одергиваю её.

– Пока всё.

Он поднимается.

– Тогда завтра твоя подруга навестит тебя.

– Вы правда верите в мою адекватность? И что я не совершала того, в чем меня обвиняют? – спрашиваю.

– Ни единому слову не верю.

– Но почему?

– Потому что когда-то я был в тебя безнадёжно влюблен.

Глава 4

Егор

Признание само срывается с губ. Не могу удержаться. Ведь я и правда много лет назад полюбил молоденькую студентку со вздернутым носиком, озорными глазами и вечно торчащими сосками.

Лиля не стеснялась ходить без лифчика, даже будучи девственницей. Она оставалась непорочной и чистой. Доброй девочкой с ворохом мечт в красивой и умной головке.

Мой брат её не заслуживал. Хвалился, словно вещью, трофеем. Но она была обещана ему. А не мне…

– Егор! – Лиля смотрит на меня.

Так внимательно, изучающе.

– Я не ослышалась? Ты… как это могло быть? Мы же едва знакомы.

Зря ты так думаешь, малышка. Мы знакомы недолго, но достаточно близко. К сожалению, ты была слишком пьяна и не помнишь. Сжимаю зубы. Что они сделали с ней? В глазах Лили нет былого огня, жажды жизни. По ней проехался танк под названием «семья Фадеевых».

Нужно было забрать ещё тогда… но ты влюбилась в Макса.

– Тогда я был влюбчивым, – уклоняюсь от темы.

И сейчас… семь лет прошло, а моё сердце всё еще занято. Тобой…

Она краснеет. Милая.

– Я плохо помню, простите, Егор. И сейчас мне не до сантиментов. Собственный муж хочет сделать мою жизнь невыносимой.

– И тебе нужна помощь.

– Не от вас, уж простите! – она злится.

Брови сведены, губы сжаты. Ты ничуть не изменилась, моя любимая девочка.

– Я не хочу этого говорить, Лиля. Но кроме как от меня, ты ни от кого помощи не дождёшься.

– Настя мне поможет!

– Она твоя подруга. Но, если не ошибаюсь, она замужем и у неё ребенок маленький. Кого она выберет в случае, если мой брат поставит ультиматум?

Я говорю жестокие вещи. Но мне нужно, чтобы Лиля была осторожна. И чтобы поверила мне. Только мне. В груди плещется это эгоистичное желание. Я думал, что пережил свою тягу к жене брата. Но, увидев её, внутри снова разгорается пламя.

– И какой у вас план, Егор? – сдержанно спрашивает она.

– Надёжный, как швейцарские часы.

– Я хочу знать все детали! – требует Лиля, – простите, но никому из семейства Фадеевых я больше не доверяю.

Вздыхаю. Ну конечно! Я ведь и сам пока не знаю, в какие игры играют отец с братом. Мне позвонила мама и сказала, что Лилю нужно спасать. И я примчался первым рейсом. Бросил все дела. И без неё не вернусь.

– Для начала тебе нужно набраться терпения. Ты ранена, потеряла ребенка, травмирована. Постарайся хотя бы немного прийти в себя.

– Каким образом? – в её глазах появляются слёзы, но Лиля сильная девочка и быстро берет себя в руки, – мой муж шарахается здесь со своей любовницей! Которая беременна от него…

– Я знаю.

– Как я могу спокойно смотреть на то, как они тут устроили филиал отеля для новобрачных?! Нельзя ведь просто так… выкинуть мужа из сердца!

Она прикусывает губу, отворачивается. Не хочет показывать слабость. В груди сильно жжет после её слов о любви к моему брату. Неужели после того, как она застала Макса с другой, всё еще что-то к нему испытывает?

– Они играют на твоей боли. Потому что видят её. Знаю, что прошу о невозможном, но тебе нужно быть стойкой. Не показывай, что тебя это задевает и им это быстро надоест.

– Это тяжело…

– Знаю.

Ведь я понимаю, что такое сгорать от страсти, но не иметь возможности даже коснуться того, кого любишь.