Альфред вспомнил, как всего полчаса назад мать устроила погоню за дочерью из одних только подозрений о рецидиве ее психической болезни. Легкая улыбка исчезла с его губ, ему вдруг стало ясно, что Эрика после появления Маргарет, скорее всего, захочет упрятать Диану в психиатрическую клинику.
– Я подумаю, что можно сделать, – сухо пообещал он и вышел из кабинета.
***
Фильмы, в которых снимался легендарный голливудский киноактер Винсент Гарднер, не были технологичными ужасами, где жуть передается через мясные спецэффекты. Он был мастером жеста, пронзительного взгляда, мимической фигуры, многозначащей паузы и никогда, решительно никогда не играл самого себя даже мизинцем. Винсент читал музыку человеческих страстей с листа сценария, как ноты многоголосой партитуры. Войдя в роль кинозлодея, он играл на струнах зрительских эмоций столь виртуозно, что, будь они струнами скрипки, его мастерство оценил бы сам маэстро Паганини.
Талант старшего Гарднера завораживал и мужчин, и женщин. Поклонницы его обожали. Знал ли Винсент о тайнах, толкающих отчаянные женские души во власть демонических сил, сказать сложно, но доподлинно известен случай, когда одна дама после просмотра фильма с его участием сказала подруге: «Если такой злодей захочет меня… украсть, то пусть украдет!»
Достойный сын своего отца, Альфред получил в наследство от знаменитого родителя ум, стать, мужскую красоту и аристократичность. Имея в своем арсенале открытый энергичный взгляд, чувство юмора и набор галантных манер, молодой Альфред умел произвести на девушек благоприятное впечатление и уловить «зеленую волну» там, где менее удачливые претенденты останавливались на красный сигнал светофора.
Окруженный ореолом славы отца, красавец Альфред Гарднер числился ценной добычей в списках охотниц за женихами. Многочисленные дамские ловушки, хитро замаскированные под неприступностью и равнодушием, стали для него уроками по предмету «Женские уловки». Научившись распознавать тщеславие и меркантильность, Альфред обрел чутье зверя, на которого повсюду ставят капканы, но, легкомысленно щелкая перченые орешки, заработал славу неуловимого холостяка, искушенного в постельном флирте.
Растущий цинизм свободного электрона вызвал серьезное недовольство главы семейства Гарднеров, который хоть и играл соблазнителей и злодеев, но был безупречен на поприще семейном. Устав напоминать сыну о неминуемой расплате мужским здоровьем и червях раскаяния, ожидающих своего могильного часа, Винсент махнул рукой. Отношения отца с сыном стали натянутыми, и лишь после женитьбы Альфреда на Эрике Пауэрс начали теплеть.
***
Спустя час после разговора с матерью Альфред сидел в машине на парковке бизнес-центра в Вествуде на углу бульвара Сепульведа и Массачусетс Авеню. Он привез сюда Диану на плановый визит к психотерапевту и теперь ожидал ее возвращения. В надежде найти газету или журнал Гарднер открыл крышку бардачка, затем окинул взглядом салон, но не обнаружил ничего подходящего, кроме школьного рюкзака дочери на заднем сидении. Альфред дотянулся до ранца и положил его справа от себя.
– Милая, я не буду копаться в твоих вещах, – обратился он к рюкзаку, – мне нужно что-нибудь почитать, – с этими словами Альфред расстегнул молнию, достал первую попавшуюся книгу и удивленно воскликнул:
– Божественная комедия!
В памяти всплыли первые строки:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.[6 - «Божественная комедия» Данте Алигьери, перевод М. Лозинского.]
Восемнадцать лет назад, как раз в день памятного сна, Альфреду исполнилось тридцать четыре – на год меньше, чем было Данте, когда тот на середине жизненного пути оказался в труднопроходимой чаще своих грехов и заблуждений.[7 - Середина человеческого бытия по Данте – возраст 35 лет.] Гарднер отвел взгляд от обложки и не заметил, как ветер воспоминаний унес его в прошлое.
Он рассказал матери лишь вторую половину своего сна; прежде чем оказаться около раскидистого древа с чудесными плодами, Альфред побывал в шкуре слепого животного…
Молодой зверь мчался во влажном запахе дикой природы и вдруг наткнулся на темную преграду, преодолеть которую хотел, но не мог. Здесь произошла метаморфоза: животное встало на две ноги и превратилось в подобие человека, который еще не прозрел, но уже увидел. Стена исчезла, он различил деревья, за деревьями – мрачный лес, в лесу – тропу.
Дорога привела в некрополь и запетляла в подземных галереях ненужных побед, между склепов с останками бесславных поражений и могильников бездарно потраченного времени. Учуяв раскаяние ведомого, тропа перестала блуждать по мрачным катакомбам и вывела к живописному уголку некрополя – кладбищу цветочной пыльцы. Здесь, в тени каштановых деревьев, были похоронены девичьи эмоции, сгоревшие в крематории страсти; женская вера в мужское благородство, наложившая на себя руки; распятые надежды; любовь, погребенная заживо.
Альфред окинул взглядом ближайшие могилы. Вот тут, во влажной низине, покоится чахоточная мечта изнеженной лилии, а рядом, на пригорке, где больше не растет трава, разлита желчь самонадеянной орхидеи. У ручья около привидения розы, когда-то изъеденной жуками ревности, склонился призрак засохшего нарцисса.
Цветочное кладбище вдруг почувствовало присутствие Альфреда и взбунтовалось подземными толчками. На дне могил и черных омутов зашевелились усопшие мечты. Цветочные привидения жалобно застонали, зашипели проклятиями, забулькали ядовитым газом из болотных трясин.
Сверху, из кроны деревьев, налетел теплый ветер. Будто бессмертный дух, он пронесся между каменных надгробий, нашептывая о прозрачной глубине. Землетрясение прекратилось также быстро, как и началось; между массивными плитами, придавившими почву, пробились многочисленные зеленые ростки. Вырастая на глазах, они поползли вдоль каменных колонн, покрывая прошлое.
Тяжесть прежних ошибок легла на плечи Альфреда, он пал на колени, оперся руками о землю, но тропа потребовала встать на две ноги и позвала дальше к занавесу из белесой мглы, за которой скрывалось древо жизни…
Воспоминания пробудили червей раскаяния, о которых предупреждал старший Гарднер. Альфред тряхнул головой, чтобы разогнать клубки этих липких пиявок, сосущих из памяти все самое отвратительное и мерзкое, что он когда-либо совершил, и то, чему позволил свершиться. Он попытался исправлять прошлое, поступая в мыслях иначе, благороднее и честнее, но недостойных выходок и постыдного бездействия было слишком много. Тени обманутых девушек, страстно желавших заполучить его в качестве мужа, будто все разом проникли в салон джипа, напоминали, укоряли, бились крыльями о стекла и потолок, создавая кошмарный хаос.
Гарднер открыл дверь, вышел из машины и немного постоял рядом, оглядываясь по сторонам.
«Они тоже имели свой интерес и не были святыми мученицами, – подумал он, однако легче ему не стало. – Что ж, я был молод, но раскаялся, когда мне исполнилось тридцать четыре года. Я изменился, теперь я другой. Многие из ныне живущих не сделали и этого…»
Позвонила Диана.
Речь ее, в зависимости от нюансов настроения, напоминала то щебетание с переливными трелями, то звуки ксилофона, извлекаемые с виртуозной скоростью. На слух Альфреда эти особенности голоса дочери влияли как чудесная музыка, то бодрящая ритмом, то умиляющая красотой мелодии, но сейчас в ней звучали грустные и даже подавленные нотки:
– Пап, миссис Лаура хочет с тобой поговорить.
– Сейчас приду, – он посмотрел на часы: одиннадцать утра.
Гадая, зачем психотерапевт Дианы, вопреки обыкновению, настаивает на встрече, Альфред прошел через парадный вход бизнес-центра, напоминающего квадратный форт, миновал внутренний двор, опрятный и чистенький, и через пару минут добрался до холла офисного помещения.
Сеанс психоанализа уже закончился. Диана сидела на краешке кресла и сосредоточенно наблюдала за одинокой рыбкой в круглом аквариуме. При виде отца дочь поправила на плече пышную французскую косу и скрестила лодыжки, сменив таким образом «позу герцогини» на «кембриджский крест». Этим двум закрытым позам, предписанным по этикету на официальных мероприятиях женщинам из британской королевской семьи, как, впрочем, и всем настоящим леди, научила Диану бабушка.
Альфред заметил, что под видом благовоспитанной и прилежной особы дочь пытается скрыть растерянность и волнение, поэтому, проходя мимо, подмигнул ей и одарил улыбкой из своего безотказного арсенала. Диана опустила голову, пряча робкую надежду на то, что все будет хорошо. Альфред открыл дверь с табличкой:
«Лаура Вайс. Психотерапевт».
Глава 4. Визит к психотерапевту
– Не хочу поднимать ложную тревогу, мистер Гарднер, но сегодня Диана выглядела напряженной. Возможно, она что-то скрывает, – умиротворенным тоном сообщила слегка полноватая и круглолицая Лаура Вайс. – Причины этого могут оказаться вполне безобидными. Подростки испытывают множество сильных, часто надуманных переживаний, но диагноз вашей дочери, я говорю о диссоциативном расстройстве идентичности, слишком серьезен…[8 - Диссоциативное расстройство идентичности, также известное под названиями «раздвоение личности» или «расстройство множественной личности», – редчайшее психическое расстройство, для которого характерно разделение одной личности на несколько разных, вследствие чего создается впечатление, будто внутри одного человека существует несколько других, имеющих разные возраст, пол, темперамент и мировоззрение.]
– Вы о раздвоении личности? – на всякий случай переспросил Альфред, интуитивно отказываясь воспринимать пугающую медицинскую терминологию.
– Это неточное название. Личностей, живущих в одном человеке, может быть больше двух. Например, в горничной Хуаните Максвелл уживались шесть, одна из которых совершила убийство, а у насильника Билли Миллигана психиатры выявили 24 субличности разного пола, возраста и национальности. Случай Дианы, конечно, не такой тяжелый, в противном случае я бы направила ее к другому специалисту. Но беспечность при таком диагнозе недопустима. Обострение расстройства может серьезно навредить вашей дочери, поэтому я рекомендую вам привезти ко мне Диану не через месяц, как обычно, а, скажем… через неделю, – Лаура взглянула на экран ноутбука, пощелкала мышкой и уточнила: – Как насчет 27 мая в 12 часов дня?
– Лучше в пятницу, 28-го числа, в удобное для вас время, – поправил Альфред. – В четверг у нас запланировано семейное мероприятие.
– Ах да! Как я могла упустить это из виду! – воскликнула Лаура. – Я ведь большая поклонница творчества вашего отца и знаю, что он родился именно 27 мая.
– В следующем году исполнится ровно сто лет со дня его рождения.
– Минуту, я отмечу вас в графике, – Лаура вновь закликала мышкой. – 28 мая в 12 часов дня, но если случится рецидив, то внеплановый сеанс будет категорически необходим. Возьмите рецепт. Пусть Диана принимает эти лекарства всю следующую неделю. Пока это только антидепрессанты.
Альфред машинально взял листок, рассеянно свернул его текстом наружу и поинтересовался:
– Что стало причиной ваших опасений? Скрытность Дианы?
Лаура Вайс оставила в покое компьютерную мышь и сложила руки на столе.
– Как вы, наверно, помните, диагноз Диане поставил признанный специалист по диссоциативным расстройствам, психиатр Джек Парсонс. При моем скромном участии. Это произошло… – Лаура заглянула в ноутбук, – в 1998 году, когда Диане было 5 лет. Тогда он и я руководствовались не только свидетельствами вашей жены, но и сами наблюдали появление вторичной личности, которая назвала себя Маргарет. Как у профессионалов, ни у доктора Парсонса, ни у меня не было никаких сомнений в ее существовании. Но она пропала так же внезапно, как и появилась. Тогда Диана сказала, будто Маргарет ушла в зеркало. С тех пор вот уже двенадцать лет с семью годичными перерывами Диана находится под моим наблюдением, и рецидивов расстройства не было.
Лаура выдержала короткую паузу, давая понять, что подошла к самому важному.
– Сегодня ваша дочь сообщила мне, что видела в зеркале не себя. Я задала дополнительные вопросы, но Диана замкнулась и отвечала односложно. Контраст между обычным течением сеанса и сегодняшним был резким, поэтому я и позволила себе настаивать на сокращении периода между сеансами с месяца до недели.
– Ваши опасения вполне обоснованы, миссис Вайс, но прошу вас не говорить о них моей жене. Она склонна преувеличивать, и я боюсь, что это плохо повлияет на Диану.
Лаура покачала головой.
– Миссис Эрика звонит мне после каждого сеанса и требует подробностей. Она доверяет мне. Это доверие заработано годами. Неужели вы допускаете, что я смогу ей лгать?
– Конечно, нет! – поспешил заверить Альфред. – Скажите о напряжении Дианы, о ее желании что-то скрыть, но не говорите о зеркале. По крайней мере, пока.
На этот раз Лаура Вайс помедлила с ответом. Немного помолчав, она подумала о возможной сделке, подразумевающей ее молчание, и нашла, что не будет иметь от нее никакой выгоды, если не предложит свои условия. «Раз муж хочет скрыть кое-что от своей жены, то должен пойти на некоторые уступки», – с этой мыслью Лаура заговорила, начав издалека:
– Ваша супруга очень красивая женщина. Диана невольно сравнивает себя с матерью и подсознательно винит ее в своем мнимом несовершенстве. С учетом сложностей этапа взросления, в котором находится ваша дочь, такое невыгодное сравнение дестабилизирует ее психику и может способствовать пробуждению субличности, – обдумывая следующий аргумент, Лаура переложила на столе какие-то бумаги. – Я сама хотела вам позвонить, но Диана меня опередила. Вероятно, она думала, что я позвоню миссис Эрике, и решила вызвать вас.
– Нет ничего удивительного в том, что моя дочь сделала по-своему, – Альфред начал смутно подозревать, что Лаура подводит его к какому-то выгодному для нее решению. – Диана уже не ребенок, это очевидно.
– А для меня очевидно, что она больше доверяет вам, чем матери.
– Не вижу в этом ничего плохого.
– Подобный контраст доверия обычно свидетельствует о вредной диспропорции в личностных отношениях, – продолжила развивать свою мысль Лаура. – Дети больше расположены к тому из родителей, которым легче манипулировать. Но иногда такой выбор имеет другую причину, более серьезную. Я имею в виду «комплекс Электры», женский вариант «Эдипова комплекса».
– Вы серьезно? – удивился Альфред. – Хотите сказать, что моя дочь испытывает ко мне влечение?
– Неосознанное влечение к родителю противоположного пола, – авторитетно поправила Лаура, сделав акцент на слове неосознанное. – Это нормальная стадия психоэмоционального развития, которая проявляется у девочек уже в раннем детстве. Обычно, взрослея, девушки-подростки сами справляются с проблемой такого рода, но если этого не происходит, то комплекс Электры сильно осложняет им жизнь. Чтобы норма не превратилась в проблему, родителям необходимо гармонизировать отношения и выработать общую линию поведения. Квалифицированная помощь психотерапевта бывает в таком случае очень полезна. Иными словами, мистер Гарднер, я предлагаю вам прийти ко мне на консультацию вместе с супругой.
– Я не против, но меня тревожит один вопрос.
– Кажется, я знаю какой, – догадалась Лаура.
– Могу ли я рассчитывать на ваше молчание о зеркале?
Лаура Вайс помедлила, явно давая понять, что делает одолжение.
– Можете, мистер Гарднер, – сказала она, – но если мои подозрения оправдаются, я буду просто обязана сообщить вашей супруге то, что ей знать необходимо.
– Тогда остается назначить время консультации и убедить Эрику прийти со мной к вам, – подытожил Альфред, полагая, что несколько дополнительных сеансов у Лауры – вполне приемлемая плата за ее молчание.
– Я поговорю с вашей женой, – заверила удовлетворенная миссис Вайс.
***
Желая отвлечь Диану от неприятных мыслей, Альфред завел ее в салат-бар рядом с бизнес-центром.
– Пап, мне нельзя… – нерешительно возразила она.
– Разве? – спросил он, разыгрывая удивление.
– Мама говорит, что если я буду перекусывать на ходу, то стану толстая, как Крисси Шульц.
– Ты толстая?! – он засмеялся. – Тогда я – Люк Скайуокер.
– Если мама узнает… – Диана многозначительно замолчала.
В глазах Альфреда засверкали веселые огоньки.
– А кто ей скажет?
Диана смущенно улыбнулась, опустила взгляд и после мимолетного раздумья заказала калифорнийский салат и капучино. Альфред расплатился и отдал дочери пакет с едой.
– Пап, надо ехать, экскурсия начнется в 12 часов дня, – напомнила Диана и с удовольствием отправила в рот кусочек авокадо с ростками брокколи и красной капустой.
– Тогда к машине, принцесса.
Диана устроилась на заднем сидении белого паркетного джипа. Альфред сел за руль, завел двигатель и помыслил вслух:
– По шоссе Сан-Диего ехать рискованно, можем попасть в пробку.
Свернув на бульвар Санта-Моника в сторону Беверли-Хиллз и миновав отрезок Кресент Драйв, Альфред выехал на бульвар Уилшир, соединяющий центр города с западным округом.
Диана уплела салат и остатки жареных семечек кунжута, вытерлась салфеткой и вставила соломинку в стакан с капучино.
– Я устала отвечать миссис Лауре на одни и те же вопросы. Она думает, я чокнутая и не помню, что, когда и как делала.
– Ты ведь знаешь, что в детстве нечто подобное с тобой происходило. Это продолжалось недолго, всего несколько месяцев… но сейчас же этого нет.
– Ничего такого за собой не припоминаю.
– Значит, и поводов для беспокойства нет.
– Как нет, если мама считает меня сумасшедшей! – звонко возразила она. – И ты тоже. Я ведь странная, да?
– Это не странность, а уникальность, – убежденно возразил Альфред.
