Мне стыдно.
Подумать только, какое непотребство я загрузила на сайт! Выставила свое тело (пусть и прикрытое ажурным кружевом) на всеобщее обозрение.
За чашкой горячего американо подумываю о том, чтобы удалить профиль. Открываю приложение и хочу сгореть от смущения, читая переписку с одним пользователем «Эйфории». Мы обменялись кучей пошлостей, и многие слова ни при каких условиях не слетели бы с моего рта в полной трезвости.
Я тронулась умом, но, черт… фотографии на страничке Льва горячее поверхности Солнца. Даже ловлю себя на мысли, что селфи потерпели тщательную обработку в фотошопе, потому что такое изумительно божественное тело вне рамок моего воображения.
Через экран смартфона сквозит жаром от изображения упругих мускулов на красивых, жилистых руках, а рельефный торс должны запретить на законодательном уровне. Я чуть фантазирую, представляя на ощупь кожу, под которой натягиваются стальные канаты мышц. А еще у этого мужчины, кем бы он ни был в реальной жизни, самые сексуальные ключицы.
Я прикусываю губу, совсем забыв о кофе. Напиток быстро остывает, чего нельзя сказать обо мне. Градус в теле повышен до предела, и виной тому порочный незнакомец.
Хорошо. Наверное, я повременю с удалением «Эйфории». Буду иногда заглядывать туда и вести ненавязчивые переписки. Чисто для расслабления и отвлечения от работы. Никаких привязанностей и обязательств. С моим ритмом жизни нереально бегать по свиданиям, а мужское внимание ? чудотворно. По крайней мере, я наполняюсь бодростью и прокручиваю в голове комплименты Льва на протяжении утра.
«Ты не романтичный совсем», – написала я ему вчера на его слова о моем теле.
«Ты же не за романтикой сюда пришла», – ответил он мне.
Твердо и без сомнений. Он будто знал то, чего не знала о себе даже я сама. Мы долго вчера говорили. Меня давно так хорошо никто не понимал. Когда я думаю о ночном собеседнике, сомнения улетучиваются. Свободная молодая женщина может позволить себе любые связи, и никто не вправе ее осудить. Но если спросить меня, готова ли я рассказать о Льве и «Эйфории» даже Марине, я решительно отвечу: нет.
Бытует стереотип, что работа пиарщика ? неблагодарный труд, и что вообще пиарщик чуть ли не враг народа, шпыняемый и начальством, и журналистами… К счастью, реалии моей профессии разнятся с домыслами большинства. Конечно, посидеть удобно и ровно на заднице не удастся. Нужно усердно пахать и часто сверхурочить, чтобы оставаться наплаву. Успех в дальнейшем зависит от того, сколько ты готов вложить здесь и сейчас. Я люблю свою работу и вкладываюсь на все сто, а то и двести процентов, заботясь о репутации «MW Delight».
Только устроившись в журнал после универа, я отдавала отчет в несправедливом перевесе ответственности и недостатке заработной платы. Но, будучи замужем за Юсуповым, который родился с платиновой ложкой во рту, у меня отсутствовала острая надобность в деньгах. Я работала для кайфа и, в общем-то, ничего не поменялось. Разве что исчезло кольцо с безымянного пальца, фамилия в документах вновь изменилась на Эллу Холодную, и зарплата стала на порядок выше.
Нам с Мариной работа в журнале очень нравится. Наверное, когда у обеих в личной жизни кризис, мы с еще большим желанием спешим в офис. Время так пролетает быстрее. И хоть работаем в разных отделах, встречаемся всегда за обедом, но при этом стараемся совершенно не давить на больные точки друг друга. От Марины ушел парень, с которым та жила больше восьми лет, от меня – ушел муж. Мы обе ранены и готовы друг другу помочь пережить этот непростой период.
Ватсапп как всегда переполнен сообщениями. Отвечаю на бегу, кому могу, голосовыми. Одеваюсь, крашусь, расчесываю волосы, не расставаясь с телефоном. Снова не успеваю позавтракать, но еще одну порцию кофе купить в ближайшей к офису кофейне – обязательный ежедневный ритуал.
В ответственный момент, когда отвечаю на важный вопрос начальницы, на верхней панели смартфона выскакивает иконка «Эйфории». Почему-то мне кажется, что это снова написал Лев. Я запинаюсь, голос дрожит, и как назло подходит моя очередь заказывать.
– Я-а… Лилия Николаевна… Сейчас.
Черт!
Но я уже не могу ничего соображать, наспех прошу кофе – и совсем не тот, который пью обычно. Ладно, это неважно. Как ненормальная, останавливаюсь прямо у выхода кофейни, не могу дождаться. Что же он написал? Лев ли?
Лев! Только не текстом прислал, а голосовое. Сердце отплясывает чечетку, на секунды три я вообще перестаю дышать. Почему, почему именно он так на меня влияет? Красивое тело, пикантная манера общения. Он пишет пошлости, но делает это мастерски, не вызывая чувство отвращения от переписок. Таких на сайте немало. По крайней мере, почти все парни, написавшие мне, плюс-минус подходили по стандартам общения и физических параметров.
Толкаю плечом дверь и не успеваю нажать на кнопку запуска сообщения. Оказывается, я чуть не сбила с ног прохожего. Почему-то не запоминаю его лица, только запах, крепкость руки, которой он меня подхватил, чтобы я не упала; хрипотца в голосе, когда он бережно сказал:
– Осторожней. Вы в порядке?
Я киваю на автомате и почему-то не могу поймать в фокус зрения лица мужчины. Смотрю на удаляющуюся широкую спину, обтянутую чернотой пиджака. За ним тянется роскошный шлейф чувственного, притягательного аромата. Палец вдруг сам нажимает на «плэй» и голосом, которым, я клянусь, только что говорил со мной незнакомец, Лев спрашивает:
– Скарлетт же не настоящее имя, да? – короткий смешок. – Любимая актриса, певица, героиня?
Я бы и ответила ему, если могла. Включаю звуковое снова, на фоне – привычные звуки мегаполиса. Отправлено: три минуты назад. Не отрываясь, смотрю в спину удаляющегося высокого шатена.
Я точно запомнила его голос, точно. Не бывает таких совпадений.
Глава 2
Я переступаю порог офиса в смешанных чувствах. Знаю, нет смысла цепляться за мимолетное столкновение с незнакомцем и пытаться найти связующее звено между ним и мужчиной, который очаровывал меня на протяжении последних суток.
Вбиваю планирование задач на день в рабочее приложение и попутно раздаю приветствия коллегам в вестибюле.
– Эллусь, – ловит меня в коридоре второго этажа Мартынова из отдела редакции. – Не забывай, через двадцать минут собираемся в конференц-зале.
– Помню, Жанн, – с улыбкой киваю тридцатипятилетней женщине с дерзкой стрижкой пикси. – Лилия Николаевна на месте?
Мартынова хихикает в кулак и, предусмотрительно оглядевшись по сторонам, наклоняется к моему уху.
– Наш главвред знатно перебрала с алкоголем и сегодня взяла выходной. Жаль, ты не видела, что она вычудила на корпоративе…
Я приподнимаю брови, искренне заинтриговавшись будущими подробностями.
– Совещание, значит, Успенская проведет? – из интонации просачивается радость, но я надеюсь, что Жанна не замечает изменений в моем выражении лица.
Успенская быстро продвинулась по карьерной лестнице. Вспорхнула, можно сказать. Пришла к нам год назад милейшим сказочным созданием, трудилась ассистенткой директора по рекламе и боготворила талант каждого сотрудника журнала. Благодаря умению качественно лизать задницы начальству, она заполучила уютное местечко в пантеоне подружек главреда и, – вуаля, – спустя полгода выбилась в шефы.
У меня аллергия на лицемеров и тех, кто любит совать нос в чужие дела. Успенская этим часто и качественно промышляла, когда обсуждала мой брак с успешным бизнесменом. Мол, как человек из списка «Forbs» снизошел до дурнушки плюс-сайз вроде меня?
Плюс-сайз? Серьезно? Да, у меня есть парочка лишних кило, но я ценю свое тело и каждый грамм жирочка. А главное, Тиму нравилось…
Иду в зал для заседаний, нервничая. Ладно, не останусь же я с Таней тет-а-тет. Не хочу снова слышать в свой адрес колкости. Я могу постоять за себя, но былой уверенности, когда я была замужем за Тимуром, у меня нет. И за семь месяцев тяжело оправится. Я справлюсь. Просто нужно время.
Ладони потеют, когда собираюсь взяться за ручку двери конференц-зала. Я не толстая. Сейчас, когда чувствую себя такой одинокой, я по-особенному уязвима. Я должна себя любить.
Худенькая Таня Успенская – не мисс Москва, а фотопортреты со мной в прошлом году заняли призовое место на выставке. Кстати, Таня присутствовала в тот вечер на моем награждении. Я помню, сказала ей тогда, что мой сорок четверый размер одежды не помешал мне превзойти других девушек. Да, любви к себе и убежденности в собственной привлекательности мне было не занимать.
Вот как ты действовал на меня, Тамерлан.
Пора заходить. Уже как минуту все на местах. В момент, когда поворачиваю ручку металлической двери, глубокий мужской голос сзади заставляет замереть на месте.
– Прошу прощения.
Меня моментально бросает в дрожь. Не отдаю себе отчета, когда как ошпаренная отскакиваю в сторону. Рослый, элегантно одетый мужчина передо мной вздергивает бровью и выглядит слегка удивленным. Чтобы убедиться в том, что тот человек, подхвативший меня у кафе и белый воротничок напротив – одна и та же личность, мне нужно несколько секунд. Запах идентичный. Я не спутаю такой аромат с другим. Пахнет уверенностью, сексуальностью, раскрепощенностью. И глаза… У него такие пронзительные глаза, черт возьми!
Он галантно пропускает меня вперед. Чувствую себя ужасно неловко, что не могу отвести от него взгляда. В нем одном столько притягательности, сколько я уже давно не встречала в мужчинах. Я вдруг ощущаю легкий угол обиды, что он не смотрит на меня, как на женщину. Только спустя минуты две, уже сев за длинный стол заседаний, я задаюсь вопросом: а кто это вообще?
Что этот мужчина делает в нашем офисе?
Импозантный шатен грациозной походкой проходит вглубь конференц-зала, притягивая к своему высокому росту и крепкому телосложению взгляды присутствующих женщин. К его невезению (а может, и счастью) значительный процент собравшейся аудитории составляют дамы ближе к тридцати и старше. Многие замужем, тем не менее, это не препятствует бесстыдному созерцанию мужской задницы, обтянутой брючной тканью. И он без пиджака, в одной белоснежной, чуть просвечивающей рубашке.
Потирая массивную квадратную челюсть, красавчик с улыбкой окидывает нас оценивающим взглядом. Шарит светлыми глазами по возбужденно-восторженным лицам, вызывая повальную экзальтацию.
Наконец, он встает во главе стола и расправляет могучие плечи, засунув руки в передние карманы.
Перед тем, как длинные ладони исчезают в брюках, я примечаю отсутствие кольца на безымянном пальце.
Незнакомец не женат. И это совершенно не мое дело.
– Добрый день, ? приветствует нас молодой мужчина.
Перешептывания на несколько секунд прекращаются, но когда Вера Геннадьевна встает со своего места и любезно предоставляет его всеобщему незнакомцу, пересуды возобновляются вновь. Я смотрю во все глаза на то, что происходит. Ничего не понимаю. Марина сидит рядом, мы даже не поздоровались. Она что-то говорит, но я не слышу. Просто киваю на автомате.
Кто-то самый рассудительный и смелый спрашивает:
– Вера Геннадьевна, в чем дело?
Кажется, этот вопрос становится отрезвляющим, громкость обсуждений увеличивается и окрашивается во взволнованные краски. Я и сама чувствую, что беспокоюсь. Пальцы нервно подрагивают на коленях. Генеральша – так мы за глаза называем владелицу журнала – держится стойко, расправляет свои широкие плечи. Я начинаю подозревать нехорошее. Вообще не представляю наш журнал с другим гендиректором. Только Вера Геннадьевна, какой бы иногда жесткой она ни была.
Опасения подтверждаются, когда она натужно улыбается красавчику, ворвавшемуся в нашу тихую гавань, как гром среди ясного неба, и оборачивается к коллективу.
– Уважаемые коллеги, прошу прощения за то, что затягивала с известием, но… ? выдерживает многозначительную паузу, повышая градус напряжения. ? Я покидаю пост издателя.
Прежде чем конференц-зал наполняется изумленными охами и ахами, Вера Геннадьевна спешно добавляет:
– Пожалуйста, не окунайтесь в панику, ? дергает уголком рта, обведенным вишневым оттенком помады, в резковатой улыбке. ? Вы будете в хороших руках.
Руки, бесспорно, хороши: выше кистей увиты выступающими голубоватыми жилками. Отдельный вид эстетики ? когда мужчины с красивыми руками закатывают рукава по локоть. Я думаю совсем не о том, о чем должна надрывать извилины в данный момент.
Я представляю, как эти самые руки, крепко держа меня за бедра, насаживают на…
– Эллка?.. Неужели, он ? наш новый босс? ? Марина, склонившись близко, почти пищит мне в ухо.
Зараза. Такую фантазию прервала.
– Слушай, ну я совсем ничего не понимаю… – продолжает задумчиво подруга, и с ней в унисон негодуют сотрудники.
В основном, конечно, мужчины. Прекрасная часть коллектива не может перестать глазеть на воплощение мужественности и очарования в одном флаконе. Приятный аромат, источающий феромоны, я уверена, ощущает каждая женщина в кабинете.
– Вера Геннадьевна, объясните, что это значит.
– Это очень неожиданно!
– А что будет дальше с нами?
– Почему вы решили продать журнал, Вера Геннадьевна?
– Если уже продали, то все верхушки точно в курсе, а нам, значит, сообщать заранее не обязательно было?!
Вопросы сыплются на уже бывшего гендиректора отовсюду. Заметно, как она неуютно чувствует себя, как старается держать лицо, но в глазах с каждой минутой остается все меньше решительности, а осанка больше не походит на благородную.
– Прошу тишины, ? встревает поперек галдежа наш новый Биг-Босс. Он очень молод для этой должности. Наверное, чей-то богатенький сынок.
Однако его требование глушится новым потоком возмущенного гомона. Никто не ожидает, что ладонь красавца с оглушительным грохотом обрушится на стол. Мгновенно воцаряется идеальная тишина, а губы шатена растягиваются в недоброй улыбке.
– Успокоились? Отлично. Мне прискорбно такое сообщать, но уровень вашей субординации никуда не годится. Если Вера Геннадьевна по доброте душевной позволяла твориться подобному хаосу, то со мной безалаберность и неуважение будут наказываться по всей строгости. Я не потерплю пререканий. Надеюсь, ясно выражаюсь?
Судя по отвисшим челюстям и побледневшим лицам, изъяснил предельно понятным тоном.
До конца совещания никто и пикнуть не смеет без его одобрительного взгляда.
Дискуссии с вовлечением действующего гендиректора, к которому ни я, ни кто другой еще не привык, длятся в течение всего рабочего дня. Я точно слышу, как невдалеке от меня коллеги негромко придумывают план, как выжить нового начальника, не то он выживет их. И вообще – распустит весь персонал к чертовой матери.
А вот об этом я не подумала… Действительно, издатель вправе так сделать. Возможно, у него свои виды на наши рабочие места. А может, завтра и ему взбредет в голову продать журнал кому-нибудь?.. Как и советовала Вера Геннадьевна, я отгоняю от себя панику. Никуда от меня работа не денется. Я не позволю с собой так поступить.
Слишком много сил и времени я вложила в этот журнал, и так быстро не сдамся.
В общем, классика: потоп пока не произошел, а я уже придумываю, каким образом построить плот.
Глава 3
После работы мы дружной гурьбой заваливаемся в ближайший от офиса паб. Как и подобает большой компании, располагаемся в центральной части заведения, становясь главным источником шума; для того, чтобы вся наша орава из дюжины тел уместилась в одном месте, сотрудникам приходится соединить столы в один длинный. Постепенно на него ставят блюда и напитки – алкогольные и без градуса.
Марина уговаривает меня заказать какой-нибудь экзотический вариант закуски к нашим коктейлям. Официант подсказывает попробовать новое блюдо – японскую пиццу с морепродуктами и моцареллой, а что самое удивительное: в тесто добавляются чернила кальмара, но мой скептицизм подсказывает, что это обычный пищевой краситель.
Вера Геннадьевна, крупная женщина в строгом костюме, встает со стула, и переговоры за столом мгновенно стихают. Наша начальница… бывшая начальница вскидывает подбородок и поднимает большую пивную кружку, в которой плещется янтарная жидкость с пышной пенной шапкой.
– Дорогие мои. Я возглавляла журнал целых двадцать лет. Подумать только, – с грустной усмешкой она качает головой, – это четверть жизни… Каждый из вас успел стать мне драгоценным другом. Я благодарна за верную службу и всей душой сожалею о том, что вынуждена оставить пост, оставить вас, мои родные.
Она выуживает из кармашка пиджака платок и прикладывает уголок к лицу, промачивая ткань слезами.
– Понимаю ваше возмущение. Я должна была предупредить о намерении продать «MW Delight». Семейные обстоятельства вынудили действовать экстренно. Но на мою долю выпало неслыханное везение, потому что Аскаров – талантливый бизнесмен. Вы должны знать… – Вера Геннадьевна выдерживает напряженную паузу, скользя влажным взором по лицам коллег. – Я немного знакома с Игнатом и доверяю ему. Поэтому прошу и вас довериться новому руководителю, который непременно приведет журнал к покорению новых высот.
Несмотря на трогательную речь, никто не жаждет поднимать бокалы за здоровье нового издателя. Мы с Маринкой переглядываемся. В глазах подруги немой вопрос о том, что случилось у Веры Геннадьевны. Коллеги тоже обеспокоены и интересуются у бывшего гендиректора, все ли у нее в порядке. Наша незаменимая и любимая начальница долго не признается, украдкой вытирая слезы платком, почти не выпивает, только подносит к губам бокал. К середине вечера он у нее так же полон.
– Врачи сказали, нужно оставлять должность, – поддавшись уговорам, все-таки признается Вера Геннадьевна.
За столом воцаряется тишина. Кажется, что и во всем баре – тоже.
– Возраст все-таки. Давление постоянно скачет. Да и дети волнуются, что я все время на работе, все время нервничаю. – Она поправляет большие круглые очки на носу и пожимает плечами. – Коллеги, я вас искренне люблю и ценю, но силы когда-нибудь кончаются даже у самого матерого капитана, – мы все вместе улыбаемся такой метафоре, – и тогда лучше, чтобы за штурвалом оказался опытный человек. Чтобы корабль, друзья, не сбился с курса.
Один из мужчин в компании решает сострить.
– В нашем случае, Вера Геннадьевна, корабль может пойти ко дну.
– Титаник, епт, – подхватывает мой сосед справа, и все дружно смеются.
Я прислоняюсь губами к стеклянному ободку бокала, наполненного смесью из водки, ликера и льда, но не успеваю сделать глоток. Отвлекаюсь на вспыхнувший экран телефона, лежащего на краю стола. Перекладываю емкость с коктейлем «Кричащий оргазм» в правую ладонь, а в левую сгребаю гаджет. На губах непроизвольно начинает играть улыбка.
