Александра Морозова "Поиск"

– Чистокровная дворняга.

– Серьёзно? А выглядит как породистый.

– Ага, – Клим потрепал по шее подскочившего к нему пса. – Настоящий дворянин. Я его подобрал года три назад. Ещё щенком. Так и живём теперь, да, дружище?

Я обратила внимание на руки Клима. Крепкие, с красивыми пальцами, чистые и аккуратные. На правой руке у него были уже другие часы, массивные, с кучей всяких стрелок и кнопок, больше подходящие к лесу и берцам.

– Ладно, беги давай, – сказал Клим, отпуская Билли Блэка. – У него фантастический иммунитет ко всякой заразе. Столько раз в лесу клещей цеплял и хоть бы что.

– А по следу он ходит?

– Нет, – Клим замотал головой. – Я пытался его научить, но у него что-то с обонянием. Ветеринары ничего не смогли сделать. Может, родился такой, а может, что-то случилось с его носом, когда он был маленьким. Поэтому работать как кинолог с собакой мы не можем, но у него поразительный слух, и он умнее многих людей. Иногда находит то, что я упустил.

Мы снова покричали (Клим кричал, я слушала). Потом прислушивались. Потом, для верности, Клим ещё раз крикнул.

Никто не отозвался.

– Я не взяла аптечку, – вдруг вспомнила я. – Как-то не подумала.

– Кое-что есть у меня в рюкзаке. А вообще, если ты останешься с нами, тебе стоит обзавестись чем-то вроде медицинского чемоданчика.

– А смысл? Я же сейчас не работаю на скорой. Мне запрещено использовать какие-либо медикаменты. Только бинт и молитва.

Клим негромко усмехнулся.

– Если речь идёт о жизни и смерти, некоторыми правилами можно и пренебречь.

Я представила, что снова, пусть неофициально – можно даже сказать преступно – могу стать фельдшером. Снова взять в руки свой чемоданчик. Снова кому-то помочь.

Но увы, не все мечты выдерживают столкновение с реальностью.

– Я не настолько классный специалист, чтобы рисковать, – сказала я. – Мне кажется, ты вообще сильно преувеличиваешь мои способности.

– Я сужу по тому, что видел.

Снова между нами натянулась тишина.

– Кричим? – спросил Клим.

– Ага.

– Твоя очередь.

– МИ-ША!..

Где-то над нами пролетела птица. Пробежался по сухим веткам Билли Блэк. Клим тут же подал ему жестом команду замереть.

Ничего.

Мы двинулись дальше.

– Ты никогда не думала поступить в институт и стать врачом? – спросил Клим.

– Не просто думала, – ответила я. – Мечтала об этом. Но после школы я не поступила на бюджет, а у мамы не было денег, чтобы оплачивать мне учёбу. Сестре повезло больше, она поступила, правда, в педагогический. Но она туда и хотела.

– Не знал, что у тебя есть сестра, – сказал Клим. – Старшая или младшая?

Я улыбнулась.

– Она старше на десять минут. Мы близнецы.

Клим удивился.

– Обалдеть. Почему-то я не могу представить, что на земле есть ещё такая же девушка, как ты… – он тряхнул головой. – Извини. Я не сплю уже двое суток. Несу какой-то бред…

– Да нет, всё хорошо, – отозвалась я.

Мне даже приятно.

Мы снова остановились, чтобы позвать Мишу. И снова ничего не услышали в ответ.

– Ты сказала «мама», – осторожно заговорил Клим. – Не знаю, уместно ли спрашивать…

– Отец ушёл из семьи, – сказала я, предупреждая расспросы. – Нам с сестрой было по три года. Нас воспитывала мама и бабушка. Потом, лет десять спустя, ещё отчим прибавился, но он так… Никогда особенно не лез, а потом и вовсе попросил маму отправить нас жить к бабушке, сюда.

– А мама с ним осталась в Москве? – уточнил Клим.

– Да. Ну разумеется, так прямо он не сказал, просто тогда все как-то дружно это решили.

Клим с понимающим видом кивал головой.

– У меня хоть и не было отчима, – сказал он. – Но я прекрасно понимаю, что такое разорванная семья. Впрочем, о моей можно говорить долго. Расскажи лучше о своей сестре.

– А что рассказать? – пожала я плечами. – Сестра как сестра.

– А правда, что у близнецов особая связь друг с другом?

– Какая-то связь, конечно, есть. Мысли не читаем, боль друг друга не чувствуем, а так… думаем примерно в одном направлении, можем предугадать поведение друг друга.

Клим едва заметно улыбнулся, шагая по лесному покрову.

– Хотя знаешь, была история, – зачем-то начала я. – Мама любит её рассказывать. В общем, когда мы родились, так случилось, что я оказалась на грани жизни и смерти. И врачи делали всё, чтобы меня спасти, но лучше мне не становилось. И тогда они просто положили ко мне в кувёз сестру. Дали нам побыть вместе. И я стала поправляться.

Клим слушал с интересом нашу маленькую семейную легенду, в которой, впрочем, нет смысла сомневаться. Уже потом, когда я училась в медучилище, я узнала, что это довольно распространённая практика. Обнимашки близняшек. Здоровый каким-то неведомым образом вытягивает с того света больного.

Стемнело, зажглись, как светлячки в тёплых краях, наши фонарики. Разумеется, я фонарь с собой не прихватила, и Клим дал мне свой запасной. Холод стал ощутимым. Если бы не куртка Клима, я бы отстукивала зубами, как танцор ногами чечётку.

– Замёрзла? – спрашивал Клим. – Устала? Мы можем вернуться, я провожу.

– Нет-нет, – уверяла я. – Всё хорошо.

Не хватало ещё из-за меня отрывать людей от поиска. Приехала помощница…

– Я не знал, что со мной пойдёшь ты, поэтому не взял перекус. Вообще, его надо брать. Но я в лесу не ем. У меня с собой только бутылка воды.

– Я ничего не хочу. Правда.

Я хотела чуть раньше, сейчас уже усталость пересилила голод. Казалось, что приём пищи тоже потребует сил, а тратить их не хотелось ни на что. Сесть бы куда-нибудь, вытянуть ноги, закрыть глаза. А ещё ведь идти обратно, ехать домой…

У меня едва сгибались и разгибались колени, когда рациям закричала своим хриплым голосом:

– «Миша найден. Жив!»

Наверное, в этот момент все, кто принимал участие в поиске, выдохнули с облегчением. Уж мы точно. Клим поднял ладонь и, когда я хлопнула по ней своей, сжал наши пальцы в один кулак (я почувствовала, какая у него крепкая тёплая рука). Потом подозвал Билли Блэка.

– Пора отсюда выбираться, приятель, – сказал он, погладив собаку по холке.

Нашла Мишу группа, которая шла чуть западнее нас. Но мы не расстроились. Сейчас вообще было без разницы, кто его нашёл. Главное – мальчик жив.

Все развернулись и потянулись к штабу. Уставшие поисковики шутили и обнимались, смеялись и по-детски радовались. Вообще, усталость очень сближает людей. После стольких часов в лесу в штабе все казались братьями и сёстрами, поили друг друга чаем, делили оставшийся перекус, заботились о том, кто как будет добираться до дома.

– Ну как тебе? – спросил Клим, закинув свой рюкзак в багажник чёрного «Тахо».

Из густой лесной ночи выпорхнул и тут же нырнул обратно Билли Блэк, дав знать о себе лишь мягким прикосновением шерсти к моей ладони.

– Обалденно, – честно ответила я.

Я ждала, пока Клим сдавал оборудование, помогал остальным складывать его, всё проверял и перепроверял вместе с регистратором.

– Сашка так и не приехал? – услышала я его голос сквозь приоткрытое окно, полулёжа на переднем сидении его огромного внедорожника.

– Не-а, – ответил регистратор Коля.

В окно я видела, как они с Климом закурили.

– Куда он делся, интересно? – произнёс Клим, выдыхая табачный дым.

– Звонил мне, интересовался, что как, когда вы уже выходили из леса. Сказал, только освободился и готов ехать. Но смысл уже какой?..

Клим усмехнулся, затушив окурок.

– Ну, Санька. Как всегда вовремя.

– Санька нормальный парень, – сказал Коля. – И ты его давай не порти.

– Да чтобы я – и испортил…

– Ты, ты! И ещё, – регистратор докурил и долго тёр окурок о дерево, пока тот не раскрошился у него в пальцах. – Девчонку до дома довезёшь, отписаться не забудь. Чтоб я себе отметил, что с вами всё в порядке.

– Естес-сно, – прошелестел Клим.

Они пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам.

– На самом деле так бывает довольно часто, – сказал Клим, медленно выезжая из лесной распутицы на шоссейную дорогу. – Ищешь, ищешь, не спишь сутки или даже больше. А человек оказывается где-то вообще в другом месте. И всё у него хорошо. И ты, с одной стороны такой, – Клим закатил глаза. – А с другой – счастлив, что человек нашёлся, и уже до лампочки – кто его нашёл и где.

– Да, – протянула я, не сообразив что-то получше.

На заднем сидении спал Билли Блэк. Чёрная пушистая тень, набегавшись по лесу, уснула, едва Клим завёл мотор, и не реагировала даже на толчки и колдобины. У меня было две ноги, и они жутко гудели. Каково же ему с четырьмя лапами?

Я устала настолько, что не стала переодеваться, прежде чем сесть в автомобиль. Клим махнул рукой – без проблем.

Тепло машины, бурчащий перебор звуков мотора и тихое стрекотание радио действовали усыпляюще. Хотелось закрыть глаза и уснуть, потому что не верилось, что на свете может быть место удобнее автомобильного сидения, уютнее грязных и больших чужих сапог и теплее чужой куртки с эмблемой поисково-спасательного отряда «0911», пахнущей мужской туалетной водой.

– Завтра проспишь до полудня, – улыбнулся Клим.

Он вёл машину поразительно ровно и спокойно, несмотря на то, что дороги пустовали и ему ничего, кроме совести и дорожных правил, не мешало разогнаться.

– Хотелось бы, но нет, – ответила я. – У меня же ребёнок. Он разбудит рано.

– Же-ре-бё-нок, – раздельно произнёс Клим и как-то по-доброму усмехнулся. – Сколько ему лет?

– Пять.

Не отрываясь от дороги, Клим со знанием дела покачал головой.

– А что, в садик не ходит?

– Нет.

– Не понравилось? Или, раз ты работаешь дома, решила не водить?

Я вздохнула.

– Да нет, если бы его можно было водить в сад, я бы не сидела дома. Просто он болен.

Брови Клима сурово подтянулись к переносице.

– Сильно?

Я кивнула.

– Но это лечится?

– Это порок сердца, – сказала я. – Точнее, стеноз артального клапана, впрочем, не суть… Нужно сделать операцию, но пока мы ждём очередь. Собственно, поэтому я и не работаю. Чтобы присматривать за Миром.

Клим вздрогнул, услышав диагноз (а может, мне только показалось), а потом лицо его стало каким-то сосредоточенно-серьёзным.

– За Миром? – переспросил он.