– Ведите меня к этой… золушке, – послышался зловещий голос принца. Он застегнул окровавленный камзол и сошел по ступеням. Через мгновенье принц поднял с ковра окровавленный кинжал и корону. Зажимая кинжал в одной руке, принц снова надел на голову корону.
Струйки крови стекали по его лбу и вискам. С чудовищной улыбкой он облизал лезвие от своей крови. И посмотрел, как оно сверкает в его руках. Стража расступилась, когда принц вышел прочь. Гости перешептывались. И переглядывались. А потом все вздрогнули, когда страшный крик из подземелья долетел даже до бальной залы.
Никому доподлинно неведомо, что произошло. Все помнят чудесный бал и отличное жаркое. Таинственную незнакомку в голубом платье, которая пленила сердце принца. Красивый танец очарованного принца и таинственной незнакомки. Кинжал, который вошел в сердце принца. И чародея, который принес шкатулку.
Вот так сбылись самые страшные опасения древнего ордена Золушек. На трон сел добрый принц. А встал с него бессердечный монстр. И все это случилось по вине того самого ордена, который через минуту прекратит свое существование навсегда.
Леденящий крик оборвался. И воцарилась гнетущая тишина.
Конец. Конец прекрасного принца.
Глава первая.
Надя никогда бы не села пьяной за руль своего «Майбаха».
Наверное, потому что у нее не было «Майбаха».
И потому, что на этом корпоративе большую алкоголь выпили еще до нее.
Бухгалтер Татьяна Константиновна вела себя отвратительно. Это в молодости она была милой скромницей. Но сейчас перед лицом пенсии, она пыталась наверстать упущенное. Ее рука с вросшим обручальным кольцом уже шарила по штанам директора.
Утром ей будет очень стыдно.
Татьяна Константиновна всем объяснит, что пыталась погасить, вовсе не пожар любви. А задолженность предприятия. За отчетный период вместе с налогами. И искала она в директорских штанах не любовь, а деньги.
– Нашему обществу с ограниченной ответственностью «Блю Вота» сегодня исполнилось три года! Три года мы занимаемся чистой родниковой водой … И являемся «педоровиками»… Тьфу ты! «Пердовиками»…. Да что это такое! Ну! – вещал директор Козлов Леонид Васильевич с воображаемой трибуны.
Когда он напивался, он всегда раздавал свои визитки. Это был первый и главный признак.
У Нади в руках вертелась визитка: «Блю Вота Козлов». Голубая вода в переводе с английского. А Козлов – фамилия директора. Но злые и необразованные люди не хотели это понимать.
– Под звон бокалов! – послышался уверенный голос директора.
И все заскрипели пластиковыми стаканчиками.
В руках Нади тоже плескался пластиковый стаканчик. Она была немного пьяной и очень хотела домой.
Девушка сделала еще один глоток. И поняла, что ей дико хочется позвонить бывшему.
Музыка гремела. Мимо нее, пританцовывая, словно хочет в туалет, проплыл Гена. Гена не смотрит на рабочем месте порно. Он проверяет, не изменился ли секс за то время, пока он им не занимался.
Вместо одного номера бывшего попался другой. Но тоже бывший. Надя расправила плечи. Набрала воздуха в грудь. Накрасила губы. И стала звонить.
– Забери меня, – вздохнула Надя. Она пила очень редко. Поэтому и звонила бывшим тоже редко.
– Откуда? – спросил сонный голос.
– Вот так всегда, – философски вздохнула Надя. – Одни отговорки.
И положила трубку.
Завтра она превратиться в гордую и неприступную. И ей будет очень стыдно смотреть последние вызовы.
– Работа – наше все! Мы горели, горим, и гореть будем! Поэтому мы установили камеры наружного видео наблюдения. Если еще раз нас подожгут! – продолжал директор.
Он не обращал внимания на музыку. Коллектив давно уже не обращал внимания на него.
– Иииии! – визжала бухгалтерия, прыгая, как дети на батуте. – Давайте, бабоньки! Когда еще так попляшем! Ииии!
Они пытались затащить Надю в круг. Надя протестовала и упиралась всеми каблуками. Она была очень скромной. И не хотела всемирной славы в эпоху камер на каждом телефоне.
Вскоре ее бросили. И как бы сказали: «Так и умрешь в безвестности! Тебя не пригласят на ток-шоу. И не заставят повторить пьяный танец!».
Рассыпались бутерброды со стола. Их переловили всех до единого. И съели.
Потом уронили стенд «Блю вота – путь к оздоровлению орга…зма!». Чьи-то хищные хулиганские ногти соскребли две буквы. Надя посмотрела на свои ногти и выковыряла липкую букву. Это была маленькая месть за не полученную премию. И гениальный маркетинговый ход.
– А всех наших милых дам, – продолжал директор. Микрофон визжал и требовал прекратить. – Мы поздравляем с наступающим праздником … восьмым марта!
Генеральный директор рифмовал «весна и красота», «мимозы и морозы», «поздравляем и желаем». И Наденька начинала понимать, за что поэтов иногда убивали на дуэлях.
Рядом уже шуршали тюльпаны в «целлофане».
– С праздником!
В руки Нади сунули один темный тюльпан с облетевшим лепестком. И дешевые колготки. На два размера меньше, чем нужно. А потом каждой вручили огромную тяжеленую статуэтку Купидона на пушечном ядре. Похожую на надгробие. Особое сходство с надгробием придавала надпись: «Любовь».
Где-то в ООО «Жуткие статуэтки на подарок» сегодня тоже праздник. В честь оптовика, купившего сразу шесть штук.
Никто ничего не понял, но все хлопали.
Надя чувствовала, что пора ехать домой. Иначе завтра ей будет очень стыдно.
Она смотрела на себя в туалетное зеркало. Такое чувство, словно взяла глаза на прокат у совы. Еще немного и Надя будет похожа на свою фотографию в паспорте. А это недопустимо для женщины!
А еще она вылила остатки шампанского в туалет. Если в глубинах канализации живут монстры, они тоже заслужили праздник!
За дверью звучала соблазнительная музыка. Под нее обычно танцуют неприличные танцы с раздеванием.
Где-то на середине песни раздался грохот.
– Татьяна Константиновна! Вы в порядке? – послышались озабоченные голоса. – Вы не ушиблись! Вот, присядьте. И кофточку накиньте, а то дует! Куда лифчик улетел? Эй! Гляньте за кулером! Принесите воды! Таблетку запить! Нет, давление померить нечем!
Надя никогда не висла на директоре. На нем и так висели долги за предыдущее предприятие, двое детей, стерва – жена и стерва – любовница. Надя не закусывала коньяк влажными салфетками. Не прививала слушателям ненависть к караоке. Не танцевала за весь народный ансамбль, включая гармониста и медведя. Не ела бутерброд вместе с зарплатной ведомостью. Ее не несли пьяную в такси вперед каблуками.
По признанию коллег, Надя совсем не умела пить. И была невыносимо скучной. Поэтому на корпоративы ее звали редко.
В гулком пустом офисном центре слышалось неуверенное цоканье и шелест. Наде хотелось исчезнуть быстро и бесследно. Как деньги в кошельке. Только еще быстрее!
Надя пыталась вызвать такси, чтобы ехать домой.
Она где-то потеряла колготки. Но несла общипанный тюльпан и огромную статуэтку. Она поставит ее на балконе. Голубей пугать.
– А машинку можно? – спросила Надя, выходя с купидоном на улицу. – К офисному центру «Амулет». Со стороны похоронного агентства «Грустный мебель». Ехать до Чернова шестьдесят один… Эм… Квартира… двадцать два.
Надя моргнула после слова: «Ждите. Сейчас подъедет!». И успокоилась.
В городе уже пахло весной. Неуловимо и сладко. Капали сосульки и зарплата. Таяли снег и надежды на премию.
Наде хотелось срочно в кого-нибудь влюбиться. Прямо с размаху. В лепешку. Что ни на жизнь, а на смерть. До лета. А там как пойдет.
Душа просила драйва. Ей хотелось приключений. Дерзко ограбить банк, прыгнуть с парашютом. Или просто вовремя не заплатить кредит.
Что-то было в воздухе бодрящее. Поэтому Надя вдыхала его полной грудью. И куталась в черный плащ.
Но больше всего Наде хотелось снять дурацкое черное платье в пол.
В нем она чувствовала себя стреноженной лошадью. Оно безбожно жало в коленках.
С таким платьем в комплекте должен продаваться сильный мужчина. Который будет носить тебя на руках по лестнице. Туда и обратно. В этот момент можно нежно называть его «Мой Лифт» и благодарно целовать в щеку.
Но, видимо, продавец пожадничала. И оставила сильного мужика себе. А Наде продала только платье не полной комплектации.
Подниматься в этом платье можно было косолапым мишкой с позывами в туалет. При этом плотно сведя колени и отводя косолапые каблуки по сторонам. Зрелище не для слабонервных мужчин.
Надя уже собиралась выбросить «царский» тюльпан и направилась к урне.
В детстве она мечтала стать балериной. Чтобы ей каждый день дарили цветы. А она их продавала.
За исполнение заветной мечты взялись сразу трое: тонкий лед на дне лужи, равной по площади целому городу, неудобные туфли и роковое стечение обстоятельств.
Взмахнув телефоном, купидоном и тюльпаном, как Черный Лебедь, Надя приготовилась знакомиться с симпатичным травматологом. И соблазнять его ушибленным копчиком.
Но тут она почувствовала, что падает с огромной высоты на что-то мягкое. Надя попыталась сгруппироваться. Но сгруппировалась только после падения. Тренироваться «группироваться» Надя больше не хотела.
Девушка встала и осмотрелась по сторонам. Вокруг нее было темно. Но не как в подъезде. Скорее, как на улице без фонарей.
Все так же пленительно пахло весной. Надя встала и увидела под собой мрачную девицу в черном плаще. Эта мрачная девица подняла искривленное гневом лицо:
– Обращу тебя в жабу, тварь мерзкая! Попробуй только разрушить мои планы! Ты хоть знаешь, кто я такая?!! Да я тебя в порошок сотру, гади…
И тут ей откуда-то с высоты упал Купидон. Прямо на голову. Девица закатила глаза и рухнула. Там, где была ее голова, стояла статуя.
– Ой, извините ради бога! – испугалась вежливая Надя, глядя на последние конвульсии. – Вы не ушиблись?
Мрачная девица притихла. Видимо, навсегда. Надя хотела вызвать скорую. И стала набирать номер. Но телефон молчал. Связи не было.
Внезапно мрачная девица испаряться черным пеплом. На талом снегу остались плащ, жуткое черное платье, черная шкатулка и какая-то бумажка.
Любопытная Надя долго смотрела на бумажку. А потом решила ее поднять. Развернув ее в руках, Надя вчитывалась в мрачные зловещие буквы. И, как ни странно, понимала их!
«Дорогая моя доченька, моя маленькая злыдня! Твой папа позаботился о тебе. Я помню, как ты мечтала стать принцессой. Поэтому когда появится это письмо, в полночь приходи к Вековечному лесу и стой на опушке. Возьми шкатулку, которую я оставил в тайнике. Если письмо попадет в чужие руки, то…»
Дочитать Надя не успела. Письмо стало чернеть и рассыпаться. Она испуганно бросила бумагу. И письмо вспыхнуло в воздухе.
– Ой! – шарахнулась Надя. На снег упал черный пепел.
Она приложила руки к лицу и осмотрелась. Из знакомого был тюльпан, купидон и снег. Остальное было незнакомым: лес, темнота, тишина и ощущение подстерегающей опасности.
У ног Нади лежала черная бархатная шкатулка. Ее Надя трогать побоялась. А вдруг тоже рассыплется?
Немного погодя Надя аккуратно пнула ее. Шкатулка не рассыпалась. И даже не раскрылась, сверкнув замком.
– Допилась, – покачала головой Надя. Она зябко поежилась и покачнулась на каблуках. А потом наклонилась и подняла ее. Стоило ей только поднять шкатулку, как вдруг послышались грубые мужские голоса.
– Вот она! Держите ее!
Глава вторая
Может, Надя и мечтала о сильных мужских руках, но сейчас почему-то напряглась. Прижав шкатулку к груди, она попыталась бежать. Заплетаясь ногами в юбке и снегу, она пробежала невообразимо много. Целых три шага! А потом поскользнулась на каблуках и упала лицом в сугроб.
– Она! – послышался грубый мужской голос. И топот ног за спиной.
Кто-то знал ее с лучшей стороны. То есть, сзади. И это неприятно удивляло!
Надя поняла. Во времена эмансипации и феменисток маньяки теперь сбиваются в кучи. Чтобы не так страшно было ходить ночью в темных переулках и шуршать темными кустами. «Ты там это, а я подежурю!», – переговаривались маньяки разной степени «маньяканутости».
Надю резко подняли и поставили на ноги мрачные типы в черных плащах и капюшонах. Надя уже приготовилась стыдливо зажмуриваться, чтобы порадовать распахнувших плащ бесстыдников.
– Нужно проверить, все при ней? – слышались разговоры вокруг. Черные тени наворачивали круги.
Надя была уверена, что при ней ей все необходимое женщине. Но если ей чего-то не хватает, то она была готова сбегать домой со словами: «Я сейчас!» и … не вернуться.
– А это что? – спросил один из мужиков.
Надя вжала голову в плечи и икнула: «Подарок».
– Сказано доставить шкатулку! И проверить, чтобы она не была пустой! А то знаем мы этих чародеев! – послышался грубый голос за спиной. Кто-то из таинственных и опасных незнакомцев взвалил на себя золотого купидона. Он уже чувствовал тяжесть любви. А Надя почувствовала тяжесть руки на своем плече.
