– Милый, я заволновалась. Ты уезжаешь, а мне ничего об этом не говорил. И потом собрался ночевать за городом!
Впорхнувшая в дом Ланка, как всегда, просто лучилась позитивом и заботой. Элегантный брючный костюм глубокого синего цвета, лодочки в тон и ярко-бирюзовый шарфик, подчеркивающий ее необычные глаза – все целиком делало ее неотразимо привлекательной, женственной, стильной. И, несмотря на пробивающееся временами раздражение, нельзя не признать, что я до сих пор не могу ею налюбоваться.
Возможно, другие женщины одеваются и более изысканно, как известно, нет предела совершенству, но Ланка – моя жена, принадлежит мне. А остальные пусть облизываются.
– И из-за этого ты бросила все и примчалась сюда, хотя не очень любишь этот дом?! – я усмехнулся. Несмотря на брачный договор, она понимала, что если мужчина решит расстаться, то найдет кучу способов оставить жену с минимальным содержанием. Поэтому всегда держала руку на пульсе. Ненавязчиво контролировала. Даже в офисе скромно просиживала по полдня, пока не вынудила меня перевести молоденькую секретаршу в филиал, а на ее место взять опытную пятидесятилетнюю даму. И надо сказать Ланке спасибо – не прогадал. Офис заработал, как часы.
Хочется иногда доступно объяснить жене, что я не собираюсь снова испытывать судьбу и что она меня вполне устраивает, поэтому ревновать меня глупо, но молчу. Наверно, приятно. Иллюзия чувств.
– Здравствуйте, – нянька Герца отнесла раненую птицу, очевидно, в домик для работников, чтобы пес не нашел, и сейчас застыла столбом, увидев Ланку.
Та, вздернув бровь, критично осмотрела замарашку и перевела вопросительный взгляд на меня.
– Это Варвара, будет следить за домом и Герцем. Я же не могу его оставить на тебя в квартире, – пояснил я.
Глаза Ланки непроизвольно сощурились, выдав ее недоброжелательные мысли, однако она тут же взяла себя в руки и нацепила на лицо снисходительно-барскую улыбку.
– Варенька, отнеси очки в нашу спальню и положи на тумбочку. Только ради Бога, аккуратно. Это «Гуччи». Новая коллекция. Очень. Очень дорогие.
Манерным жестом она сняла со лба очки и протянула девчонке, которая с нескрываемым страхом таращилась то на нее, то на очки.
Вот как раз это один из тех моментов, когда я начинаю раздражаться. Ланка никогда не хамила ни прислуге, ни официантам, но всегда делала так, что они едва не проглатывали язык от дискомфорта.
Было в ее вежливости что-то такое, что заставляло других чувствовать себя пылью под ногами госпожи. Иногда прямо хочется напомнить, что забрал я ее не с Елисейских полей, а из Бирюлево. И что приданое – бобик на цепи…
Осторожно, как рыбу фугу, Варвара взяла атрибут лакшери жизни и понесла наверх.
– Сеня, ты у меня самый замечательный муж, но иногда я чувствую себя такой ненужной и неважной в твоей жизни, что мне становится очень грустно.
Она тяжело вздохнула и приправила глубокой скорбью свой взгляд.
– Ты о чем?
– Ты мне не разрешил устроить прием, а сам нанимаешь новую прислугу. Зачем Герцу нянька?
– А как ты себе представляешь, я буду метаться по делам туда-сюда вместе с ним?
– Ну мог бы Дмитрию оставить, они ж его любят, – мгновенно включившийся калькулятор в голове у Ланки любезно предоставил все варианты экономии.
– А то, что ему кашу варить нужно, бегать с ним, ты не учитываешь? Почему я должен утруждать друзей? Это не день и не два! – непроизвольно я повысил голос.
Ланка тут же включила послушную кошечку и, зайдя сзади, обвила руками мою шею.
– Ну Сенюшка, не сердись. Мне просто показалось, что она слишком молодая. И если ее отмыть, то она и забудет, что прислуга. Начнет тут хвостом вертеть.
– Ты ревнуешь?
Удивительное дело, только что я злился на нее, но она меня обезоружила. Ведь когда не ревнуют, это значит, не боятся потерять. Мне кажется, что отсутствие ревности – это не признак самодостаточности, а скорей самовлюбленности… Но как бы то ни было, Ланка меня забавляла этим.
– Сеня, ты серьезно? К этому недоразумению среднего пола? Конечно, нет! Но я должна была проверить. Она хоть не заразная?!
– У меня нет времени гонять ее по больницам. Вернусь, тогда отправлю.
– И как она нам еду будет готовить? – Ланка изобразила вселенский ужас на лице.
– Чистыми помытыми руками. К тому же она явно еще не освоилась, не знает твоих требований. Да и собственно, я нанимаю ее не для этого. Закажем доставку из ресторана.
– А она будет прохлаждаться? И где ты ее поселил? – Ланка принялась изображать из себя домовитую хозяйку, чего раньше за ней не водилось. Она у меня появилась, когда штат работников был полностью укомплектован и высказывать сомнения по поводу кандидатур было бы неуместно. А сейчас она, похоже, начинала входить в образ барыньки.
– Лан, давай ты не будешь подвергать критике мои решения. Я не для этого на тебе женился, – поставил ее на место.
Пухлые губы обиженно дрогнули, и Ланка тяжело вздохнула.
– То есть я ничем не могу поинтересоваться?
– Интересуйся. Но оценочная деятельность от тебя не требуется.
– А если она нас обворует? – не унималась жена, и я искренне не понимал, что с ней творится. Может, и правда, молодость и милая мордашка няньки ее тревожат?! Смешно. Она мне в дочки годится. Хотя и Ланка–то немногим старше. Но она взрослая, знающая себе цену. А эта малявка реально лет на четырнадцать выглядит, мыслит и ведет себя. Да и вообще, как не от мира сего. Как она воробышка кинулась защищать?! Представил, как заверещала бы Ланка, увидев, что Герц треплет жертву: «Уберите эту гадость немедленно!!!» Я помимо воли усмехнулся.
И тут же вспомнил, что даже не сказал, где девчонка будет спать. Вон рюкзачок сиротливо лежит под лестницей! Черт! Даже животному, когда в дом берут, сразу же место указывают…
И тут же сверху раздался нерешительный голосок.
– Простите, я думала, что сразу найду вашу спальню, но не смогла.
– Она еще и бестолковая! – страдальчески простонала Ланка. И обращаясь к Варваре, резюмировала: – Спальня хозяев от гостевых отличается тем, что там есть какие-то личные вещи.
А мои мысли опять вернулись к рюкзачку. Что туда может поместиться, кроме зубной щетки и прочих мелочей?! В чем она будет ходить?
– Варвара!
Я понял, почему до сих пор в мыслях я называл ее то замарашкой, то чучелом, то просто девчонкой. При имени Варвара сразу вспоминалась старая сказка, в которой какая-то нечисть в исполнении гениального Милляра гневно произносит «Вар-вар-вара!» и невольную улыбку, как отсвет далекого–предалекого детства, приходится прятать в бороде. Очень несолидно сказки приплетать в жизнь.
– Да?! – сбегая, как горная козочка, со ступенек, с готовностью откликается она.
– Ты в чем ходить будешь? Что из вещей есть?
Девчонка смущенно потупила глаза и нерешительно ответила:
– Есть у меня. Спортивный костюм. Две футболки. Бадлон и …. – она замялась, прежде чем произнести. – Белье.
– Что у тебя есть?! – я думал, что опция «удивляться» у меня уже выключена. Ан нет. – Бадлон?! – изумленно переспросил я.
– Да…, – нянька непонимающе уставилась на меня и, словно, что-то сообразив, начала покрываться пятнами.
– Какой еще баллон? – Ланка окинула настороженным взглядом меня и няньку, не понимая, о чем речь.
– А откуда ты взяла это слово? Разве в Тамбовской области не водолазка говорят?
– Водолазка. Говорят. Но у нас была учительница, она переехала из Петербурга. И я от нее слышала. Мне понравилось слово. И я решила разнообразить свой лексикон.
Она говорила рваными фразами, с головой выдававшими ее. Врет безбожно, но не умеет этого делать и краснеет.
Вот и приплыли. Что мне еще предстоит узнать о тебе, Варвара из сказки?
Но для начала надо хоть создать человеческие условия для нее.
– Варвара, бери свои пожитки и обустраивайся. За лестницей гостевая комната с санузлом, будешь жить там, – скомандовал я. Девчонка, закинув свои пожитки в указанную комнату, тут же вынырнула и подсела к обиженному Герцу мириться.
А Ланка, очевидно, сообразив, что юные замарашки меня не интересуют, как и не интересуют отношения на стороне в принципе, включила хозяйку-обаяшку.
– Варенька!
Я сильно удивился тому, что за «Варенька» не последовало «детка». Уж очень покровительственный тон она взяла!
– Что? – тут же откликнулась девчонка, опять заставив меня улыбнуться. Ни для кого не секрет, что люди, нанимающиеся в сферу обслуживания – будь то семья, дорогой салон красоты или ресторан, сознательно оставляют свое «Я » за дверью. Для этой работы самое важное – чтоб клиент был доволен. И часто не столько качеством услуги, а отношением. Почтительным, иногда до приторности. Но в этом деле, как с деньгами – приятное слово лишним не будет. Я терпеть не могу чрезмерной слащавости. А Ланка, несмотря на свою выработанную изысканность и «великосветскость», так еще и не привыкла и растекается в улыбке, когда ее начинают облизывать. А вот у Варвары этого почтения нет от слова совсем. Старается соответствовать, но ведет себя просто уважительно, как и положено со старшим.
Ланку покоробило это наивно непочтительное «Что?», но она решила, что воспитанием хороших манер у прислуги займется потом.
– Пойдем наверх, я найду тебе что-нибудь из моего гардероба. Все равно обновить все нужно.
Акция неслыханной щедрости!
– Нет, спасибо! Не надо! Получу зарплату и куплю все, что нужно! – убила на корню благородный порыв хозяйки. А Ланка, не ожидавшая, что кто-то может отказаться от вещичек «с барского плеча», поджала губы куриной попкой и укоризненно посмотрела на меня. Во взгляде открыто читалось «Как ты мог взять такую неблагодарную …». Дальше не знаю, что она подумала. Может «особу», может «дрянь», но меня сейчас интересовало не это.
– Я тебе выдам аванс, закажешь по интернету какую-нибудь более приличную одежку. Я не хочу, чтоб тебя забрали в полицию, подумав, что ты бродяжка, и обвинили, что ты пса украла.
– Спасибо! – так же бесхитростно ответила она.
Мне показалось, что ее улыбка может растворить и время, и пространство. Детская, искренняя, лучистая. Ну не может она быть воришкой или шпионкой! Но выяснить всю подноготную просто необходимо. И незамедлительно.
– Варвара, глянь-ка в шкафы. Какая там крупа есть? За городом хочется простой каши с чем-нибудь. Громко называй, что видишь.
Девчонка, так и не успевшая потискать Герца, метнулась на кухню. Стукнули дверцы, которые она с непривычки не придержала. Надо давно заменить там всю мебель, но руки не доходят.
– Пшено. Рис. – бойко рапортовала она. – Греча. Макароны.
Бинго!!! Ах ты ж врушка Варюшка! Теперь можешь не рассказывать, как коренная петербурженка приехала в российскую глубинку и переучила тамошних жителей.
– Иди сюда! – приказываю я.
Высовывается из кухни с недоумением на лице.
– А каша? Там я еще и …, – она осеклась, сообразив, что снова прокололась.
– Обойдемся без каши.
Девчонка, ссутулившись, как старушка, робко подошла ко мне.
– А теперь рассказывай все, девочка Варя. Бадлон, согласен, можно понравившееся красивое слово юзать. Но греча! Так говорят только в Питере! А у тебя в паспорте Тамбовская прописка. Объясни, что ты скрываешь?!
Холод, прозвучавший в моем голосе, был настолько очевиден, что даже Герц поднял свою обиженную задницу и, набычившись, подошел ко мне. Подтекст ясен: «Обидишь мою подружку, будешь иметь дело со мной!»
И не таких обламывали, поэтому собачий бунт давлю на корню.
– Герц, место!
Варвара, видя, как я рявкнул на своего любимца, совсем сникла. Она поджала дрожащие губы, а в глазах заметалась паника.
– Я не сделала ничего плохого! Я клянусь вам! – севшим от волнения голосом, принялась заверять меня.
– А, может, это ты так думаешь, что не сделала. Случаи всякие бывают. Итак?
– Я жила в Питере. С дедушкой. Потом он умер. Меня отвезли к бабушке в Мичуринск.
– А почему нет данных о питерской прописке?
Самая дурацкая ситуация. Я и отдел кадров, и служба безопасности! Как же я устал в этой гонке. Немудрено, что начали головы поднимать и те, кто раньше вякнуть боялся. Узнали, что я с Сумским на ножах. Вернее, не стал лизать зад. Как шакалы, готовы напасть на Акелу, который промахнулся. И посыпалось…
Вот и с девчонкой …Может, и Петр не с переломом лежит? Не я отвозил его в больницу. Может, ее и правда подсунули?! Хотя чуйка стопроцентно заверяла, что девчонка хорошая. Только что-то очень сильно скрывающая.
– Я понял, что ты жила в Питере. Но вопрос не снимается. Почему нет отметки о прописке там?!
Варвара побледнела, облизала пересохшие губы и уставилась на меня немигающим потерянным взглядом. У меня сложилось впечатление, что она не скажет того, о чем боится или не хочет говорить, хоть на куски режь ее.
– В Мичуринске я потеряла паспорт. И мне выдали новый. Но уже без питерской прописки.
Правдоподобно. И похоже, за ее девятнадцатилетнюю жизнь произошло немало. И со знаком минус.
– Варвара, пойди с Герцем во двор, – Ланка снова включила режим хозяйки.
Девчонка растерянно посмотрела на меня, безмолвно спрашивая – окончен ли допрос и слушаться ли приказа Ланки. Тем более, что я не обозначил ее статуса жены. Я кольцо не ношу, а ее настолько ослепительное, что не вызывает ассоциаций с обручальным.
Смешная история…Или грустная?
Ланка для свадьбы заказала в модном ювелирном доме кольца с бриллиантами. Отказывать ей я не собирался, хотя с души воротило при мысли, что буду сверкать, как пафосный гей. К тому же недешевое удовольствие – по полтора лимона. Но невеста хотела, чтоб все было продумано до мелочей и каждая деталь чтобы просто кричала о нашем статусе. Однако я еще раз убедился, что все, что делается из-под палки и получается через задницу.
Невероятным образом нам перепутали дату, и, соответственно, кольца к свадьбе были не готовы. А так как мастера работали только с алмазами из ЮАР, на месте превращая их в чистейшей воды бриллианты, то ни угрозы, ни надбавки за срочность вопроса решить не могли.
Пришлось впопыхах покупать готовые. Ланка стала настаивать, чтобы нам все-таки сделали заказанные, а я уперся. Имеет ценность то, что непосредственно относится к торжеству. Кольца, которыми мы обменивались при росписи, это и есть обручальные. Те, которые муж и жена носят как знак любви и преданности. Другие будут просто украшениями.
Тогда супруга со слезами на глазах сообщила, что ей кажется, что я ее разлюбил. И я по новой заказал для нее то кольцо, которое она хотела.
А свое просто снял и положил в сейф. Из вредности. Раз для нее неважно, значит и мне.
Таким образом, Варвара не могла сходу определить наш семейный статус. И чтобы не ронять авторитет жены, подтвердил ее приказ.
– Да, пойдите во двор, а заодно и помиритесь.
