Максим Вега "Арский. Доктор без имени. Книга первая"

– Понимаю твое объяснение. Принесенная мною жертва сказалась на мне. До сих пор я чувствую себя тем, кто не может держать голову прямо и смотреть уверенно.

– Это пройдет со временем, если ты поймешь, что происходит вокруг тебя.

– А как же отношение людей ко мне, что с этим делать?

– Существует два способа принять их отношение. Первый – не принимать их отношения дальше тобою выставленного барьера. Предоставь их самим себе, делая допустимое ограничение, повлиять на тебя простые люди тогда будут уже не в силах, потому что тебе станет все равно на них. Ты сам решаешь, как тебе ставить допустимый барьер для них. Второй – верить их чувствам и их характеру, перенимать их идеи, независимо какими эти идеи являются, правильными или ошибочными. Перед ними ты человек, из которого они могут вить веревки. Если они захотят сделать что-то, чтобы проверить тебя, каков ты есть на самом деле. Они спросят, как тебе больше нравится быть ими, понимаешь? И найдут множество способов, чтобы сделать тебя для этого мягким – таким, каким им нужно.

Я молчал. Посланник оставил серию импульсов, после которых я почувствовал себя в глубокой задумчивости относительно своей жизни. Задумавшись, я спросил посланника:

– Почему второй способ такой бесчувственный?

– Потому что для тебя существует только один способ, как вести себя с людьми – это первый способ. Второй способ ограничивает тебя как личность самостоятельную и независимую. Ты вынужден забыть себя благодаря этому способу и стать чужим даже для себя самого, понимаешь? Ведь ты становишься кем-то другим. Согласись, ведь по большому счету тебе нет дела до людей. Ты их никогда не сможешь в состоянии полностью узнать, кто они и что из себя представляют. Для чего они тебе нужны?

– Ну а как же люди, которым я могу доверять, как мне быть с ними? – посланник одновременно бросил взгляд с моим куда-то выше лба, сказав мне, что это последний вопрос от меня на сегодня, так как дальше нас ждет дело, которое я собирался сделать до его призыва.

– Если в твоей жизни существуют такие люди, то ты должен их научить первому способу, потому что второй способ не годится для жизни настоящей. Если бы кто-нибудь смог действовать исходя из первого способа, он бы наблюдал за тем, как человек, который собрался вить веревки из тебя, был бы подобен дыму для тебя, потому что он разговаривает только сам с собой: себя же обольщает, себя же обманывает.

Твоя задача – лишь дать ему, такому человеку, оказавшемуся перед тобой, на время уверенность, что он все делает правильно, подкидывая ему чувства и объяснения из одной из надетых тобой масок. Если человек, которому ты доверяешь, знает о первом способе, то он станет для тебя твоим другом или кем-то больше, настоящим, живым, – посланник сделал очередь из мысле-импульсов, напоминающих мне и объясняющих о том, как это происходит, и что моя задача – усвоить это и применять. Сделав паузу, посланник сообщил, что после следующего его призыва он объяснит, что значит быть настоящим, живым.

Оставив меня одного на какое-то время наедине со своими мыслями, он сказал, что времени осталось маловато для уроков на сегодня, поэтому мне нужно поспешить со своими перевязками пациентов. Вернувшись в коридор, я пошел в хирургическое отделение, в палату, куда после реанимационной переводят пациентов. Зайдя в палату, поздоровался с пациентом, мужчиной средних лет.

– Здравствуйте, Сергей Борисович, как себя чувствуете? Беспокоят ли вас какие-нибудь боли? – мужчина посмотрел на меня и ответил, что чувствует себя некомфортно и устал, что хотел бы сходить в душ.

Спросив мысленно посланника, что он об этом думает, ответил:

– У людей чудесный организм, он восстанавливается гораздо быстрей, чем, скажем, у животных или других млекопитающих, напоминающих человека. Знал ли ты, что человеческий организм после серьезной операции, или скажем, травмы, нуждается в восстановлении гораздо больше, чем человек, не имеющий травм, потому что его организм требует больших ресурсов для заживления? Представь губку, которая впитывает воду. Организм действует подобно губке, впитывая каждый шанс выздороветь, он ищет возможность это сделать. Подбодри этого мужчину, его организм в этом нуждается, в нем есть силы сопротивляться, он молодец.

– Сергей Борисович, вы молодец. Сейчас я вас осмотрю более детально для смены повязки.

– Скажите, когда я смогу принять душ, здесь ведь есть душ?

– Да, конечно есть, но только пока, Сергей Борисович, вам положено обтирание. Пройдет несколько дней и, вы обязательно примите душ.

– Эх, понятно, могу я еще кое-что спросить?

– Что?

– Еда, она на вкус кажется странной и вязкой. Почему так? Приходится ее есть через силу.

Посланник порекомендовал мне рассказать ему про свойство человеческого организма восстанавливаться со временем благодаря эффекту накопления. Сила жизни берет верх и восстановление требует большего приема пищи, а это значит, что энергия, которая будет поступать с приемом пищи, впоследствии расходуется на восстановление с удвоенной скоростью. Поначалу его организму тяжело бороться после операции, каждое его усилие дается ему с трудом, организму необходимо как восстановление, так и правильное перераспределение ресурсов.

– Скажи ему, если он будет кушать через силу, то через несколько дней, возможно, не только примет душ, но и будет передвигаться самостоятельно.

Мне это и так известно, изучая курс по методичке в медуниверситете много лет тому назад, но то, как видит происходящее посланник, я не смог понять бы, так как раньше понимал это.

Я обратился к пациенту:

– Сергей Борисович, кушайте понемногу. У вас не простое питание, а диетическое, организму сейчас нужно восстанавливаться. Поэтому, если будете кушать через силу, то удивитесь, как через несколько дней сможете даже принять душ. В еде есть нужное количество полезных веществ и к тому же энергия.

– Ну хорошо, ради душа я буду кушать.

– Сейчас мне нужно сделать перевязку вам. Сняв повязку, я сменю ее. Если где-то будут чувствоваться неприятные боли, говорите, – оттянув немного кожу в районе крепления пластыря, я начал снимать полоски пластыря. После увидел присохшую старую повязку, состоящую из марли под антисептиком.

Обработав антисептиком рану, я спросил посланника мысленно, какого ему наблюдать за людьми в таком необычном месте для него? Посланник молчал и дал сигнал, что пристально наблюдает за моими действиями.

Я спросил Сергея Борисовича, аккуратно снимая повязку:

– Не обижаю, Сергей Борисович?

– Да нет, вы что, неприятно только, когда пластырь отдирается, и немного щекотно от этой жидкости.

– Понятно, сейчас сменю вам марлю и после закреплю ее на пластырь, и можете продолжать заниматься вашими делами.

– Да какие у меня дела, я здесь лежу и жду. Понимаете, дача у меня есть, вот там дела.

Сняв аккуратно марлю, я убрал остатки марли и ваты из рубцов от наложенных швов. Далее, обработав повторно антисептиком участок кожи, приложил стерильную марлю, закрепив ее на пластырь, и удалил остатки старой повязки в корзину.

– Итак, Сергей Борисович, если что-то вас будет беспокоить – дайте знать.

– Спасибо, если что и беспокоит меня, то это мой зуб по ночам.

– Зуб? Сейчас схожу за обезболивающими, и зуб ваш перестанет беспокоить на какое-то время.

Посланник сказал, что пациенту необходимо спать по ночам для лучшего выздоровления, потому что сон – это лучшее лекарство.

– Порекомендуй ему выпить обезболивающее не во время боли зуба при пробуждении, а перед тем, как он ляжет спать.

Заверив Сергея Борисовича, что скоро вернусь, я вышел в коридор, направляясь к Светлане Аркадьевне.

Неплохо бы чего-нибудь выпить – подумал я по пути. Например, кофе и обдумать сегодняшние утренние и дневные события. Мне нужно было остаться наедине со своими мыслями, так как я не совсем понимал, что происходит. Дойдя до кабинета заведующей отделением, я обратился к ней с вопросом про зуб.

– Антон, возьми, какие нужно таблетки и выдай пациенту, я разрешаю. А что с твоей рукой случилось? – объяснив ситуацию, как я поранил руку, перетаскивая коробку из комнаты в комнату, сделал виноватый вид. Посмотрев на меня некоторое время, Светлана Аркадьевна встала и подошла к окну, немного приоткрыв его, после она повернулась ко мне и сказала. – Я, конечно, понимаю, что ты ответственный мужчина, но скажи, о чем ты думал, когда перетаскивал коробку и не заметил препятствие перед ногами?

– Я был уставший и хотел быстрее завершить дела, как-то на автоматизме получилось, не ожидал этого, просто шел и думал о том, что приготовить на ужин и тут споткнулся и упал.

Вздохнув, Светлана Аркадьевна сказала, чтобы я был осторожней и смотрел под ноги, потому что так недолго и шею себе свернуть. На этом она закончила, и я вышел из ее кабинета. Спросив посланника о том, правильно ли я сделал, что соврал ей по поводу пробы крови, посланник ответил, что правильно.

– Скажи ты ей, откуда эта проба появилась на самом деле на моей руке, она бы тебя отправила отдыхать с собственноручным заявлением об увольнении. Теперь мне нужно удалиться по своим делам. Ты остаешься один на один сам с собой, помни о тех уроках и применяй их, – прозвучал хлопок, как будто лопнул шарик, накачанный гелием. На какое-то время я почувствовал себя оглушенным им. Посмотрев по сторонам, хотел спросить посланника, что это было, но он уже исчез.

Весь оставшийся день я выполнял различные поручения. Сделав еще несколько перевязок, я помогал в коридоре принимать прибывших пациентов. В конце своего рабочего дня чувствовал себя уставшим, но меня грела мысль, что впереди целых два выходных дня, которые я собираюсь провести с пользой. Я ждал изменений в своей жизни и, кажется, с появлением посланника, она наконец-то трансформируется.

Мысль о посланнике тревожила. Я не знал о нем практически ничего, но он знал обо мне многое, как такое может быть? Я оставался в глубокой задумчивости. Пока что посланник для меня остается загадкой, ведь он с другого мира. Что он или кто он, откуда появился и как существует, а главное, почему я был выбран им для высшей цели? Эти вопросы не давали мне покоя, однажды мне предстоит это выяснить.

Покинув больницу, я двигался домой в сторону метро. По дороге к метро я обратил внимание на усиление ветра. Ускорив шаг, меня беспокоило странное чувство относительно той старой женщины, которую я встретил с утра. Почему я к ней не смог подойти? Какая-то сила меня к ней не подпускала. Разве такие люди существуют? Сам себя накручивая, начал представлять различных медиумов и тому подобных людей с особым взглядом на мир, сравнивая их с той старой женщиной. Наверняка посланник знает, что происходит с ней и почему она так смотрела на меня. Однако сейчас у него свои дела, возможно, такие же темные, как и он сам.

От этой мысли внутри меня пробежал холодок. Я начал быстро бросать взгляды, осматривая, что происходит вокруг. При этом мне казалось, что кто-то за мной наблюдает.

Нужно сбавить шаг, так я чувствую себя неуверенно – говорил я себе, осматриваясь. Вспомнив про уроки посланника, я выпрямился, насколько считал допустимым, поднял голову и продолжил шаг на неспешном ходу. До метро оставалось пройти несколько десятков метров. В метро было теплее, последний порыв ветра остался за его дверями. Прошагав несколько метров к эскалатору, я искал взглядом в рядах людей что-то, что мне бы позволило отвлечься от мыслей о преследовании. Выдохнув и успокоившись, я отвлекся.

Пересев на другую ветку, подумал о выходных и как их провести. Вспомнив про свою мать, и как она выглядит, поймал себя на мысли, что соскучился по ней. Мы с ней так похожи, неплохо бы ее навестить на выходных. Она единственный близкий человек, который у меня остался в этом мире, отца мы давно схоронили.

Вот и моя станция, осталось купить чего-нибудь в магазине. Ветер не утихал, видимо, на улице что-то с погодой не так. Как такое может быть? Я недоумевал, при этом шагал, пригнув голову от встречного ветра рукой. Что это за ураган поднялся? Мой плащ развивался от порывов ветра и его вибрации. Нырнув в тот самый магазин за углом, я заметил, что свет в нем немного мерцает. Донесся откуда-то справа голос мужчины, он вел разговор по телефону с удивленно возмущенным видом:

– Нет, ну ты только представь! Как вырвало дерево у нас во дворе? Наша машина не пострадала? Посмотри на обочину дороги, где она стоит, пожалуйста, я беспокоюсь.

Настроение в рядах людей тревожное. Когда такое было с погодой в последний раз, не помню. Возможно, пару лет назад, и то случаи со сломанными деревьями – это уникальность. Взяв вкусностей к чаю и продуктов на пару дней вперед, я направился уже было к очереди, как вдруг забыл кое-что из молочных продуктов. Вернувшись и взяв молоко с творогом, завершил покупки.

Добравшись до квартиры, хотелось одного – согреться и отдохнуть. Что могло повлиять на меня в жизни, как не события, произошедшие со мной? Задаваясь вопросом о смысле текущих событий, меня интересовало – кто же я теперь? Однозначно остался человеком, вспомнив про слова посланника о том, что я обладал чем-то таким, чему не придавал значения, я делал выводы, основываясь на логике своего ума.

Получается, есть что-то связанное с чувствами, нечто сильное, придающее смысл жизни. Посланник не глуп, ему интересно только то, что важно. Что-то от меня он получил, хорошо, и получает ли что-то дальше, зачем этот дар? Этот взаимообмен с посланником значит что-то большее, что скрывается от меня пока за завесой? Хорошо, на сегодня достаточно мыслей о посланнике, нужно научиться скрывать от него мои настоящие мысли, благо сейчас он и я не одно целое.

Сделав звонок матери, я начал с ней давно запланированный разговор:

– Здравствуй, мама, давно не слышал твой голос, как поживаешь?

– Ой, Антоша, добрый вечер. Все хорошо, ты как?

– В порядке вроде как, работаю. Скажи, мама, давно ли мы последний раз с тобой созванивались?

– Давно.

– Прошло, по моим подсчетам, около двух месяцев. Как ты, жива-здорова?

– Да жива-то жива, вроде более-менее себя чувствую, но ноги иногда так болят, что и не описать словами. Я думаю о тебе вечерами. Как ты? Переживаю.

– Скажи, у тебя на завтра нет запланированных дел? Хотел бы приехать к тебе, у меня два выходных, вот планирую завтра повидаться.

– Ой, да ты что, какие могут быть дела? Важнее встреча с тобой, а вообще знаешь, есть кое-какие дела с утра. Планирую сходить на местный рынок и прикупить продуктов, приготовлю твое любимое блюдо.

– Хорошо, тогда договорились, я приеду к полудню.

– Отлично, буду ждать. Ты так давно не звонил и теперь хочешь приехать завтра, у тебя все хорошо?

– Все хорошо, не беспокойся, просто давно не виделись. Я соскучился.

– Антоша, я так рада, что ты позвонил, сынок. Приезжай, конечно.

– Приеду обязательно. Мама, ты смотрела прогноз погоды, что там?

– Да смотрю вот, на беззвучный режим переключила телевизор. Обещают ночью, что утихнет ураган.

– Ну и отлично. Тогда до завтра, мама, целую.

– До завтра, сынок, приезжай, – договорив с матерью, я чувствовал себя виноватым перед ней.

Последние несколько лет я вел себя по отношению к ней как сын, которому нет дела до того, как она живет. Во мне оставалось что-то такое с моих молодых лет, о чем я и не думал всерьез по отношению к ней. Это было чем-то таким отталкивающим по отношению к ней, чему я слушался. Отсутствовало желание видеться с ней. Весомой причины для этого не было, но я хранил в себе какие-то обиды на нее. Топил эмоции, накатывающие на меня, как поток чувств.

О том, что она одна, и нет никого у нее кроме меня теперь, как она живет и что с ней – всё это меня не беспокоило. Мой внутренний голос подсказывал мне, что нужно перестать держать на нее обиды и вычеркнуть их из своей жизни, так как жизнь не такая уж и длинная, чтобы держать обиды на тех, кого по-настоящему любишь и ценишь. Теперь в моей жизни должно быть свободно место для тех людей, которые смогут его занять в ней и прочно остаться там.

Я увидел, как потоки событий и явлений изменяются в ней. Там не было настоящего смысла для меня до тех пор, пока со мной не случились события, открывшие многое для моих глаз. Знаю, что вел себя как эгоист. Могу оправдывать себя способами, исходящими от вечной мерзлоты сердца. Однако эта эгоистичность забирает у меня сердце, взамен оставляя пустоту, которую я вынужден отражать, двигаясь по жизни. Не могу жить так больше, я изменюсь вопреки этому.

Глава четвертая. Поездка к матери

Прошло несколько часов, прежде чем я смог заснуть. Наутро проснулся с легким ощущением усталости, которую собирался развеять. Пробежав взглядом, что творится за окном, я увидел последствия урагана: молодые деревья погнуты, повсюду лежали на обочине дороги и тротуарах поломанные ветки и листья. Хорошо ураган закончился, игра природы действует по своим правилам и законам. И что может изменить человек в таком случае? Наверняка ничего, только приспособиться к условиям.

Заварив себе чай покрепче, начал уже было собираться в поездку, как посмотрел на время. Половина девятого утра, еще есть время принять душ. Нужно как-то обрадовать мать, что бы это могло быть? Что может греть ее по вечерам, напоминая обо мне? Правильно, какая-нибудь теплая вещь. В сезон особенно подойдет, например, носки или шаль.

Поискав по карте телефона нужное место, где можно такие вещи купить, я сделал крюк по дороге и зашел за покупками. Выбор пал на носки из верблюжьей шерсти и шаль, на ее плечах шаль бы смотрелась отлично – подумал я. Продолжая свой маршрут далее, решил захватить ей продуктовую корзину, вспомнив про ее любимое печенье с солью.

Подошел к ее квартире на десять минут раньше обозначенного нами времени. Я знал – она ждет, и я ждал встречи с ней. Несколько раз нажав пальцем на звонок, находясь некоторое время в ожидании. Когда дверь открылась, увидел свою мать. Передо мною стояла женщина шестидесяти шести лет, Елизавета Ивановна Арская, ее лицо со временем стало похоже на лицо, которое в силу своего возраста напоминает что-то близкое по описанию на подсыхающий от зрелости фрукт или овощ. Цвет волос местами с сединой, фигура напоминает человека, который уже давно не вел активный образ жизни. Морщины и впадины под глазами не те, которые я видел много лет тому назад; они стали более выраженными и глубокими. Чему удивляться, люди в ее возрасте хотят одного – покоя и умиротворения от жизни. Все, что нужно было сделать важное в течение жизни, она сделала. Время берет свое. Как же давно я ее не видел. Несмотря на все изменения в ее внешности, она для меня остается дорогим человеком.

– Здравствуй, мама, как же я давно тебя не видел.

– Антон, здравствуй, ты чего стоишь у порога? Проходи, сынок.

Глаза ее искрились от счастья. Они те же, что и много лет тому назад – такие же карие и озорные. Обняв ее и расцеловав, мы прошли далее в гостиную, где расположились по удобству. Достав из пакета мой подарок, я накинул на ее плечи шаль. Попросив осмотреть шаль, задавал различные вопросы, как ей подходит эта вещь. Услышав положительную реакцию, добавил, что это еще не все подарки. К удивлению матери, я достал носки и вручил ей. Она обрадовалась, как ребенок, подарки ей очень понравились. Разговорившись о ее жизни, речь зашла о том, почему я не приезжал раньше, почему звонил так редко. Какое-то время подумав, ответил ей:

– Елизавета Ивановна, мама, дорогая моя, прости, что я вел себя как эгоист. Долгое время не мог найти в себе понимание происходящего, связанного с отцом. Считал, что уход его из жизни был связан не только с моими действиями, но и с твоими. Не мог я простить тебе и себе этого, он остается живым в моем сердце и в моих воспоминаниях. Мы могли его спасти, но он ушел так рано. В этом я винил себя и тебя, прости меня, что держал обиду. Больше во мне нет этой обиды, лишь сожаление, что я не понял этого раньше.

Елизавета Ивановна долго молчала, кажется, вспоминая прошлое и подбирая слова.

– Антон, я все понимаю и прощаю тебя. Сынок, я и не знала, что ты держал на меня обиды. Думала, что ты просто очень занят своей жизнью и работой, поэтому ты перестал меня навещать и приезжать. Тебе уже тридцать девять лет, ты взрослый мужчина и вправе сам решать, когда и как тебе, и кому уделять время. Я не держу на тебя обиду, просто ждала тебя, как и раньше. Ждала, когда ты придешь так же, как и раньше, когда ты приходил ко мне.

Взгляд ее блуждал, глаза увлажнились. Я привстал, подошел к ней поближе и, приобняв ее, прошептал:

– Прости меня, прости, Елизавета Ивановна. Прости, мама…

Прошло какое-то время, прежде чем мы с мамой пришли в себя и оправились от воспоминаний. Чтобы сменить настроение, я спросил, что она приготовила. Она ответила, что мое любимое – картофельное пюре с отбивными. Я предложил отобедать, на что она пригласила пройти на кухню. Нигде в другом месте, как у нее дома, я не ощущал такого удовольствия от еды. Удивляясь, я расспрашивал ее о рецепте приготовления – в чем именно кроется секрет? Она отвечала, что секрет в том, что это приготовлено с любовью. Казалось бы, все просто, а так вкусно.

– Кушай, Антон, кушай больше, ты вон какой худой стал. Видимо, никто не кормит тебя, вот ты и худой. Может, положить добавки?

– Что ты, мама, нет. Спасибо, порция слишком велика, я с ней еле справился, а ты добавку предлагаешь.

– Как ты изменился, выглядишь отлично, худоба в самом деле тебе идет. Высокий рост и стройность подчеркивают твой вид. Напоминаешь отца, только он немного ниже тебя был, – настала пауза, наши взгляды встретились. Вспомнив про отца, я сказал ей, что она права – отец был пониже.

– Цвет волос и форма у тебя точно такие же, как и у твоего отца. Темноволосый брюнет что ты, что он, – усмехнувшись, она какое-то время осматривала мою голову. Подойдя поближе, дотронулась до головы и предложила выпить чаю. Я согласился.

– Антон, расскажи, как работа? И мне интересно, появилась ли у тебя девушка?

– С работой всё хорошо. Учусь каждый день чему-то новому, стараюсь работать так, чтобы от меня была польза. Мама, о какой девушке идет речь?

– Ну как о какой, о твоей. Имею в виду, не встретил ли ты девушку? – на какой-то момент мне показалось, что я выпал из разговора. Девушку я не встретил еще пока, но вот зато встретил посланника. О нем ей лучше не рассказывать, а то решит, что я с ума сходить начал.

Вопросительно на меня смотря, кажется, мать распознала мое удивление и расплылась в улыбке. Подойдя ближе, она похлопала меня по плечу и спросила, почему я молчу.