Новые мальчики
Наталия Алексеева
Начало девяностых. Семнадцатилетняя Наташа приезжает в летний подростковый лагерь. Солнечные дни, ночные побеги, костер, свобода и безнаказанность. Но она приехала не для развлечений, у нее ? секретная миссия. Много лет назад с девушкой произошла страшная трагедия. Она скрывает свою тайну, не смея признаться даже самой себе, отчего стала колючей и злой. Но встреча с ровесниками, а особенно с настоящей любовью меняет ее, заставляет задуматься о своем предназначении, о чувствах других людей. А как же секретная миссия? И чем все закончится, если ее разоблачат?
Наталия Алексеева
Новые мальчики
Нет памятника жертвам девяностых
Лихих.
Не поминают тех погибших
Молодых.
Но есть, кто их любил. Они
В живых
Остались. Храня в сердцах,
Не отпускают
Их.
Глава 1. Вот так познакомились
Наташа распахнула дверь новенькой тонированной «восьмерки» и сразу оказалась в гудящей толпе подростков и родителей. На лицах провожающих читались легкая грусть и предчувствие свободы от родительских обязанностей. На лицах уезжающих – стопроцентная уверенность во вседозволенности, безнаказанности и ни малейшей печали.
– Не ссы, лягуха – болото будет наше! – Наташин старший брат Лёха крутил в руках брелок от машины.
– Ой, да ладно, справлюсь я, – лениво протянула она, осматриваясь.
На ожидающем автобусе, прямо по верху лобового стекла тянулась надпись «Пионер – всем пример». Наташа скептически усмехнулась: никаких пионеров давно и в помине нет, а картинки до сих пор висят!
– Пионэры блин, – сморщила она нос, сделав акцент на «э».
– А ты кого ожидала тут увидеть? – Лешка сжал увесистый кулак. – А если чё, мне скажешь, любого урою!
– Леша, прекрати, – мать стыдливо оглянулась: не слышал ли слов сына кто-нибудь из провожающих в летний лагерь свое чадо.
– Нормально, ма! – Наташа чмокнула мать, потянулась к небритой щеке брата.
Лешка придержал ее:
– Все запомнила?
Она нетерпеливо дернула плечом.
– Головой отвечаешь, – пригрозил Леха и смачно поцеловал сестру в щеку.
– Фу, дурак! – Наташа утерлась ладонью. – Только макияж размазал!
Лешка захохотал.
– Наточка, ты бы там поскромнее себя вела, – встряла мать. – Неудобно же, все свои, папины коллеги.
Наташа повернулась к матери. На языке вертелись язвительные слова, но ругаться напоследок не хотелось, и она лишь повторила:
– Нормально, – подхватила рыжий кожзамовый чемодан, весь покрытый зацепками от кошачьих когтей, и решительно направилась к автобусу.
Автобус уже был полон, но в хвосте обнаружилось свободное место. Наташа двинулась по узкому проходу, как вдруг перед ней вскочил со своего сиденья высокий парень. Он едва не ударился головой о верхний поручень. В смешливой перебранке со своим товарищем, не заметив Наташу, он спиной налетел на неё. Развернулся, примиряюще выставив перед собой ладони. Но Наташа, не дожидаясь извинений, выбросила вперед руки, будто отбивала мяч.
– Отвали! – она оттолкнула, и парень шлепнулся обратно на сиденье.
– Чума, – он растерянно смотрел на неё. – Я ж не спецом!
Наташа стиснула зубы и, не оглядываясь, пошла дальше.
– Чё невежливая такая? – крикнул он ей в спину, обтянутую черной футболкой. Не получив ответа, покачал удивленно головой: – Чума, в натуре.
Усевшись возле окошка, Наташа увидела, что мама все еще стоит возле автомобиля и машет рукой. Расставаться им – не привыкать – и она лишь вскинула ладонь и кивнула. Мать забралась в черную тонированную «восьмерку» и захлопнула дверь. Взревев мотором, машина умчалась прочь.
Водитель уже готовился закрыть двери автобуса, как в них влетела невысокая полноватая девушка. Тряхнув копной темных кудряшек, она оглядела салон и направилась прямиком к единственному свободному месту возле Наташи. Даже не спросив разрешения, одернула короткую «вареную» юбчонку, надетую поверх ядовито—розовых лосин, и плюхнулась рядом. Наташа брезгливо отодвинулась, но девчонка будто и не заметила. Восхищенно оглядела Наташину футболку с надписью «Кино» и понимающе цокнула языком:
– О! Фигушки с таким рисунком достанешь! Кооперативная?
Наташа неопределенно мотнула головой. Девчонка снова восторженно цокнула и ткнула пухлым пальцем в гордый профиль Виктора Цоя:
– Тащишься от «Кино»?
Обсуждать свои привязанности не входило в Наташины планы, но напор незнакомки оказался чересчур велик, и она снисходительно протянула:
– Ага—а. Особенно «Сорок пять».
– А мне «Группа крови» только нравится.
Девчонка вздохнула, будто её это сильно огорчало, и представилась:
– Меня Галя зовут. А тебя?
Наташа покосилась на розовые лосины, и в ответ на ее скептический взгляд Галя беспечно махнула рукой:
– Мне пофиг на чужое мнение!
– Ну, тогда посиди молча, – предложила Наташа и отвернулась.
Автобус гудел, как пчелиный улей, кто—то смеялся, кто—то уже пел под гитару.
– Вот уж точно – пионэры, – презрительно процедила сквозь зубы Наташа и снова оглянулась на соседку.
Та порылась в кармане, вытащила пару ирисок в желто—коричневых фантиках. Примирительно протянула одну Наташе, другую бросила в рот.
– «Золотой ключик» обожаю, – сказала она, довольная, что строгая соседка приняла ее подношение, – «Кис—Кис», впрочем, тоже люблю. А ты?
Наташа милостиво кивнула и заботливо поправила черную тряпичную сумку у себя на коленях.
– А ты такая… – Галя замялась.
– Какая?! – Наташа сдвинула светлые, искусно подкрашенные брови.
– Красивая! – выпалила Галя. – И волосы – отпад!
Она потянулась, чтобы пощупать светлые пряди, но Наташа шлепнула ее по руке.
– Такие белые! Натуральный цвет?! – не унималась Галя, – А прямые, м—м—м, какая прелесть! Легко укладывать? Я с кудрями мучаюсь – жуть! – Она взбила руками темные кудряшки.
– Ну да, понимаю.
– И, вообще, прикид у тебя по фирме?! А сумка вот страшная! Сюда не подходит вовсе! – Галя со смехом шлепнула Наташу по коленкам, где черным комком притаился тайный груз. – Она похожа на бабушкину авоську! Чего у тебя там?
По мнению Наташи, это уже переходило всякие границы.
– Много будешь знать – плохо будешь спать! – огрызнулась она и снова демонстративно отвернулась.
За окном мелькала стена высоченных елей, темно—зеленых, загадочных и мрачных. И под каждой, наверное, гриб—боровик и звенящее облако комаров. Хотя нет, не выросли ещё грибы – лето в самом разгаре. Там белые цветки земляники и нежно—голубые колокольчики.
Наташа неожиданно для себя улыбнулась отражению в оконном стекле. Здорово было бы прогуляться по лесу, тут под Ленинградом. Хорошо бы, да только не в этой компании! Наташа снова нахмурилась и оглядела салон: мальчишки и девчонки болтали, смеялись, на передних сидениях тренькала гитара, и нестройный хор мычал невпопад. Она презрительно сморщила нос – пионеры, фу, и продолжила смотреть в окошко.
Автобус потряхивало на неровностях дороги, кто—то шутил, кто—то смеялся, но Наташе поездка не доставляла ни малейшего удовольствия. Если б не гадкий плюшевый медведь в ее черной сумке, ни за что б она не отправилась в этот дурацкий лагерь!
***
Еще несколько дней назад Наташа была вполне довольна жизнью. Она сидела на маленькой кухне, лакомилась на завтрак блинчиками с клубничным вареньем, которые сама испекла, и лениво щурилась в окно. Июльское солнце щедро светило сквозь тюлевые занавески, оставляя на стене ажурную тень. Школьные экзамены остались позади, вступительные тоже, а впереди еще половина лета!
Рыжий пушистый кот терся о Наташины колени, выпрашивая еду, когда в прихожей раздался скрежет замка. Барсик испуганно забился под стол, а в проеме кухонной двери показался Лешка. Бритоголовый, одетый в черную рубашку с закатанными по локоть рукавами. На его груди красовалась золотая цепь с мизинец толщиной. Подмышкой был зажат коричневый плюшевый медвежонок.
Лешка шагнул к столу, схватил со стола чашку с чаем и жадно отхлебнул. Привалился плечом к косяку и строго выдал:
– Лягуха, у меня к тебе поручение. Передашь вот это, – он выхватил из—под мышки медвежонка, – чуваку по имени Гарик.
Леха перебросил игрушку через стол. Наташа ловко поймала увесистое плотное тельце размером с новорожденного младенца.
Каждому в детстве необходим такой медвежонок – плюшевый, с чуть свалявшейся от долгих объятий шерстью, с матово—черными глазами— бусинами и бархатным мягким носом. Он должен приносить радость и умиротворение, спокойствие и чувство защищенности. Этот источал тревогу и опасность.
– Чего там? И почему сам не отдашь? – Наташа облизала ложечку с остатками варенья.
– Не твоего ума дело!
– Опять меня на посылки?! – Наташа небрежно бросила игрушку на стол и скорчила недовольную гримасу.
– Не опять, а снова! – криво усмехнулся Лешка. – Поедешь в лагерь, мать тебе специально путевку достала. Гарика там найдешь…
Но Наташа не дала ему договорить.
– Чего—о?! – она вскочила, возмущенно отшвырнув чайную ложку, и та с глухим стуком упала на линолеум. – Никуда я не поеду!
– Да ну? – брат наклонил бритую голову и взглянул исподлобья.
Наташа упрямо уставилась в светлые, такие же, как у нее, глаза. Не глядя, ногой оттолкнув табуретку, Леха подошел к сестре. Резкий запах его одеколона и пота ударил в нос. Она отвела взгляд первая.
