– Хорошо, так и поступим. Я благодарю вас всех за стремление помочь и желаю счастливого пути до Равенны. – С этими словами магистр армии поднялся из-за стола и направился к выходу.
После того как дверь за ним захлопнулась, Гауденций разразился гневной тирадой, адресованной, казалось, сразу всем его спутникам:
– Почему вы молчали? Почему не поддержали меня? Я же знаю, вы тоже не сильно бы огорчились, если бы Валентиниан случайно упал на спату…
– Командир, мы же солдаты, для вас он отец, а для нас – магистр армии. Я не думаю, что у нас есть право давать ему советы. Сидеть за одним столом с победителем Аттилы – уже большая честь. И потом, такие вопросы – не наше дело… – Луций развел руками.
– Ваш отец служит не Валентиниану, а Риму в его лице, – поддержал товарища Деметрий. – Верьте, что он сумеет защитить себя. Мы должны были его предупредить, и мы это сделали.
Гауденций махнул рукой, давая понять, что их доводы его не убедили. А затем поднял глаза на Виталия.
– Им помешала субординация, ну ладно. Хотя здесь речь идет о том, чтобы всего лишь высказать свое мнение. Но ты, Виталий, не солдат, представители купечества ведь более свободны в суждениях, почему ты не поддержал меня?
– По правде говоря, посчитал, что раз он не прислушался к аргументам собственного сына, доводы неизвестного сицилийского торговца его вряд ли переубедят, – ответил Виталий. – Но будь я на вашем месте, я бы предложил то же самое.
– Ну вот, я тоже не вижу иного решения, которое обеспечило бы отцу полную безопасность. Если Валентиниан планирует его убийство, то будет искать любую возможность, а возможности найдутся, пока он сидит на троне.
– Командир, магистра армии, да еще и овеянного такой славой, убить не так просто, как хозяина какой-нибудь сиракузской таверны… – попытался возразить Луций.
– Не так просто, но возможно! И императоров убивали, и полководцев, и сенаторов, и наместников провинций, – отверг его доводы Гауденций. – Но я больше ничего не могу сделать. Идемте, нужно поужинать и разместиться на ночлег, а завтра выдвигаемся обратно.
Деметрий, Луций и Виталий молча последовали за ним. Мысли о еде после столь долгой и тяжелой дороги должны были радовать, но выражение лиц было угрюмым. Они вроде и сделали то, что должны были, но как будто не довели дело до конца. В воздухе витала тревога. Гауденций переживал за отца, солдаты – за своего командующего, а на Виталия, связывающего будущее Рима исключительно с выживанием полководца, давил груз знаний о том, что обязательно должно произойти, если он не вмешается. Виталий сделал то, что планировал, но будет ли этого достаточно?..
Тем временем магистр армии Флавий Аэций в сопровождении личной охраны и младших офицеров, а также друга и соратника Марка Авита, представителя галло-римской аристократии и главного дипломата западноримского двора, неторопливо ехал по Марсовому полю. Его одолевали тревожные мысли. Он был искренен, когда высказывал сыну и прибывшим с ним людям сомнения относительно намерений Валентиниана, но не мог полностью исключить такое развитие событий. Тем более буквально вчера ему донесли, что на пиру император, перебрав вина, объявлял гостям и придворным о том, что, дескать, все время его пребывания у власти – это лишь игра, а его настоящее правление начнется завтра. То есть сегодня. Люди Аэция сочли, что речь шла о возможной отставке полководца, справедливо заметив, что ни в ком другом император не мог бы видеть угрозу своей власти, о чем они ему и сообщили. Впрочем, «сегодня» стремительно приближалось к завершению, поэтому Аэций уже мысленно списал слова Валентиниана на ударившее в голову вино. Но вот история, произошедшая на Сицилии, не могла быть списана на одно лишь вино, иначе не погибли бы случайные свидетели. Это действительно похоже на работу императорской тайной службы. Аэцию казалось, что она утратила свое влияние еще при прошлом императоре – Гонории. Попытки ее реорганизовать делала Галла Плацидия, мать Валентиниана, фактически правившая вместо сына до своей смерти, но, насколько он знал, ей не удалось добиться в этом деле серьезных успехов. Или все-таки удалось?
– А ты что думаешь, Марк? Убьет он меня или все-таки поостережется? – Аэций только что поделился новостями с Авитом и теперь гадал, насколько вероятным сочтет подобное развитие событий один из его ближайших помощников.
– Я не пророк, магистр, но не могу не заметить, что действия нашего императора порой сложно объяснить с позиций разума. Им движут эмоции и пороки, зависть и злоба вполне могут подтолкнуть его к тому, о чем вас предупреждал Гауденций, – ответил он.
– Может, вы все и правы. Что ж, завтра же усилю охрану ветеранами из числа как варваров, так и римлян. К счастью, за годы службы империи я приобрел много достойных соратников, которым могу доверить свою жизнь.
– Магистр Аэций, к нам приближаются всадники.
Один из сопровождавших полководца воинов указал вперед. Там действительно горели три огонька факелов и слышался конский топот. Всадники явно направлялись к ним. Аэций остановил коня.
Подъехавшие оказались из числа дворцовой стражи.
– Приветствую вас, магистр Аэций! Император приказывает вам немедленно прибыть во дворец.
– Во дворец? Сейчас? Он лично отдал этот приказ? – с сомнением спросил Аэций.
– Да, магистр. Поторопитесь, он ждет вас.
С этими словами гонец императора и его сопровождающие развернулись и вскоре скрылись за поворотом.
Полководец вздохнул, его взгляд устремился в ночное небо.
«Неужели это случится прямо сейчас?..» – пронеслось у него в голове.
– Аэций, ты же не собираешься туда ехать?
На лице Марка Авита читалась тревога. Он попытался заглянуть другу в глаза, даже обратился к нему по имени, хотя обычно на публике называл его не иначе как магистр или господин.
– Император приказывает прибыть немедленно, я не могу проигнорировать его распоряжение, – ответил Аэций.
– Но ты же понимаешь, что это ловушка? Сперва сообщение о его бахвальстве на пиру, затем приезд твоего сына с предупреждением, а теперь внезапное приглашение нанести ему ночной визит… До этого момента я тоже сомневался, но теперь все ясно: что бы ни послужило тому причиной, он решил тебя убить, и сделать это он собирается сегодня. С охраной тебя во дворец не пустят, оружие отберут на входе, стража наверняка подкуплена. Живым ты оттуда не выйдешь.
– Нет, друг мой, обещаю тебе, я не умру сегодня. – Аэций намотал на кулак поводья и повернулся к стоящему рядом всаднику: – Езжай на виллу Майориана, комита доместиков, и приведи его к фонтану у Палатина. Скажи, что дело не терпит отлагательств.
– Да, магистр! – Воин отсалютовал командиру и умчался вдаль.
– Ты все-таки решился? – спросил Авит.
– Нет, я все еще не собираюсь его свергать. Но и убить себя тоже не позволю. А сейчас мне нужно заехать домой, чтобы подобающим образом одеться для визита во дворец.
Через полчаса Аэций и его свита уже подъезжали к величественному Палатинскому фонтану. Вскоре показался и отправленный Аэцием всадник, с ним был молодой статный офицер.
– Приветствую, магистр! Жду вашего приказа, – отсалютовал он полководцу.
– Дело срочное. Нужно заменить дворцовую стражу. Всю. Немедленно. И постарайся сделать это тихо. Поставь тех, кому доверил бы свою жизнь. И мою.
– Будет сделано, магистр. – По лицу Майориана было видно, что приказ Аэция его удивил, но он полон решимости в точности его исполнить.
– И да, если знаешь, что кто-то из доместиков не любит императора, этих ставь в первую очередь.
Комит доместиков коротко кивнул и уехал. От Аэция и Авита не скрылась хитроватая улыбка, на мгновение появившаяся на его лице. Через некоторое время со стороны дворца послышался топот ног, мелькнули огни факелов, и все стихло. А вскоре к фонтану, уже пеший, подбежал Майориан.
– Сделано, магистр! Всех, кто стоял на страже, – у ворот, входов, внутренних дверей – под разными предлогами отправил обратно в казармы. Вместо них поставил тех, кого лично знаю, с кем служил под вашим началом. Это центурионы и ветераны первой когорты, не дрогнувшие перед гуннами Аттилы, не раз побеждавшие франков и готов и недавно зачисленные на почетную службу в императорской гвардии. Они вас не подведут! А тех, кто нес караул в тронном зале, сам император отослал еще до наступления темноты.
Отдышавшись, он внезапно поднял взгляд на Аэция и торжественно провозгласил:
– Да здравствует Цезарь!
– Да здравствует… – подхватили было всадники охраны магистра, но под пристальным взглядом полководца тут же замолчали.
Марк Авит засмеялся, а на лице Майориана отразилось непонимание:
– Вы же собираетесь лишить власти этого распутного мерзавца, разве не так?
– Нет, я всего лишь хочу защитить себя… Марк, расскажи ему. Ну а мне пора, моя долгая задержка и так может вызвать подозрения. Надеюсь, еще свидимся. – Аэций улыбнулся какой-то грустной улыбкой и двинулся в сторону дворца.
Поприветствовав стражников, он вошел внутрь. Шагая по длинному коридору, магистр армии размышлял, что же ему приготовил Валентиниан. Удалось ли устранить опасность, заменив стражу? Предусмотрительно надетая под тогу броня защитит от кинжала в спину, а верные люди у входа успеют подбежать и вмешаться в случае нападения. А может, это всего лишь стечение обстоятельств и император вызвал его по какому-то срочному делу? Как бы то ни было, сейчас все станет ясно.
Тяжелые двери Аула Регия, тронного зала дворца римских императоров, медленно распахнулись, и Аэций шагнул внутрь. Он до сих пор помнил свои впечатления от первого посещения этого места. Великолепный мрамор, прекрасные статуи и трон императора Рима, что стоял на небольшом возвышении. Тогда зал показался ему Олимпом, а император Гонорий – самим Юпитером в окружении младших богов.
– Приветствую тебя, Цезарь! – Аэций приблизился к трону и склонился в поклоне. – Я прибыл так быстро, как смог.
– Добро пожаловать, Флавий Аэций, мой верный магистр армии и победитель Аттилы! – Император поднялся и приветственно простер к нему руки.
От проницательного взгляда полководца не укрылась натянутость улыбки на лице императора, да и в глазах Валентиниана он заметил недобрый огонек. Но было в них и что-то еще. Высокомерие, обычное для него, сейчас, казалось, возросло многократно. Да, правитель выглядел так, будто в одиночку победил всех врагов империи и готовится сообщить об этом ожидающей его толпе римского плебса.
– Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем я вызвал тебя в столь позднее время? А между тем повод торжественный: я хочу наградить тебя за все, что ты сделал для Рима за эти годы.
– Благодарю, господин. Сама честь служить Риму в должности магистра армии – уже огромная награда для меня, и я не променял бы ее ни на какую другую.
– Твоя скромность поражает не меньше, чем твоя доблесть, но все же я вынужден настаивать. – Император сделал шаг и спустился на одну ступеньку. – Спасибо тебе за спасение Рима от гуннов, за все твои прошлые победы и особенно – за мудрые советы. – Император сделал еще два шага вперед и вниз по мраморным ступеням и медленно убрал руки за спину, встав напротив склонившего голову полководца.
– Спасибо тебе за все… А теперь прощай! – С этими словами Валентиниан выхватил из-под складок своей тоги короткий меч и со всей силы ударил полководца в грудь.
Прочный доспех выдержал удар, Аэций отшатнулся назад, но смог устоять на ногах.
– Это и есть твоя награда за мою верную службу тебе и народу Рима, Цезарь?! – в негодовании воскликнул полководец.
– Что такое… Доспех под тогой? Ираклий, его кто-то предупредил, нас предали! Убей же его! – закричал Валентиниан, выпучив глаза и указывая на Аэция острием меча.
Не успел полководец обернуться и найти глазами того, к кому обращался император, как его шею обвила веревка. Он почувствовал, что задыхается, и, тщетно пытаясь сорвать удавку, из последних сил крикнул:
– Стража! На помощь!
Судя по лязгу металла и скрежету открываемых дверей, его услышали. Двое солдат, стоявших у входа, вбежали в тронный зал и круглыми от удивления глазами смотрели на представшую перед ними картину: император стоит с обнаженным мечом в руке, а Ираклий, императорский евнух, изо всех сил затягивает веревку на шее магистра армии.
– Стража, он хотел убить вашего императора. Казнить его немедленно! – крикнул Валентиниан гвардейцам.
Однако те, проигнорировав его слова, обнажили мечи и бросились к Ираклию. Через мгновение два клинка одновременно пронзили его. Евнух рухнул на землю. Аэций сбросил веревку с шеи и сделал глубокий вдох.
– И вы тоже с ним? Стража, здесь убийцы! Защищайте императора! – продолжал кричать Валентиниан.
В коридорах дворца послышался гулкий топот. Тем временем Аэций с трудом поднялся на ноги и хотел было что-то сказать, но не успел он собраться с мыслями, как размахивающий мечом Валентиниан оказался прямо перед ним. От первого удара он увернулся, второй опять пришелся на доспех, от третьего полководца заслонил один из стражников.
– Предатель! Умри! – выкрикнул император, пытаясь ударить помешавшего ему воина, но гвардеец ловко подставил щит. Потерявшего равновесие Валентиниана отбросило в сторону, и он наткнулся на меч, который выставил второй гвардеец. Заливая кровью белую с пурпуром тогу, правитель Запада упал на мраморный пол. Нечаянно нанесший ему удар доместик от неожиданности выронил меч, с ужасом смотря на лежащего Валентиниана.
– Вы убили своего императора… Предатели… – произнес он и затих, его украшенная золотым венцом голова безжизненно откинулась назад.
В дверях послышался лязг оружия. Появившиеся доместики обнажали мечи и вышли в центр зала, где Аэций и два императорских гвардейца стояли рядом с телами заколотых Ираклия и Валентиниана.
– Что здесь произошло? Это император и его слуга Ираклий лежат на полу? Магистр Аэций, похоже, ранен! – перешептывались они.
Первым подал голос Аэций:
– Солдаты! Сегодня император призвал меня во дворец с целью лишить жизни! Слава богу, меня предупредили, благодаря этому я надел под тогу броню, которая и спасла меня. И спасибо этим двум воинам – без них евнух задушил бы меня, подло напав сзади. – Аэций указал солдатам на лежащую на полу веревку.
Тем временем первый из спасших полководца гвардейцев наклонился к телу Валентиниана, а затем громко озвучил то, что все присутствующие и так уже поняли:
– Император мертв!
Среди гвардейцев опять пронесся шепот:
– Хотел убить Аэция, а в итоге сам отправился к праотцам. Так ему и надо! Рассчитывал заколоть нашего командира, как бычка на алтаре, но его так просто не возьмешь!
– Аэций, который, несмотря на пережитое, тоже начал осознавать, что произошло, воскликнул, указывая на тело Валентиниана:
– Видит бог, я не хотел такого исхода!
– Господин, возьмите! – Тот воин, что констатировал смерть императора, протянул полководцу золотой венец.
Аэций взял его одной рукой, поднял над собой и повернулся к солдатам. Он собирался что-то сказать, но не успел. Все гвардейцы как по команде вскинули мечи, и тронный зал загудел от их общего возгласа:
– Император мертв. Да здравствует император!
– …Теперь остается только ждать. – Марк Авит только что закончил рассказывать Майориану обо всех событиях, предшествовавших их встрече у фонтана. – Уверен, что если возможный убийца был среди стражи, то он уже не сможет выполнить свою миссию, а если среди слуг – нашего магистра спасет доспех и верные гвардейцы.
– Но разве после такого можно позволить Валентиниану остаться у власти? Если получится схватить убийцу живым, нужно доказать причастность императора к этому делу и заставить Сенат низложить его!
– Доказать вряд ли удастся, – покачал головой Марк Авит. – Ты же не думаешь, что он лично нанимал убийцу? В этом деле наверняка замешана его тайная служба. Впрочем, там тоже есть люди, верные Аэцию, и они не сообщили ничего о готовящемся нападении. Постой… Мне кажется или там что-то происходит?
Майориан прислушался: действительно, со стороны дворца слышались какие-то крики, шум и лязг оружия.
– Скорее туда! – крикнул он, запрыгивая на коня.
Всадники из охраны магистра последовали за ними. Добравшись до дворца, они ринулись внутрь. Стражи у входа не было.
– Кажется, это в тронном зале, – прислушался Майориан. – Сюда, скорее!
Они подошли к распахнутым дверям и увидели, что на мраморном полу лежат тела Ираклия и Валентиниана. В центре зала стоял Аэций, сжимая в правой руке золотой венец, а окружавшие его гвардейцы поднимали мечи и скандировали: «Да здравствует император!»
Марк Авит улыбнулся:
– Что бы здесь ни случилось, результат меня вполне устраивает, – сказал он.
Майориан, поняв, что произошло, с торжествующим видом вошел в образованный гвардейцами-доместиками круг, опустился на колено и провозгласил:
– Слава Цезарю! Я всегда верил, что этот день настанет. Провидение сегодня наградило всех нас, вручив золотой венец достойнейшему из римлян. Я, Флавий Юлий Валерий Майориан, присягаю на верность Флавию Аэцию как императору Запада!
– Встань, Майориан, прошу тебя, – протянул ему руку Аэций. – Я благодарю тебя за твои слова и за верную службу. Как знать, быть может, без твоей помощи я бы не пережил сегодняшнюю ночь.
Они обнялись.
– Похоже, у Рима теперь новый император? – Марк Авит также не скрывал своей радости по поводу произошедшего. – Как говорят, от судьбы не уйдешь, – заметил он, когда Аэций рассказал ему и Майориану, как развивались события. – Это я про вас обоих: одному суждено было умереть, а другому – править. Пока мы беседовали у фонтана, меня не покидало чувство, что я только что проводил Юлия Цезаря на то самое заседание Сената… Рад, что в нашем случае все сложилось иначе. Но теперь надо объявить обо всем этом людям. – Марк Авит кивнул в сторону открытых дверей, где уже начали собираться слуги, разбуженные шумом и криками.
Они перешептывались и со страхом поглядывали на стоящих вокруг Аэция гвардейцев, не решаясь войти в зал.
– Сейчас все сделаем, – сказал Майориан и приблизился к слугам. – Вы же меня знаете, я комит доместиков. Не бойтесь, проходите, сейчас я расскажу вам, что здесь случилось.
Слуги осторожно начали заходить в зал, продолжая с опаской коситься на гвардейцев и лежащие на полу тела.
– Смотри, господина Валентиниана убили… А это кто рядом, евнух Ираклий, что ли? Да, точно он. Он и убил?.. А гвардейцы – его. А чей это меч лежит?
