– Пусть пишут, – пожал плечами Олеар. – Вообще- То, он посылает меня за почтой трижды в день и отвечает на большинство писем. Могу подложить и весточки от них. Но вы же понимаете, маркиз…
– Что герцог Карион их сожжет, – подхватил Свейн, вставая. – Благодарю за трапезу и за уделенное время.
– Достали они вас? – с пониманием вздохнул Олеар. Подобное выражение поддержки показалось ему уместным, но стоило маркизу ответить, и снова Олеар оказался растерянным мальчишкой:
– Нет. Но им нужно было видеть, что я зашел сюда. И нужно знать, что я передал их просьбы. И нужно получить какой- То ответ. Это доставит герцогу меньше беспокойств и убережет их самих. Хорошего вечера.
– Как Эидис? – невпопад спросил Олеар. – Ваших детей же не было на празднике?
– Нет. Эидис и вся моя семья давно в северной крепости.
Они переглянулись. Олеар знал: как и он сам, маркиз понимал, насколько велико было их везение – оказаться в это ужасающее время именно под покровительством обеспечивавшего защиту своим подданным черного герцога. Казавшиеся сказкой крепости существовали и действительно были прекрасно укрыты и оборудованы очищавшими воду колодцами. Огороженные территории были обширны, засеяв поля и заведя внутрь скот, люди могли бы провести там не один год. Сильнейшие шепчущие проверяли каждого, кто заходил внутрь, а после зашедшему уже ничего не угрожало. Каждой именитой семье герцог разрешил взять с собой от двадцати до сотни семей безымянных, в зависимости от статуса подчинявшейся провинции, и столько шепчущих для собственной защиты, сколько она пожелает. Этого было бы достаточно даже для восстановления сгоревшего за пределами стен мира, обратись континент в пепел.
И ни один самоубийца, даже дикарь из Пар- Оола, не стал бы соваться в крепость Даора Кариона. Если бы какой- То дурак и рискнул, его внутренности со временем смыли бы с зачарованных камней и шпилей бурные снежные дожди, которыми так изобиловал наступающий месяц.
– Я рад за вас. – Олеар был искренен.
– Благодаря герцогу, – с уважением, но без заискивания произнес Свейн, закрывая за собой массивную дверь.
Олеар вздохнул. Несмотря на то, что господин разрешил ему отсутствовать, особенно засиживаться не стоило. Он не мог помочь учителю в создании заклинаний, но, если повезет, мог все- Таки отправиться в Пар- Оол за Юорией.
***
– Могу я что- То еще сделать? – услужливо спросил Олеар, ставя бокал на низкий мраморный стол за спиной черного герцога.
Даор Карион не удостоил ученика взглядом, но тот вдруг испугался, что учитель мог понять, как Олеар нервничает: серебряная ножка встретилась с гладким мрамором абсолютно бесшумно, но после мелко зазвенела. Проклиная свои дрожащие руки, Олеар прошелся по полутемным покоям герцога Кариона и остановился у сидящего на полу безымянного мужчины в простой одежде. Безымянный зыркнул на него быстро, как куница, и спрятал глаза. Выглядел он еще хуже, чем когда Олеар уходил, но ни крови, ни следов еще какого- То внешнего воздействия не было. Олеар знал этот серый цвет лица и этот отчаянно скривленный рот: мужчине было больно, но боль отличалась от любой пытки, с какой бы он мог встретиться в течение жизни.
Интересно, а Син понимал, какая участь постигнет проводника, которого он кинул черному герцогу вместо требуемой карты? Директор бросил его на съедение, на вскрытие, сознательно? Олеар подумал, что Даор Карион ведет себя неосмотрительно, портя собственность Приюта, но тут же остановил себя. Это было не его дело, герцог куда лучше него знал, как может позволить себе обращаться с теми, кто оказался у него в руках, да и может ли бросить вызов Сину тоже.
Даор сделал ученику знак, чтобы тот подошел.
Олеар послушно остановился у самого стола. Даор протянул руку, в которую ученик тут же вложил бокал с вином. Осушив его в один глоток, Даор сжал пальцы, и бокал каплями стек на пол, пенясь и застывая на серых плитах. Олеар проводил эту вспышку в темноте взглядом и постарался выровнять дыхание: рядом с герцогом в настолько плохом расположении духа находиться было попросту опасно. Тем не менее, ему стоило предложить учителю подкрепить силы.
– Я принес еще мяса, – робко подал голос Олеар. – Вы не ели почти два…
– Мне не нужно есть, – оборвал его черный герцог, не смягчая голоса, и Олеар в страхе отшатнулся. – Я потерял много времени.
– Это из- За свойств окружающих Приют лесов? – уточнил Олеар. – Хранитель ключей говорил, тут изменяются законы пространства, и магические законы тоже. Син тоже сказал, что с самим пространством почти ничего не…
– Ты указываешь мне, что я могу? – сузил глаза герцог.
– Нет, конечно, нет, – проговорил Олеар поспешно, коря себя за неуместность замечаний. – Я лишь хотел добавить, что когда я выбирался за ворота и искал следы, мне не удалось создать ни одного заговора, который распространялся бы более, чем на несколько шагов. Но я, конечно же, не вы. Вы их найдете. Это ведь поисковая сеть? Прошу, покажите.
Даор кивнул, и Олеар схватился за виски, пытаясь справиться с хлынувшим в него потоком образов, а потом пораженно уставился на учителя. Не покидая пустого зала, он одновременно был и там, снаружи, где, разрезая ночной воздух, вилась магия. Он стоял на небольшой лесной полянке, и из груди и рук его истекали потоки, которых он никогда не ощущал ранее.
– Что это? – едва слышно позволил себе прошептать Олеар, не веря в свое везение.
– Запомни последовательность действий, – холодно ответил герцог, игнорируя глупый вопрос. Откуда звучал его голос? Из леса, или же он сказал это в том пустом зале? Олеар никогда не путешествовал так и чувствовал себя как во сне. – Ты мне понадобишься.
Олеар с трудом поднял голову к темному небу. Поисковая сеть вышиной в два человеческих роста оплетала десятки лиг, расширяясь, ветвясь, пронизывая неподвижный лес и обтекая тяжелые ущелья и утесы. Даор Карион удерживал перед мысленным взором карту, вытащенную из податливого разума данного ему Сином проводника, и продолжал слой за слоем накладывать сложные и чувствительные плетения, проходящие сквозь руки и грудь Олеара, как если бы это он создавал их. Смутно Олеар осознавал, как невыносимо выл безымянный, воспоминания которого вскрывались будто острым ножом, но этот крик не имел значения здесь, в черном и полном вибраций лесу. Олеар слушал, ощущал, он весь превратился во внимание. Сотворенные Даором Карионом пласты прорывались сквозь сопротивляющийся воздух аномальной зоны, росли вверх и лучами расходились в стороны, буря камень и взрывая землю – и не оставляя на них следа. Мощь, с которой творился заговор, была пугающей. Олеар был словно медузой, вместившей в свое прозрачное тело все знание о непоколебимой и всеобъемлющей силе океана.
– Хватит, прошу, – взмолился он, даже не успев заметить, мысленно это сделал или вслух, понимая, что разум его тонет в этом тягучем потоке, и все превращается в сплошной водоворот.
И тут же обнаружил себя лежащим на полу, уткнувшимся в ножку стола лбом. Обессиленно вытянутая рука почти касалась сапога учителя, и Олеар попытался отдернуть ее, но движение вышло каким- То медленным и слишком плавным, будто в воде. Олеар знал, что герцог ждет, когда он поднимется, и попытался поддержать себя воздушным потоком, вставая. Струя подбросила его неожиданно быстро, будто вырвавшись из- Под контроля, несколько стоявших вокруг стола кресел упали, а окно распахнулось наружу с таким звоном, словно стекла готовы были вылететь из рам. Олеар опасливо посмотрел на учителя: ни прядь на его голове не шелохнулась, и листы желтого кожистого пергамента тоже остались лежать на столе, будто ничего не произошло.
Даор подождал, пока Олеар встанет, пусть и взявшись за столешницу и навалившись на нее всем весом, и коротко осведомился:
– Запомнил?
– Да, кажется, – пораженно ответил Олеар, понимая, что и правда мог бы воспроизвести показанную ему изнутри последовательность действий. Ему хотелось со слезами благодарить наставника: никто и никогда, наверно, не учил так. – Только у меня вряд ли достаточно для этого сил.
– Я дам тебе верейский сосуд, – кивнул на стол герцог. В углу чуть белевшего в темноте листа пикой высилась тонкая и узкая морионовая пирамида с закругленными гранями, маленькая, не больше ладони в высоту. – Если ты упустишь его из рук, я убью тебя.
– Понял, – наклонил голову Олеар, не веря своим ушам. То самое легендарное вместилище силы – и в его руках! Да шепчущие всего мира до сих пор гадают, существует ли оно на самом деле! А в нем – столько, скольким учитель сочтет нужным поделиться. Могло ли что- То быть большим знаком доверия? Разумеется, сосуда он не упустит.
– Смотри. – Даор Карион указал Олеару на лежащую на столе карту, на которой кровавыми линиями растекались, как теперь понял Олеар, уже созданные учителем заговоры. – Начав позавчера с создания окружности с радиусом в четыре дня пути галопом от Приюта, я заполняю получившуюся площадь. Вот здесь, – Даор показал на область западнее башен Фортца, – лес, в который, как я предполагаю, они могли отправиться. Это наиболее сложный для изменения объект, и тебе туда соваться нельзя. Здесь, – он провел рукой, и слабо полыхнула северная часть импровизированной карты, – еще один такой объект, лучше тебе не заходить за его границы. Твоя задача заполнить вот эту область. – Послушно движениям герцога, засветился и потух кусочек карты на юго- Востоке.
– Что там?
– Ничего, – задумчиво ответил Даор. – Ни безмагического пространства, ни этих проклятых артефактов изменения формы. Однако на тот маловероятный случай, если сын Келлфера окончательно рехнулся, лучше поставить сеть и здесь.
– Вы думаете, Тамалании угрожает опасность? – осторожно спросил Олеар.
– На ней мой амулет. Она жива и здорова, – к его удивлению ответил учитель. – И ей холодно. Но я не вижу их местонахождения. Могу лишь предполагать, что он хочет предложить ей переродиться, то есть поменять форму, чтобы ее никак нельзя было найти. И это настоящая опасность.
– Потому что перерождение – это по сути уничтожение, нам рассказывал об этом… – Олеар запнулся, но все же решил договорить. – Наставник Келлфер рассказывал нам об этом.
Даор Карион не ответил.
– Если вы знаете об этой возможности, можно ли огородить место… – начал Олеар, и осекся, встретившись взглядом с герцогом. – Вы уже сделали это, да? Простите.
– Радиус почти десять лиг. Я могу лишь закрыть входы, все тысячи входов, – выдохнул Даор, и Олеар вдруг понял, что его учитель сильно устал. – И надеяться прийти вовремя. Сын Келлфера очень хорошо знает эти места и все возможные на них искривления, а у меня – только это ничтожество.
Проводник всхлипнул, будто подтверждая слова Даора, и снова наступила тишина.
– Мне идти сейчас? – спросил Олеар.
– Когда восстановишься, – коротко бросил Даор, и Олеару показалось, что какая- То дверь снова закрылась, и снова герцог стал таким же отстраненным и острым, каким и был обычно, какой- То мимолетный момент почти что близости завершился, будто его и не было.
Данный Сином проводник пискнул, когда Даор снова ворвался в его разум, вытаскивая образы расщелин и троп. Уже немного пришедший в себя Олеар прошептал заговор, и безымянный затих, продолжая только вращать глазами с отчаянием идущей на убой коровы.
Даор Карион продолжал смыкать сеть.
20. Ингард
Короткое выступление Роберта, как и предполагал Ингард, вызвало настоящую бурю. И так измотанные переживаниями и страхом герцоги, потерявшиеся, беспомощные, жалкие во всей своей неуместной роскоши, считали себя оскорбленными идеей, что должны незаметно красться сквозь леса и горы как простые торговцы, не скрашивая свое путешествие даже заговорами без крайней на то необходимости. А между тем это было так необычно и так неожиданно, что – Роберт был абсолютно прав, – могло сработать.
Роберт шутливо жаловался, что собрания не прекращаются. Теперь Ингард понимал, что друг имел в виду: казалось, большой зал заседаний все время был полон. Герцоги уходили спать или уединялись с теми, кого считали союзниками и сообщниками, оставляя вместо себя маркизов, потом возвращались, сменяя их, и начинался новый круг обсуждений. Они писали письма, они делились содержанием пришедших из дома ответов, они отдавали приказы по укреплению замков своим вассалам, а те отсылали эти приказы через пока работающую портальную почту и отчитывались о претворенных в жизнь мерах.
Бедные герцоги пытались предусмотреть все, их привычный мир разрушался, они пытались схватить его, скрепить, удержать, но все было бесполезно. Ингард сочувствовал им, но, как и этим, волею случая оказавшимся запертыми в одном месте облеченным властью людям, ему было о ком заботиться, и отвлекаться права он не имел. Послушники, не понимавшие, что происходит, продолжавшие ходить на занятия и вместе с тем ощущавшие в запрете на перемещения серьезную опасность, тоже были чьими- То детьми. И Ингард был за них в ответе. Он напоминал себе об этом, когда чье- То горе звало его, и когда чужая боль резала его по сердцу. Стоило ему взглянуть в глаза мучившемуся отцу – и он уже знал, что сын его не вернется. Но, как и Роберт, Ингард молчал.
Родители пропавших делились своими страхами друг с другом, вполголоса успокаивая друг друга и не зная, что сидящий рядом Роберт мог пролить свет на их сомнения. Син в своей ультимативной манере попросил Роберта не говорить о том, кого он видел в Пар- Ооле. Ингард был согласен с Сином: рассказ ничего не дал бы, но спровоцировал бы панику, которая сейчас стоила бы времени, а в конечном счете и безопасности всей Империи. Все было логично, и целесообразно, и все же крылось в этом что- То неправильное, будто холодный расчет подменял в рассуждении человечность.
Лица герцогов были помятыми, уставшими. Ингард глядел на стол, уже и не пытаясь прогнать видения, в которых ряды присутствующих редели. Предложенный Робертом вариант похода мог сберечь многих, но ничто не сберегло бы всех.
– Я хочу знать, как будет организована наша защита! – заявил Ив Стелер, импульсивный и недалекий герцог Синих земель. Его жена, Даника, сидела чуть поодаль и не смотрела на супруга. Ингард предполагал, что она, в отличие от мужа, поддерживала идею Лианке, тогда как сам Ив был довольно труслив, и его малодушие расстраивало ее. – Мы не пойдем беспомощными! Нам нужны хотя бы воины!
Ингард прикрыл глаза, жалея, что не может, как Карион, отгородиться от происходящего и сделать так, чтобы о нем просто забыли.
– Его светлость герцог Стелер меня, возможно, не услышал, – мягко прокомментировал Роберт. – Ну ведь кто же потребует армию, когда речь идет о скрытности? Да и кто же требует чего- То от своих союзников, как от слуг?
– Я согласен, – неожиданно вставил Георги Петьер, коричневый герцог. – Сначала предполагалось, что мы пойдем вместе с сильными шепчущими, и что нас будут охранять опытные в боях наставники и просто хорошие воины, которых директор Ингард, – он важно кивнул Ингарду, – привел в Приют. Теперь выясняется, что это какое- То тайное дело, практически разбойничья вылазка, и мы – не рядовые воины, а правители земель, прошу заметить! – должны принять в ней участие на правах безымянных.
– Брат, остановись, – вполголоса попросила его Йорданка. – Если ты не хочешь идти, пойду я.
– Ты его слышала? – недовольно шикнул на нее Петьер. – Он считает, что надо идти по двое, если есть такая возможность.
– Он, – с охотой вмешался Роберт, предложение которого и вызвало такое бурное обсуждение, – считает, что если пойдет кто- То один, и этот один умрет по пути, то это будет стоить жизней десяткам тысяч. Он считает, что его военного опыта достаточно, чтобы предлагать спланировать военный по своей сути поход. Он вообще не хочет умирать и раз уж готов пойти с вами, вряд ли мечтает угробиться о дурацкую и неосуществимую идею.
– Не вижу никаких причин не верить опытности директоров Приюта, – спокойно произнес маркиз Визенсартер. Многие подняли головы, вслушиваясь: оставленный Даором Карионом в качестве собственных глаз и ушей Свейн обычно молчал, лишь наблюдая, и вступление в разговор было неожиданным. Бывший белый, а нынче черный маркиз считался в Империи фигурой значимой, куда влиятельнее других маркизов, и очень редко выходившей при этом на свет. Голос его был холодным как снежные вершины, успокаивающим. – Большинство герцогов умеет шептать, некоторые очень сильны. Директор Роберт – один из ярчайших заклинателей нашего времени. Путь проложен сквозь земли, куда нельзя переместиться, даже пользуясь порталами. Считаю риск не таким высоким и более чем оправданным.
– Тебя туда никто не тянет, – смерил его презрительным взглядом герцог Стелер.
– Я пойду, если герцог Карион посчитает нужным взять меня с собой, – спокойно ответил ему Свейн.
– Вообще- То да, Даор Карион идет, – тихо сказала Йорданка. – Я бы сказала, что наши шансы с ним довольно велики.
– Ну вы и идиоты, – встал Теренер. Он пошатывался, и выглядел пьяным. – Думаете, ему до вас есть дело? Да вы активизируете защиту, и он развернется и пойдет по своим делам. И выбирайтесь как хотите.
– Если защита будет активна, у нас останется возможность выбраться даже в том случае, если герцог Карион, как предполагает герцог Теренер, нас покинет, – обвела взглядом сидящих Лианке. – Я не вижу смысла что- То еще обсуждать. Думаю, мы слишком погрязли в советах. Как только герцог Карион и Тамалания вернутся, мы отправимся в путь. Предлагаю до этого момента всем смириться с тем, что придется пойти на оправданный риск. Хватит бессмысленных рассуждений. Я благодарна директору Роберту за адекватный план действий.
Ингард залюбовался ее жестким профилем и простыми, величественными жестами: Лианке казалась настоящей королевой, и большинству сидящих с ней за одним столом мужчин было до нее как собаке до держащего поводок человека. Не зря Роберт рассказывал об этой женщине с таким восхищением: и правда, стержень в ней был алмазным. Ни капли страха не проступало сквозь ее умение держать себя. Ингард вспомнил, как побледнела Лианке, когда поняла, что старшая сестра Хелки Рианон, ее любимая племянница, пропала вместе с остальными, и как быстро справилась она с собой, показывая пример остальным.
– Итак, два кровных представителя каждой семьи, если это возможно. По пять воинов – хоть маркизов, хоть безымянных – из вашей свиты. Все очень просто. Есть кто- То, кто не хочет принимать участия? – осведомился Роберт деловито.
– Я, – усмехнулся Теренер. – Но я все равно пойду, верно? Молитесь, чтобы я не сдох по пути.
– Да услышит Свет наши молитвы за ваше здоровье, красный герцог, – иронично улыбнулся Роберт.
21. Алана
Еще вчера она на мгновение поверила. Когда Келлан обнял ее, согревая, и Алана уложила ему голову на колени, а он нежно расчесывал ей волосы, гладил плечи и шептал, что нужно потерпеть еще всего денек, она и подумать не могла, что на исходе следующей ночи, прямо перед рассветом, будет молиться Свету, чтобы Келлан позволил ей убежать. Накануне вечером она ловила его руку, смеялась над тем, какой неуместной смотрится на нем простая одежда и какой странный земледелец из него бы получился, а уродливая повозка казалась ей не такой уж и ужасной. И Келлан вел себя совсем как раньше: он не упоминал ни Даора Кариона, ни Пар- Оол, ни возможную казнь, а только рассуждал, жизнь в каких землях пришлась бы Алане по вкусу. Сравнивая романтику гаваней Серых земель и уют полей Зеленых, Алана заснула, крепко сжав его рукав, и еще долго сквозь сон ощущала его похожие на дуновения ветра прикосновения к своей спине.
.
Проснулась Алана от крика крестьянина. Вскочив так быстро, что чуть не ударилась о держащие полог тонкие доски, девушка выскочила наружу – и тут же была поймана за край рукава Келланом. Раздался треск, но прежде, чем несчастный кусочек ткани остался в его руках, Келлан перехватил ее руку, будто Алана была воровкой.
– Куда ты? – иронично осведомился он, сжимая ее запястье до боли.
– Я никуда не собираюсь, – упавшим голосом ответила Алана, прощаясь с недавними иллюзиями. – Я только услышала крик и вышла посмотреть. Что произошло?
Стараясь не глядеть в родное, искаженное безумием лицо, Алана выглянула из- За плеча наставника. Их недавний кучер бежал, будто спасаясь от гарпий, и постоянно пригибался, будто кто- То пытался атаковать его сверху.
– Он забыл о нас, – усмехнулся Келлан. – Ему не до того.
– Что ты сделал? – почти беззвучно спросила Алана, холодея.
Глаза Келлана были совсем стеклянными, даже более пустыми, чем раньше. Если бы она увидела на улице человека с таким взглядом, немедленно пошла бы прочь, стараясь не оборачиваться. Но сейчас эти колодцы безумия смотрели прямо на нее, ловя каждое ее движение с безжалостной точностью. Келлан снова улыбался этой ужасной, чуждой его лицу улыбкой.
– Отпусти мою руку, пожалуйста, – мягко попросила Алана. – Я с тобой. Куда скажешь.
Келлан покачал головой, будто поражаясь ее хитрости, но пальцы разжал, а затем, будто пародируя жест верного слуги, раскрытой ладонью указал на уходящую вглубь чащи тропу, будто девушка должна была знать, к чему ведет эта звериная дорожка. Алана поспешила вперед, не желая оглядываться: теперь, когда Келлан снова выглядел как обычно, видеть его сил не было.
Сейчас Алана корила себя за излишнюю самоуверенность, даже откровенную глупость: подумать только, она и правда решила, что лишь по наитию, вчера смогла облегчить действие вредоносного заклятия, а то и вовсе его прогнать! Она, неумеха, неуч, ничего в этом не понимавшая! Сколько же скрывалось в ней гордыни, раз она смогла хоть на миг предположить подобное! «Возомнила себя великим магом, – ругала она себя. – Таким, которому даже и заговоры произносить не нужно, у которого просто желания исполняются сами по себе. Божеством. Ура божественной Алане без имени!».
– Прекрати этот ор, – услышала она сзади холодный приказ. – Мне не сосредоточиться.
– Почему ты снял иллюзию? – спросила она его, стараясь отвлечься.
– Она бессмысленна. Все это бессмысленно.
– А перерождение? – попыталась пробиться сквозь стену Алана. – Оно имеет смысл? Расскажи мне, пожалуйста!
Келлан не ответил. Его шелестящие шаги позади – и тишина.
– Келлан, почему ты молчишь?! – спрашивала она его снова и снова. – Пожалуйста, поговори со мной! Куда мы идем? Что такое перерождение?
Келлан шел за ней, не подгоняя и не останавливая. Алана оборачивалась, ища его взгляд, но он смотрел лишь под ноги. Губы его едва различимо двигались – он творил заговоры. Алана силилась понять, что же Келлан делал, тревожно прислушивалась к собственным ощущениям – но все и вокруг, и внутри нее казалось неизменным. Лес был похож на лес, а ноги ныли от усталости.
Однако стоило ей пошатнуться и случайно отступить с тропинки сорвавшейся с края кочки ногой, воздушная стена встала между ней и свободой. Первый раз ударившись о нее, девушка не поверила своим чувствам, но потом, задевая ее то плечом, то рукой, ясно увидела тоннель, который Келлан выстраивал прямо на ходу, чтобы она не могла сбежать. Это не было путами, не было кандалами, но этот невидимый кокон вогнал ее в такое отчаяние, что Алане не удалось сдержать слез. В отчаянии она бросилась к Келлану на грудь, ища у него защиты от него же, и прошептала:
– Ты будто ведешь меня на смерть!
Келлан обнял ее, сжал до хруста и прошептал куда- То в волосы:
