– Нянь, ты что заболела? – встревожилась я.
– Нет-нет, – она попыталась успокоить меня, но я видела , что ей плохо.
Лицо моей кормилицы соперничало в бледности с простыней, а на лбу виднелись бисеринки пота. И дыхание было каким-то поверхностным, частым, будто внутрь воздух проталкивался с трудом. Няня никогда не болела, всегда была бодрой и жизнерадостной. И сейчас, видя ее такой слабой и беззащитной, я почувствовала, что у самой от страха по спине заструился пот, а сердце заколотилось, как сумасшедшее.
– Няня…, родненькая, – пересохшими губами прошептала я. – Что с тобой? Я сейчас за лекарем сбегаю!
– Нет-нет! – испуганно вскрикнула она. – Все пройдет!
– Тебя лечить надо! – настаивала я.
-Нет, само пройдет. Наверно, – попыталась убедить меня няня, но получилось плохо. На лице быстро промелькнула тень обречённости. Но от моего встревоженного взгляда это не укрылось.
– Ты знаешь, что с тобой?!– заподозрила я.
Гунни прикрыла глаза, чтоб не отвечать, и я поняла, что знает.
Я похолодела, боясь озвучить то, что пришло в голову.
– Нянь, – нерешительно протянула я. И не дожидаясь ответа потянулась к ее рукаву. Задрала до локтя и увидела подтверждение тому, чего боялась. Клеймо изменилось. Оно предупреждающе светилось тусклым синеватым цветом.
Но няня ж ничего не сказала?! Наверно, ему хватило и того, что я начала наседать с вопросами. И эта проклятая каракуля защищает информацию, как может.
Кто же это сделал? Доберусь, насажу негодяя на шпагу, как каплуна на вертел! Но это потом.
Меня сейчас волновало одно – как няню поставить на ноги. Или ее недуг, как инфлюэнца – сам пройдет при должном уходе?
Я метнулась на кухню, вскипятила в ковше воды и набросала туда все, что посчитала нужным для восстановления сил – лист земляники, шалфей, тимьян. Потом подумала и добавила ромашки – хуже не будет.
И пока мое зелье остывало, я лихорадочно соображала – чем же еще можно помочь моей кормилице. Но на приготовлении отвара мои познания в лекарстве, к сожалению, закончились.
И неотвратимо приходило понимание того, что сегодняшний день стал последним беззаботным. Но я его пыталась отогнать, чтоб не мешало соображать.
Все –таки нужно идти к лекарю. Няня давала мне деньги за помощь, чтоб я могла сама себе купить что-нибудь ненужное, но манящее. Но книги она мне сама покупала, как и все необходимое для рисования, а на глупости я не тратила честно заработанное. И теперь у меня есть своя казна. Так что если не на самое дорогое снадобье, то на просто действенное, мне хватит.
Я отнесла настой в комнату, напоила няню и хотела уже бежать, как она меня остановила. Словно прочитав мои мысли.
– Детка, ты куда-то собралась на ночь глядя? – голос няни прозвучал тихо, так что у меня на душе заскребло.
Подумав, что лекарь уже, и вправду, закрыл свою лавочку, я отрицательно покачала головой. Если станет хуже, то тогда не постесняюсь потревожить его покой, разбужу хоть среди ночи.
– Спасибо за отвар, девочка моя! – слабым голосом произнесла она.
– Я сделаю все, чтоб ты выздоровела, – горячо заверила я.
Няня уснула, а я еще долго ворочалась, не представляя, как мне выяснить правду. Она представлялась мне огромным запутанным лабиринтом со множеством входов и одним –единственным выходом.
А наутро Дестина* подкинула мне ниточку, по которой можно было бы найти его, но потом так жестоко оборвала, что мне самой чуть не потребовалась помощь лекаря…
Утром няня попыталась встать, вернее встала, но по ее неуверенной походке я сразу поняла, что ей не намного лучше.
– Няня! В кровать! – строго приказала я. – Сейчас я сделаю тебе омлет и травку заварю, а потом побегу к лекарю.
С травкой все получилось без проблем. А вот с омлетом я явно погорячилась.
Почему-то я была уверена, что справлюсь с ним на раз – ведь часто наблюдала, как няня его готовит. Разбить яйца, добавить молоко, взбить – делов-то.
Но сразу все пошло не так. Одно яйцо просто скатилось со стола и, разбившись, растеклось скользкой лужицей. Второе упало в миску вместе со скорлупками. Хорошо, что я его хоть помыла…Пришлось вылавливать скорлупки. Ну и дальше чуда не произошло. Омлет подгорел и напоминал не пышное великолепие, приготовленное няней, а жалкую тряпочку.
К счастью, у нас остался еще сыр и масло, так что свою кормилицу голодной я не оставила.
А сама устала так, будто целый день в лавке отработала. Теперь можно было окончательно выбросить из головы мысль, что няня планирует меня выдать замуж. Такую хозяйку только с большой приплатой возьмут…
Справившись с насущным, я понеслась к аптекарю. Кое-как описав недуг няни, естественно, умолчав об истинной причине, я потребовала зелье, укрепляющее жизненные силы.
Лекарь, знакомый с Гунни, обеспокоенный болезнью приятельницы, быстрей белки метнулся в свои запасники и принес целых три склянки. Засунул их в полотняный мешочек. Потом подумал и добавил еще порошок, чтоб моя кормилица не только выздоровела, но и начала бегать, как молодой олень.
Подробно рассказав, что, как и с чем принимать, проводил до порога. Но этого ему показалось мало. Он вышел со мной на улицу, продолжая наставления. Но вдруг осекся на полуслове.
Следуя за его взглядом, я тоже повернула голову в сторону дороги. И если на лице аптекаря растеклось подобострастное выражение, то на моем даже не берусь определить какое…
Я увидела своего друга из видений!
Дестина* – Судьба, Провидение
Элгон – злой дух
Глава 5
Понятное дело, это был уже не тот пылкий юноша, которого я помнила. В окружении трех всадников на вороном коне красовался молодой мужчина. Что он главный среди них, было понятно сразу. И по тому, как они ловили его взгляды, и по его внешнему виду. Он одет был в черные штаны и черную шелковую рубаху, перетянутую на талии ремнем. Через седло был перекинут плащ и тоже черный. Ну и в довершение сурового образа – его смоляные волосы, свободно спадавшие на плечи.
Первое, что пришло в голову – я опять или сплю, или вызвала видение каким-то образом. Но видения мои о прошлом, а сейчас со мной стоит аптекарь из самого что ни на есть настоящего! Он приветственно склонил голову, как только всадники приблизились к его лавочке.
Однако на него никто внимания не обратил. И, кажется, на меня тоже. Как же? Это же я, Фиалка!
Я открыла рот, чтобы позвать своего друга и … зависла.
– А.. э.., – выдохнула я, с ужасом понимая, что так и не вспомнила его имя.
Наверно, ветер дул в их сторону и донес до ушей моего наставника из детства мое нечленораздельное обращение, и он обернулся. Я чуть не взвизгнула от восторга! И тут же захотела провалиться сквозь землю от стыда и боли.
Тот, кто называл меня принцессой и обещал защищать всегда, скользнул по мне равнодушным взглядом, будто я была пограничным столбом, и отвернулся. В растерянности я потерла нос, готовясь зареветь от обиды.
И тут он обернулся. Пристально посмотрел. Не так, как на пограничный столб, но не увидев ничего нового, снова отвернулся.
Всадники ускакали, оставив за собой легкое облачко пыли.
Я была потрясена. Сомнений не оставалось. Со мной произошло что-то ужасное. А может и с ним? Да, я была тогда совсем девчонкой и наверно, внешность моя изменилась. Но если мы проводили столько времени вместе, должно ж что-то у него в памяти остаться?
А что, если и у него вместо настоящего прошлого, тоже что-то придуманное?
Очень хотелось в это поверить, но горькая правда тронула меня за плечо и велела рассуждать здраво. Судя по тому, как растеклось сладкое выражение на лице аптекаря, мой друг не бедствует, а наоборот, занимает высокое положение.
А я простолюдинка в дешевом платье. Скорей всего, он меня узнал, раз обернулся, но предпочел не показывать это, чтоб его спутники не засмеяли.
«Фиалка, ты должна быть сильной! Должна уметь защищаться!» – зазвенели в ушах его слова.
Лицемер! Предатель! Он же клялся, что сам будет защищать меня, если не уйдет на войну!
Но Дестиния хранит наше королевство, и войн уже нет.
Глотая горючие слезы, я быстро зашагала домой, оставив без внимания немой вопрос няниного приятеля, который видел, как я раскрывала и закрывала рот, и как стояла соляным столбом, глядя удаляющимся всадникам вслед.
В душе образовалась выжженная пустыня, пожарище, где ничто живое не сможет выжить.
До того, как у меня появились видения, я напоминала порхающую беззаботную бабочку, которой если и приходилось трудиться, то не в напряг. Просто я хотела помочь няне и помогала. Я верила, что мы с ней сможем поднакопить денег и открыть свою лавочку. Цветочную или даже кондитерскую. Гунни пекла такие восхитительные кексики, пальчики оближешь! А чуть больше затратив средств, можно было и пирожные делать.
Все в моей голове было просто и ясно.
А теперь там поселилась пугающая темнота и настоящее отчаяние. Ведь у меня не осталось ни своего имени, ни родителей, ни даже памяти. Только няня…
Нет, кроме пустоты, там, словно бабочка о стекло, билась мысль. Вернее, не мысль, а слова этого надменного красавца, сказанные много лет назад. «Ты должна быть сильной!»
Для чего? Чтоб стойко перенести унижение? Так уже не получилось!
Я представила только, какую меня увидел красавец, и уши заполыхали жарким пламенем от стыда. Деревенская дурочка, открывшая рот от восторга. Святые духи!
К горлу подступил горячий ком, мешающий дышать. Никогда в жизни мне не было так отвратительно и тошно на душе. Словно там поселился мерзкий скользкий червяк, и при мысли об этом лицо непроизвольно кривится в брезгливо- гадливой гримасе. И похоже, избавиться от этого червяка, нет никакой возможности.
Хотелось умыться ледяной водой. Нет, не умыться! Полностью окунуться, чтоб смыть липкую паутину стыда. Но мне нужно отнести лекарство няне, это раз. А два – я не имею права идти домой с таким выражением лица. Гунни обязательно заметит и начнет расспрашивать. А это проклятое клеймо не простит разговоров о прошлом. Если я правильно понимаю…
«Должна быть сильной!» – отдавалось болью при каждом шаге. И от этой боли рождалась решимость. Тот, кто стер мою память, должен ответить! Тот, кто наложил заклятье на мою няню, должен ответить! Да и этот красавчик, чтоб ему пусто было, должен ответить за предательство!
Стоп! В голове опять произошел переворот. Ведь именно его голос меня спас, когда я потеряла сознание! Если бы забыл, то не пришел бы на помощь…
Ох, лучше б я его считала предателем! Одним вопросом было б меньше.
Я притормозила. Итак. Спутанный клубок можно разобрать только по ниточке. По одной. По той, которую хотя бы видно.
Я развернулась и чуть ли не бегом припустила назад. К аптекарю.
– Ленси, ты забыла, как давать лекарство? – удивился он моему возвращению.
– Не совсем, – включила я вчерашнюю беззаботную девочку и почти естественно улыбнулась. – Господин Сенар, меня одолело любопытство. Кто были люди, которых вы поприветствовали? Мы ж с няней неместные. А мне скоро нужно будет из-под няниного крыла вылезать. Вот и хочу узнать о городе как можно больше.
Старичок или сделал вид, или на самом деле не понял, что меня пригнало назад не праздное любопытство.
– Так это же королевская инспекция. У лошадей на нагруднике королевский герб. Командир у них – господин Гровенор – самый молодой офицер, получивший такую должность.
– И что, они живут в нашем городе? – усилием воли сдерживаю волнение и пытаюсь сохранять в голосе лишь одно любопытство.
– Нет, что ты! Они наезжают внезапно. Проверяют гарнизоны, работу мэрии и уезжают обратно в столицу, – ответил Сенар.
Расспрашивать дальше было бы неприлично уже – ведь я обозначила сразу, что мне интересно то, что касается этого городка…
– Понятно, спасибо, – я улыбнулась и, чтоб старик не держал в голове странный разговор, съехала с темы. – Только повторите мне еще раз, пожалуйста.
Я достала склянки и тыча пальцем в каждую, озвучивала способ употребления, и в одном намеренно ошиблась. Пусть удивится девичьей памяти!
Глава 6
Хотя если бы на самом деле я забыла, ничего удивительного в этом бы не было. У меня жизнь перевернулась вверх дном и не собирается возвращаться на место. Осознание того, что я – это не я, не даст спокойно жить. И это еще не главный сюрприз. У меня чуть ноги не подогнулись от нового подозрения. А что если мне уже далеко не восемнадцать? И няня держит меня при себе, как несмышленыша?! Зачем? Получает деньги за присмотр за мной?!
После того, как знакомый незнакомец меня окатил равнодушным презрением, я уже ничему не удивлюсь.
Задумавшись, я споткнулась и чуть не растянулась на земле. Но ловкость, которую когда-то выработал во мне темноволосый парень, не позволила этого. Одной рукой прижимая склянки, другой подхватив юбку, я перенесла центр тяжести на вторую ногу, так что получился настоящий выпад. Странная картина, но всяко лучше, чем картина распластанной на дороге тушки. Да и лекарства спасла.
Что самое странное, я не успела даже сообразить, как проделала это все, не думая, перепоручив телу спасение самого себя.
Тем самым получила еще одно подтверждение тому, что все совсем не то, что кажется.
Склянки я благополучно донесла и два дня лечила свою Гунни. Несмотря на всю мою любовь к ней, сомнение, раз поселившись в душе, уже не хотело оттуда вылезать. Почему я не имею никаких навыков, которые могут меня прокормить, если я решу оторваться от ее юбки? И самое неприятное – я не могу спросить у нее прямо. И так без конца приходится заглядывать на ее клеймо, надеясь увидеть, что оно совсем успокоилось.
Наконец, няня полностью выздоровела, и я решилась на серьезный разговор.
