“И вы меня простите!”
Доктор оказывается не готовым к тому, что я уже не привязан, и я ловко вырубаю его с локтя. Теперь нужно действовать точно и быстро. Дотрагиваюсь до него и вбираю в себя его знания обо мне. Слышу отчетливо “аггел”, и болезненная дрожь бежит по моему телу. Так вот кто я? Вестник сатаны, падший, которому не нашлось места на Небесах. Теперь ясно, почему у меня нет крыльев.
Что ж. Погорюю чуть позже, а сейчас как можно скорее я должен покинуть это учреждение. Встаю с кровати и падаю на пол, не привыкший к странному тяжелому ощущению своего тела. Нарушение координации мешает мне подняться с кафельного пола. Цепляясь за мелованные стены, я все-таки поднимаюсь. С противным скрипом открывается мерзкая дверь в палату, доктор Сотников входит и тут же получает неожиданный подарок: железный стул приходится ему как раз к затылку. Беспомощно сползает по стене и перестает шевелиться его длинное тело. Я снимаю с Захарова халат, штаны и ботинки, переодеваюсь и выхожу в коридор. Пострадавшие поместились под противной больничной койкой, точно дыра между полом и кроватью предусмотрена как раз для такого случая.
Настраиваясь на спокойствие и стараясь не вызывать подозрений, но все же отчаянно быстро дыша, я иду к лифту и прислоняю карточку доктора Захарова. Хватит ли у меня сил на штат охранников, которые расположились на первом этаже? Ну же, падший, на что ты способен?
Адреналин в крови, стук в висках. Мир похож на компьютерную игру. Но это моя реальность сейчас, и нельзя медлить ни секунды.
– Стойте! Куда? – меня замечают. Теперь вперед!
Что есть мочи стартую с места, перепрыгивая через высокий турникет. Двадцать пять, двадцать, пятнадцать, десять метров. Стеклянные двери. Семь, шесть, пять. Бегу, врезаясь в тяжелые двери. Четыре метра, три, два. Спотыкаясь на ровном месте, я лечу головой вперед к выходу. Проклиная все на свете, падаю почти в руки спохватившихся санитаров. Путь к свободе отрезан, загорожен, закрыт, мое тело беспомощно растянулось на полу. Меня поднимают и пытаются удержать, но резкий толчок дает шанс вырваться из плена. Теперь есть лишь один вариант – вверх по лестнице, а там что-нибудь придумаю. Бегу, перемахивая через три ступеньки – на втором этаже решетки на окнах. Я на третий – дверь закрыта. На четвертом работники бросают все и торопятся догнать прыткого пациента. Слух раздражает противный вой сирены, и коридоры тонут в огне красных ламп. Остается лишь последний этаж и надежда на то, что там есть чердак. Выбивая довольно крепким плечом дверь на крышу, я чуть не сшибаю гору вонючих матрасов, грубо сложенных стопкой. Подбегаю к краю. Внизу меня уже ждут. Крылья бы сейчас не помешали, но их отрезали. Вот уже слышу, как бегут люди.
Сердце бесится в груди. Молю, чтобы от меня отстали, но продолжаю наблюдать, как с каждой секундой мне отрезают путь к свободе. “Помогите мне”. – мелькает в голове тревожная мысль. Кто поможет? Такие же, как я, демоны? У меня только один выход. Вниз. И я не раздумываю долго – разбегаюсь и прыгаю. Я не дамся им. У меня есть шанс. Сейчас зима. Там, внизу – снежная шапка. Волею судьбы, которая, видимо, не желает отпускать меня, я быстро достигаю снежных сугробов и напарываюсь грудью на кусок трубы. Вот же черт! В голове еще крутятся какие-то мысли, а потом кто-то выключает свет, звук и чувства. Лежа на холодном окровавленном снегу, демон-неудачник Александр отключается, так и не вдохнув волю полной грудью. Вместо желанной свободы из той самой груди торчит кусок ржавой заостренной трубы.
Меня застали врасплох! Глаза бегают, руки дрожат. Знакомый мужчина подходит к раковине, и я чувствую опасность. Он с легкостью закручивает вентиль на кране, косясь на меня и, видимо, ожидая какое-либо объяснение. В полной растерянности я пячусь к выходу и, как назло, сталкиваюсь с проклятой дверью. Глупо дергая ее не в ту сторону, неуклюже вылетаю из ванной.
– Я скоро вернусь. – как можно более жизнерадостно пою я, но внутри ощущаю, как нарастает беспокойство. Хватаясь за дурную голову, в которую не пришло ничего умнее этой глупой лжи, плетусь по коридору. Интуиция подсказывает мне, что после возвращения предстоит непростой разговор. Надо тянуть время…
…– Не каждый способен пробежать расстояние от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско и ни разу не остановиться. – он спокоен. Мое сердце ускоряет ритм.
– Отпираться бесполезно? – в моем голосе звучат нотки сожаления и возможной надежды на отрицательный ответ, однако, мой товарищ не спешит сообщить радостную новость, что это всего лишь глупая шутка, невинный розыгрыш.
– Я думал, мы с тобой не будем ловить друг друга за руку, но раз уж попался – не стоит устраивать концерт, веди себя по-взрослому. Допустим, что все это просто цепь случайностей. Но, посмотри наверх, пожалуйста.
Как в замедленной съемке, мои глаза встречаются с направленной на меня едва заметной камерой слежения, и я все понимаю – влип по самые уши. А ведь раньше таких штук не было, и было совершенно прекрасно! Зачем люди обложили себя этой дрянью? Она ведь так усложняет мне жизнь.
– Все это останется между нами. Здесь ты дома. Ты свободен.
– Что?.. Свободен? Это шутка?..
А потом я чувствую боль. Много боли в правом боку, и я едва ее выношу, не в силах от нее куда-либо деться.
Четвертый аккорд. План побега.
Тишина и пустота угнетают меня все сильнее. Мысли о загадочном А.В. не дают покоя. Наверное, он уже вспомнил прошлое и нашел свою семью. Надеюсь на это. Внешне мой спасенный напоминает знаменитого актера с обложки глянцевого журнала, рекламирующего какой-нибудь дорогой парфюм. У него густые, хаотично растрепанные в творческом беспорядке черные волосы, белоснежная кожа, подтянутая фигура и проникновенный взгляд. Кажется, что он влюблен в весь мир, и в то же время он весь этот мир отвергает. Его глаза говорят: “Доверься мне”, – и тут же: “Остерегайся меня, я – твой ночной кошмар”.
Я увяз в собственных мыслях и уже не могу спокойно ходить на работу, встречаться с друзьями, жить привычной мне жизнью. Все перевернулось вверх дном. В этом человеке есть что-то, притягивающее меня к себе. Мне его не хватает.
О странной новогодней ночи я никому не рассказал: даже родные люди не поймут мой поступок. Помочь тому, у кого на спине написано “убийца”! Шутка ли. Да и что теперь со мной происходит? Мама с папой это увидят и обязательно спросят о моем состоянии, а я не смогу им объяснить. Что-то резко изменилось. Я ощущаю такую вселенскую тоску, словно у меня активировалось и вибрирует сердце, словно во мне проснулась чувствительность к жизни.
Вот уже почти два месяца я пытаюсь забыть его, но он снова вторгается в мои мысли, да еще история с этими старинными запонками не дает покоя. У ювелира чуть лупа из глаза не выпала, когда он захотел рассмотреть поближе интересную вещицу. Утерянные запонки короля Ричарда I, золото времен XII века! И это более чем странно, юноша, почему у вас на пиджаке красовались чужие старинные английские булавки, и что же все-таки означают выгравированные символы “А.В.”, если не имя? Уж не из-за них ли вы пострадали? Отбрасывая всякие плохие мысли, я пытаюсь жить дальше.
В тот день, когда впервые прозвучал крик о помощи, я выполнял поручение начальства. Все было хорошо, пока в мыслях не отразился далекий, полный отчаяния зов: “Помогите, пожалуйста”. На несколько секунд мне пришлось остановиться, чтобы переварить фразу и забыть о ней, как о чем-то случайном и непонятном, как о том, что для меня не предназначалось. Но потом до меня дошло.
“Помогите мне!” – кричат мысли с какой-то страшной силой. На секунду я вижу, как кто-то бросается с разбегу с крыши, и сам чуть не кидаюсь под машину. Меня в буквальном смысле выталкивает на оживленную дорогу, болит правый бок, задетый краем капота легковушки. Я сразу узнаю этот голос. Я узнал бы его из тысячи, и, честно, я очень ждал его. Ему нужна моя помощь. Бросая все дела, бегу домой.
“Думай, Денис, это важно!” – я пытаюсь привести свои мысли в порядок. Где-то на границе с отчаянием в голове зажигается яркая лампочка: “Доктор Сотников!” Нужно разыскать его и узнать о том, куда увезли моего друга.
– Алло! Скорая слушает. Диспетчер Мария.
– Девушка, здравствуйте! Мне очень нужна ваша помощь. Без вас никак не справиться. Нужно найти доктора Сотникова, он буквально спас вчера мне жизнь и скромно исчез. Я бы хотел поблагодарить его лично. Помогите, пожалуйста. Я человек настойчивый и все равно найду его, но если подскажите, где искать, то буду очень признателен.
И мне отвечают. Не сразу, но отвечают! Виктор Сотников – главный врач психиатрической лечебницы Курортного района. Что же он забыл с утра первого января у нас на Савушкина? Надеюсь, когда приеду туда, хоть что-то прояснится.
Отпрашиваясь с работы, я кидаю в сумку необходимые в дорогу вещи, не забываю прихватить “стандартный джентльменский набор” – цветы, конфеты и вино. Час езды, и вот вдали красуется здание лечебницы. Психушка, конечно, имеет вид тюрьмы. На контрольно-пропускном пункте я “раскошеливаюсь” на цветы, чтобы мне помогли разыскать доктора Сотникова, который не сильно рад мне.
– Здравствуйте, уважаемый! – протягивает он. – Чем могу помочь?
– Я Денис Жуков. Здравствуйте, доктор. – протягиваю Сотникову руку. – Тот парень, которого я нашел на улице и которого вы забрали с Савушкина, я переживаю за него. Как он? Где он сейчас?
Сотников настораживается.
– Видите ли, Денис. Он тут у нас. Но чувствует себя паршиво. От полицейских никаких вестей не приходило, все глухо. И наш пациент так расстроился, что не смог спокойно это пережить. Мы пытаемся ему помочь. Недавно он напал на одного из моих сотрудников, доктора Захарова. Шутка ли? Очень буйный и своеобразный тип. Мы привезли его сюда на обследование, а он сломал нам дорогостоящее оборудование! Прямо не знаю, как с ним бороться. Сейчас он под действием успокоительного во избежание нового приступа.
– Ужас. Можно ли его увидеть? – я протягиваю доктору Сотникову вино и конфеты. Чувствую, что он лжет. Наблюдаю за его поведением.
– Боюсь, сейчас не самое подходящее время. Бедняга так и не смог заговорить, поэтому вы можете, конечно, на него посмотреть, но это очень неважное зрелище, лучше не расстраивайтесь и поезжайте домой.
– Пожалуйста! Я вас очень прошу. Мне правда станет легче, ведь я так волнуюсь за него. Всего на минутку. – я кладу в нагрудный карман доктора пятитысячную купюру. Он озирается по сторонам, затем приглашает меня пройти с ним к лифту.
– А почему его привезли сюда, а не в больницу?
– Здесь, несмотря на непрезентабельность, самое лучшее во всем городе оборудование для лечения.
– Никак не могу понять! Он ведь был нормальным, когда мы встретились.
– Послушайте! Психически неуравновешенные люди могут иногда сойти за нормальных. Мы провели обследование. У него явные нарушения головного мозга, между лобными долями происходит срастание, и ему будут делать серьезную операцию. Возможно, после этого он вспомнит, кто он и откуда.
В это время мы доходим до палаты №22, доктор открывает электронным ключом дверь, и я вижу своего доброго и смешного А.В. Сейчас он и впрямь похож на психа. Сидит на коленях в углу комнаты и сверлит взглядом батарею, даже не обращая внимание на происходящее вокруг. Сердце сжимается в комочек – никак не вяжется в голове образ полного энергии кареглазого молодого мужчины с этим зажатым пареньком, похожим на зомби. А какой у него замерший стальной взгляд.
– Будьте осторожны, он не любит посетителей. Давайте-ка мы повяжем ему смирительную рубашку, и тогда вы сможете зайти в палату.
– Зачем? Нет, прошу. Я знаю, что он не тронет меня.
– Ну, если что, кричите тогда. У вас 5 минут, я буду в соседней палате.
Сотников уходит, и мы с А.В. оказываемся в плену его тесной комнаты.
– Эй! Привет! Это я, Денис. Как ты, дружище?
Мне не страшно подходить к нему. Я опускаюсь на корточки и кладу руку на его плечо.
– Ты ведь звал меня? Я приехал.
Я вижу, что у А.В. перебинтованы руки и живот, и что сзади к шее у него прикреплен какой-то прибор. Что с ним сделали? Он оборачивается, пытаясь что-то объяснить, но губы не шевелятся.
– Мысли. Помнишь, мы общались с тобой мыслями? Я не слышу тебя сейчас.
Он кладет руку мне на плечо и легонько толкает, мол, вали отсюда. Его глаза становятся злыми. Он повторяет свой жест, но уже сильнее.
– Понял, понял. Мне уйти, да? – я делаю шаг назад, вскидывая вверх ладони, чтобы показать, что я не опасен. – Я же за тобой приехал. Может, вместе мы бы смогли разгадать, кто ты.
И тут он резво толкает меня с такой силой, что я вылетаю в коридор через ломающуюся дверь, разрывая рубашку и царапая руку.
– Да что с тобой? – я кричу, потирая ушибленное место. – Не хочешь, не надо! Псих!
Все. Хватит с меня на сегодня геройства. Из соседней палаты на шум прибегает Сотников, а также из конца коридора несется бригада врачей. Хватают буйного пациента, укладывают на койку, приковывают к ней ремнями и делают укол. Его взгляд в мою сторону в этот момент. О, этот безумный взгляд! У меня аж все передергивает внутри. Я боюсь, что ему здесь будет только хуже.
– Юноша, я же предупреждал. Это опасный пациент. Так что всего хорошего, смотрины закончены. А у нас тут много работы. Еще дверь чинить.
– Скажите, пожалуйста. А можно его забрать к себе домой? Я о нем позабочусь.
– Однозначно, нет! – Сотников складывает руки замком. – Он нуждается в лечении.
– Но со мной он не был таким, со мной он…
– Повторюсь. Нет. Я же сказал! Вы ему даже не родственник. Так что – повидали спасенного, а теперь вам пора.
Меня трясет.
– Доктор! Я слышал, что вам для лечебницы нужно финансирование.
Кажется, я его бешу.
– Уважаемый Денис! Как бы вам помягче преподнести эту информацию. Ладно, скажу как есть. Хотите забрать пациента? Тогда оплатите стоимость оборудования, а после будьте любезны помочь семье доктора Захарова, они остались без кормильца на три месяца! Да, кстати, стоимость оборудования равна 10 миллионов долларов. Осилите? – в наглых глазах Сотникова нет ни капли жалости, только насмешка. Расстроенный и злой, я кидаю фразу: “До свидания, доктор”, – и направляюсь к лифту. Ничего себе, вот это оборудование тут держат!
Полный отчаяния, я покидаю пределы психушки. Бедный А.В.! Мне его очень жаль, но что могу поделать? Так незаметно проходит целая неделя, а я все хожу как на иголках. Этот бешеный взгляд не могу забыть. Словно пребывая под гипнозом, вновь собираю вещи, вновь завожу машину, направляясь в сторону лечебницы. Сотников расцветает при виде меня, ехидно улыбаясь:
– А! Здравствуйте, молодой человек! Чем обязан?
– Я хочу увидеться с… другом. – я мешкаю, произнося это слово.
– Он уже вам другом стал?
– Да.
– А его здесь больше нет.
– Как? Что случилось? – я ловлю испуг. В голову лезут мысли о чем угодно.
– Не переживайте так. Тут радоваться надо. За вашего друга. – Сотников делает акцент на последнем слове, явно посмеиваясь надо мной. – После вашего визита он пошел на поправку, и мы его перевели в городскую больницу. И есть еще более радостные новости. Его коллеги из Лос-Анджелеса разыскивают юношу с внешностью как у вашего друга. Описание точно подходит.
– Прекрасно. Я очень рад за него. – без эмоций отвечаю я. Почему-то эта хорошая новость меня вовсе не радует. Внутри беспокойство. Что со мной? Я же должен быть счастлив! Эй? Денис! Ты обязан быть счастлив, что спасенный тобой человек поправился и что его кто-то ищет. Но что, если меня обманывают?
– Это все, молодой человек? Меня пациенты ждут, работа. – доктор Сотников вежливо ожидает, пока я переварю фразу, и когда до меня доходит-таки, я отвечаю:
– Простите. Я пойду, да. Очень, очень рад! Спасибо за чудесные новости.
– Это моя работа. – вздыхая, произносит доктор, удаляясь в сторону палат.
У стойки администрации я спрашиваю у сотрудницы, что случилось с пациентом, который находился в 22-й палате, но та отвечает, что не знает. Я молю ее проводить меня на второй этаж. “Нужно удостовериться, нужно увидеть самому, вдруг обманывают. Я хочу, чтобы меня сейчас обманывали”. Да что же за скверные мысли? В палате и правда никого: дверь настежь, комната прибрана. “Все? Удостоверился? А теперь вперед, к своей старой привычной жизни. Пора возвращаться в себя, Денис”. Утопая в мыслях и разговаривая сам с собой, я замечаю, что на меня туманным взглядом смотрит какой-то псих. Пальцем он подзывает к себе. Вдруг сейчас этот полоумный набросится на меня? Вдруг его болезнь заразна? Да что же это я? Он ведь человек, а не зверь. Тихонечко подкрадываюсь к мужчине, и тот, покачиваясь, сначала ерзает губами, потом говорит, еле-еле выдавливая из себя слова:
– Я знаю вас. Вы к парню из 22-й приходили. Я все здесь знаю.
Я отстраняюсь от психа, но он хватает меня за руку.
– Парень в большой беде! Я точно знаю. Я все видел. Я видел, что вы пришли помочь ему. От Толика они ничего не скроют.
– Толик. Куда его увезли, что с ним?
– Не увозили. Его держат наверху. И оттуда уже не возвращаются.
Мужчина все время жует слова. Трудно понять его речь, но я ловлю каждый шорох, пытаясь услышать как можно больше.
– Им всем чего-то от него надо. А я вижу его, я знаю, что он хороший. Он светится.
Меня колотит. Мурашки бегут по телу. Все это похоже на дурной сон. Неужели я сейчас буду верить какому-то психу? Что вообще здесь происходит?
– Вчера я видел, как ему делали операцию на голову, ты должен поспешить, пока не стало поздно, пока он окончательно не потерял рассудок.
– Спасибо за помощь, Анатолий! Спасибо.
