– Эй, ты спишь?
В ответ лишь равномерное и едва уловимое сопение, но капель в моей голове затихает. Насколько он другой: слишком юный, слишком красивый, слишком эмоциональный, слишком притягивает к себе. Похож на артиста: в нем импульс, педантичность, яркий характер и требовательность слились воедино. Его сложный взгляд, в котором, кажется, сложились безоблачное, беззаботное детство и глубокая седая старость, приковывает к себе. Смотрел в его зрачки как в бездонный колодец и не боялся утонуть, хотел броситься с головой в эти кольца огня, что они таят своей глубине, и от этого мне страшно. Я ловлю себя на мысли, что мне не хочется его отпускать. И это бред.
Вдруг А.В. вскакивает с постели, вытирая друг об друга мокрые руки.
“Что-то случилось? Почему ты не спишь?”
Вспоминая звук падающих музыкальных капель на асфальт, улыбаюсь.
– Одна очень красивая мелодия, навязчиво играющая в моей голове, не давала покоя.
“Ой, ты тоже это слышал? Я гулял там среди дождя. Смотри!” – молодой человек с инициалами А.В. демонстративно показывает свои мокрые ладони, с которых действительно капает вода.
– Нет, я не удивлен. Нет-нет, меня не колбасит, я не сошел с ума. Точно нет. – я усмехаюсь, а внутри нарастает тревога. Это же не просто какое-то чудо, а передо мной кто-то совершенно невероятный. Боже, пусть это окажется очень длинным сном. Я даже согласен на отравление шампанским. Пожалуйста.
“Ну, такие дела”. – А.В. почему-то нехотя наклоняет голову вниз, а потом напряженно и достаточно недовольно поднимает подбородок вверх. Его суровый взгляд говорит о внутренней борьбе с чем-то.
Между нами растекается напряженная тишина. Каждый в этот момент думает о своем.
“Мне кажется, от меня хотели избавиться. И думаю, у них не получилось”.
– Мы этого не знаем. Но точно после твоего ухода я обращусь к психологу!
Нет таких слов, чтобы описать чувства, которые бушуют сейчас в моей голове. Так хочется помочь ему отыскать себя, и на это есть две причины: первая, потому что его жаль. Жалко смотреть в испуганные глаза, которые так и просят о помощи. Второе, я горю желанием расшифровать эту сложную загадку: кто, откуда, почему, для чего. Любопытство заставляет меня забывать об опасности этого квеста. Но я с детства мечтал о приключениях, особенно когда читал про капитана Врунгеля.
Мой гость оказывается весьма интересным собеседником. За кружкой чая мы обсуждаем историю машин, государства и даже места летнего отдыха, и я вижу, что для человека, который потерял память, он знает слишком много: отвечает не задумываясь, словно берет информацию из невидимого поля. За разговором с ним усталость и сон уходят на второй план. Семь утра, и нам звонят в дверь. А.В. резко сжимается в клубок на кресле, подбирая под себя ноги и заворачиваясь в одеяло.
“Началось. – думает он – Открывай дверь. А я постараюсь никого не убить”.
Губы его в усмешке. А глаза совсем не веселые.
– Кто там?
– Доктор Сотников. Ночью мне поступил вызов из диспетчерской.
Перед нами возникает мужчина со строгими чертами лица. Седой. На нем под расстегнутой зимней курткой белый медицинский халат. При нем также с собой аромат медикаментов, которыми пропитаны все работники здравоохранения.
– Извините, что не сразу приехал, но сегодня у всех чего-нибудь случилось, пришлось поездить по городу. В такую-то прекрасную ночь! А где наш больной?
Почему-то мой гость не желает передать доктору свои мысли, а отворачивается к окну, отрешенно наблюдая за вальсирующими на ветру снежинками.
– Ах, вот вы где, голубчик! Как себя чувствуете? – доктор Сотников ставит на кровать свой потрепанный временем коричневый чемодан, который, кажется, старше его самого, копается в нем, перебирая вслух многочисленное содержимое: бинты, жгут, вата, марганцовка, шприцы, валокордин, анальгин и прочее. Откапывая фонарик, он кричит: “Эврика, нашел!”
А.В. заворачивается в одеяло еще крепче и злобно огрызается на доктора, передавая мне в очень язвительном тоне: “А ты ведь говорил по телефону, что я не особо разговорчив. Почему он спрашивает? Я не отвечу ему! Да и ты лучше молчи, что слышишь меня, а то в дурдом упекут. Понял?”
– Почему вы молчите, больной?
– Доктор, он не может говорить. Я об этом предупреждал по телефону вашего дежурного.
– Так… Интересно!
Доктор берет фонарик и обеденную ложку, просит моего гостя открыть рот. И тот, сверкая глазами, подчиняется. Мне кажется, не будь здесь меня, сейчас бы правда произошло убийство. Не взгляд, а лазерный прицел.
– Странно. У вас, видимо, психологический шок. Вы все прекрасно можете, просто не хотите. Вполне возможно, – размышляет Сотников, – кто-то напугал вас. Но мы поможем. Собирайтесь, юноша, едем на обследование. Сделаем МРТ. Знаете, что это такое? Это не опасно. Выясним, что с вами. А там и в полицию обратимся. Кто-то ведь может вас искать. Волнуется за вас.
Темно-карие зрачки с испугом смотрят на меня, его руки дрожат. Клянусь Богом, я никогда прежде не испытывал такой привязанности даже к своим родным. Мне больно, что этот тип уезжает. Но кто-то ищет его, ведь у такого человека обязательно есть любящая семья. Должна быть. Я вспомнил, что через несколько часов обещал своим прийти в гости, а ведь я толком даже не поспал. Зато будет о чем рассказать.
Чувствуя странную боль в области сердца, подхожу к А.В., сажусь рядом и шепчу:
– Удачи тебе, загадочный человек. Думаю, кто-то уже разыскивает тебя, и завтра ты с ними встретишься. Я запишу свой номер, позвони потом, как все прояснится. Я буду рад пообщаться.
“Нет! Денис! Я принес хаос в твой дом и заберу его с собой. Мне радостно, что я избавлю тебя от своего присутствия. Вспоминать, может, и буду, но меня или арестуют, или на опыты отправят. Сам-то как думаешь? А? Недолго мне такому осталось после их МРТ”.
Я ловлю на себе мрачный потухший взгляд. Взгляд человека, уверенного в том, что он говорит и понимающего больше, чем я могу себе представить. Но вот он отворачивается и, не говоря больше ничего, выходит из квартиры.
Хочется добавить что-нибудь еще, что-то хорошее и доброе, как и сам потерянный юноша. “Ты вдохнул жизнь в мой дом, а не хаос. Останься!” – вертится в голове дурацкая мысль. Я гоню ее, потому что так будет правильней. Ему там помогут. Так ведь?
Доктор забирает своего пациента. Квартира пустеет. Становится холодно в комнате и на душе. Машина скорой помощи скрывается за поворотом, и вдруг я вспоминаю, что вещи загадочного А.В. сохнут на моем балконе, да и золотые запонки так и лежат на полке в ванной. Он оставил их, нужно будет вернуть. Улыбка расцветает на моем лице. Мы еще встретимся. Моя жизнь уже никогда не войдет в прежнее русло, и волшебный юноша с темно-карим взглядом уехал не с пустыми руками, а забрал с собой мою душу.
Третий аккорд. Путь к свободе.
Доктор сажает меня в машину скорой помощи, дает отмашку водителю, и мы трогаемся с места, оставляя позади гостеприимный дом Дениса. На прощание я машу ему рукой, но он, кажется, не видит. Сотников пытается перекричать рев отечественной машины:
– Ну что, милый друг, скоро ты все узнаешь. Пришлось же нам попотеть, чтобы найти тебя. Кстати, меня зовут Виктор Петрович. Приятно познакомиться!
Я бросаю на него беглый взгляд и, не находя ничего интересного для себя, снова отворачиваюсь к окну, игнорируя знакомство. Он ведь все понимает, я чую это. Мне грустно. Мы уже отъехали на почтительное расстояние, и дом Дениса скрылся за поворотом. Началась однообразная картина – укрытый снегом темный лес и пустая дорога. Мы едем, иногда подпрыгивая на кочках, и я борюсь с желанием выпрыгнуть из скорой: туда, к человеку-солнцу, чтобы согрел своей доброй улыбкой, поддержал меня и прошептал: “Все будет хорошо, вот увидишь”. Но это не лучшая затея. Сначала я добуду информацию о том, кто я такой, а потом уже посмотрим.
– Приехали! – ворчит недовольный водитель, паркуя машину.
– Добро пожаловать. – зачитывает приговор Виктор Петрович Сотников. Я напрягаю тело. Примерно так я себе и представлял то место, куда меня привезли, имея в виду здание, обнесенное трехметровым забором и колючей проволокой. Миленько.
– Не волнуйся. Ты здесь ненадолго. Родные обязательно заберут тебя. Это вынужденная мера, потому что новейшее оборудование для обследования находится только здесь. Если же в течение недели никто не заявит о твоей пропаже, то мы переведем тебя в городскую больницу.
Ага, я охотно в это верю, как же. А ведь говорил, что заявит в полицию едва ли не сразу. Но первый раз за долгое время киваю в знак понимания слов доктора. Мне все равно.
Внутри больница еще ужаснее, чем снаружи: облупившиеся желтые стены коридоров, воздух наполнен ароматами подгоревшей каши и медикаментов – нашатыря и валерьянки. От стен отлетают стоны пациентов. Мои нервы на пределе, и, зажатый в тиски неприятной обстановкой, я шарахаюсь от проходящих мимо людей. Седовласый доктор Сотников, улыбаясь, машет пациенту, который примостился к выцветшей стене и отстраненно колупает на ней краску. Мне же он шепчет:
– А это наш долгожитель, мы зовем его Анатолий. Пять лет в больнице. У мужчины весьма загадочная форма амнезии. – многозначительная пауза. – Он не хочет вспоминать прошлое. Возомнил себя другим человеком, вытеснив реального. Его имя Андрей, и у него есть семья: мать, жена, двое детей, но он не хочет о них ничего слышать, предпочитая думать, что они умерли. Но ни в коем случае не зовите его по-настоящему имени, а то у него случится рецидив.
Доктор мне явно на что-то намекает. Может, я не хочу вспоминать прошлое по собственной воле? Рассеянным взглядом Анатолий смотрит в мою сторону. Бедолага. По телу бегут мурашки. Наверное, нельзя, застряв в психушке на пять лет, остаться нормальным. Я должен узнать о себе и свалить отсюда при первой возможности. Виктор аккуратно берет меня за руку и подводит к одной из дверей. Мерзкая бледно-розовая фанера не обещает, что за ней окажется нечто красивое.
– Вот и твоя палата. Положи вещи, и пойдем на обследование. Давай, живее! Ты же не хочешь застрять тут надолго?
О, планета Земля! Что такого сделал твой гость, что оказался здесь?
Мои вещи, то есть, вещи Дениса я кладу на железный стул-скелет и спешу за доктором, дабы ни секунды не оставаться наедине с мрачной палатой фильма ужасов, где догорает дергающаяся лампочка на выкрашенном мелом потолке. На четвертом этаже молодой мужчина в бирюзовом халате встречает нас, громко и открыто зевая.
– Все готово? Соберитесь, пожалуйста. Не каждый день к нам такие гости являются. – произносит Сотников, показывая на меня. Надо же! Какие “такие гости”? Какой почет! И как скоро я смогу влезть в голову доктору и выяснить у него наедине все подробности?
– Аппарат и персонал уже готовы. – докладывает молодой доктор Сотникову, потягиваясь и вновь зевая.
В корпусе “4В” гораздо чище и комфортнее, чем там, где разместилась моя палата, но осмотреть обстановку подробнее мне не дают. Доктор Сотников хватает меня за руку и буквально оттаскивает в сторону.
– Пришли. – снова демонстративно зевая, произносит согласно бейджику “доктор Захаров”.
В глаза бросается странный агрегат: прозрачная капсула из стекла с множеством присосок, проводки от которых ведут к гигантскому компьютерному нагромождению. Блестящий, современный, этот аппарат для сканирования активности головного мозга не вписывается в старый обшарпанный интерьер остальной части лечебницы и выглядит словно пришелец среди людей. Меня просят раздеться до нижнего белья и лечь на металлическую кушетку. Я подчиняюсь. Гладкая поверхность неприятно холодит спину, но приходится терпеть. Чувство страха заставляет тело дрожать. Почему я медлю? Почему позволил себя уложить? Из-за чувства вины? А вдруг я действительно нечто плохое? Вдруг я опасен для людей? Мое сердце бьет меня изнутри легким током.
– Успокойтесь, пожалуйста, и дышите ровно. – просит Захаров.
Присоски к вискам, ко лбу и груди – меня облепляют со всех сторон, кушетку задвигают в капсулу. Я чувствую легкое покалывание в области мозга, белый луч скользит по моему лицу от подбородка до макушки. Неожиданно вспыхнувший яркий свет лишает зрения. В глазах щиплет, и мне хочется достать до них руками, чтобы справиться с болью, но это невозможно. Еще пара секунд – и меня вытаскивают из аппарата.
– Все хорошо. Полежи пока, приди в себя, успокойся. – произносит Захаров, а потом они с Сотниковым выходят из палаты.
“Да, это он!” – доносится восторженный голос Сотникова.
“Феноменально! Первый раз вижу настоящего…”
“Тише! – резко прерывает его чей-то незнакомый голос с сильным акцентом. – Мы вам платим не за восторженные вопли. Он наш. А свое вы получите, когда дело будет сделано до конца”.
Это ловушка. Захаров, значит, тоже в курсе того, кто я. Что ж. Тем лучше. Я пойду до конца.
Зрение пока не проясняется, но по шарканью ботинок я распознаю доктора Захарова. Он проводит по моей руке чем-то влажным, одним движением протыкает правое предплечье и впрыскивает какое-то лекарство.
– Все хорошо, расслабься. Это поможет тебе вспомнить свое прошлое. – он гладит мои волосы, затем отходит в сторону. В мгновение ока кровь послушно разносит жидкость по венам. Конечности перестают двигаться, делая меня беспомощным. Я пытаюсь предотвратить это распространение лекарства в крови, но уже не успеваю. Хочется спать. Меня поднимают над землей и опускают куда-то вниз. От резких движений мутит, тошнота подкатывает к горлу. Еще несколько секунд я пытаюсь бороться с недугом и выкарабкаться, но сон побеждает.
Резкая боль, от которой я вскакиваю с кровати, заставляет стонать и обхватывать голову руками. Вляпываюсь пальцами во что-то горячее и влажное. Кровь.
– Лекарство, живо! – кричит Сотников, хватая меня за руки. Кто-то давит на плечи, я падаю на колени, ощущая привычную слабость. Мне уже вкололи очередную дозу лекарства, и картина реальности вновь плывет в медленном танце.
…Видение настолько реальное, что я теряю голову. В многочисленной толпе зрителей, пришедших на мой концерт, из тысяч пар глаз вижу лишь одни: небесная синева и яркое солнце внутри, они манят мотылька на свет. Мой прекрасный посланник облаков подходит к сцене, протягивает руку, мы сцепляем пальцы и уходим прочь.
Встретимся ли с ней сегодня?
Закрывая глаза, вижу эту картину снова и снова. Меня переполняет любовь. "К видению? – кричит Хранитель. – Ты сошел с ума!" – но я не слушаю его, готовый веками ходить по земле в поисках ее небесных глаз и ежедневно мечтать встретиться, гореть желанием и каждую ночь разочарованно ложиться спать одному в надежде, что завтра она все-таки найдется. Моя далекая, любимая, неизвестная. Уверен – музыка объединит нас. Музыка души, голос ангела, этот шифр, который дано разгадать лишь ей. Вот моя мечта. И я пускаюсь по реке на маленьком плотике в поисках той, что вдохнула в легкие жизнь. Готовый отдать всего себя без остатка во имя Любви и Света. Выбираюсь из тени, чтобы превратить сон в реальность. Сердце стучит отбойным молотком, но я делаю шаг вперед.
Сегодня мой первый концерт, и я готовлюсь. Смешанность чувств – восторг, но вместе с ним неуверенность, волнение и страх. Сколь долго я готовился к важному событию: днем и ночью сочинял музыку, писал стихи, нервно перечеркивая строчки. Я готовился к встрече, я устал мечтать, хочу действий.
Одному Богу известно, как важно начать свой путь правильно, как важно не ошибиться. Он создал мир, каким я его вижу, но что было вначале? Пустота… Помню ее. Вернее, переживаю чьи-то воспоминания о ней. Она влажная, темная, холодная, а потом как яркая вспышка – новый мир, созданный из тягучей магмы. Окаменевший на поверхности, но сохранивший в своем сердце огонь.
Я начинаю свой путь с пустоты. Хочу выйти к зрителям и не разочаровать их. Сегодня в маленьком американском клубе Александру выпала возможность доказать, что все старания не зря, что время, потраченное на подготовку, не ушло впустую. Шаги не делаются просто так, каждый должен быть заранее просчитан и отмерен, за каждое крохотное движение к цели придется бороться, буквально вгрызаясь в шанс, как будто он последний. И сейчас я охотник за удачей.
Конечно, не стоит забывать про золотые булавки-запонки с курсивными инициалами «А.В.» – презент короля Англии Ричарда I. Я храню их как память о прошлом, как скорбь по ушедшему в историю красивому времени. По-моему, розовый и серый прекрасно гармонируют с белоснежной кожей и волосами цвета безлунной ночи.
Мир плывет в водовороте мыслей, рябь сильнее. И уже трудно остановиться. Делаю шаг в пустоту, во влажное серое облако, и мой коттедж исчезает, а через мгновение передо мной возникает какой-то знакомый город. И я понимаю, что хорошо быть не таким, как все. Мне нелегко вновь привыкнуть к людям. За время нашего не общения они сильно изменились. Я боюсь сделать к ним шаг, но закрываю глаза и…
…От кончиков пальцев и дальше по телу бежит неприятная дрожь и странный холод. Головокружение, покалывание в руках, потом яркие белые вспышки снова и снова… Выдыхая, чтобы набрать в легкие свежий воздух и сказать что-нибудь зрителям, я вдруг понимаю, что не могу это сделать. Еще один шаг вперед, и я слишком поздно понимаю, что под ногами пустота. Неизбежно падая вниз, получаю сильный удар и порцию физической боли, от которой все расплывается в тумане, теряется и пропадает…
Первая отчетливая мысль: меня зовут Александр! Тогда почему мне снилось, что я должен убить Александра? Я хотел убить себя? Сколько времени прошло? Открываю глаза. Тишина. В одном шаге от моей жесткой кровати сидит доктор Захаров со шприцом в руке, готовый в любой момент сделать укол. Я тяну время. Пока нахожусь в сознании, накапливаю силы.
– Не шевелись, веди себя спокойно. Давай поговорим. Мне придется тебя усыпить, если ты будешь вести себя агрессивно. Однако, я могу тебе помочь. – произносит он.
“Тогда ответьте на мои вопросы”.
– Так вот как ты разговариваешь? Интересный способ.
“Другого пока не имею. Но обещаю. Я буду лежать тихо. Скажите мне только, кто я? Меня Александром зовут?”
– Знаешь, все очень сложно. Тут замешаны крупные деньги. За успешно проведенную операцию нашей больнице обещали финансирование.
“Откуда я? Что я здесь делаю?”
– Все. Кто-то идет! – за дверями действительно слышны шаги. – Прости, дорогой, тебе на земле вообще не стоило появляться, понимаешь меня?
