Достаю из кармана шоколадную конфету, даю Толику – она вызывает у него приступ детской радости. Вместе с оберткой мужчина пихает ее в рот и принимается жевать, причмокивая.
– Эй, почему вы отстали? Не приближайтесь к пациентам! – отчитывает меня строгая тетка, следящая за порядком на этаже, и я спешу удалиться.
Выхожу из лечебницы, понимая, что пришло время действовать.
Пятый аккорд. Спасение Александра.
За мою тихую и скромную жизнь я ни разу не крал людей. Да, ни разу. Вообще, многим ли приходилось рисковать собой, чтобы спасти человека, которого совсем не знаешь? У меня нет сомнений в том, что сегодня это должно произойти. Я ведь не разбираюсь в побегах. Посмотрев пару фильмов о том, как это делают профессионалы, прихожу к выводу, что все не так уж сложно. Главное – это план. Есть ли он у меня? Что-то я придумал, но полагаться буду на госпожу удачу.
Для меня создали миф, что А.В. перевели, что его кто-то разыскивает. Но зачем? Чтобы избавиться от моей навязчивости. Стоило ли верить психу? Вообще, с чего я взял, что врачи солгали? Здесь дело не в том, кто прав: здравомыслящие люди или же дурной пациент. Здесь дело во мне, потому как я нутром чую – меня обманули. И потому, собирая все необходимое для осуществления моего “гениального” плана, сажусь в машину. Чувство волнения опутывает тело. “Спасатели, вперед!” – кричу я фразу из любимого детского мультика “Чип и Дейл” и нажимаю на педаль газа. Может, стоит поменять профессию?
Заранее купив халат врача и надев его под куртку, захожу в здание лечебницы. Семь утра. Врачи, в том числе и Сотников, приходят на работу к восьми, и внутри лишь охранники да оставшиеся на дежурство сотрудники. Скачет давление и потеют ладони. Сжимаю кожаную ручку портфеля и делаю шаг вперед. Сотрудница у турникета тормозит меня. Представление начинается.
– Доброе утро. – приветствует она. – Простите, я не знаю, как вас зовут.
Я кашляю в руку, сосредотачиваясь.
– Доктор Иванов. Антон. – беглый взгляд на бейджик. – А я вот вас запомнил, Танечка. Вы сегодня чудесно выглядите.
– Что-то раньше я вас здесь не видела. – подозрительная девушка хмурит брови. – Почему вы без пропуска?
– Я недавно приехал, всего три дня назад. – я почти краснею от стыда, и тут мне на помощь приходит сама Татьяна. Кстати сказать, страшная как смерть.
– Точно! Вы же из Лос-Анджелеса? Я совсем забыла про наших гостей, простите. Однако, вы очень хорошо говорите по-русски, да и имя не американское.
Я чувствую, как наступает облегчение, когда мне протягивают белую карточку, без которой преодолеть высокие стеклянные турникеты можно только хорошенько разбежавшись. Я думал, что все будет сложнее.
– Когда-то давно я уехал учиться в Америку, да так там и остался. Предложили хорошие условия работы.
– Там, наверно, достойно платят, не то, что у нас. Неблагодарная работа. – Татьяна опускает ресницы.
– Не делайте поспешных выводов, мисс. В каждой работе есть свои недостатки. Там, у себя, мы работаем на износ, с нас буквально три шкуры дерут за эти деньги.
– У нас тут тоже не курорт. Да вы проходите, проходите.
Прикладываю карту к серой точке, двери открываются. Иду к лестнице.
– Антон, куда вы? Это вчера лифт не работал, а сегодня уже починили. Направо и два шага прямо. Вы сейчас к самому буйному? От него другие ключи. – она заливается смехом, когда я возвращаюсь к ней, красный как рак. – Будьте осторожны, хорошо?
Я понимаю, что комплименты обезглавливают девушек. Но пара охранников за ее спиной, которые практически спали, в это время напряглись и пристально меня сканируют.
Надеюсь, “самый буйный” это про А.В., иначе будет цирк.
– Антон, комната 86! – кричит девушка.
– Спасибо, я помню! – Господи, я ругаю себя за то, что не научился за 27 лет красть людей из больницы! Тупица, идиот! Ну ничего. Наконец, есть шанс попрактиковаться.
Ощущение, что я попал в зоопарк, возникает еще до выхода из кабины лифта: стуки, стоны и крики диких животных. Раньше мне казалось, что человек не может так вопить, теперь думаю иначе. Сжимая в руках ключи, шарахаюсь от каждой двери, словно нахожусь в вольере с овчарками. Кто-то бьет по стене, и сердце уходит в пятки. “Ужасы Петербурга собрались в прекрасной коллекции психиатрической лечебницы. Посетите, и вы не останетесь равнодушными”. – шутят мои мысли. Я замечаю, что комнаты не пронумерованы. Куда теперь? Тут скребут, здесь шаркают тапками, в этой плачут навзрыд. И только из одной не доносится ни звука. Робко подхожу к двери и прикладываю ключ-карту. Подходит.
Осторожно вхожу, готовый отразить атаку в любой момент. Но мой портфель выпадает из рук, со всех ног я бросаюсь к нему.
– Боже, что же с тобой сделали?
Полуголый, он лежит на полу, свернувшись калачиком. Лицо и руки бледные, как снег. Холоден и не шевелится. Нет пульса – не бьется сердце. Я уже хочу бежать за помощью, но его пальцы вдруг начинают дрожать, а потом появляется дыхание. Поднимаю друга, но мышцы слабенькие, видимо, от недостатка движения, и потому приходится брать инвалидное кресло, которое припарковано около кровати. Доставая из портфеля свитер с джинсами, надеваю их на беднягу, и мы выходим из комнаты. Вспоминая на ходу слова молитвы “Отче наш”, спускаюсь на грузовом лифте на первый. Татьяна, замечая меня, расцветает, но, опуская глаза на пациента, начинает верещать. Охранники куда-то вышли, рядом никого.
– Антон! Нельзя! С этого этажа приказано вообще никого не выпускать! Вы инструктаж проходили?
– Танечка, ему необходимо на свежий воздух! – я сложил ладони и взмолился уже не Богу, но Татьяне. – Он же бледный весь, задыхается там в палате. Вам его не жалко? Он человек, а не зверь. Пока никого нет из начальства, я обязан его вывезти. Он опасен? Да он пошевелиться не может! Его держат в палате без окон. Я прошу вас, Таня! Совсем немного.
– Ладно. Я тоже за него переживаю. Он такой симпатичный. Жалко его. – Татьяна глянула вокруг в поисках докторов, но пока не было ни души. – Антон, только недолго! Пока не приехал доктор Сотников. Десять минут, и это максимум! Вы поняли?
– Хорошо. Если возникнут проблемы, беру их на себя! А это вам. – я протягиваю девушке шоколадку. – Мы могли бы с вами вечером посидеть где-нибудь, если вы не против.
– Ах, эти американцы. Какой вы галантный. Я не против.
– Хорошо, спасибо, Танечка, вы мне очень помогли. – шепчу я, делая ноги к выходу. Словно герой. Беспрепятственно, мимо тупоголовых охранников.
Сердце колотится словно отбойный молоток, но мы выкатываемся на дорожку, огибающую здание лечебницы. Дорожка расчищена, и по ней легко перемещаться. Всего один кружок, и потом сразу же к машине. Всего один кружок. Главное, никого не встретить.
Сотников!!! Меня словно подстрелили! Таня машет мне рукой, чтобы я немедленно возвращался, но не тут-то было. Прячась за сугробами, жду, когда главный врач пройдет внутрь. Он подходит к медсестре и раздраженно тычет пальцем в мою сторону. Танечка, только не говори, только не говори, пожалуйста. Только не… Бегом!!! Поняв, что я краду пациента, Сотников срывается с места, быстро преодолевая расстояние между нами. Охранники бросаются на окружение. Срочно нужно что-то придумать. Чувствуя себя Гераклом, закидываю на плечо своего друга и буквально лечу к машине. Мне кажется, что мой “псих” должен быть потяжелее – сейчас он легкий словно пушинка. Подбегая к авто, закидываю парня на место пассажира, сам прыгаю на водительское сидение. Я специально оставил двигатель включенным, и потому, нажимая педаль газа, срываюсь с места. Машину слегка заносит, но мы выравниваемся и мчимся прочь со скоростью ветра. Выезжая на шоссе, немного прихожу в себя и нервно смеюсь. Все хорошо!
– У нас получилось!!! – кричу я от радости. А.В. потихоньку оживает. Он слаб, у него осунувшееся лицо и руки, но он шевелится, устраиваясь поудобнее. Дотронулся до него – весь холодный. Не сбавляя скорости, беру с заднего сиденья плед и укутываю товарища по самую шею. Пусть поспит. Через полчаса он резко открывает глаза. Кажется, его сейчас вырвет – он подается вперед к лобовому стеклу и зажимает рот рукой. Я останавливаю машину, вытаскиваю его наружу. Его рвет с кровью. Помогаю ему держаться на неокрепших ногах. Даю попить воды и помыться после экзекуции. Потом усаживаю друга назад в машину. Он плачет. Я успокаиваю его.
– Твоя семья пришла за тобой. Я пришел! Все хорошо. Теперь все хорошо.
Опуская голову, юноша рыдает, всхлипывая, словно ребенок. Я прижимаю А.В. к себе будто младшего брата.
– Все позади, ну чего ты? Не расстраивайся.
“Спасибо”. – произносит он в мыслях. Мы сидим, обнимаясь как старые друзья, которые не виделись лет десять, и мне так хорошо. Я замечаю, что на его шее под волосами все еще прикреплен тот странный прибор.
– Что у тебя за хрень сзади?
“Это уже давно надо вытащить. Сможешь?”
– Хм. Сейчас.
Беглый взгляд в зеркало заднего вида. Никого. Отковыриваю прибор, вижу, что проводки от него через маленькие переходники соединяются прямо с венами. Отсоединяю их, едва борясь с тошнотой. Нет, я не в силах вытерпеть. Выбегаю на улицу, прочищая желудок. Какая мерзость! Еще держу в руках эту дрянь с окровавленными проводами, думая, куда бы ее выбросить. Снова давлю рвотный рефлекс. Смотрю на шею друга – раны нет. Она куда-то исчезла. Только что вот была. А сейчас на ее месте бархатистая белая кожа.
– Ты киборг, блин, что ли?
– Не совсем. Но эта штука здорово портила мне жизнь. – взволнованный, порозовевший, полный энергии, абсолютно здоровый и сильный юноша, наконец, говорит со мной. Нет, это не он только что рыдал на моем плече, не справившись с чувствами. Нет, это не его я час назад вытащил из психушки. Это совсем другой человек, но все также излучающий свет, притягивающий к себе положительно-заряженными частицами. Улыбаясь произведенному эффекту, парень смотрит на меня, и чувство радости каким-то волшебным образом переходит ко мне.
– Привет, Денис! Меня зовут Александр. – свободно и легко произносит мой друг.
Прежде мне не приходилось слышать настолько красивого голоса. Словно в его речь вплелись нотки волшебного музыкального инструмента, где буквы – это аккорды, а фразы – мелодия. Словно так говорит со мной его душа.
– Привет, Александр!
Мы оба улыбаемся. Я нажимаю на газ, и машина трогается с места, унося двух авантюристов как можно дальше от лечебницы.
Куда мы держим путь? Да кто его знает. С ним мое чувство самосохранения куда-то испарилось, и потому автомобиль мчится по трассе, оставляя позади все наши проблемы.
Шестой аккорд. Вместе.
– Ты нарушил закон, Денис! Понимаешь всю серьезность? – Саша укоризненно смотрит на меня. Я улыбаюсь.
– Понимаю. Пошли бы они все к черту! Я как хотел, так и поступил.
– Да, и теперь нас будут искать. Где мы спрячемся? У тебя есть какой-нибудь план?
– Ну, в теории мы можем остановиться у меня на даче. Там есть дом с печным отоплением. Дрова есть, их достаточно. Закупиться едой на месяц и тихо посидеть, собирая информацию о тебе. Вместе легче.
– Вместе? – он рычит на повышенных тонах. – Ты себя слышишь? Какое “вместе”? Отличная парочка: сбежавший псих и его сообщник. Беги от меня, пока не поздно.
Он старается глубоко дышать и потихоньку успокаивается.
– Да, я твой должник. Благодарю тебя за спасение, но ты даже не представляешь, на что способны люди, которые препарировали мою голову. Они не пожалеют ни тебя, ни твоих родных. Мне очень жаль, что все так получилось, но я что-нибудь придумаю, и от вас отстанут. Вы им не нужны. Я разберусь с ними. Но тебе со мной нельзя. Останови машину добровольно, пожалуйста. – я не останавливаюсь. – Намек понял. Тогда ты узнаешь, на что еще способен твой загадочный пассажир.
Александр сверкает глазами от ярости, но я не торможу, а все двигаюсь вперед. Слышится скрежет – колеса клинит, и они перестают крутиться, скользя по проезжей части. Это он. Он останавливает мою машину. И да, он прав. Но что-то мешает мне отпустить его. Я думаю.
– Я же сказал! Остановись! Черт бы тебя побрал! Не смей перечить демону.
– Демону? Что ты несешь? – я как-то машинально бросаю эти слова. Внутри паника, я кричу. – Ты говоришь, что в долгу передо мной. Так верни мне этот долг прямо сейчас.
– Долг вернуть? И что ты хочешь?
Я сверлю зеркало заднего вида, чтобы вовремя заметить, если кто-то все-таки пустился в погоню, однако за нами нет вообще ни одной машины, и от этого еще больше напряжения. Почему они там затаились?
– Я давно живу скучной унылой жизнью. А тут такие приключения. Возьми меня в соучастники, пожалуйста. – я не смотрю на него, давая спокойно все обдумать, и на самом деле мне страшно.
– Ты серьезно?! Тебе башку что ли отшибло? Ты слышал, что я сказал? – Саша смотрит по сторонам, ища глазами, за что бы зацепиться. Наконец, спустя пару долгих секунд он произносит. – Что ж. Если это то, чего ты на самом деле желаешь. Да ладно? Неужели я это произношу? Будь по-твоему, Денис. Поедем вместе.
– Так говоришь, как будто сам не хочешь, чтобы я был с тобой. Неужели в твоей ситуации не нужны надежные друзья?
– Нужны, иначе бы я отказался. Но ты сейчас сам играешь в жертву. Если честно, я боюсь привязаться к тебе. Пойми, может произойти все, что угодно. Готов ли ты к опасностям? Готов ли всем рискнуть ради посланника тьмы?
Боже, ну какая тьма? Он сам себя видел? Он совсем не понимает, что говорит сейчас. Возможно, у него шок.
– Я уже всем рискнул, разве ты это не понял? Я всерьез готов рискнуть пойти за тобой, будь ты хоть самим дьяволом во плоти! Я хочу помочь тебе.
Угораздило же меня так влипнуть.
– То есть, тебя не волнует, кто я, ты просто хочешь быть героем? – его взгляд бегает в разные стороны. Он, вероятно, думает, что я должен сейчас выскочить из машины с криками ужаса. Но я не знаю почему, я верю, что он заблуждается насчет себя.
– Да, я буду рядом. Героически.
Несколько секунд каждый думает о своем. Я нарушаю тишину.
– Кстати, расскажи, что происходило в психушке? Почему они так тобой заинтересовались?
Саша печально вздыхает.
– Моя память по-прежнему похожа на чистый лист. Иногда обрывки чего-то далекого манят во сне, но я не знаю, стоит ли этому верить. Я знаю, что могу быть опасен. И знаю, что мной интересовались раньше. Мне вскрывали мозг, меня пытались перепрограммировать. Да что там со мной только не делали, это ужас. И когда ты приехал первый раз, я подумал, что ты идиот. Надо же туда сунуться, они ведь и тебя могли убить за любопытство. Ты хоть понимаешь это? Я выпихнул тебя, потому что нечего тебе там было делать. Так я показал Сотникову, что ты вне игры, что ты просто тупица, которого надо пожалеть и отпустить. Но ты все же глупее, чем я думал.
– Спасибо. Так себе комплимент тому, кто сегодня поставил свою жизнь на карту, чтобы спасти тебя. Я думаю, мы сейчас поедем к моим родителям, нужно предупредить их об опасности. Они будут переживать, если я пропаду надолго. А потом уже…
Я не договорил. Саша резко обрывает меня.
– Стоп! Нельзя появляться там, где тебя знают. Это слишком опасно. Понимаешь, если к ним приедут и спросят про нас, то они все расскажут. А если их начнут пытать? Если сообщат им о том, что ты связался с психом? Тогда все пропало.
А ведь он прав. Но я так хочу увидиться с родными. Кто знает, сколько мы будем в разлуке.
– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Однако, я должен им сказать, пойми меня.
– Понимаю, конечно. Это ведь у меня никого нет, кого бы я помнил и кому хотел бы что-нибудь о себе сообщить. Хорошо, поехали, я посижу в машине и подожду тебя. Кстати, я не звал тебя на помощь, ты ошибся. Я звал каких-нибудь помощников сатаны, а приехал ты. Забавно вышло.
Я улыбаюсь – мой странный товарищ бредит. Он отворачивается к окну, разглядывая мелькающие березы и сосны, запорошенные снегом.
– Ты пойдешь со мной, и точка! Я хочу вас познакомить.
– В таком виде? Ну что ж. И откуда в тебе это желание мне помогать? Ты же меня совсем не боишься. Не побоялся пригласить в дом, не побоялся вытащить из психушки. Денис, я ведь тебе даже не родственник. Ты знаешь ответ?
Он задает очень трезвые вопросы. Действительно, что со мной стало? Я так рвусь навстречу, так переживаю за него. А кто он такой? Может, и правда, преступник, место которого в лечебнице или тюрьме. Нужно оставить его тут, пусть дальше идет своей дорогой. Но я уже слышу внутри себя то, что должен сказать ему:
– Не пытайся найти какой-то более рациональный ответ, это трудно. Наверное, в дружбе другой ответ не нужен. Я считаю, что так друзья и должны поступать.
Вновь тишина. Теперь ее нарушает Александр.
