Герберт Гросс "Путешествие на край Земли"

– Не волнуйся, Джозеф, я постараюсь помочь тебе, даже находясь вдали от Лондона. У меня есть друзья в журнале и они способны повлиять на нашего шефа. Главное, чтобы ты работал хорошо и произвел приятное впечатление.

Я повеселел. В самом деле, чего я боюсь? Адель Симпсон стала популярной актрисой за несколько лет, не имея такой поддержки, которая есть у меня. Уезжая из Чатема, я дал себе слово не бояться трудностей и должен держать его.

Мы еще немного выпили пива и я спросил Эдварда, зачем он едет в Россию.

– Видишь ли, Джо, в наш журнал обратился один ученый. Он хочет организовать экспедицию в Сибирь. Там в прошлом году упало какое-то небесное тело, метеорит или комета, никто не знает, но оно было просто огромных размеров и вызвало совершенно чудовищный взрыв в бескрайнем сибирском лесу…

Эдвард снова сделал глоток из кружки, а я в нетерпении спросил его:

– Кто же он? Англичанин?

– Этот ученый муж не англичанин, а голландец. Он вдовец, ему сорок восемь лет, и он читает лекции в Кембридже по астрономии. И еще он выписывает наш журнал и интересуется всем, что мы публикуем. Так вот, он желает организовать экспедицию на место падения неизвестного объекта, но не знает, как это сделать. Кто-то посоветовал ему меня и он телеграммой попросил о встрече. Именно поэтому я так срочно выехал в Кембридж. Надо сказать, что это весьма богатый и щедрый человек. Он согласен оплатить экспедицию из своего кармана и без колебаний возместил мне все дорожные расходы в Кембридж и даже сверх того…

Эдвард улыбнулся очень довольный. Я сразу понял, что он не пожалел о своем внезапном вояже в старый английский университетский город.

– Я не скрою от тебя, Джо, предложение действительно заманчивое. Нашему журналу представляется возможность без затрат освещать интереснейшее путешествие в далекий сибирский край, чтобы узнать тайну, равную, быть может, тайне египетских пирамид. И мы будем первыми на этом месте, представляешь себе, Джо?

Я удивился.

– Как? Неужели за целый год в то место не направилась ни одна экспедиция?

– Представь себе, нет. Это невероятно, но пока еще никому и в голову не пришло посетить те края. Ни русским, ни какому-нибудь европейскому ученому сообществу.

– Возможно ли такое пренебрежение к такому значительному событию?

– Увы, такое иногда бывает.

– Быть может, русские просто не знают о метеорите… впрочем… а как ты узнал об этом?

Эдвард засмеялся.

– Конечно же, они знают о падении космического тела. Об этом писали все европейские газеты. Сообщалось, что грохот от взрыва был слышен на сотни миль вокруг. Как писали в газетах, в Йене ученые зафиксировали подземные толчки, что бывают при землетрясениях. Ты слышал что-нибудь про странное свечение, которое было в прошлом году в одну из ночей в Бристоле? Как говорят в научных кругах, это звенья одной цепи с той историей в Сибири.

– Да, кое-что припоминаю. Мой дядя Томас писал мне из Бристоля, про странную светлую ночь в прошлом году в их городе.

– Вот видишь, и тебе что-то известно про эту удивительную историю.

– Пожалуй да, но ответь мне, почему же выбор этого ученого пал именно на тебя?

– Дело в том, что я уже бывал в России несколько лет назад. Ты помнишь мою поездку в Санкт-Петербург? Всего два месяца в России, но это было очень запоминающееся путешествие. И я успел немного изучить русский язык. Ничего особенного, но моего словарного запаса хватит, чтобы объяснить то, что я хочу. Кроме того, в Санкт-Петербурге я познакомился с одним русским ученым-химиком. И в редакции знают об этом. И рассчитывают, что я уговорю этого русского присоединиться к экспедиции. Де Вольф тоже очень хочет этого.

– Кто этот де Вольф?

– Тот самый голландский ученый, который организует нашу экспедицию.

– Понятно, Эдвард. Кто же будет с вами еще?

– Всего один человек. Де Вольф не любит большие компании и много народу сразу. Нужен крепкий молодой человек, чтобы помогать нам переносить снаряжение и инструмент.

Меня словно пронзила молния. Не может быть! Так не бывает! Это фантастическое совпадение!

– Ты уже нашел его? – спросил я с заметной дрожью в голосе.

Эдвард отрицательно помотал головой. Он уже закончил свою трапезу и просто сидел в кресле, слегка оттянувшись назад. Потом он сказал:

– Нет, не так-то легко найти надежного человека. К тому же у меня попросту не было времени этим заниматься. Я только сегодня приехал из Кембриджа, как ты знаешь.

У меня сразу отлегло от сердца. Сейчас настала решающая минута.

– Эдвард, дорогой кузен, я прошу тебя не искать этого человека. Я хочу быть им! Возьми меня в ваше путешествие!

В моем голосе было столько запала и энергии, что Эдвард был просто поражен. Он не меньше минуты смотрел на меня, словно ошарашенный и только спустя это время, кажется, снова стал способен мыслить. Его лицо прояснилось и подсказало мне то, что он хотел сейчас сказать.

– Черт побери! Это гениальная идея, Джозеф! Я всю дорогу из Кембриджа, пока ехал в этом поезде, думал о том, кого бы взять себе в помощники и при этом, расстраивался, что ты будешь начинать тут без моего личного присутствия. А теперь, мы можем решить обе проблемы одним разом. Ты едешь с нами в качестве носильщика. Кроме того, я предложу де Вольфу возложить на тебя обязанности фотографа. Это будет крайне важно для нашей экспедиции, которая нуждается в точных свидетельствах. Кроме того, если хочешь, возьми с собой краски и альбом и будешь делать рисунки, по мере возможности. Отличная идея!

Эдвард был очень рад и воодушевлен перспективой нашего совместного путешествия в Россию и просто светился от счастья, что же касалось меня, я все еще опасался, что меня по какой-то причине не возьмут в экспедицию. Я высказал своему кузену такие опасения, но он был убежден, что все получится.

– Самое главное, это убедить мистера де Вольфа, а это, насколько я успел его изучить, будет совсем нетрудно. Конечно, это своеобразный человек и непохож по манере поведения ни на кого из тех, с кем мне доводилось когда-либо встречаться. Однако, в целом, это славный малый, хоть и немного мрачный. Правда таким он бывает не всегда. Я слышал, что, когда он читает лекции в Кембридже это само обаяние и эрудиция, помноженные на остроумие. Если он согласится взять тебя с собой, редакция нашего журнала не будет против и конечно зачтет тебе эту поездку как успешную проверку твоих способностей. Будь в этом уверен, старина Джо.

– А как же мое новое место работы? – спросил я, вспомнив, зачем приехал в Лондон. – Кто будет замещать меня?

Эдвард улыбнулся.

– Тебя будет замещать тот человек, на место которого ты и пришел. Пока тебя не взяли в журнал окончательно, он остается здесь работать.

Я повеселел, полагая, что пока все складывается очень хорошо. У меня появился шанс заявить о себе не только в Лондоне, но и по всему миру. Такое путешествие сделает меня знаменитым, быть может, не меньше, чем Адель Симпсон.

Мы покинули ресторан в самом превосходном расположении духа. Эдвард расплатился за угощение, дав щедрые чаевые. Меня он дружески похлопал по плечу, поясняя, что начинать большое дело надо всегда солидно, не скупясь на мелочи.

Пока мы неторопливо шли домой по Ченсери-лейн, Эдвард расспрашивал меня, как я провел первые дни в Лондоне. Мне не хотелось скрывать от него свои приключения в Сохо, но я боялся, что это может испортить его хорошее мнение обо мне. И я решил рассказать все, как было, делая упор на мою предусмотрительность в случае с карманником.

Эдвард только посмеялся этой истории, но заметил, что Лондоне не стоит так опрометчиво бросаться на поиски приключений, не изучив этот город достаточно.

– Твое счастье, что ты не стал жертвой грабителей, оказавшись в этой дешевой ночлежке в Сохо и тебя не обокрали, когда привели туда в почти бессознательном состоянии. Сохо не самый дурной район города, больше следует опасаться восточной части Лондона. В ночное время там и вовсе не стоит появляться.

Я заверил кузена, что сделал нужные поправки в своем поведении и впредь буду крайне осторожен и осмотрителен. Мы торжественно пожали друг другу руки.

Глава четвертая

Профессор де Вольф

Я, наверное, никогда не перестану удивляться привычкам своего кузена Эдварда. У нас в семье всегда знали, что он любит поспать и делает все, чтобы просыпаться утром как можно позже. Для этого в его арсенале существовало несколько уловок. Он поднимался после других, но собирался гораздо быстрее и этим выгадывал для сна, по меньшей мере, еще полчаса времени. Уже работая в журнале «Глобус», он хвастался мне в письмах, что нашел для себя такое занятие, которое не требует слишком раннего подъема. Редакция журнала, по его словам, начинала работу в девять часов утра, достаточно поздно и очень удобно для него. Весь Лондон уже кипел в утренние часы, например в семь часов в подземку было не просто попасть и войти в нужный поезд. «Девять часов, это уже позднее утро, когда продавцы больших универсальных магазинов вовсю крутятся вокруг клиентов, а шоферы лондонских кебов теряют последние остатки сна на лице». Кроме всего прочего, Ченсери-лейн и Флит-стрит были улицами-соседями, и можно было только позавидовать крепкому и продолжительному сну моего кузена.

Так вот, в это утро, когда я проснулся на диване в гостиной и увидел, что было уже восемь часов, я направился будить Эдварда и не нашел его. Он уже умчался куда-то, оставив после себя небольшое письмо. В нем он дал мне указания насчет завтрака и велел прибыть точно в двенадцать часов дня в гостиницу «Элефант» на Оксфорд-стрит в номер тридцать три для встречи с мистером Брайаном де Вольфом. Эдвард предупреждал меня, чтобы я постарался произвести на голландца благоприятное впечатление. Тот уже был оповещен о встрече и наверняка задаст мне несколько вопросов, дабы убедиться в моей находчивости, решимости преодолевать трудности и искреннем желании участвовать в такой продолжительной экспедиции как предстоящая. Эдвард сокрушался, что не может лично представить меня профессору де Вольфу, так как у него важные дела в журнале. К тому же, как он сообщал, профессор любит личные беседы и не верит на слово, когда рекомендуют люди, еще не слишком хорошо ему известные.

«Не бойся, у тебя все получится».

Эта фраза в конце как будто немного успокоила меня. Я не трус, но моя неопытность смущала меня. Я еще не был так искушен и практичен, как Эдвард. Мне следовало обдумывать каждое сказанное слово, ведь от этого зависит мое будущее. Тем более что человек, аудиенция с которым мне назначена в полдень, известный ученый, профессор Кембриджского университета и вообще иностранец.

При мысли, что я буду беседовать с иностранцем, я заволновался. В свои девятнадцать лет я еще не имел возможности говорить с жителями других стран. Они представлялись мне особенными людьми, непохожими на англичан, валлийцев, ирландцев или шотландцев, которые меня окружали. Конечно, можно было возразить, а как же месье Лемар? Ведь он француз и тоже иностранец. Увы, это было не совсем так. Мой работодатель жил в Англии уже целых двадцать лет и общение с ним обогатило меня разве что знанием французского языка. Едва ли этот опыт поможет мне вести себя нужным образом при общении с голландским профессором. Что ж, мне придется учиться говорить с иностранцами, как говорится, на ходу.

Я позавтракал и стал прохаживаться по квартире, как бы репетируя манеру своего поведения перед профессором. Я знал, что ему сорок восемь лет, он голландец, блестяще образован и очень умен. Эдвард упомянул о какой-то странности профессора, но не уточнил какой именно. Возможно, он говорил как-то необычно или гримасничал или еще что-то. Я перестал гадать и уселся в кресло. На столе передо мной лежала карта Лондона, которую я прихватил с собой из Чатема. Я часто изучал ее и уже совсем неплохо знал столицу. Теперь я стремился свои практические знания лондонских улиц соединить с теоретическими.

Потом мне попалось на глаза несколько номеров журнала «Глобус» и я на некоторое время позабыл обо всем на свете. Это были прошлогодние выпуски, которые я еще не видел. Дело в том, что Эдвард привозил с собой в Чатем несколько номеров и я имел возможность ознакомиться с ними в доме его матери, моейтетушки.

Странное дело, тогда я был крайне невнимателен и не удостоил эту печатную продукцию из Лондона особым вниманием, хотя нас, родственников Эдварда и переполняла гордость за его успехи. Я помню, что всего лишь полистал три первых попавшихся номера и был приятно удивлен, как интересно разнообразные путешествия были представлены зрителю.

Теперь я со вниманием просмотрел все журналы и отвлекся от них только тогда, когда вспомнил, что мне предстоит сегодня сделать. Я снова обратил свой взор на карту и стал кое-что вычислять.

Оксфорд-стрит была не так далеко от квартиры Эдварда. Сверившись со схемой лондонской подземки, я с радостью убедился, что от Ченсери-лейн доберусь до нужного места очень быстро. Я еще не знал, что этот день готовит мне несколько сюрпризов.

Примерно без четверти одиннадцать я вышел из дома. Я посчитал нужным иметь некоторый запас времени, на всякий непредвиденный случай, все-таки от этого визита зависело мое возможное участие в экспедиции.

На лестнице я встретил миссис Браун и отвесил ей почтительный поклон. Она пробормотала что-то неразборчивое и я поспешил проскочить мимо нее, чтобы не злить эту даму. Настроение у меня было неплохое и я методически отсчитывал шаги, двигаясь в северном направлении. Шум города так нравился мне. Я не был избалован таким непрерывным звуком подобной громкости. У нас в Чатеме на улицах гораздо тише и спокойнее.

Очень скоро я спустился под землю и, смешавшись с толпой лондонцев, вошел в поезд. Мне предстояло проехать совсем немного, но даже здесь не обошлось без происшествий. На станции Тоттенхэм-корт-роуд какой-то увалень, поздно вспомнивший, что ему надо выходить, так толкнул меня локтем в живот, что у меня потемнело в глазах. Это была моя первая за последнее время поездка в подземке и вот случилась такая неприятность. Я едва отдышался, пока приходил в себя и вышел на станции Оксфорд-сиркус изрядно потрепанный. Стискивая зубы, я выбрался на поверхность, осмотрелся по сторонам и быстро найдя нужное направление, двинулся к гостинице, которая была совсем близко.

«Чертов болван», – шептал я под нос недовольный этим столкновением. И тут же пообещал самому себе, что буду пользоваться только лондонскими кебами.

Гостиница «Элефант» представляла собой пятиэтажное строение. Это было красивое здание бежевого цвета с резными украшениями на фасаде.

Я посмотрел на часы, было без четверти двенадцать. Мне назначили встречу ровно в полдень и для того, чтобы подняться в номер мистера де Вольфа, вполне было достаточно и пяти минут. Я решил немного подождать и, оглядываясь по сторонам, заметил уличного клоуна.

У нас в Чатеме такого не встретишь и я с любопытством стал наблюдать, как клоун развлекает нескольких мальчишек разного возраста. То он маршировал на месте, изображая смену караула у Букингемского дворца, то наклонялся влево и вправо, притворяясь, будто он маятник от часов. Это было смешно, особенно если учесть, что клоун был в разрисованном цилиндре, который все время норовил упасть с его головы на мостовую. Так и случилось вскоре, но, похоже, что все это было частью его программы. Я поблагодарил его за выступление и бросил в перевернутый цилиндр два пенса. Он поклонился мне, весело надувая щеки.

Этот уличный артист вернул мне хорошее настроение.

***

Я прошел мимо важного швейцара, который подобострастно приветствовал меня, услужливо открыв массивную дверь.

Невесть откуда взявшийся портье спросил, что мне угодно.

– Меня ожидают в тридцать третьем номере. У меня назначена встреча, – твердо произнес я, насколько мне хватило сил это сделать.

Портье понял, что я не обычный посетитель и, щелкнув пальцами, позвал какого-то мальчика, одетого в форму посыльного.

– Артур, проводи господина в тридцать третий номер.

Мы поднялись на третий этаж и прошли по коридору. Мальчик указал на одну из дверей, получил свой пенс и быстро ушел.

Я посмотрел на часы, было без пяти двенадцать. Негромко постучавшись, я услышал разрешение войти и открыл дверь.

Брайан де Вольф был совсем непохож на голландца. Его вид ничем не отличался от внешности среднего англичанина, быть может, из какого-нибудь крупного города на севере, Ливерпуля или Манчестера. Передо мной был мужчина лет пятидесяти на вид, с короткой бородой, темно-русыми волосами и круглым лицом. Обычный нос, серые глаза. Он сидел в кресле и не поднялся, даже когда я приблизился к нему. Рядом на столе у него стояла початая бутылка джина и тонкий высокий стакан. Я сразу узнал этот джин. Он назывался «Хайманс» и его иногда пил мистер Пинчер, приятель месье Лемара. И всегда уносил недопитую бутылку с собой, потому что, месье Лемар пил только французские вина и коньяки.

– Что вам угодно, юноша? – спросил он, совершенно без акцента.

– Я пришел по приглашению. Мне сказали, что нужно ваше согласие для моего участия в экспедиции.

Он слегка прищурился и осмотрел меня более заинтересовано. Кажется, его устроил мой рост и вес.

– Что вы умеете делать?

Я ответил, что умею рисовать, фотографировать, оформлять альбомы. Кроме того, я умею готовить еду, что считается очень ценным в экспедициях. Я рассказал, что уже бывал в одном плавании, сравнительно небольшом, из Портсмута в Бристоль, но пережил нечто вроде шторма и готов на подобные испытания. Я сообщил, что могу переносить тяжести и достаточно вынослив. Больше мне сказать было нечего. Я смотрел на профессора и ждал его решения.

Тот немного подумал и спросил:

– А умеете ли вы лазить по горам? Спускаться по длинной веревочной лестнице в глубокий каньон? Переправляться по натянутому канату через стремительный поток горной реки? Стрелять из карабина в диких зверей и при этом не промахиваться?

Я ответил отрицательно и стал ждать, смогут ли перевесить те мои достоинства, что я назвал ранее, те недостатки, что выявились только сейчас.

Профессор подумал с минуту и сказал:

– Увы, молодой человек, я не могу вас взять в нашу экспедицию. Мне нужны люди, более подготовленные к опасному путешествию. Вы можете идти.

Я был просто убит наповал.

Мне отказывают! Отказывают сразу и бесповоротно! Я и поверить не мог, что этот импровизированный экзамен закончится так быстро и с таким ужасным для меня результатом.

Кажется, у меня пересохло в горле. Если бы я был решительнее или даже наглее, я бы попросил у профессора стакан джина, чтобы успокоить свои нервы. Вместо всего этого, я коротко кивнул ему и медленно направился к дверям, совершенно ошарашенный и раздавленный.

И в эту минуту кто-то постучал в дверь. Я услышал за спиной все тот же голос, разрешавший войти и в двери появился какой-то крепыш, с короткой стрижкой. Он был постарше меня и, судя по загару и выправке, успел послужить где-то в одной из южных британских колоний и при этом не получить видимых ранений.

– Мне нужен профессор Бриджес. Я пришел от мистера Генри Бакера.

Я остановился как вкопанный и даже догадался оглянуться на бородатого джентльмена, который только что мне отказал. Тот, глядя мимо меня, ответил на вопрос утвердительно.

– Да, я профессор Бриджес. Мне нужны люди для экспедиции в Трансвааль.

Я развернулся на каблуках и чуть не подпрыгнул. Такая перемена обстановки мне была еще незнакома.

– Простите, сэр, так вы не профессор де Вольф?

Тот засмеялся и, подняв нижнюю губу, прошипел, что не знает никакого де Вольфа.

– Разве это не тридцать третий номер? – пролепетал я, ничего не понимая.

– Нет, господин художник, фотограф и повар, это номер тридцать пять.

И снова сдержанный смех, постепенно перешедший в раздраженный кашель. Вот это да! Мой собеседник забился в кашле, сотрясая стены и извергая молнии. Еще немного и в этой комнате появился бы Зевс-громовержец и возможно, я не очень удивился бы этому.