– Я его тоже очень любила! – Она внимательно посмотрела на меня и вскрикнула:
– Боже мой, как же Вы хороши собой! – Я смущённо опустила вниз глаза. Потупилась. Она продолжала. – Почему же Вы не остались с ним? Он уже договорился со мной о разводе. Хотел развестись по-доброму из-за Вас.
– Вы знаете, не хотела разбивать Вашу семью! – Я вдруг отвернулась. Видимо слёзы набежали на глаза, не желала их показывать ей. Потом тоже спросила:
– Не понимаю, почему он меня так любил? Обычно покрутится – покрутится женатый мужчина с другой, но семью не оставляет. А Вы говорите, что уже почти к разводу подошли без трагедий и слёз.
Она ответила мне:
– Да не очень я и хотела разводиться. Но ведь сердцу не прикажешь, он полюбил другую женщину. Однако у нас были очень хорошие отношения с ним. Он объяснил: Вы напоминали ему девушку, которую он любил в юности. Любил сильно. В начале у них были романтические отношения, потом они сблизились, она забеременела. И вдруг она узнала, что заболела страшной, по тем временам, неизлечимой болезнью, испугалась стать обузой, выпила какую-то отраву, умерла. В записке к нему написала:
«Милый – милый, Сашенька, я не хочу, чтобы ты мучился со мной. Забудь меня! Прости и прощай! Люблю – твоя любимая Зина!», – я остолбенела. Так вот почему в ту памятную ночь в Париже, когда я вся трепетала от страсти и счастья в его объятиях, он вскрикивал:
– Милая Зиночка, я безумно рад, ты со мной, со мной. Ты опять со мной! – Сразу я не обратила на это внимания. Разве в разгар такого безумия, какое было у нас тогда, я могла что-нибудь сообразить? Но после подумала: «Почему он называет меня Зиной?». Теперь я всё поняла. Он был со мною близок и считал, что с ним его Зина. И ещё сразу вспомнилось, что Саша говорил о любви: «Любовь – это сильное половое влечение, принявшее возвышенную форму!». О, как же у нас с ним было всё запутанно и в то же время – неотразимо прекрасно! Более такого чуда, что я испытала с ним, став стопроцентной женщиной, я уже никогда не ощущала с другим. Чувство это было, подобно молнии, поразившей меня в самое сердце! А после такого, люди уже ничего не забывают, и в будущем живут только одними воспоминаниями, сберегая их, как зеницу ока!
Но жена Саши, не догадываясь, что я думаю о своём, и я уже не здесь, а далеко – далеко, за тридевять земель, в тридесятом царстве, она продолжала рассказывать мне историю первой Сашиной любви:
– Он был в беспамятстве длительное время. Даже не хотел без неё жить. Потом опомнился, пришёл в себя. Когда мы поженились, он предупредил, что меня не любит и никого более не полюбит, но семью со мной создать он готов. Я приняла его предупреждение и не могла, вернее, не должна была ревновать к Вам.
– Так вот в чём дело? Я часто задавала себе этот вопрос – почему именно меня он выбрал. Такой мужчина мог выбрать любую, не такую худышку, как я! Теперь я поняла.
– Нет, вы не совсем правильно поняли ситуацию! Тут всё сложнее. Александр так тосковал по любимой, просил присниться ему хоть раз, и она ему приснилась. Пришла во сне и сказала:
– Не переживай, думаю, Бог сжалится надо мной. Я сделала это не для себя, а ради любви. И не убивайся обо мне так, что случилось, то случилось! Но я знаю, судьба пошлёт тебе женщину, которую ты будешь любить очень сильно, так, как я любила тебя, и не сможешь жить без неё, если её потеряешь!
– Да? – Испуганно пролепетала я в ответ и опустила глаза в землю, нервно теребя косынку на голове.
– Да! Вот он и встретил Вас! Он даже сознался мне как-то, что с ума сходит от счастья, когда Вы близки. Жить без Вас не может, боится Вас потерять. Вот поэтому мы и хотели расстаться. После Вас он не прикасался уже ко мне никогда. Нас связывали прошлое и дети. Но дети уже почти подросли. Сожалеть было не о чём!
– Спасибо! Я удивлена и тронута Вашей откровенностью. А теперь мне пора. Извините, – промямлила я, не желая задерживаться. Мне было бы тяжело её видеть вновь.
– Подождите, подождите, – воскликнула она. Я остановилась. Она порылась в сумочке и, вынув маленькое золотое колечко с бриллиантом, подала его мне со словами, – Александр уже приготовил обручальные кольца для вашей свадьбы. Его кольцо он просил надеть ему на руку, а Ваше – передать Вам при случае. Я пообещала ему выполнить его просьбу. К Вам я прийти не отважилась, всё носила в сумке, вот и встретились! Пожалуйста, возьмите! – Я остановилась, будто поражённая, током высокой частоты, механически взяла кольцо из рук этой женщины, положила в сумку. Предательские слёзы показались в глазах. Тогда я резко повернулась и побежала с кладбища, закрывая глаза рукой и спотыкаясь о камни. Наконец, я выскочила оттуда, встала у почти обрушившейся ограды и зарыдала во весь голос. Я долго плакала, затем потихоньку стала успокаиваться, давиться слезами. Мне стало легче. Кольцо, что вручила мне Сашина супруга, я решила повесить в храме перед иконой Казанской Божьей Матери. Она моя охранительница!
Возвращаясь назад, захотела пройтись, побыть наедине с собой, со своими мыслями, воспоминаниями, вновь всё обдумать, перечувствовать. «Ну почему я никогда не бываю, честна сама с собой? – Спрашивала я себя. – Почему я постоянно морочу себя надуманными и неправдоподобными мыслями и выводами? Зачем обманываю себя, увожу далеко от правды? Ведь я не просто из-за своей прихоти оставила его. Я уже любила его без памяти. Я не могла, жить без него, дышать, спать, есть. Ну, зачем, зачем все эти накручивания? Уж, наконец-то сознайся! Ты оставила его не из-за каких-то мелочных расчётов. Дело происходило иначе: ты сидела дома одна, занималась уборкой. Вдруг услышала звонок. Ты открыла дверь незнакомому подростку. Он представился, что приходится Александру сыном и просит разрешения с тобой поговорить. Ты пригласила его в квартиру. Но вся дрожала от предчувствия, чего-то нехорошего. Он вошёл, сел на предложенный ему стул, стал уговаривать тебя оставить его папу.
– Я знаю, папа любит Вас, даже хочет разойтись с мамой, оставить семью.
Он вдруг остановился. Ты молчала, став бледной, как смерть. Затем он вскочил со стула, стал целовать тебе руки, умоляя покинуть его отца:
– Поймите, ни мама, ни мы – с сестрой не сможем перенести его уход. Не травмируйте нас! Вы такая молодая и красива! Я скоро подрасту и сам возьму Вас в жёны, верьте, только оставьте папу!
Ты заплакала. Мальчик тоже. Рыдали в оба голоса. Потом он ушёл. Ты решила, его научила мать прийти к тебе с этой просьбой. Но, так или иначе, ты твёрдо приказала себе оставить Сашу, навевая себе и ему, что ты его не любишь. После ты выпила полбутылки водки и уснула. А наутро вновь внушала сама себе, ты должна оставить Сашу, потому, что любишь другого – Юру. А теперь не реви. Успокойся. Успокойся, успокойся, успокойся!». Всю дорогу я повторяла себе эти слова, словно заклинание! И действительно, горечь от этих мучительных воспоминаний притуплялась, смягчалась.
Но на другой день я заболела. Меня лихорадило, ломило сердце, ныло всё тело. Я впала в беспамятство. Слава Богу, что в бреду я не называла Сашиного имени. Только шептала в забытьи:
– Ты любишь меня, любишь? Ну, поцелуй, поцелуй же меня, я так истосковалась по тебе! – Думаю, Юра принял мой страстный лепет тогда на свой счёт. Когда же я пришла в себя и поправилась, он всё спрашивал:
– Так ты и правда, так любишь меня, что и в забытьи объяснялась в любви и просила поцеловать? – Что мне оставалось делать? Ради мира в семье я согласилась. Вот она – реальная жизнь!
Но последнее время, мой муж Юрий ходил пасмурным. И вновь стал вспоминать Ольгу и мои старые грехи. Терпеть я уже ничего не смогла. Молча собрала его вещи, положила всё в его машину и сказала:
– Более не могу тебя задерживать, уезжай с миром!
Однако Ольга не приняла его. Где он пребывал, не интересовалась. Нам с детьми, с моими друзьями и с одинокими подругами без мужчин совсем неплохо! Мы просто радовались тем дням, что отпустил нам Бог, и благодарили его за каждый прожитый и наступивший новый день. Но конец нашему с Ольгой благоденствию настал быстро. Мне сообщили, Юрий тяжело заболел и уже не может подниматься с постели. Мы вместе с Ольгой поехали его навестить.
Оказалось, он попал в плохую историю. Желая купить себе новую квартиру, когда он уехал из семьи и стал жить самостоятельно, присмотрел её в хорошем районе. Договорился обо всём с хозяевами, и с риэлтером поехал на такси к месту свершения сделки. Вот тут и произошла трагедия. Вместо конторы, его привезли в лес, избили до полусмерти. Отняли все деньги и только на вторые сутки его случайно обнаружили сборщики грибов. Вызвали к месту происшествия полицию и скорую помощь. В больнице сразу ему сделали сложную операцию, но не удачно. Он находился в плачевном состоянии. Узнав обо всём, мы вновь настояли на повторной операции и попеременно с Ольгой дежурили у его постели. Наконец, он более, менее поправился. Мы привезли его ко мне домой, за неимением у него жилища. Он много спал, но когда просыпался, смотрел на меня с такой любовью, преданной нежностью, что я подумала, не любил он Ольгу, просто чувствовал, я – люблю другого и мстил мне за это, по-своему, по-мужски, но грубо. Когда я пришла к такому выводу, я сказала себе: «Ты прозевала своё счастье с другим, прошлёпала, пропустила! Не прозевай и не пропусти своё счастье со своим мужем Юрием». И я изменилась. Из человека, просто жалеющего другого человека, попавшего в беду, я превратилась в нежную, любящую женщину, жену. Поняв всё, я уже более старалась не возвращаться к своей первоначальной драме. Жизнь продолжалась, и мы с мужем, как мне казалось, любили друг дуга. Я была вполне счастлива и постоянно каялась Богу, отмаливая грехи молодости, чтобы они не тяготели на мне.
Да, мой Господь, я виновата
Во всех грехах своих больших.
Да, мой Господь, душа измята,
Ты помоги очистить их!
Реабилитация длилась очень долго. Ольга и я – не отходили от него. И когда ему стало уже намного лучше, я наняла сиделку. Вскоре он встал на ноги. Сил ещё не было. Но он постепенно креп и приходил в норму, возвращался к жизни. Дети решили купить ему квартиру. Но он стал упрашивать простить его, оставить его жить у меня. Прощать его, собственно, было не за что. Но раз просил – простила и оставила жить в нашей прежней квартире. Решение было спонтанным. Мне стало до слёз его жалко, к тому же, я осознала – мы пара! За долгие годы нашей совместной жизни, мы, не отдавая себе отчёта, испытывали глубокие чувства друг к другу. «Нет, я не буду снова терять дорого мне человека!», – сказала я сама себе. А в данной ситуации он был несчастным, ему надо было помочь и поддержать. К тому же, оказалось, мы не питали друг к другу никакой вражды и злобы! Так мы остались жить вместе! Заботились друг о друге, понимая всё с полуслова. Что же мне ещё было надо до полного счастья?! А прошлое я отпустила, сказав этому прошлому: «Прощай!». Но науку я не бросала, продолжая писать и издавать научные статьи. А как же сочинение музыки? Тоже не оставила. Бог дал, написала концерт для скрипки с оркестром. Посвятила его бабушке. Начинался он бравурно, затем – медленное затишье, потом надежда и вновь обретённое счастье, и вновь – любовь!
Но, всё-таки, ещё один секрет я не смогла скрыть от мужа. Как-то зашла я в ванную комнату, решив оставить на столике в своём кабинете дорогой мне медальон. Я уже стала бояться, что внутрь попадут брызги от воды и фото испортится. А это была последняя память об Александре, которая у меня хранилась в тайне. Я же не могла в доме открыто держать его фотографии! Когда я, одетая в махровый халат после купания и, на ходу вытирающая волосы полотенцем, вошла в комнату взять медальон, то увидела Юру, смотрящего на фото. Я смутилась, растерялась. Он спокойно протянул мне этот медальон со словами:
– Да, всё случается в нашей жизни. Она так сложна и прихотлива, увы…
– Да, – облегчённо вздохнув, прошептала я, взяв несчастный медальон.
Не стала я более носить его на шее, чтобы не смущать мужа. Да уже не хотелось, сказала себе: «Мне не надо ныне никаких секретов!». Просто поместила в потайной карманчик сумочки, с коей я обычно всегда ходила всюду, дабы никого никогда не смущать. К нашему удивлению с Юрой – никакого шума уже из-за этого не произошло в нашей семье. И самое главное заключалось в том, что мы, кажется, окончательно поумнели.
Однако в душе оставался какой-то осадок, он, казалось, был не заметен. Не ощутим, но иногда выплёскивался на поверхность, и я чувствовала, жила странно, нет так, как было бы предначертано мне судьбой, чужая воля всегда довлела надо мною. Однажды Юра уехал на дачу, нашлись какие-то дела, я осталась дома одна. Позвонила Ольга.
– Одна? – Раздался в трубке весёлый голос.
– Одна, Ольга! – Подтвердила я.
– Что делаешь? – Повторилось игривое.
– Жду тебя! Прибегай скорее! Мне недавно подарили кипрское вино.
– Знаю, скажешь – его дарили короли королям! Я, правда, его не пила, но с удовольствием выпью! А что голос у тебя такой грустный? Да, прости, забылась, бывает! Главное – не вешай носа! Бегу, жди!
Через часок:
– О, вино, скажу тебе, божественное! Услада жизни! Действительно, только короли могли пить такое! Спасибо, что пригласила! – и она весело подморгнула мне.
– Оль, ты же знаешь, ничего приятного без тебя не делаю! – произнесла я с укором.
– Милая-милая девочка! Нет у нас полной нирваны в жизни, понимаю! Меня помяли – помяли, как вещь, и бросили на помойку, тебя – один властно потянул в любовь, другой щенком прибился к твоему порогу. Но мы, женщины, заслуживаем лучшей участи! Нас надо любить и уважать! Доживём ли мы до того времени, когда наступит эра настоящего равенства между мужчиной и женщиной? – Грустно спросила Ольга. – Помнишь, как у писателя фантаста Ефремова в книге «Час быка»? Кажется, так называется его книга. – Она передёрнула плечами и мило улыбнулась мне.
– Не переживай, родная моя подруженция! Главное, нам следует научиться самих себя ценить и уважать! А потом всё остальное само приложится! Как получается, думала – любила всю жизнь одного Александра. А теперь поняла: там любить было нечего:
Я любила, любила тебя.
А за что? И сама не пойму!
И жила я себя теребя,
Не давая отчёта уму!
Ты был странен и жалок, жесток,
Брал, что мог и потом уходил.
Говорить о любви, как ты мог?
Как такие слова находил?
Очень поздно я вдруг поняла,
Что любила мечту я свою.
Не тебя я с тоскою звала,
Не тебе эту песню пою!
– Не расстраивайся, дорогая! Просто ты сегодня в плохом настроении. Конечно любила. И любовь Ваша похожа на одну грустную историю, я встретилась с ней у Константина Паустовского.[1 - К. Паустовский. Разливы рек. Далёкие годы. Москва, 1973] Если хочешь послушать, расскажу.
– Почему же не послушать? Расскажи!
– Происходило всё, думаю, до революции 17 года. На юге, в селе Замошье, под городом Васильковом, жил искусный кузнец. Его звали Остапом. Был он молод, очень хорош собой, многое умел. Талант имел – руки были золотые, голова ясная. Очень удачлив. Осечек в работе не знал никогда. Он даже гордился своим умением.
Однажды летом, в тех местах, прошла сильная гроза. Остап работал в кузнице. Вдруг слышит молодой женский голос, зовущий его. Он вышел на зов, смотрит, на горячем скакуне сидит молодая женщина, рядом с ней, тоже верхом, молодой военный. Дама обратилась к Остапу со словами:
– После недавней грозы, на скользкой дороге, моя лошадь потеряла подкову. Очень прошу Вас, подкуйте её! – Но, взглянув на незнакомку, Остап замер. Впервые видел такую небесную красоту.
Подковывал он лошадь, дама сидела напротив, смотрела на него каким-то удивлённым, долгим, горячим, затуманенным взглядом. Да и Остап иногда отрывался от работы и тоже смотрел на неё… Когда он уже заканчивал, тихо сказал ей:
– Я ведь и не такое для Вас могу сделать.
– Что же? – Спросила она тоже тихо.
– То, чего никогда ещё человеческий глаз не видел и руки ничьи не делали.
– Спасибо Вам, Вы очень хорошо подковали мне лошадь. Приеду к Вам через неделю и посмотрю, что сделали для меня, – одной рукой, опершись на него, она села на свою лошадь. Остап не смог совладать с собой и припал с горячим поцелуем к её руке в перчатке. Но молодой военный, находящийся рядом, хлыстнул его по лицу со словами:
– Не забывайся, смерд! – У Остапа по лицу потекла кровь. Он поранил ему один глаз. Тот стал слепнуть.
Но он пересилил себя, сковал ей настоящую розу с шипами и лепестками из железа. Вышла – чудо – роза, какой ещё никогда никто не видел. Через неделю дама вернулась к нему. Она попросила прощение у него за то, что её жених ударил его, сказав, что прогнала его от себя.
– Сердце у меня всё изболелось, чуть ли ни на части рвалось! Ведь это из-за меня у Вас случилась великая беда! – Она взяла розу из рук Остапа и поцеловала его.
Потом сообщила ему, живёт в Петербурге и на днях возвращается туда. Он попросил:
– Не уезжайте!
Но она сказала:
– Милый мой, не сможем мы быть вместе, не дадут нам люди счастья, замучают.
– Ну, воля Ваша, только даже вспоминать мне о Вас будет радостью…
Она села на коня и пустила его шагом. Два раза останавливала коня, словно не могла уехать от Остапа, желая поворотить. Но, всё-таки, не вернулась. Остап стоял на пороге кузницы и смотрел ей в след.
Вдруг с неба стали сыпаться звёзды, будто оно плакало над их любовью!
После её отъезда Остап стал катастрофически слепнуть. Но решил, пока ещё немного видит, последний раз посмотрит на свою желанную. Приехал в Петербург, нашёл дом, где она жила. Но ему сказали, она умерла. Видимо, не вынесла разлуки. На кладбище он нашёл её могилу. Она была отделана белым мрамором, сверху увидел свою розу. Ему сказали – она сама так пожелала. Встал Остап рядом, и всего его, несчастного, затрясло…
Через некоторое время он совсем ослеп. Стал ходить с поводырём по хуторам, петь старинные песни, ему подавали милостыню. Вскоре он умер…
Любовь, конечно же бывает,
И кто-то, может, и мечтает
Однажды встретить, полюбить…
И с милым так всю жизнь прожить…
Но всем ли счастье то даётся?
Амур над нами лишь смеётся.
Пообещал – и шмыг в кусты.
О, наши судьбы не просты…
– А ты знаешь, она ведь ему привет передала через эту розу! Знала, что придёт он к ней и сказала на языке любви: «Помню и люблю тебя, милый… И роза твоя со мной! Мне с ней спокойно.». Ещё я тебе скажу – в любви, оказывается, нельзя всё пускать на самотёк, проявлять бездействие! Выходит, прав был Саша, когда взял и повернул меня к себе одним порывом… Ещё по рюмашке? – Как-то отчаянно кивнув головой, спросила я у Ольги, чуть не разрыдавшись. Она смущённо протянула мне пустую рюмку со словами:
– Выпьем! Да не расстраивайся, дорогая, всё уже прошло, а что было, то было, и быльём поросло!
Про себя я подумала: «Это же надо, что она рассказала мне из Паустовского! Саша ведь мне тоже с того света напоминание о себе присылал!», я погрустнела. Мне не хотелось рассказывать ей об этом… Она продолжала тоже не весело:
– Человеческие связи очень тонки и так быстро рвутся! Действовать или бездействовать – зависит от обстоятельств, что я могла в моём случае? – Спросила Ольга. – Просто, нельзя в таких случаях сразу доверяться. – Немного помолчав, продолжала. – Но надо стараться оберегать свою любовь! Сложится что-то не так, прощай счастье! А без него трудно жить на свете…
– Ты права! – На глазах у меня вновь появились предательские слёзы. Я глубоко вздохнула, чтоб не расплакаться и продолжала уже более бодрым голосом, – Однако не унывай, Ольга! У нас с тобой ещё всё впереди! Мне понравились у Фета стихи. Они подходят к нашему случаю:
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Смотри письмо из Парижа, помнишь, на симпозиуме были? Читай! Поль написал тёплое письмо, зовёт к себе!
– Ну и поезжай! Ведь мы имеем право на настоящее женское счастье! Жить не для кого-то, а для себя! Дети взрослые, Юра и один справится здесь, ему уже никто не нужен. Но меня с собой заберёшь?
