– Ты когда такие слова сложные выучил, по дороге сюда? – огрызаюсь, – словарь купил, дикарь?
Но Зверь лишь скалится. Он тащит меня к номеру, пищит замок. Марк включает свет.
– И что? – выгибаю бровь.
Он глядит на часы.
– У тебя час. Шмотки на кровати, одевайся. Окна все намертво закрыты, сбежать не выйдет, – чеканит он, направляясь к двери.
– Даже не посмотришь? – глухо спрашиваю, – как я переодеваюсь?
– Я всё уже видел, – рычит он.
Ого, Зверь злится. Потому что хочет. Я слишком хорошо знаю тебя, Марк. Мужчина стоит, во тьме вижу лишь его огромный силуэт. Он красив. Дьявольски. Широкоплечий, с красивым волевым профилем. Но Зверь сильнее человека.
Моя первая любовь оказалась жестоко растоптана.
Сбрасываю пиджак. Снимаю кожаный лифчик, затем шортики, остаюсь голой.
Прикрываю глаза, вспоминая…
– Привет, пап, – весело врываюсь в его кабинет, он сидит там с каким-то старпером.
– Кристина, веди себя прилично, – хмурится отец, – Степан Олегович, это моя дочь. О ней мы говорили.
– Да, привет, деточка, – скалится дедок, – красивая. Манер, правда, не достает.
– Это поправимо. Станет женой, перевоспитаете, – улыбается отец, а я чувствую, как земля уходит из-под ног.
– Но я не хочу замуж! – уверенно заявляю.
– Это не обсуждается, Кристина, – жестко отрезает, – мы уже составили брачный контракт, дело осталось за малым. Сыграть свадьбу и закрепить этим браком наше успешное сотрудничество.
На автопилоте выхожу из кабинета. Бегу к тому, кого так страстно люблю.
– Марк! – нахожу его в спортивном зале, он тренируется с грушей.
– Что случилось, крошка Крис? – обнимает меня.
Он весь потный, но мне плевать. Тыкаюсь в мощное плечо, вдыхаю его. Лишь он один нужен мне!
– Отец хочет выдать меня замуж… только что сказал.
Тело Марка напрягается. Он слегка отстраняется.
– Я в курсе.
– Что?
– И считаю, что это отличная идея, принцесса.
Выныриваю из темного омута воспоминаний, ощутив на голой коже жаркий взгляд.
Он всё еще смотрит. Зверь пристально глядит на мои нагие изгибы, а я вспоминаю его предательство.
– Теперь-то убедился, что я умею работать? – спрашиваю, с трудом сдерживая гнев, – и что моё слово чего-то да стоит?
– Побегать пришлось за тобой, принцесса, – равнодушно заявляет Марк.
А мне хочется вывести его из себя. Ведь его спокойствие до сих пор рвет мою душу на части.
– Не называй меня так! Выметайся, я буду одеваться!
Он молча выходит. Меня трясет от злости. Как этот тип вообще смеет?! Мало того, что растоптал мои чувства, так еще и строит из себя! Ни извинений, ни хрена!
Гляжу на наряды, что он оставил.
Сдержанное шерстяное платье под горло, вполне приличное нижнее белье, колготки. Туфли на невысоком каблуке. Сухо, сдержанно. Всё в духе наследницы Вениных.
Одеваюсь, причесываюсь, затягиваю длинные волосы в высокий конский хвост. Выхожу. По обе стороны от двери стоят отцовские громилы. В костюмах, с рациями. У лифта еще один. Марк в другом конце коридора, разговаривает по телефону.
Увидев меня, улыбается. Говнюк!
– Поехали, крошка Крис, – подталкивает меня к лифту, – скоро подадут самолет.
– Бронированный, надеюсь? – выгибаю бровь, – а то мало ли, вдруг я курсы десантников закончила?
Мужчина игнорирует мой выпад.
– Тебе очень идет это платье, – голос Марка становится ниже, но всё еще колкий, ледяной.
– Спасибо, – холодно отвечаю.
Да уж, вводные у меня не очень. Чувствую, придется лететь. А потом думать, как сбежать из охраняемого особняка папочки, пока меня не выдали замуж насильно.
– Прошу, – открывает мне дверь всё того же джипа.
Плюхаюсь, всем видом демонстрируя презрение. Но Марку будто пофигу. Он невозмутимо усаживается на пассажирское сиденье.
– В аэропорту нас уже ждут. Там очистили терминал? – буднично уточняет у Егора.
– Да. Мы обо всем позаботились, – отвечает охранник, а мне хочется разреветься.
Он поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Вижу в глазах Егора искорку сочувствия. Этот мужик всегда мне нравился.
– Погнали, – рычит Зверь.
Невольно тяну носом. Он пахнет, как всегда, обалденно. Дорогим мужским парфюмом.
Марк моему отцу почти как сын. Его взяли в нашу семью в далеком детстве, мы с этим лысым чудовищем вместе росли. И как только я узнала, что могут делать мальчик и девочка наедине, сразу поняла, что испытываю к этому дикарю особое чувство.
И оно росло.
Пока не распустилось в душе, превратившись в искреннюю и жаркую любовь. И когда была убита моя мама, а отец топил горе в алкоголе и между ног её лучшей подруги, меня поддерживал лишь Марк.
Он стал моим первым. И все эти годы был единственным.
До аэропорта я не издаю ни звука. Хотя чувствую на себе взгляд некогда любимого мужчины.
Мы проходим через пустой терминал. Вокруг охрана. А я словно леденею изнутри. Все мои чувства, эмоции, переживания остаются позади. В «Авроре», где я обрела друзей. И потеряла…
Второй самолет отца стоит на посадочной полосе. Нас подвозят. Ко мне относятся, как к хрупкой хрустальной вазе. Боятся лишний раз взглянуть.
– И сколько у тебя было мужиков? – вдруг спрашивает Марк, когда мы взлетаем.
Я сижу у окна, а он – напротив. Между нами столик. С трудом перебарываю желание плюнуть в его морду. Говнюк!
– А сколько тебе бы хотелось? – выгибаю бровь, – подрочить не на что?
– Отец не одобрит твои похождения, принцесса, – делает вид, что ради папули интересуется.
– А ты?
– И я не одобряю.
– Не веди себя, как мой старший брат, – выплевываю, – или забыл, как мы жарко трахались во время празднования моего совершеннолетия? А тогда, в особняке в Крыму? Посчитали каждый уголок. М?
Его кадык дёргается. Он помнит.
– Больше этого не повторится, Крис. Ты выходишь замуж, – достает из бара бутылку виски, плескает в стакан, – наши отношения в прошлом.
– Ой ли? – вспыхиваю, – совсем недавно у тебя на меня крепко стоял.
От его равнодушия я просто сгораю изнутри. Но я всё еще помню воспитание моей жесткой мачехи. Единственное, чему я у неё научилась. Прятать эмоции за маской.
– И мне налей.
– Если только сок, – он зовет стюардессу, – томатный для Кристины Андреевны.
Та с улыбкой уходит.
– Ты помнишь, какой сок я люблю? – не без удивления спрашиваю.
– Я всё помню, – отрезает, затем скрещивает ручищи на груди и закрывает глаза.
Девушка приносит сок. С самого детства я очень люблю помидоры. И томатный сок – мой любимый. Выпиваю. Только вот вкуса не чувствую.
Находиться рядом с Марком тяжело. Ему будто бы всё равно. Он себя моим братом возомнил? Воспитывать решил?
Там, в приватной комнате, он был искренен. Хотел меня до безумия. Как мужчина желает женщину. А я хотела его. Но сейчас между нами высокая стена в виде моего грядущего брака и статуса. Марк даже побороться за меня не захотел.
Хожу в небольшую комнатку для отдыха. Там одноместная кровать, укрытая серым покрывалом. Стягиваю платье и швыряю в угол. Не хочу!
– За что ты так со мной? – шепчу, но этой моей слабости никто не увидит.
Смахиваю одинокую слезинку с ресниц. Плюхаюсь в трусах и лифчике на кровать. Закрываю глаза. Засыпаю.
Мне снится мама. Те времена, когда я могла позволить себе быть беззаботной, порхающей, лёгкой.
– Мама! – распахиваю глаза, слышу лишь размеренный рокот самолета.
– Ты плакала? – голос Зверя заставляет сердце пропустить удар.
На мне теплое шерстяное одеяло. Он укрыл меня? Стискиваю зубы. Чувствую, как по щекам предательски текут слёзы. Делаю вид, что всё еще сплю и не слышала вопроса.
– Прости меня, крошка Крис, – тихо, едва слышно говорит мужчина, – но у меня просто не было выбора.
Глава 3
Кристина
Когда Марк уходит, я какое-то время прислушиваюсь. Что значит, у него не было выбора?
Приподнимаюсь. Плотнее укутываясь в одеяло. Гляжу в иллюминатор на серые облака. Хотела бы я быть такой вот тучкой! Лететь, куда вздумается. Хоть на север, хоть на юг. Свободная!
Растягиваюсь на этом подобии кровати. Закрываю глаза.
– Черта с два! – выплевываю, – я не сдамся!
Поднимаюсь, затем натягиваю платье. В голове проясняется. Действительно, я зря сбежала. Нужно было бороться за себя!
Иду в туалет, привожу себя в порядок. Умываюсь прохладной водичкой, чищу зубы, расчесываю волосы.
С Марком или без, я заставлю отца отменить этот брак!
– Надо же, принцесса, – мужчина внимательно сканирует меня своими серыми глазами.
Тело мгновенно реагирует. Становится жарко. Усаживаюсь напротив, закидываю ногу на ногу, безучастно гляжу в иллюминатор.
– И чем тут кормят? – бросаю высокомерно.
Зверь усмехается. Опирается локтями на колени, жадно пожирает меня глазами.
