Ребёнок лежал в колыбели и мирно сопел. Пожилая стройная женщина покачивала медленно колыбель ногой и параллельно читала книгу. В дверь позвонили. Она спустилась в коридор частного дома. У высокого старого дуба возле двери стояла грузная тётка, которая держала в руках кулёк. Тётка протянула его женщине:
– Надьк, слышала у тебя внучка родилась, вот ей вещи от моих внуков на вырост хочу передать.
– У нас всё есть, спасибо.
– Да возьми ты, пригодится! А то обижусь …, – тётка буквально впихнула свёрток в руки и спешно удалилась за ворота.
Женщина поднялась обратно в дом, развернула свёрток. Там были полинявшие колготки и штаны на ребёнка лет трёх. Она брезгливо поморщилась, завернула обратно, сняла с шеи крест, вложила его внутрь и запрятала всё подальше в шифоньер.
Время шло. Ребёнок рос.
Шифоньер требовал ремонта. И случайно обнаружился тот самый свёрток в глубинах полок. Развернув его, женщина громко ахнула, попятилась назад и, хватаясь за сердце, села на диван-книжку в углу комнаты. Между этих застиранных колгот лежал переломанный напополам крестик.
Она сгребла всё в охапку, выбежала из дома, скинула всё в глубокую бочку на заднем дворе и кинула туда зажжённый кусок бумаги. Свёрток вспыхнул, задымил чернотой и через 10 минут потух. Крестик так и не расплавился. Тогда она подняла его со дна металлической бочки, обернув руку тряпкой, зашла в дом, набросила на плечи синий дождевой плащ, надела цветастый платок и выбежала со двора.
– Батюшка, что это значит? Неужто наговор? Колдовство же чистой воды! Да как можно то? На ребёнка новорожденного такое делать?!
– Люди злые, и не время сейчас такое, они всегда злыми были, чужие радости поперёк горла встают, сюда ко мне приходят и свечки вверх тормашками ставят, – ответил ей священник, забирая остатки крестика и поглаживая его рукой, словно то было его чадо, – я помолюсь за ребёнка, не волнуйся, ступай домой.
Эпизод 4. Знакомство
– Не пущу! Папа, не нужно тебе туда ехать! Останься! – я висела на левой штанине отца как обезьяна и визжала на весь дом.
– Папе надо ехать в командировку, его дядя Петя ждёт внизу в машине, папа едет зарабатывать деньги, чтобы тебе покупать всё, что ты хочешь, отпусти его, – мать пыталась отцепить меня от этой несчастной штанины, но моя хватка была сильнее.
– Нет, не нужно ему туда! Все погибнут!
– Что ты такое несёшь?! Прекрати сейчас же, а то накажу, неделю в углу стоять будешь без мультиков и шоколада.
– Вы не понимаете!
Меня резким рывком отцепили от штанины, и отец скрылся за дверью, обитой бежевыми лакированными рейками. Я молча села на диван, обняв подаренного отцом любимого медведя, с которым не расставалась. Так и просидела, надув губы и отказавшись от ужина и просмотра мультфильмов, до полуночи. Через час мы подскочили от телефонного звонка, мать подбежала к телефону в сорочке, взяла трубку и вдруг с трубкой у уха села на пол.
– Как? В смысле все, кто был в машине? Где он???
Трубка осталась лежать на полу. Она вскочила, схватилась за волосы, начала бегать хаотично по квартире, потом накинула пальто на сорочку, всунула голые ноги в ботфорты и убежала в ночь, захлопнув громко дверь.
Я же осталась сидеть на кровати под светом ночника. И прекрасно знала, что только что произошло. Сердце бешено колотилось, хотелось убежать вслед за матерью, вообще куда-то убежать, но знала, что надо оставаться здесь и ждать. С папой всё хорошо. Он жив.
Единственный, из всех, кто был с ним в машине.
Из-за красной бархатной шторки вдруг вышел солидный темноволосый мужчина в костюме. Он присел рядом со мной на кровать, отодвинув в сторону одеяло:
– Ты очень просила оставить папу, я его оставил, – он протянул руку и потрепал меня за голову, от его руки шёл жар сильнее, чем от зимней батареи, – я почему-то не испугалась.
– Спасибо, я люблю папу, пусть он живёт долго.
– Он проживет дольше. Не перегибай только с просьбами, – на этой фразе мужчина встал, сверкнул глазами и скрылся за шторкой.
Прижала к себе сильнее медведя и так просидела до утра.
Утром открылась дверь, в квартиру вошли много людей и запах мороза, они затащили отца с забинтованными рёбрами, уложили его на кровать, натоптали грязными ботинками и вышли. Мать села рядом с ним и долго гладила за руку.
– Что ты тогда видела? – она зашла на кухню, где я выскребала со дна баночки клубничный йогурт.
– Ты не поверила.
– Сейчас верю, расскажи.
– Нет.
Я молча удалилась в зал, где демонстративно села рисовать.
– В Пензу поедем весной, оставлю там тебя ненадолго.
– Это наказание? – я подняла глаза с мольберта на неё.
– Нет, это попытка разобраться, и не смотри на меня так.
Эпизод 5. Проклятье
Девушка стояла за прилавком галантерейного отдела большого советского универмага и упаковывала в пергамент аляпистый галстук для импозантного мужчины в шляпе, который не стеснялся с ней флиртовать, несмотря на наличие кольца на безымянном пальце. Она смущённо улыбалась и делала вид, что увлечена работой.
– Женщина, проходите следующая! – не поднимая глаз на очередь, крикнула она, получив рубли от мужчины и складывая их в кассовый ящик под прилавком.
– Я не женщина! Я девица! – очень громко вскрикнула следующая покупательница так, что гул универмага превратился в звенящую тишину.
– Простите, на вас не написано. Брать что-то будете? У меня очередь.
«Девица» нагнулась через весь прилавок и максимально приблизившись к лицу девушки, зыркнула на неё и начала злобно шептать, разбрызгивая в стороны слюнями:
– Душу твою забрать хотела… Хотя, нет… Душу ребёнка твоего заберу!
– У меня нет детей, – фыркнула и рассмеялась девушка.
– Ты никогда не разродишься! Никогда! – и «девица» растворилась в толпе.
Девушку пробил озноб. Она не верила в эти сказки. Но вдруг холод сковал тело, и её затрясло.
– Татьяна, подмени меня, мне что-то не здоровится.
Она зашла в коморку за стеллажами, присела на стул, отхлебнув холодного чая из кружки в белый горох. Чай встал в горле. Эхом в голове проносились слова этой черноглазой странной «девицы».
Вечером она лежала головой на коленях у своей бабушки, как любила делать с детства, когда хотела успокоиться, и рассказывала эту необычную историю. Бабушка, укрыв её шалью, гладила нежно по длинным золотистым волосам и задумчиво смотрела в угол комнаты. Потом резко встала, переложив голову внучки на перьевую подушку, и подошла к старому резному комоду, отодвинула нижний ящик и достала оттуда увесистую книгу.
– Ты что делать собралась?
– Проклятье с тебя снимать.
– Ты с дуба что ль рухнула, Ба? Какие проклятья?! Мы в Советском союзе живем, Гагарин в космос летал и ничего там не увидел! Ещё скажи, что веришь во всю эту чепуху! Не позорь меня.
– Верю, Любонька, верю. И знаю, про что тебе говорю.
– Ещё скажи, что ты колдунья.
– Да, как и ты.
– Ой, пошла я домой, рехнулась ты совсем на старости лет, как та полоумная в универмаге, слышать ничего не хочу!
– Ну как знаешь, придешь ко мне потом просить, когда меня уже не станет.
Последних слов девушка уже не слышала, выпорхнув из покосившегося временем деревянного домика, чуть не наступив на спящую под крыльцом собаку.
Эпизод 6. Второе знакомство
– Долго ещё? – я прижалась носом к запотевшему стеклу автомобиля моего дядьки, который вёз нас через какие-то дебри и ливень в деревню Водолей, где жила Меланья.
– Не ной, скоро приедем.
– Ты уже час назад это говорил, а чаща не заканчивается.
В этот момент машина, поднимавшаяся на пригорок, застряла колесом в глубокой колее и стала буксовать.
– Дядь Серёж, я писать хочу!
– Ну иди вон в кусты, далеко от машины только не уходи, места глухие, потом не найдёмся, мать твоя меня живого закопает, я сейчас пока раскачаю машину и вытащу из этой чачи.
Я перепрыгнула грязную колею и оказалась в мокрой высокой траве, не испачкав кеды, накинула капюшон от кофты, шагнула за разлапистые ели, сделала три шага вперёд и присела в кустах папоротника. Моё внимание привлёк мягкий свет, прятавшийся за елями. Он словно манил меня и я, наплевав с высокой колокольни на предупреждение дядьки, как безмозглый мотылёк, пошла на него, слыша как сзади рычит двигатель машины и раздаётся на весь лес благой мат.
Отодвинув влажные еловые лапы, я увидела небольшую поляну, посередине которой был разведён высокий костёр. Поляну прикрывали сверху плотные сплетённые между собой ветки. И на ней было сухо. Искры от костра долетали до меня и гасли на кофте с Русалочкой. Вокруг костра никого не было. Даже следов. Трава не была примята. Я осмотрелась по сторонам и не почувствовала опасности. Сзади также было слышно мат дяди Серёжи. Он видимо так увлёкся спасением машины из грязевого плена, что забыл про меня в кустах.
Я прошла ближе к костру и присела на бревно около него. Бревно было сухим и тёплым. Я протянула руки к огню и погрузилась взглядом в пламя.
Слева зашуршали кусты, я дёрнулась было бежать со всех ног, но оттуда вылетел филин. Он сделал вокруг меня два полных круга, потом сел на плечо и громко ухнул на ухо. Я вздрогнула. Он не улетел. Тогда подняла вверх согнутую в локте руку и провела ею по перьям. Он снова ухнул, только тише. И потёрся головой о мой висок.
Сзади раздался треск ломающихся под ногами веток. Я вскочила и спряталась за ель.
Филин всё ещё сидел на плече. Тут из кустов вышел дядя Серёжа с озадаченным лицом:
– Катарина! Катарина! Куда пропала то, мелкая?!
Я вышла ему навстречу, он влепил мне подзатыльник и велел бегом мчать к машине, попутно клянясь больше не брать меня, бедовую, под свою ответственность. Хотела было ему показать костёр и познакомить с филином. Оглянулась на поляну. Но никакого костра на ней не было в помине. Даже его следов. Посередине валялось треснувшее, влажное и покрытое мхом бревно.
Через 20 минут наша грязная машина выбралась из грязного леса. Уже стемнело. И вдали показалась небольшая деревушка, в которой светились окна трёх домов, а из труб валил дым. Мы подъехали к самому крайнему дому, за которым уже расположился глубокий овраг.
Штора в окне дёрнулась и навстречу нам вышла Меланья, в телогрейке, шерстяных носках по колено и резиновых галошах.
– Передал в целости и сохранности, приеду через пару недель, что тебе из города захватить? – дядька высадил меня прямиком в лужу, из которой я шустро была перехвачена этой странной бабушкой.
– Конфет привези, «Родные Просторы», обожаю, а в наше Сельпо их не возят, «Рачки» и «Подушечки» уже поперёк горла стоят.
– Ну проходи, родная, знакомься с домом, – она легонько подтолкнула меня в плечо, и я опять почувствовала этот ток, идущий от её рук.
