Я всегда думала, что оченьвзрослая. Мне даже мама говорила, что я умна не по годам. Что могу справиться слюбой ситуацией да в институте мне не с кем общаться. Там сплошной детский сад.
Но оказалось, что передлицом действительно взрослого решения я оказалась бессильна. Мне было страшно.До чертиков. А Макар был рядом.
Засобиралась. Сегодняфизра, а у меня кончилось освобождение на две недели, что я брала из-за якобысбитой ноги. Специально подсуетилась в санчасти, наврав с три короба.
Вышла из дома. Еще светлона улице было, а за поворотом стоял Макар, как всегда. То ли гормоны, то ликакая еще неведомая фигня, но я впервые поняла, что не вывожу. Да и не могубольше.
Как только он вышел измашины, как всегда, хмурый и раздраженный, бросилась к нему, повисая на шее. Апотом разрыдалась самым позорным образом.
– Ник, все нормально?Ника, в чем дело, с ребенком что-то?
Забота в его голоседобила. Да как можно быть таким хорошим? Как можно так искренне говорить? Неверю, но так хочу. Мужчины козлы, они бросают, они исчезают из жизни, а ядолжна все сама!
– Ты же не уйдешь?
Звучало наверняка далекоот стиля холодной Вероники Фальцевой. Не дай бог кто узнает о том, что я могутак. Быть слабой, но сейчас я оттолкнула его и зло смотрела в растерянныеглаза. Макар неожиданно ухмыльнулся:
– Фальцева, ты с надеждойили страхом спрашиваешь?
А потом он так выдохнул,словно у него в легких весь воздух кончился. Подошел и просто обнял, целуя вмакушку.
– Дурочка. Ну куда я отвас теперь? Я и до этого-то не сильно собирался, откровенно говоря. Слышишь,Вероника? Не знаю, что там в твоей голове, но я вас никогда не брошу? Поняла?Влюбился в тебя как дурак… Неожиданно.
Он хмыкнул, а я сновазаревела. Хорошо, не крашусь, иначе сейчас бы всю косметику по лицуразмазывала. Меня осторожно повели к машине. Подчинилась. Непривычно это дляменя. Быть ведомой…
– Ник, надо маме твоейсказать. Давай сегодня?
– Я не могу.
– Можешь, я рядом буду.Она по-любому любит тебя, и вообще, ты у нее самая лучшая.
– Лучшая, которая залетелав двадцать.
– Шикарный возраст. От несамого худшего варианта, между прочим. Дети – это иногда неожиданно, но никогдане плохо. Ты поняла меня?
Повернула голову вбок. Воткак у него это получается? Как он может лишь парой фраз успокаивать меня. Мы сним мало говорили в этот месяц. Совсем. Я закрывалась, не говоря уже о том, чтоо постели и речи не шло. Сейчас же прямо на светофоре потянулась к нему ипоцеловала.
Он ухмыльнулся, но некомментировал. Просто сжал мою руку перед переключением передачи. Меня немногоотпустило.
Дальше день пошел своимчередом. За линией КПП я снова стала сосредоточенной, почти бестоксикознойдевушкой. Курсанткой третьего курса триста первой учебной группы.
На первой паре по процессуменя вызвали к доске, и я, как всегда, на отлично оттарабанила вопрос. Новыйпрепод пытался помучить, но у меня же мать прокурор области. Я многое зналасверху. Уж процесс-то зубрить не проблема.
У нас даже завязаласьдискуссия по поводу правоприменительной практики. Оно как-то само вышло. Витоге меня похвалили и вызвали дальше Семена. Его отчего-то особенно прилюбилиименно на этом предмете. Ну, не считая сурикатов на криминалистике.
Если бы не иногдаприбивающаяся тошнота, я бы наверняка могла сделать вид, что ничего такого непроисходит. Но вот третья пара. Физо. Макар смотрит на меня волком.
Я сказала, что не будусильно напрягаться и, если что, сразу скажу, что плохо чувствую себя. Все-такинебольшие нагрузки пока еще никому не вредили.
Я уже поняла, что Сохин нехочет со мной ругаться, поэтому частенько молчит. Злится, но молчит. Ну икак-то так вышло, что я пользовалась этим и в хвост и в гриву.
Одного я не предусмотрела,что, несмотря ни на что, все-таки беременна. Поэтому очень сильно удивилась,когда на втором круге беговой разминки меня повело в сторону, а потом передглазами словно выключили свет.
Глава 5. Макар Сохин
– Я стану отцом.
До сих пор помню, с какойгордостью брат мне об этом сказал. А я… А что я? А у меня язык в жопе застрялдобавить, что я тоже. Ну, Ника, ну, только она могла сказать о новости так«вовремя».
И ведь даже не позвонишьей! Дебильный поезд не предусматривал сотовой связи, а когда мы приехали напервую станцию, я уже успокоился. Может, оно и к лучшему.
Да только, едва сойдя сперрона в объятия семьи, которая так ждала меня, я пошел брать обратный билет.К ней. Благо никто не спрашивал подробностей. Все решили, что это из-заИзворотова.
Не стал их разубеждать.Как я могу рассказать близким о том, что творится в моей жизни, если сам непонимаю? А вдруг… Одна мысль о том, что Ника может пойти избавиться от ребенка,приводила меня в ужас.
Готов ли бы я? Конечно,нет! Кто готов в двадцать два года, учась в такой долбаной шараге с непонятнымиотношениями, услышать «я беременна».
Знатно я напился тогда.Брат думал, что из-за того, что мое сердце снова кровоточит по его жене. Воттут даже кольнуло злорадство, ибо хрена с два! И лишь один отец смотрел на менястранным взглядом, а потом прямо перед отъездом подошел и просто положил в рукиключи от машины.
Сказать, что я удивился,значило ничего не сказать. Подарок я принял с благодарностью, а он попросилчестного рассказа, что происходит в моей жизни. Я обещал. Когда буду готов.
Потом приехал к Нике. Всезавертелось. Постоянные молчаливые ссоры, тупое, никому не нужноепротивостояние. Я словно по лезвию ножа ходил. Боялся ее расстроить, вывести изсебя, все сглаживал.
А потом звонок Андрея. Исловно обухом по голове. Разговор с нашими, Машей, организация похорон. Все таксмешалось, что я просто не заметил, как началась учеба.
Какая нахрен учеба? Какиенаряды? Мне, когда новый этот зам вместо Михалыча, Баранов, высказывал, что яполы помыл не так на взлетке в библиотеке, мне ему в лицо хотелось крикнуть: тыдебил?
Любому идиоту ясно, чтобелую затирку между плитками в два для курсанты черной делают. Если мы каждыйдень будем ее щетками оттирать, то костьми в этой сраной новой библиотекеляжем.
И вообще. У менябеременная девушка на этаж выше туалет моет с токсикозом! Какого лешего ядолжен выслушивать это чмо?! Но я молчал. Молчал и мысленно поносил его всемивозможными матами.
Мало кто касался новогозама. То ли мне так доставалось, то ли дело было в том, чтосвежеотремонтированная библиотека была просто мишенью для руководства…
Короче, я ни хрена неспал, мало ел и постоянно был в состоянии бомбы замедленно действия. Чтовыкинет Ника в следующий раз? А я ведь, дурак, ей кольцо привез и ношу с собойуже месяц!
Вот только знаю, что вданный момент с большой вероятностью получу им по морде. А кольцо красивое.Жалко. Какой-то странный юмор с самим собой.
И ведь я знаю, что тяжкопридется. В долбаном МВД нет академов. Дохрена нюансов, и где нам жить? На чторастить ребенка? Здесь не подработать даже. Это попросту невозможно инезаконно. Если только курсовики писать на заказ. Надо будет узнать у старшихкурсов…
А кто будет сидеть сребенком, когда мы в институте? Не с собой же его носить? У меня голова пухлаот этих вопросов. Казалось, что я попал в западню, выхода из которой не видно.
Но сегодня лед наконец-тотронулся и меня немного отпустило. А то даже я стал думать, что Ника у насреально человек-холод. А тут столько эмоций и истерика. Никогда так нерадовался женским слезам.
И все было нормально. Покая не увидел, как она замедлила шаг и стала медленно заваливаться в бок. СпасибоМашке Копыловой, та завизжала и подхватила ее, пока мы с парнями подоспели.
– В санчасть…
– Скорую! Быстро! Скорую!
Я орал как потерпевший,бросаясь к преподу. Тот смотрел на меня как на идиота и уже начал:
– Сохин, я, конечно, всепонимаю, но…
– Скорую вызовите, ГеоргийРоманович. Она беременная.
Я добавил это тихо,рассчитывая, что наша история не станет достоянием общественности раньшевремени. Внимательный взгляд преподавателя, и он тут же стал набирать скорую, апотом еще кому-то. Протянул мне трубку со словами:
– Это друг мой, гинеколог.Пока эти едут, расскажи, что там к чему. Он сейчас как раз в Семашко дежурит,сказал, к ним привезут.
Я с благодарностью кивнул,а дальше все как в тумане. Девочки пытались привести ее в чувство, яразговаривал с врачом. Приехала скорая, прямо на спортгород.
Вероника пришла в себя.Испуганная, бледная, она цеплялась за меня, и ее явно не интересовало, что подумаютдругие. Впрочем, как и меня. Мы объяснили врачам все, и они решилиперестраховаться. Им уже позвонили из больницы. Все-таки дочка главногопрокурора города.
Одного мы не учли. Когдаподъезжали к больнице, там в приемном покое нас встретила встревоженная высокаяженщина в форме. Даже невооруженным глазом было видно, кто это. А Нике сейчаснельзя нервничать.
Прежде чем она увидела мать,я решительно вышел вперед и оттеснил ее к стене, сразу заявляя:
– Ей нельзя нервничать,она сейчас не должна вас видеть. Меня зовут Макар Сохин, я вам все объясню, кактолько ее осмотрят врачи.
Я ожидал, что эта властнаяс виду женщина сейчас начнет спорить. Шутка ли, начальники другими не бывают.Но, к моему удивлению, она кивнула и отошла вглубь. Фантастика какая-то.
Нику встретил тот самыйврач, что говорил со мной по телефону. Заверил нас, что, скорее всего, всеотлично и ребенку ничего не угрожает. Повел ее на УЗИ, но меня не пустил.
Меня оставили на кушетке вприемном покое. Буквально через секунду подсела Фальцева-старшая.
– Ну что, Макар Сохин.Может, вы мне расскажете, почему я узнаю о том, что моя дочь в положении, отвашего начальника курса?!
Она еле сдерживалась. Судяпо всему, пришла в себя, а мне предстояло самое странное знакомство сродителями. Но я выдержал свадьбу брата на своей некогда любимой девушке,поэтому закаленный боец. Начал:
– Отец ребенка я, я быхотел жениться на вашей дочери, когда она согласится, она боялась вам сказать.Ника очень скрытная в этих вопросах, и, насколько я понял, она больше всего насвете боится вас разочаровать. Очень прошу вас, она и так перепугана, не рубитесгоряча. И… Простите, что так вышло.
Она усмехнулась. Но стала спокойней,что ли. Насмешливо спросила:
– Извиняешься-то за что?Что предохраняться не научили.
Глядя прямо ей в глаза,спокойно ответил:
– Научили. Но, какоказалось, фраза «ни один способ не дает стопроцентной гарантии» не сказки дляустрашения подростков.
Она хмыкнула. Откинуласьназад. В этот момент у нее зазвонил телефон. Подняв трубку, она вмиг изменилась,отчитывая какого-то сотрудника. Видно, сорвали ее… Наконец, она закончила иобратилась ко мне:
– Какие же вы еще дети.
Неожиданно. Я был удивленее выпадом, но комментировать не стал. Не орет, и ладно. Без понятия, чтоожидать от их женского коллектива. Непростая семейка, но, как водится… любимыхне выбирают.
Вскоре открылась дверь, ивышла счастливая Ника. Правда, при виде матери на ее лице отразился такой ужас,что она невольно отшатнулась, с упреком глядя на меня. Ну, приехали! Придется,небось, у врача все уточнять, хорошо, физрук сбросил мне его номер.
Но мама Вероники меняудивила. Она мягко улыбнулась и сказала:
– Ну какая же ты у менядурочка. Я рада за тебя.
А потом обняла своюсрывающуюся в истерику дочь. И тут я понял многое. Потому что, судя по всему,этой парочке я был абсолютно не нужен.
Глава 6. Настя Маркевченко
– Настюх, ты что?Расстроилась из-за тройки? Да он зверь, прекращай!
Стояла в коридорчике передлекционными залами. Осипов смотрел на меня как на дурочку. Ну да, он же у насмистер Совершенство, и процесс вообще без проблем проходит. А мне непонятноничего, и никак выучить не получается!
– Все равно мать попросит…
– Да что ты за человектакой?! Не хочу я, чтобы она просила.
Надулась. Артем бесилсегодня нещадно. Хотя соглашусь, что злость на него была для меня сейчас скорееподпитана другими эмоциями. А именно тем, что мы с ним уже как бы два месяцанормально встречались, и мне все нравилось.
Кроме того, что надо былоидти на новый взрослый уровень, а я боялась. Тем более после всего вот этого…Что на неделе случилось.
Словно ответом на моимысли в начале коридора показались Сохин с Фальцевой. Я бы сказала, новостьэтого года точно. Да еще какая. После того как Веронику увезли на скорой прямос пары физо, наше доблестное руководство дружно растрепало все обстоятельства.
Физрук потом долгонегодовал. Зная, что Ника прокурорская дочка, он позвонил на курс. Мол,сообщите матери. Матери сообщили, прям во всех подробностях.
Как сказал ГеоргийРоманович, знал бы, что на курсе всем растреплют про беременность, то вообще бымолчал. Насколько я знаю, он даже перед Сохиным извинился. Но тот не сталничего говорить.
Груша запаниковал. Мнекажется, начальник курса из него посредственный, да и вышло так, что сзамещением поста начфака Симоном в нашей курсовой жизни ничего особо неизменилось. И все, потому что Симоненко даже кабинет менять не стал. Как сиделна курсе, так и остался сидеть.
Все решалось через него, итолько что подписи на рапортах стало на одну больше. Удивительно, но факт.
– Настюх, ты опятьотлетела? Я говорю, родители отдыхать едут в Египет по горящей. Приглашаю тебяв наш домашний кинотеатр.
Ага. Знаю я твоиприглашаю, Осипов. Как начинаешь приставать, так я все, голова в одном месте,руки в другом и мозг отключается.
– Я подумаю.
– Ну, Настюх, я не будуприставать!
Посмотрела на него скептически.Не буду. А потом вон мне тоже беременной ходить? Уже весь институт обсуждает вкурилке. Хорошо хоть, командир у нас адекватный и не сильно парится на этотсчет.
