Тех же, кто отдал жизнь Пустоши, не ждет ничего. Они исчезают – остаются лишь ученики и нашивки. Единственная память. Единственный реальный след, кроме бесконечных закрытых архивов военной базы Системы.
А перед Джеем сейчас останки того, кто совершил подвиг. Не зная даже, какой в итоге окажется его истинная цена. Не зная, заметят ли его вообще. И где-то там, за энергетической гранью купола, возможно, есть кто-то, кто ждет его домой. Вот так вот.
Просто.
Потому в этом проклятом мире нельзя бросать нашивки. Пока есть шанс. Хоть какой-то.
И Джей Рассел единственный, у кого таковой реально был.
Пять шагов.
Пустошь молчит, будто вся долина притаилась в засаде. Два. На расстоянии вытянутой руки. Короткое движение, срывающее прямоугольный клочок ткани с держащей его липучки. Цель достинута. Осталось вернуться с добычей живым.
Шаг еще осторожнее, движения плавно-хищные, привычные – учитель вбивал их с кровью в вечных тренировках. И плевать, как это смотрится со стороны: сейчас лучше быть живым клоуном, чем мертвым идиотом.
Но тварь так себя и не проявила.
Отойдя шагов на двадцать, Рассел нормально выпрямился и развернулся спиной к останкам, глядя на мальчишку – так и не ушел. Идиот.
Дважды идиот.
Скелет за спиной осыпался с сухим прощальным треском. Песок вздулся легким горбиком – и опал: крот засек добычу, теперь подбирался ближе.
– Не двигаться. Не кричать. Не атаковать, – коротко скомандовал Джей, глядя на стремительно бледнеющего высотника. Лишь бы в обморок не хлопнулся. Городской.
А в следующий момент на глупого мальчишку уже наплевать. Тот, кто не подчинился приказу центра, сам в ответе за свою жизнь. Хотя крота куда больше интересует клюнувшая на приманку добыча. Скарпа он не увидит, пока тот не заявит о себе открыто.
Антрацитовая лапа вспорола песок черной вспышкой. За ней – другая, в стороне, купившись на впившийся в землю выстрел. Всего лап восемь. Необыкновенно подвижных и столь же быстрых. В бою нет мысли, только чутье и скорость. Тварь или собственные ноги – один точно одержит победу в этом поединке. Прыжок – перекат – в сторону. Бежать, стреляя куда придется вокруг себя. Беспорядок сбивает тварь с толку, мешает прицелиться. Дает шанс выжить.
Песок лезет в горло, но не в глаза, спасибо очкам. А россыпь валунов ниже по склону все ближе. И Рассел точно знал: настоящих камней там нет вовсе.
Бабай как-то отшутился, что долгожители Пустоши просто прекрасно умеют бегать. Скарп был совсем маленьким, но фраза уже тогда показалась столь глупой, что врезалась в память отголосками смеха.
Сейчас подавившийся вдохом парень ясно осознал – в тех словах каждый слог был серьезен как никогда. Высотник вообще впервые видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. Этот бой выходил за пределы его понимания. Бой ли? Парень поначалу думал, что Джей стреляет в тварь, но вспомнив фокус с песчанником, отказался от этой мысли. Рассел явно не принимал дуэли, предпочитая бегство. Везение механика, уже не раз и не два ушедшего в сторону в последний момент, и вовсе поражало воображение. Да и «везением» это было, видимо, таким же, как абсолютное чутье на местных слизняков.
Кстати о них.
Смысл хаотичного движения по склону послушно замерший столбом Скарп понял лишь тогда, когда ближайший к Джею «камень» полупрозрачным росчерком кинулся… на в очередной раз появившуюся из песка мерзкую лапу. Тонкую, разделенную на сегменты круглыми суставами. Так Джей просто хочет их стравить? Идея по сути своей хороша – ложные явно не уступали в скорости твари.
Но задумка перестала казаться удачной, когда серебристый росчерк с мерзким хляпом накинулся на ногу «внешнего».
И отпустил.
Так этот гад еще и солгал, так явно преувеличив опасность?!
Скарп зажал себе рот рукой, приглушив сорвавшееся-таки с губ ругательство, и уже со злостью наблюдал, как заносчивый коротышка отпрыгнул прочь от образовавшейся свалки тварей, спокойно направившись в сторону парня.
Дойдут до каравана – надо обязательно избавить Джея от парочки зубов.
– Эта штука… довольно интересное создание, – тем временем как ни в чем не бывало зазвучал в наушнике голос «внешнего», чуть сбитый тяжелым дыханием. – На физические атаки ей плевать… на энергетическое оружие – тоже, а вон те, смотри-ка, справляются… В общем… – сосед хлопнул опешившего от такой смены обстановки Скарпа по плечу и договорил: – Если увидел такое и понял, что стал приманкой, беги к другим тварям. Стравить два вида – чуть ли не единственный способ выжить.
– Ты всегда был таким разговорчивым? – мрачно отозвался высотник, отмечая про себя, что у соседа, похоже, нервы отнюдь не железные. Ответа само собой не получил.
Только еще раз оглянулся на нереальную битву позади и поспешил за Джеем, невольно наблюдая за тем, как дымится пострадавшая от атаки ложного штанина.
Спросить насчет столь откровенного вранья парень не успел: раздался отчетливый механический звук, и из прорехи над ботинком вольного выпала… гайка.
Скарп моргнул.
Джей оступился и, выругавшись сквозь зубы, опустился на песок, закатывая штанину. Взгляд, которым он одарил провинившийся протез, опустил бы и не на шутку рассерженного Хизара. Но у высотника опять что-то не складывалось в голове. Только что он видел, как этот человек прекрасно бегал от агрессивно настроенной твари, явно не страдающей от плохой реакции. А теперь оказывается, что вся эта маневренность доступна Джею, несмотря на тяжелую и, теоретически, неповоротливую стальную ногу. Хотя, признаться, протез такого качества Скарп никогда еще не видел.
– Да ты везунчик, – выдал он, от удивления позабыв весь пришедший в голову мат. – Последствия предыдущего невезения?
– Новички лажают, – хмыкнул «внешний», неуклюже пытаясь встать. – Лажают всегда. Я не был исключением.
Скарп нахмурился и зачем-то кивнул. Он не понимал мотивов этого риска. Хотя, раз Джей пошел на такое, наверное, была необходимость. Зато кое-что парень видел – «внешний» без сомнений рисковал собой, был готов ко всем последствиям, но… не поставил под угрозу даже жизнь напрямую ослушавшегося приказа высотника.
И почему-то именно это осознание обрушило, сожгло напрочь все оставшиеся за спиной мосты. Даже их иллюзии. Высотник злился, прекрасно помня все недавнее презрение и высокомерие, но открыто отрицать фактов больше не мог. И, еще раз посмотрев на проклятого соседа, нет, центрального координатора их каравана, протянул руку, отказываясь окончательно от своей прошлой жизни. Коротко представился:
– Хаук.
Да. Именно Хаук. Потому что высотника с глупой кличкой «Скарп» больше нет. Он и его вечные шипы не выживут в Пустоши. Он и его вечная самоуверенность не признают кого-то сильнее и выше.
Джей с удивлением поднял голову, и парень, наконец, отметил для себя цвет его глаз – один неестественно яркий, зеленый. Второй – обычный, серо-стальной.
– Что же. Вот и познакомились, сосед.
Ответное рукопожатие оказалось удивительно сильным.
Часть 7
Всю дорогу с проклятого холма Хаук матерился то мысленно, то вслух. Причина проста: Джей вовсе не собирался отказываться от помощи, а разница в росте была слишком ощутимой, чтобы без напряга помочь практически одноногому человеку спуститься вниз по песку. И как, мать его, «внешний» телепал бы назад, не последуй Хаук своему вздорному желанию остаться?! Этот вопрос высотник в какой-то момент прорычал вслух, но Рассел отозвался удивительно спокойно:
– Сам бы допрыгал. Не впервой.
Однако на предложение прыгать таки самостоятельно послал Хаука по известному адресу. Не рационально ему, видите ли. Тьфу.
Встреча с остальным отрядом, ожидавшим их, согласно приказу, у подножия холма, оставила двоякое послевкусие.
– Арахнид так и не вылез, что ль? – скептически изогнув бровь, приветствовал их Ник. – Что с ногой?
– Еще как вылез, – усмехнулся в ответ Джей. – Побегать пришлось, вот и нарвался.
На лице Винсента при этих словах зажегся уже совсем неприличный восторг, на который кулаки Хаука в очередной раз отозвались недвусмысленным зудом:
– Вау! Офигеть! Вы вдвоем уделали арахнида?! Нет, этот вряд ли… Вы один уделал арахнида?!
– С ума сошел, парень? И где твой хваленый «отл»? – встрял Фрэд. – С этой тварью не каждая команда справится. А наши друзья просто счастливо унесли ноги, ну?
Вместо ответа Джей достал и продемонстрировал нашивку. У обоих «внешних» одинаково вытянулись морды, а высотник убедился, что в высокомерии он обвинял их центра совсем не зря. До чего довольная рожа, а? Все же Рассел явно любил быть лучшим. С другой стороны – а кто не любит? Тем более, когда получается.
– Так ты что, – первым обрел дар речи Ник, – действительно справился?
Рассел ухмыльнулся и пожал плечами, отдавая приказ о коротком отдыхе. Остальные вопросы по теме он игнорировал просто с завидным талантом, будто ничего не слышал. Нагло пользовался правом лидера, сволочь. Впрочем, Хаук получил от этого двойное удовольствие. Ему нравилось наблюдать, как остальные пытаются докопаться до истины, и понимать, что сам все знает, но не скажет. Да и от чужой славы лучики перепали. Видимо, то, что «бесполезный городской» вернулся из авантюры невредимым, здорово подняло его в глазах остальных.
Короткий перерыв, который Джей использовал, чтобы привести в относительный порядок ногу, подошел к концу. Но, как ни странно, назад центровой и не думал поворачивать, и небольшой отряд продолжил путь в обход злополучной возвышенности. Тварей на пути теперь попадалось гораздо меньше – видимо, бой привлек к себе внимание как минимум ближайших. Чуть подумав, Хаук и вовсе успокоился. Джей сказал, что ложные могут жрать ту тварь, так? Так. И по скорости ей не сильно уступают, так? Так. А значит, шансов выжить у крота-арахнида было мало. Если таковые вообще были. Правда, в какой-то момент высотнику пришло на ум, что сам Рассел назвал бы такие рассуждения наивными, но Хаук поспешил переключить свое внимание на что-то иное.
Пейзаж, к примеру.
Все такой же.
Последующие дни, в сущности, ничем не отличались, слившись в жаркую патоку песочного цвета. Отряд шел вперед, пока центр не находил подходящее место для стоянки, затем возвращался к каравану; Джей раз от разу читал «инструкцию по технике выживания», народ раз от разу внимал…
Хаук сдерживал зевки. Изредка.
Выбивающихся из череды бесконечного однообразия происшествий больше не было. Видимо, кто-то там решил, что этого хватит, и больше сюрпризов подсовывать не стал. Сам отряд сработался, если можно так выразиться. Во всяком случае, на третьем или четвертом переходе Хаук отметил, что даже Винсент бесит его не так сильно, а тот же Джей перестал огрызаться на извечное нытье Джоша. Да и остальные будто менялись, стоило достаточно далеко отойти от спрятанной под переносным куполом толпы. Высотник поначалу думал, что ему это кажется. Но, как ни странно, даже чертов «самый крутой центр» становился чуточку иным. И это было вовсе не нервным, как Хаук подумал изначально. В чем-то жестче, но зато гораздо более общительный на привалах, этот мелкий черт, оказывается, при желании мог становиться чуть ли не душой компании. Надо было просто правильно его разговорить. А походные байки рассказывал так, что не мешала даже неизменная мания величия – ведь каждая такая история сводилась к очередной гениальной выходке не менее гениального центрового.
Правда, о себе он неизменно говорил как об одиночке. Складывалось впечатление, что он вообще всегда был один, за исключением случайных отрядов вроде их нынешнего. И это разительно отличалось от тех россказней, что Хаук привык слушать в городской забегаловке. Там чуть ли не в каждой байке звучало что-то типа: «а щит-то наш тоже хорош..!» причем звучало с гордостью, даже если потом шел откровенный стеб.
Но так или иначе, когда во время очередной ночевки где-то впереди обозначился знакомый призрачно-голубой ореол света, Хаук даже удивился. Так ли давно он покинул родной город? Мир, который считал для себя не просто достаточным, но лучшим? И что теперь? Он сам стер последнюю реальную связь с той жизнью. Смешно, но, кроме тупой раздражающей клички, Хаук действительно не мог назвать ничего, что вело бы его к прошлому. Даже связи с людьми отчего-то такими не считал. Да и что теперь-то лгать? Ни с кем неуживчивый высотник так и не сошелся. Джоша другом он назвать не мог. Бабай – интересный мужик, не больше. Хизар… А кто он, Хизар? Человек, который принял наглого мальчишку вопреки всему, терпел его шипы и научил забавы ради владеть оружием? Пусть так. Наверное, это много. Очень много. И Хаук действительно был благодарен.
Вот только по душам они никогда не говорили.
А значит, и настоящих следов друг в друге оставить не смогли.
***
Город встретил их привычным сиянием купола, высокими темными стенами и патрулем. Последнее не удивительно, ведь такая толпа народу требовала особого приема. Только с его «особенностью», по мнению Джея, явно переборщили: встречу с отрядом импов «внешний» еще мог понять. А вот необходимость всем проходить через военные арки – нет. О чем не замедлил сообщить лидеру встречающих. Завязался спор.
Как и ожидал Рассел, причина такой встречи оказалась до крайности тупой. Впрочем, Империи свойственно палить из пушки по воробьям. Вот и сейчас таким нехитрым методом местные власти надеялись отловить сбежавших с добычей дезертиров. Кажется, с неделю назад ряды вольных пополнились человек на десять, а казна импов обошлась без жирного куша.
Переживут.
Это Джей также высказал местному офицеру, нисколько не смягчая формулировок. Дело знакомо пахло стычкой, да только – какая жалость – имперский не мог позволить себе сорваться при таком количестве свидетелей, вера которых в Империю и без того существенно пошатнулась из-за потери города.
Чем Рассел и пользовался, настаивая на своем мнении.
Через военную арку он идти не хотел. За последние лет пять «внешний» и вовсе записал их в список самых мерзких изобретений человечества и успешно избегал.
До сего дня.
– Вот что, мужик, – имперский уже рычал, с трудом удерживая последние крохи самообладания. – У нас приказ, и ради твоей прихоти его нарушать никто не будет. Не нравится – вали туда, до куда командование не дотянулось. В город вольных, да. Всего-то пара месяцев пути!
Рассел скрипнул зубами, но ничего не ответил. Конечно, в соседних городах ситуация такая же уж точно, раз так упорно ловят. Два месяца пути с поврежденным протезом и почти разряженной «летучкой»? Нет уж. Даже для Джея такой способ самоубийства был слишком неподходящим.
– Да провались ты, – мрачно ответил он офицеру, без удовольствия наблюдая довольный оскал победителя.
– А может, ты и сам на руку не чист, а? Раз так боишься военки-то.
На эту провокацию Рассел предпочел не отвечать. Скоро чертов урод запоет совсем иначе. Скоро они все тут будут смотреть на него иначе. Мерзкими липкими взглядами, от одной мысли о которых становилось до тошноты противно на душе.
Но Джей уже ничего изменить не в силах.
Хаук хмуро наблюдал за все больше и больше раскаляющимся спором и с каждым мигом понимал, что начнись драка – он будет на стороне Джея. Хрен знает, что центровому не понравилось в проклятых арках – высотник вообще таких раньше не встречал – но имперский раздражал куда больше. А задумавшись о причинах, Хаук и вовсе понял, что его царапает любое упоминание Империи в принципе. Впору самому в вольные податься. Где была вся ее хваленая мощь, когда их город загибался? А один чертов коротышка-«внешний» вытащил все три сотни жизней почти без потерь. И это внутреннее негодование не смогло даже развеять четкой картинкой вставшее перед глазами воспоминание о разлетающемся пеплом человеке.
Пустошь уже изменила высотника по имени Хаук? Пусть.
Просто Джей сделал много. И уж ему такую малость, как проклятая арка, можно было бы и простить.
– Зачем вообще эти арки? – хмуро задал вопрос в воздух высотник, когда ссора улеглась, а они с Джеем оказались в самом хвосте огромной очереди.
Арка-то была всего одна. И рассчитана лишь на одного соответственно.
– Чтоб «пустынку» не пускать, – видимо, на автомате ответил Джей. За это время ему пришлось много вопросов услышать. Даже от чуть осмелевшего Джоша пара-другая да прозвучала.
Хаук презрительно фыркнул.
– У вас что, где-то учат ответу на такой вопрос? В детстве спрашивал – так слово в слово получил.
– А зачем извращаться, если так оно и есть?
– И что это за загадочное существо – «пустынка»? Неужто нечто большее, чем фольклорный элемент?
– Болезнь.
Высотник непроизвольно вздрогнул – в голосе Рассела не было и намека на шутку – и повел плечами, вынужденный убавить и свой скептицизм.
– Что за болезнь-то?
– Самая опасная из всех, что можно притащить из Пустоши. Слыхал о запрете взаимодействия энергии ядер с живым человеком? А причины знаешь? – Хаук промолчал. – Вот «пустынка» и есть причина.
– Вот, значит, как… А почему об этом не рассказывают в тех же лекциях? Ходят же, импы, читают. О запрете говорят. О причинах – впервые услышал. Думал, просто, ну… обжечься можно.
На последние слова Джей непередаваемо хмыкнул, но все же ответил. Правда, как-то без ответа:
– Запрещено. Городским не нужно.
