Он кивает и заводит мотор. Я всегда любила наблюдать за тем, как он водит. Миша никогда не позволял себе превышения скорости и других запрещенных действий: обгона, езды по встречной или игнорирования светофора. Находясь с ним в машине, я всегда чувствовала себя в безопасности. И сейчас это не изменилось. За ужином он выпил лишь несколько глотков шампанского, попросив больше ему не наливать. Люблю ответственных людей. И непьющих.
– Ты не против, если мы заедем ко мне? – уточняет Миша. – У меня для тебя сюрприз.
Говоря «ко мне», Миша имеет в виду однокомнатную квартиру, которую ему снимают родители. Мама и папа у него замечательные. Вежливые, внимательные и душевные люди. Мы были у них в другом городе всего несколько раз, но всегда я чувствовала себя, как дома. Даже в первую нашу встречу они приняли меня так тепло и радушно, что я мысленно добавила Мише еще один плюс.
– Давай заедем, – соглашаюсь.
Было бы глупо отказывать, понимая, что он старался, готовился, и наверняка хочет сделать мне приятно. Это нормально, и я попросту не в праве говорить «нет».
Да и не хочу. Сегодня этот вечер только наш. Пару часов назад он сделал мне предложение, а я ответила согласием. Через несколько месяцев – максимум полгода – я стану его законной женой, буду носить его фамилию, а потом рожу детишек.
Осекаю себя, осознавая, что слишком забегаю вперед. О детишках думать еще рано. В одном Глеб был прав. Я хочу карьеру. Не знаю, чем будет заниматься Миша и какой у него будет доход, но себя я вижу такой, как моя мама: сильной, уверенной в себе и независимой. Не хочу просить у мужа денег, чтобы купить себе белье и предметы первой необходимости. Видимо, желание хорошо зарабатывать у нас в крови.
Мы подъезжаем к уже знакомой парадной. Вокруг дома высажены цветы в горшочках, чисто, убрано, при входе сидит консьержка, которая тут же пускает нас внутрь. Родители Миши не богачи, но за квартиру платят исправно, не позволяя сыну жить где-то в общежитии.
Мы не разговаривали с ним о работе, потому что не было нужды. У Миши никогда не было проблем с деньгами: он дарил мне подарки, цветы, украшения, возил на машине, куда нужно. Я ни разу не спрашивала, собирается ли он найти работу, но после слов Глеба так захотелось узнать, какие у него планы… Знаю я только то, что в ближайшем будущем Миша собирается открыть свою IT-студию и оказывать услуги. Это прибыльно и востребовано, да и до окончания учебы ему остался всего какой-то месяц. И я уверена, что закончит он с красным дипломом.
Поднявшись на третий этаж, Миша открывает дверь и пропускает меня внутрь. На первый взгляд, квартира совершенно не изменилась. Все та же прихожая и небольшой кусочек островка, виднеющийся с кухни.
– Может, вина? – предлагает Миша.
– Нет, спасибо, – уклоняюсь от алкоголя.
– Тогда вот. – Миша достает из кармана что-то, отдаленно напоминающее темную ткань, и жестом показывает мне повернуться.
Я делаю так, как он говорит: медленно разворачиваюсь и остаюсь ждать, пока он закрепит повязку у меня на глазах. Закончив, он берет меня за руку и ведет вглубь квартиры, в спальню. Останавливает посреди комнаты и одним рывком стаскивает повязку.
Меня ослепляет свет множества толстых, уже оплывших свеч. На покрывале лепестки роз, у кровати – небольшой столик. На нем две тарелки и пара бокалов. Миша учел то, что я люблю: приготовил мои любимые пирожные и вишневый сок.
– Хотел, чтобы этот вечер запомнился тебе надолго, – шепчет он, обнимая меня за талию и притягивая к себе. – На выходных поедем за город, отдохнем от городской суеты. Да, малыш?
Меня хватает только на слабый кивок. Нежность и ощущение, что я все делаю правильно, переполняют. Я решительно настраиваюсь на то, чтобы избегать Глеба и не позволять ему собой манипулировать. У меня есть жених. Он прекрасен. Никто и ничто не заставит меня думать иначе.
Глава 6
Первое, что я понимаю, едва открыв глаза: просыпаюсь я не дома. Осматриваю комнату, потолок и с облегчением выдыхаю, вспоминая вчерашний вечер. Это всего лишь комната Миши, а я в его кровати. Ничего ужасного не произошло. Так я думаю первые две минуты, прежде чем посмотреть на часы.
Там давно восемь, и стрелка стремительно близится к половине девятого. Ровно в девять мне на работу, на другой конец города. А еще нужно домой, потому что с собой нет одежды и документов. В десять у меня назначена встреча с одним из потенциальных клиентов. Наша компания разрабатывает для него новый дизайн интернет-магазина органических продуктов. А это прописка слоганов, составление графических элементов и куча чертежей. Впрочем, половина дела сделана, осталось только предоставить ему промежуточный отчет на утверждение.
И это должно произойти через полтора часа.
Я быстро сажусь на кровати, отмечаю, что всегда пунктуального и точного, как часы, Миши рядом со мной нет. Наверняка уже ушел в институт. Мне не нравится то, что он меня не разбудил и не предложил отвезти. Знает же, что мне на работу.
Отбросив мысли о том, почему он этого не сделал, быстро встаю и принимаю душ, надеваю платье, в котором была вчера, и выбегаю на кухню. Там стоят тосты с фруктами и чай. Даже тут он позаботился о том, чтобы я проснулась и поела, так почему же не подумал о моей работе? Решаю спросить об этом по пути в свою квартиру. Вызываю такси, снимаю с крючка второй комплект ключей, выхожу, закрываю дверь в квартиру и спускаюсь вниз.
Такси уже ждет, и я с радостью скрываюсь в прохладном салоне автомобиля. На дорогах жуткие пробки, поэтому домой я добираюсь в десять минут десятого. Прошу водителя подождать и быстро забегаю в подъезд. В квартире стаскиваю платье, надеваю темно-синюю юбку по колено, шифоновую белую блузку с широкими свободными рукавами и длинную цепочку на шею. Критическим взглядом осматриваю себя в зеркале, поправляю прическу, которую соорудила за пару минут, запрыгиваю в лодочки на каблуках и несусь к двери, по пути прихватывая клатч, куда тут же отправляются смартфон и кошелек.
Как бы я ни спешила, а пробка не рассасывается. Я сетую на то, что время такое: многие едут на переговоры, встречи, кто-то в ресторан, чтобы позавтракать, другие уже из ресторана после завтрака.
В холле компании я оказываюсь без пяти десять. Влетаю в свой кабинет за две минуты до встречи и спрашиваю у секретарши, не прибыл ли клиент. Оказывается, и он, и Давид уже давно ждут меня в зале для собраний. Я хватаю папку и планшет с работой и направляюсь туда.
Вхожу в зал без стука и останавливаюсь на пороге, замечая кроме Давида и нашего клиента еще и Глеба. Господи, что он здесь делает? Думала, что не увижу его до понедельника, а тут это.
Тем не менее, улыбнувшись во весь рот, делаю пару шагов к столу и сажусь на предназначенное мне место.
– Здравствуйте, – здороваюсь с Давидом и Глебом, а потом протягиваю руку нашему клиенту Борису Юрьевичу, чтобы поздороваться.
Он с молниеносной скоростью отвечает на рукопожатие, затем складывает руки на столе и выжидающе смотрит на меня. Время – деньги, всегда учили меня, поэтому я тут же раскладываю чертежи и включаю планшет с презентацией.
Под раздражающим взглядом Глеба я начинаю запинаться и пропускать слова, а еще – забывать конец начатого предложения. Злюсь на себя за то, что так реагирую, но ведь видно же, что он даже не пытается вслушаться в то, что я говорю. Лишь смотрит, оценивает, прожигает своими темными глазами, не переставая усмехаться. Забавляется моей реакцией и тем, что я не в состоянии нормально провести разговор с клиентом.
– Пожалуй, это все, что у нас есть на сегодня, – заканчиваю отчет, отключаю монитор, на котором показывала презентацию, и включаю свет.
Присутствующие немного щурятся, а я оцениваю реакцию клиента. Он улыбается и удовлетворенно смотрит на меня.
– Должен признаться, вы идеально справились с работой. У меня есть кое-какие замечания и требования, но это так, мелочи, – кивает Борис Юрьевич. – В остальном я доволен работой вашей команды.
Лучшей похвалы и ждать не стоит. Я с удовольствием отмечаю, что и Давид смотрит с удовлетворением. Конечно, как и заметил клиент, это заслуга нашей команды, а не лично моя, но то, что я долгими часами после работы сидела и доводила проект до идеала, заставляет меня чувствовать особую гордость.
– Давид Архипович, честно, удивлен. И надеюсь продолжить сотрудничество.
– Конечно, – кивает отчим. – Но уже не со мной, а с моим сыном. Дальше со всем, что касается работы компании, новых заказов и других моментов, можно будет обратиться к Глебу Давидовичу.
– Решили отойти от дел? – уточняет Борис Юрьевич.
– Хочу уделять максимум времени семье, – кивает Давид и поднимается. – Если ко мне вопросов нет, вынужден откланяться, у меня назначена еще одна встреча. Марина Павловна в вашем распоряжении. Да и Глеб тоже.
Давид уходит, оставляя нас один на один с клиентом. А еще – меня и Глеба вместе. Решаю полностью игнорировать его присутствие и переговариваюсь с клиентом. Записываю его замечания, киваю или же задаю уточняющие вопросы, если не понимаю, о чем он. За час мы шлифуем проект дизайна его интернет-магазина до нужного блеска.
– Сколько времени потребуется на внесение правок?
– До недели, – отвечаю. – Раньше, увы, не сможем, так как мы в любом случае перепроверяем все несколько раз, чтобы не было нестыковок и неточностей.
– Отлично. – Борис Юрьевич встает и протягивает руку вначале мне, а потом Глебу. – Жду от вас вестей об окончании проекта.
Он удаляется, а я наконец могу выдохнуть. Я не только успела на встречу, но и провела ее почти идеально. Сделала все возможное, чтобы клиент остался доволен. Настолько погружаюсь в себя, что на мгновение забываю, что здесь есть Глеб. Поэтому вздрагиваю, слыша:
– Знаешь, я удивлен…
Перевожу на него взгляд и пытаюсь понять, что он имеет в виду.
– Ты молодец. Но на работу все же опоздала. Пока здесь всем заправляет отец – пожалуйста. Но как только в директорское кресло сяду я, попрошу приезжать вовремя, – строго чеканит он. – Не люблю, когда опаздывают на работу, пусть и по уважительным причинам.
Глава 7
Три года назад
– Что происходит? – натянуто спрашивает мама, когда во время ужина между нами повисает неловкая пауза.
Я утыкаюсь носом в салат и перестаю дышать и даже смотреть в сторону Глеба, хотя несколько минут назад смело отвечала ему и даже испепеляла взглядом, готовая тут же броситься и разорвать его на части. Знает же, что нам нельзя быть вместе, но все равно лезет ко мне. По-другому, видимо, не умеет.
– Почему вы ведете себя, как кошка с собакой? – строго спрашивает мама и смотрит на меня.
Глеб встает из-за стола.
– Спасибо. Что-то есть перехотелось.
– Сядь! – неожиданно рявкает Давид.
Я не ожидаю такого от него, поэтому аж подпрыгиваю на месте. Внутри неприятно жжет: сколько себя помню, всегда боялась повышенного тона и ссор. Именно поэтому мама тут же кладет руку на плечо Давиду и просит его успокоиться и отпустить сына. Глеб поднимается, а я ковыряю тарелку.
– Можно и мне тоже?
Мама кивает, и я встаю из-за стола. На часах половина девятого. Глеб выходит из дома, громко хлопнув дверью. Уже у себя в комнате прислушиваюсь к звукам, доносящимся снизу, но ни повышенных голосов, ни ругани не слышу. Это еще одна причина, по которой я попросила Глеба держаться от меня подальше. Мама счастлива с Давидом. Он не позволяет себе лишнего, не кричит на нее, они не ссорятся, и мама вся светится. Наши отношения со сводным братом заранее провальны, особенно после всего, что маме пришлось пережить с журналистами.
Когда в десять, одиннадцать и двенадцать Глеб не приходит, я устало ложусь на кровать, чтобы уснуть. Не уверена, что у меня получится. Как бы там ни было, а я переживаю за него, волнуюсь, чтобы с ним что-нибудь не случилось, и… мне неприятно признаваться в этом самой себе, но ревную. Так безумно ревную, что сердце готово выпрыгнуть из груди.
Наконец слышится шум подъезжающего автомобиля. Я облегченно выдыхаю и бросаю взгляд на часы: половина второго. Где он был так долго? Наверняка позвонил одной из своих девчонок и поехал развлекаться, думаю я и поворачиваюсь набок, натягивая одеяло повыше.
Стук шагов разносится по коридору и затихает у двери моей комнаты. Сердце екает и пропускает пару бешеных ударов, к горлу подкатывает ком, не позволяющий сделать вдох. Я хочу и не хочу, чтобы человек по ту сторону двери вошел.
Разочарованный вздох слетает с моих губ и заполняет комнату, когда Глеб идет дальше. Минует мою дверь и идет к себе. А через мгновение я снова слышу шаги, после чего дверь так резко открывается, что я едва успеваю закрыть глаза.
Он здесь.
В моей комнате.
В нескольких метрах от меня.
Его шумное дыхание и запах парфюма тут же забиваются в ноздри. Я хочу сделать вдох, но боюсь привлечь его внимание. Пока он у двери – я в безопасности. Глеб не поймет, что я не сплю.
– Ты никогда не умела притворяться, – с усмешкой произносит он, и я с ужасом открываю глаза.
Он беззвучно подошел и сейчас стоит над моей кроватью. На его лице блестит самоуверенная улыбка, обнажающая ряд белоснежных зубов, а взгляд направлен прямиком на меня.
– Не спишь, – констатирует он и приседает на корточки у моей головы.
Хочу отвернуться и показать ему, что мне вовсе не интересно, где он был, и я совсем не обижена, но на деле это совсем не так. Да и Глеб не дает мне отвернуться. Вместо этого хватает меня за подбородок и вынуждает посмотреть ему в глаза.
– Почему не спала? – резко спрашивает он. – Меня ждала?
Поначалу я думаю, что Глеб пьян, настолько он растягивает слова, когда говорит со мной, но запаха алкоголя не чувствую.
– Еще чего, – дерзко отвечаю, поклявшись себе, что он не узнает правду. – Бессонница.
– Какая же ты врунишка, Марина, – смеется Глеб и подается вперед.
Обхватывает ладонью мое лицо и гладит скулу большим пальцем. Мое дыхание сбивается. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но у меня не выходит. Не получается даже дышать в его присутствии. Сердце колотится, а на ум не приходит ничего лучше, кроме как ухватиться за его ладонь, чтобы сбросить ее.
Вместо этого Глеб перехватывает мою руку и переплетает наши пальцы, уводя ладонь за мою голову и прижимая меня к кровати. Он нависает надо мной и щурится, всматриваясь в лицо. Буквально ощупывает взглядом и на выдохе произносит:
– Что же ты делаешь, малыш?
Его голос звучит хрипло и будто срываясь. Я же чувствую, как вся моя уверенность летит в пропасть. Его руки на моей щеке, дыхание в опасной близости от лица. Сейчас не хочется, чтобы он уходил. Я не думаю о расставании и о том, что мы не принадлежим друг другу и не можем быть вместе.
– Отпусти, – тихо шепчу, неумело выставляя между нами руку и не позволяя ему касаться моих губ.
– Не хочу, – упрямо мотает головой Глеб и продолжает смотреть на мои губы, а затем – в глаза. – Не хочу, Марина. С тобой быть хочу, слышишь, малыш? С тобой, дурочка, ни одна другая меня не вставляет. Не ведет так от других. Только от тебя.
Его речь звучит бессвязно и безумно, но до боли приятно. Хочется слушать и слушать, потому что у меня на душе почти то же самое. Я хочу быть с ним, чувствовать его рядом, знать, что он не гуляет с другой. Я уже видела его с девчонками, и это сжигало меня. Смогу ли я забыть Глеба и однажды спокойно смотреть, как он целует другую? Как не просто мило общается, а берет ее за руку, склоняется к губам и…
Нет. Я отчаянно мотаю головой, чтобы прогнать эти видения. Вырвать их из души и не думать.
– Твою мать, Марина!
Голос Глеба теперь такой, что я едва различаю слова. Ощущение, что он бежал долгую дистанцию и резко остановился, из-за чего его дыхание сбилось, стало прерывистым и непривычно тяжелым. Не сразу понимаю, что его губы касаются моих, что он умело целует меня и не позволяет отстраниться даже тогда, когда я делаю попытки оттолкнуть его.
– Я не отпущу тебя, слышишь? – шепчет он в перерывах между поцелуями. – Плевать на отца и скандал. Плевать, малыш, я заберу тебя, увезу.
Я верю ему. Каждому слову верю и хочу, чтобы так было. Чтобы он забрал меня, увез туда, где мы сможем быть вместе. Моя любовь к нему глупая, одержимая и… первая. Я боюсь, что она пройдет, но сил с ней бороться нет. Когда он не рядом, сердце болит и кровоточит, а тело отказывается есть, спать и даже дышать.
Глава 8
Глеб изменился. Я не сразу поняла это, потому что вчера эмоции были сильнее меня, но он другой. Будто вырос и возмужал. А еще – стал в разы нахальнее, чем прежде. Его взгляд, уверенный и цепкий, проходится по моему лицу и останавливается на губах. Закатив глаза, машу перед его лицом рукой.
– Глеб Давидович, чтобы смотреть мне в глаза, нужно поднять взгляд повыше, – комментирую я и встречаюсь с его взглядом.
Он смотрит так же, как и тогда. В одном я ошиблась. Взгляд его все так же пробирает до костей, все так же заставляет меня чувствовать себя неуверенной маленькой девочкой, какой я была три года назад. Неопытной и несмышленой, готовой поверить в любовь парня, который сначала наобещал, а потом нашел другую.
В груди все еще больно сжимается, когда я смотрю на него. Воспоминания рисуют картины одну за другой. Слова, что Глеб говорил мне, обещания, которыми он сыпал, и убеждение, что он никогда, никогда меня не отпустит и не отдаст.
Глеб стоит в паре шагов от меня, и я позволяю себе пройтись взглядом по его строгому лицу. Сейчас он не выглядит тем взбалмошным, не думающим ни о чем парнем, каким был несколько лет назад.
Глеб вырос. Его взгляд стал жестче, черты лица теперь более четкие. Под глазами залегли тени, будто последний месяц он спал по нескольку часов в день, а не как полагается нормальному человеку. В целом же он все тот же Глеб. Даже прическа – и та не изменилась. У него темные волосы с ирокезом и коротко выбритыми боками. А еще щетина, которую раньше он гладко сбривал. Сейчас она делает его взрослее и серьезнее.
– Мои глаза тоже выше, Марина, – глухо говорит он и делает шаг ко мне.
