Он как-то странно глянул на меня и гордо направился к овощному отделу.
Там он справился с выбором продуктов очень быстро.
Как я и предвидела.
Ну, хоть что-то я еще могу предвидеть…
На пути к кассе я дернула его за рукав.
– У нас чай заканчивается. И кофе тоже.
У чайного ряда он опять замер на месте.
– Чай, что, тоже разный бывает?
– Ну конечно, – пожала я плечами. – Черный, зеленый, с разным привкусом…
Он пошел вдоль ряда, внимательно читая надписи на пачках и коробках. С каждым шагом у него светлело лицо, и вдруг он начал накладывать в корзинку пачку за пачкой… Я присмотрелась к ним. Ну конечно! Он выбрал чай с привкусом разных фруктов.
А вот в выборе кофе я позволила себе настоять на своем. Это ведь он у нас оказался чайным … человеком, а кофе, извините, мы будем пить тот, который я люблю. Он опять не стал спорить.
Дома мы быстро разложили все покупки по местам, и он радостно потер руки.
– Значит, так – ужин я тоже приготовлю.
Я глянула на него с неприкрытым испугом.
– Да что это с тобой? Ты уверен, что все мне рассказал о том, что с тобой там делали?
Он смутился.
– Да ничего со мной не делали! Просто… – Он замялся. – Я ведь неделю ничего не ел и не пил, а хотелось… – Он глянул на меня с вызовом. – Ну да, хотелось, и нечего на меня так смотреть!
– Нет уж, – улыбнулась я, – давай я ужин приготовлю. А ты пока в душ сходи. Ты ведь и там неделю не был.
Он заколебался и вдруг поднял на меня подозрительно прищуренные глаза.
– Что, опять решила, что я что-то не так сделаю?
– Нет, – ответила я, – мне просто хочется приготовить тебе ужин.
Я сказала это, не раздумывая – так, как чувствовала. Он, по-моему, растерялся – буркнул что-то, потоптался на месте и как-то бочком вышел в коридор. Да? А как у меня постоянно почву из-под ног выбивать? Я подумала, что не все, наверное, первые побуждения нужно подавлять.
За ужином, глядя на его разомлевшее лицо, я вспомнила о необходимости расширения его кулинарных познаний.
– Может, кусочек мяса попробуешь? Смотри – совсем тоненький. А то я что-то так много его купила…
– Татьяна… – начал он.
– А вот Анабель…, – продолжила я.
– То – Анабель, а то – я, – решил он закончить дискуссию неопровержимым аргументом.
– Могу ли я надеяться, – произнесла я нежно, – что примерно через пять лет ты рискнешь … попробовать … понюхать…
– Татьяна, не дави на меня, – рявкнул он.
Слава Богу! А то от его покладистости у меня уже мороз по коже шел.
Чтобы доказать ему, что я не боюсь доверить ему никакое из домашних дел, после ужина я оставила его мыть посуду и пошла пока в ванную. В прошлый раз я принимала ванну до того, как его вызвали на небесный допрос, и всю эту неделю только в душ ходила. По-моему. Мне очень хотелось смыть с себя всю эту нервотрепку, все это состояние неуверенности-злости-обиды-смирения, которые въелись мне в кожу, как черничный сок.
Судя по всему, я задержалась в ванной. А может, он забыл за эту неделю, что ванна у меня растягивается на час-полтора. Когда я вышла оттуда, источая каждой клеточкой своего тела глубокое довольство всем миром, прямо у двери я наткнулась на него – источавшего каждой клеточкой своего тела не менее глубокое … и громко пыхтящее возмущение.
– У тебя вообще совесть есть? – прошипел он. Если бы взгляды имели материальную силу, меня бы, наверное, назад к умывальнику отбросило.
– Что случилось? – спросила я, замирая от ужасного предчувствия. Грохота бьющейся посуды я, по-моему, не слышала, но я ведь и не прислушивалась…
– Ты там … опять целый час … и ни звука! – завопил он под конец.
– Да что я – утону, что ли, в этой ванне? – от облегчения я рассмеялась. И это было моей ошибкой.
Он выпрямился и принялся чеканить каждое слово: – Имей в виду … хоть я раньше такого и не делал… – Он запнулся, видимо переводя дыхание, – но если ты будешь … по три часа там торчать … я буду заглядывать … и проверять, жива ли ты.
А вот это уже не смешно.
– Ты, что, совсем с ума сошел? Это же – ванная, что там со мной может случиться?
– Не знаю, – рявкнул он опять, и на меня опять накатила волна чего-то уютно знакомого. – Новые обязанности не отменили моей главной задачи. Тебя хранить. А для этого я должен знать, что с тобой происходит. Я тут … чего только … не передумал…
Он обхватил меня за плечи и крепко прижал к себе. Ну вот – это совсем другое дело! Дома, не на глазах у половины города я совсем даже не против обниматься… О, и целоваться тоже можно… Ого…
Больше в тот день мы ни о чем не разговаривали. Ха, мелькнуло у меня в голове, он и о том разговоре, начатом в парке, забыл…
*****
Утром в воскресенье, однако, выяснилось, что мы все же разговаривали накануне.
И именно о том, о чем он завел речь в парке.
И я даже сказала ему недвусмысленное «Да» в ответ на предложение выйти за него замуж.
О чем я абсолютно ничего не помнила, выйдя утром на кухню.
Я поинтересовалась, не приснился ли ему этот разговор.
Он спросил, не пытаюсь ли я обвинить его во лжи.
Я сказала ему, что истинными считаются только те ответы, которые даются в здравом уме и твердой памяти.
Он поинтересовался, не ощущаю ли я сейчас каких-либо признаков лихорадочного бреда и помрачения рассудка.
Я вежливо сообщила ему, что мое нынешнее состояние не должно вызывать у него, как у ангела-хранителя, никаких опасений.
Он немедленно спросил, готова ли я сейчас, находясь в полном сознании, отказаться от данного ему накануне слова и забрать свое «Да» назад.
Я открыла было рот … и тут же захлопнула его, клацнув зубами. После того, как из него автоматически вылетело «Нет».
В ответ он громко расхохотался. У меня же слезы на глаза навернулись – от унижения. Нет, ну, вы видели такое? Мало того, что всю манеру поведения поменял – сиди теперь, гадай, как к нему подступиться – так он еще и меня к нужным ему ответам подталкивать взялся, как того жучка веточкой…
Он подошел ко мне и поднял мне пальцами подбородок.
– Ну, чего ты злишься? Ты же сама меня психологом сделала. Ты знаешь, каких трудов мне стоило построить последний вопрос так, чтобы ты на него «Нет» ответила – ты же иначе не умеешь? И потом, это ведь ты мне пример подала. Кто меня обманом чай заставил пить? Кто мне картошку с маслом втихаря подсунул?
Я уставилась на него во все глаза, забыв об обиде – из его глаз на меня вновь смотрели знакомые веселые херувимчики. Нет, в целом, он, конечно, не очень изменился. В нем и перед исчезновением появилась уже эта уверенность, и последнее слово он всегда за собой оставлял, и спорить с ним я уже давно не решалась… И потом, не так давно я готова была даже разозлить его, чтобы потом он на меня смотрел так, как сейчас… И на шее у него повиснуть мне чуть ли не с самой первой встречи хотелось…
Завтрак. Мой завтрак! Если он и сейчас мое молчание за поощрение примет, то он меня и завтрака опять лишит, и половины дня, чтобы поговорить… А до реки еще добираться добрый час…
– Ты еще помнишь, что у тебя появились новые обязанности, которые нам не мешало бы обсудить? – быстро спросила я, отодвигаясь от него.
– Я все помню, – многозначительно ответил он, поведя рукой в сторону накрытого стола.
Нам удалось выбраться из дому прямо после завтрака. Двадцать минут на маршрутке до метро, на метро полчаса (он сразу же направился в конец вагона и сел, как в маршрутке, в пол-оборота ко мне, обняв меня за плечи и закрыв от всех остальных пассажиров) и… Как только мы вышли из метро, на меня повеяло свежестью от близлежащей реки.
В центре города река была одета в каменные берега, и прогулки вдоль нее мне, по крайней мере, особого удовольствия не доставляли. Зато здесь, почти на самой окраине… Новостройки еще не успели подобраться к самому краю воды, и оба берега имели почти нетронутый цивилизацией вид. Почти. Длинные участки, покрытые кустарником и деревьями, спускающимися прямо к воде – где круто, где полого – перемежались небольшими песчаными пляжами с грибочками, кабинками для переодевания и прочими атрибутами организованного отдыха. Именно в таких местах и сосредоточились немногочисленные пока отдыхающие. Семей с детьми там почти не было (любая мама прекрасно знает, что ни одного ребенка долго вдали от воды не удержишь – а та была еще холодной), любителям шашлыков лес больше по душе (здесь найти среди деревьев пологое место для большой компании довольно непросто)… Вот так и получилось, что приехали в этот день к реке кучки молодежи, которые оккупировали песчаные пляжи, и отдельные парочки (вроде нас, хихикнула я про себя), которые просто бродили вдоль берега…
Мы тоже отправились бродить. Пляжи мы обходили по краю и быстро, зато среди деревьев нас сразу же охватывало ощущение мира и покоя. Не тишины, нет – птицы вокруг верещали, как сумасшедшие, да и с пляжей то и дело доносились пронзительные визг и хохот – но они воспринимались как некий фон. Так у соседей за стенкой телевизор по вечерам работает – слышать ты его слышишь, но не мешает же он тебе своими делами заниматься…
Мой ангел опять изменился. Он крутил головой во все стороны, глубоко дышал, на меня то и дело поглядывал с легкой улыбкой на губах – и от него опять покатилась волна едва сдерживаемой энергии. Ну, понятно, столько деревьев вокруг разных – он и не знает, к какому первому кинуться; растерялся, как ослик перед двумя … нет, перед целой кучей морковок. Я поняла, что нужно срочно отвлекать его от созерцания столь неимоверного количества искушений, а то он весь день проведет в акробатических выкрутасах, а потом еще – чего доброго – к жонглированию гирей перейдет. Причем роль гири опять придется играть мне.
Вытягивая шею, я оглянулась по сторонам. Справа и слева не просматривалось ничего обнадеживающего, а вот впереди… Впереди, чуть слева, на спуске к реке виднелся просвет среди деревьев, и там … да, точно, лежало поваленное дерево. Подойдя чуть ближе, я увидела, что возле дерева, чуть ниже его, расположились несколько плоских камней… И солнечные лучи пробивались сквозь негустую в этом месте листву, падая на камни с деревом… Ну, чем тебе не кресла – садись на камень (он под солнцем нагрелся – не простудишься), опирайся спиной о дерево и любуйся солнечными бликами на воде! Я даже головой помотала, не веря в такую удачу. Наверное, кто-то притащил сюда эти камни – уж больно удачно все собралось в одном месте для природного явления.
– Пойдем, вон там посидим, – сказала я ангелу, кивая в сторону дерева и камней.
– Ты, что, уже устала? – удивленно спросил он.
– Да нет, – ответила я, – но давай посидим, поговорим немного, а потом можно еще погулять…
Когда мы уселись на камни, я вздохнула от удовольствия. Нет-нет, я, конечно, совсем не устала, но вот ноги как-то… В общем, сидеть было очень приятно – на теплом камне, откинувшись спиной на дерево (через свитер оно совсем не казалось твердым), подставив лицо под неяркие солнечные лучи… Хорошо ему маршировать после недели полного безделья, а мне каково? Я за эту неделю столько километров прошла по собственной квартире, пока он сиднем сидел в какой-то комнате… Кстати, о комнате.
– Ну, так что это за новые обязанности? – спросила я, с трудом выныривая из состояния полного блаженства.
– Да я же тебе уже сказал – Галю помирить с ее ангелом-хранителем, – ответил он лениво, не отрывая глаз от реки.
– Это я помню. – От раздражения остатки умиротворения слетели с меня сами собой. – А если поподробнее?
– Да не знаю я, что поподробнее – мне сначала переговорить с ним нужно, – проговорил он все с той же неохотой.
Я опять вспомнила Анабель.
– Тебе, что, нельзя говорить со мной об этом? – тихо спросила я.
О, наконец-то и он проснулся. Он выпрямился на своем камне и повернул ко мне голову.
– Почему нельзя?
– Ну, не знаю, – пожала я плечами, – Анабель никогда не рассказывает Франсуа о своем общении … ну, там … ты сам знаешь, где.
Он фыркнул.
– Я вижу, что Анабель для тебя стала просто образцом и притчей во языцех.
– Но ты так и не ответил – можно или нельзя? – настаивала я. Вот не выйдет меня с мысли сбить! Анабель, между прочим, очень даже… Нет, так я сама с мысли собьюсь.
– Ладно, – вздохнул он горестно, – отдохнуть, как я понимаю, ты мне все равно не дашь…
Я чуть на камне не подпрыгнула. Я, что ли, дополнительной работой его нагружала? Я, что ли, его за язык тянула о том, что эту работу нам поручили? Я, что ли, держу его в потемках по поводу того, в чем она заключается?
Он уже нагнулся чуть вперед, облокотившись о колени и вертя в руках какую-то веточку. Ладно, если ему нужно время, чтобы собраться с мыслями…
– Не знаю, как там было у Анабель, но мне никто не запрещал говорить с тобой, – начал он, наконец. – Она, возможно, считает необходимым держать свои переговоры с руководителем в секрете, но я, как ты знаешь, никогда ничего от тебя не утаиваю.
Я чуть не подавилась. Никогда и ничего, да? Хорошо, я сейчас ничего не скажу, но я это запомню. В общем, он мне, как будто, до сих пор напрямик не врал, но если я его когда-нибудь поймаю…
– Мне даже кажется, – продолжал тем временем он, – что Франсуа к тебе приставать начал, потому что она такое же задание получила, как и я сейчас…
– В смысле? – оторопела я.
– Перед тем, как я … как ты меня довела до материализации, у меня тоже случались … отдельные моменты потери контакта с тобой, – сказал он, глядя в землю. Он специально туда уставился, чтобы сделать вид, что не видит, как я ртом воздух хватаю! – Не исключено, что ей поручили разобраться с ситуацией на месте, чтобы решить, что со мной делать.
– Что? – Опять он меня, как жука, веточкой … направил! Мое возмущение мгновенно переключилось на его небесное начальство.
– Но это я только так думаю, – тут же добавил он, бросив на меня быстрый взгляд. – Мне об этом никто не говорил, а я сам, как ты понимаешь, не спрашивал. Но уж больно эта ситуация похожа на Галину…
– А вот с этого места можно поподробнее? – спросила я сквозь зубы. Нет, эти ангелы меня доведут-таки! Я, конечно, понимаю, что у них впереди вечность – можно турусы на колесах разводить, сколько душа пожелает. Но у меня-то всего полдня осталось, чтобы выяснить, чем мне прямо с завтрашнего утра заниматься придется!
– Хорошо, – кивнул он, – тогда по порядку. Ангел-хранитель должен всегда оставаться в контакте со своим человеком… В одностороннем, – произнес он с нажимом, когда я открыла рот, – работа у него такая. Он должен сам находить выходы из любых ситуаций, не бросаясь – чуть что – направо и налево за помощью; он не имеет права ни на минуту оставлять своего человека без присмотра.
– Но это же нечестно! – воскликнула я. – Ни с человеком ему отношения выяснять нельзя, ни совета со стороны спросить. Со стороны же виднее…
– Ничего не виднее! – возмутился он. – Хотел бы я видеть, что бы мне с тобой посоветовали – со стороны, совсем тебя не зная… – Он прочистил горло и продолжил, хмурясь. – И потом ангел, выбирая такую работу, знает, на что идет, да и готовят его, так что нечего миндальничать…
– А что же тебя сейчас на помощь отправили? – спросила я, поджав губы.
– Ну, бывают неоднозначные ситуации… – Он помолчал. – Если ангел-хранитель явно не справляется со вверенным ему человеком, начинает совершать грубые ошибки, его отзывают. Иногда насильно, – добавил он хмуро.
Я поежилась.
– Это эти, что ли, из быстрого реагирования? – Он кивнул. – Это с ними тебе работу предлагали?
