– Нет, – тот мотнул головой. – Я должен разобраться.
«Мы столько лет дружили, – недоумевал он. – Что могло вот так за мгновение изменить? Что произошло в лесу? Вопросы… А будут ли ответы?..»
Он не догадывался, скоро узнает правду, но это изменит его жизнь навсегда.
Глава III. Трагедия и счастье
Наступил выпускной веч.
Родители купили Константину красивый белый костюм и вместе с сыном, как положено, пришли в арендованный зал местного дома культуры.
Звучала весёлая музыка, по стенам скользили разноцветные огни.
Под высоким потолком зависли гелиевые шары.
– Какой ты уже взрослый! – Анна Михайловна поправила галстук-бабочку брюнета.
– Ты ещё расплачься, мать! – засмеялся Василий Юрьевич.
Константин улыбнулся, заметил подругу и махнул ей рукой.
Одетая в нежно-розовое платье в пол Маша приблизилась:
– Здравствуйте.
– Вы чудесная пара! – восхитилась женщина.
– Хватит смущать детей, – хмыкнул Василий Юрьевич. – Пусть наслаждаются праздником… О, Ильич, привет!
– Привет, соседи, – к ним подошёл отец Маши.
И они втроём, разговаривая между собой, направились к столам с фуршетом.
Красавец огляделся.
– Кого ты ищешь? Даню? – догадалась Маша. Выпускник кивнул. – Он не придёт. Забыл? Даня сам сказал.
– Помню… – пробормотал Константин.
Маша потянула брюнета в сторону.
Тот на ходу озирался в поисках бывшего друга.
Однако Даниила не было на празднике. Школьник действительно заявил, что не придёт.
Это немного расстраивало Константина, хотевшего, наконец, нормально поговорить. Он до сих пор не понимал, чем так обидел Даниила.
После торжественной речи классного руководителя и перекуса во время фуршета недавние ученики смогли расслабиться.
Любившая танцевать Маша увлекла Константина в центр зала, где уже вовсю плясали почти все их одноклассники.
Начался «медляк» под песню Татьяны Булановой «Не плачь».
Константин невольно поёжился.
– Замёрз? – Маша положила руки ему на плечи.
Красавец покачал головой.
Сердце вдруг сжалось, будто тогда предчувствовало скорую разлуку.
Как ни странно, песня идеально вписалась в сложившуюся ситуацию.
«Не плачь… Ещё одна осталась ночь у нас с тобой…» – мысленно повторил Константин строчку из неё и заглянул Маше в глаза.
– Я люблю тебя… – прошептал он.
Девочка рассмеялась:
– Что случилось? Ты сегодня какой-то странный.
– Наверное, всё дело в выпускном… и в этой непонятной истории с Даней… – пожал плечами Константин.
– Ты правильно сказал, – Маша обняла его за шею. – Он сам сделал свой выбор.
– Да, но… – Константин вздохнул и на мгновение умолк. – Ладно. Проехали. Будем веселиться.
По обычаю выпускники встречали рассвет салютом и запуском гелиевых шаров в небо под присмотром взрослых.
Однако среди них не было решивших начать новый день по своему Маши и Константина.
Семён Ильич и Сильяновы не сомневались, что воспитали отличных детей, и позволили себе расслабиться в гостях у последних.
«Если устанете, идите к нам», – сказал подросткам Семён Ильич.
Так они и поступили, сбежав под утро от чересчур шумных одноклассников и уже захмелевших взрослых. Оба волновались и не спешили, стараясь запомнить эту ночь навсегда.
Константин поцеловал Машу и осторожно стянул бант.
Волосы светлым каскадом рассыпались по плечам.
– Не бойся… – прошептал выпускник.
Косая чёлка упала на глаза.
Маша подняла на него полный доверия и любви взор.
Её чувства были искренними, и она надеялась связать судьбу именно с Константином.
– Не боюсь… – шепнула она в ответ и начала медленно расстёгивать белую рубашку друга похолодевшими пальцами.
Но влюблённые дети не догадывались, как и в песне, под которую они танцевали, их ждала всего одна ночь.
Константин старался не ошибиться, не сделать Маше больно, чего всё-таки невозможно было избежать.
Тем не менее девочка улыбалась, лишь раз тихо вскрикнув.
Страх прошёл, и счастье заполнило душу.
Только сердце до сих пор бешено стучало в груди.
Уже спустя какое-то время они молча лежали, прижавшись друг к другу и став сегодня по-настоящему взрослыми.
А за окном начинался новый день.
В небольшую спальню падали лучи алого, показавшегося из-за горизонта солнца.
Где-то кукарекал петух, мычала корова.
И словно мир замер, чтобы подростки насладились этим мгновением.
Константин взял Машу за руку, переплетая пальцы и ни о чём не жалея.
Внутри царило такое спокойствие, что брюнету даже показалось, он очутился в раю.
Губы тронула улыбка.
Константин хотел что-то сказать, увидел, Маша уже спит, поцеловал в щёку и тоже закрыл глаза.
Вскоре и он спал.
А в селе ещё никто не подозревал о трагедии у Михеевых.
Прошедшей ночью было полнолуние.
Даня не мог сопротивляться сущности оборотня.
Голод в такой период возрастал.
За ужином тинейджер снова поссорился с отцом, что стало происходить довольно часто из-за своих резких перепадов настроения, и затаил обиду.
Вырвавшиеся наружу и усиленные полной луной тёмные способности лишь осложнили и без того не простую ситуацию.
Даня сам не понял, как из человека в прямом смысле слова превратился в чудовище, и ночью зашёл в родительскую спальню.
Серая шерсть покрывала всё волчье тело, зелёные глаза светились во мраке.
Белые клыки обнажились в беззвучном рычании.
Можно было подумать, это обычный зверь.
Оборотень приблизился к постели и несколько мгновений смотрел на спящих родителей.
Доля секунды – и горло Анатолия Владимировича вспороли острые длинные когти.
Брызги крови упали на стену.
Мать проснулась и открыла глаза, в которых отразился монстр. Женщина успела издать короткий возглас ужаса и замолчала навеки.
Её постигла та же участь.
А ничего не соображающий Даниил впился клыками в тела родителей, затем вскинул голову и, выбив окно и очутившись на улице, бросился в сторону леса.
Он не знал, сколько прошло времени, и вернулся домой в своём облике под утро. Его сильно трясло.
Голова раскалывалась, во рту пересохло.
Даня помнил жуткую ночь и невероятно боялся заглянуть в родительскую спальню, всё же направился туда, медленно приоткрыл дверь и вздрогнул.
На окровавленной простыне лежали успевшие остыть тела.
Стена была в алых брызгах.
Похолодевший школьник отпрянул.
Глаза цвета свежей листвы широко распахнулись.
– Нет… – выдохнул Даня. – Нет…
На нём не было ни капли крови, однако он знал, гибель родителей на его совести. И тогда Михеев впервые раскаялся, но слишком поздно.
Впрочем, это чувство не длилось уж особо долго.
Даня попятился в свою комнату, где на некоторое время впал в вызванный шоком транс. Он сидел на полу, уставившись в одну точку перед собой, и медленно раскачивался взад-вперёд, ничего не видел и не слышал.
Из оцепенения Даниила вывели крики и стук в калитку:
– Эй, хозяева! У вас всё хорошо?
Тинейджер вздрогнул и поднял голову:
– Дядя Рома…
