Он сам не понял, как встретились их губы, только успел заметить, как Вероника вынула из кармана песочные часы и поставила их на стол. Александр утонул в её объятиях и взгляде, всё кружилось вокруг, вновь и вновь нежность захлёстывала их жаркой волной, и Вероника плавилась и подавалась в его руках…
Когда они пришли в себя, то первым делом оба посмотрели на часы. И рассмеялись, встретившись взглядами. Вероника поцеловала его в лоб и принялась одеваться, Александр вздрогнул и отвёл взгляд. Вероника тихонько рассмеялась за его спиной.
– Что, такая страшная?
Александр обернулся и вновь обнял её, теперь удавалось держать чувства в узде, не позволять им захлёстывать. Вероника улыбалась, прижавшись к нему.
– Если она меня сейчас не убьёт – значит, я в ней не ошиблась. Хочешь пить, да?
– Ужасно, – подтвердил Александр, отпуская Веронику. – Сколько же мы тут были?!
– По часам – двенадцать минут, – пояснила Вероника, – а на самом деле… не знаю, наверное, часа два. Мне никогда ещё не было так хорошо… – Она вновь обняла его и замерла постепенно успокаиваясь.
В дверь постучали.
– Мама? Можно?
– Да, входи, – позвала Вероника не оборачиваясь.
Вошла Римма и поставила на стол две кружки с водой.
– По ходу, вам это нужно, – пояснила она, не делая никаких гримас. – Всё, не мешаю!
Вероника вздохнула и покачала головой.
– Ты не мешаешь, – поймала она дочь за руку. – Ника? Подойди, пожалуйста.
Вероника дождалась, когда все соберутся в комнате и попросила Александра снять рубашку. Она потянула за пластырь, Александр вздрогнул и на долю секунды стиснул зубы.
Римма присвистнула, а Ника ахнула. Чистая кожа. Почти не понять, где именно был порез.
– Это как же так?! – удивилась Римма. – Что, ускоренная регенерация?
Вероника покивала.
– И это тоже. И я не понимаю, как такое можно изучать. Саша? Римма? Оставьте нас, пожалуйста.
Александр забрал одну из кружек и, кивнув, удалился следом за Риммой, осторожно и плотно прикрыв за собой дверь.
– Я малость волнуюсь, – пояснила Римма вполголоса, пока оба сидели на кухне и наслаждались водой. – Не думаю, что она способна убить, но… Ладно, не будем париться.
Они сидели, молча пили, улыбаясь, и тут Римма вдруг заржала что твоя лошадь, стукнув кулаками по столу и запрокинув голову. Александр посмотрел на неё с улыбкой.
– Что такое?
– Да представила, как они сейчас договариваются, кому сегодня с тобой спать. – Римма посерьёзнела. – И начинать не буду, – пресекла она реплику Александра жестом. – Их две, ты один. Не знаю, как вы справитесь. Одно скажу… – Римма помрачнела. – Мама разрешила, всё в порядке. Ты у неё шестой. Очень надеюсь, что седьмого не будет.
Мурашки проползли по спине Александра.
– Ты о чём?
– Мама пять раз влюблялась, – пояснила Римма, наливая им обоим воды в кружки. – Не думай плохо. Ты у неё первый, в этом смысле. Как только я понимала, что мама по уши втюрилась, он погибал самое позднее через час или раньше. Не спрашивай, почему, я видела их тела. Каждый раз или нападение, или несчастный случай. Это было что-то жуткое. – Римму передёрнуло.
– Первый? Ты что, следила за ней?
Римма покрутила пальцем у виска.
– Блин, вы что, все только об этом и думаете? Я всё чую. Ваши гормоны слышны за километр. Могу сказать по запаху, сколько раз каждый из вас сегодня кончил, если так интересно.
Римма рассмеялась, увидев, что ей удалось смутить Александра по-настоящему.
– Прости, если что, – положила она свою ладонь поверх его. – Я реально сегодня испугалась. Чуть не пришибла этих уродов, откуда только они взялись… – Римма выпила кружку до дна. – Короче. Как они там наговорятся, смотрим кино, не то у меня никаких нервов, блин, не хватит.
* * *
– Ника… – Вероника отвела взгляд, заканчивая поправлять причёску.
Ника улыбнулась и крепко обняла её. Долго не отпускала, Вероника чувствовала, как сильно бьётся несуществующее сердце Ники.
– Не объясняй, я всё понимаю, – покивала Ника. – Не думала, что мне будет так приятно оттого, что вы счастливы вдвоём.
Вероника смутилась, но почти сразу же подняла взгляд и улыбнулась.
– Но ты оставишь нас с ним вдвоём, когда потребуется. Ты сама поймёшь, когда.
Вероника кивнула.
– Будешь проводить свой тест? – улыбнулась Ника, – или на слово поверишь?
– Верю, но лучше провести, – покивала Вероника. – Если хочешь, прямо сейчас, чтобы покончить с неприятным побыстрее. Мне потребуется подключиться к твоей модели. У тебя будет ощущение, что кто-то подсматривает и подслушивает, это ожидаемо. Что скажешь?
– Хорошо, – кивнула Ника и уселась в кресло. – Мне туда, в картинку?
– Нет-нет, просто посиди спокойно. Если будет тревожно, просто возьмёшь меня за руку.
* * *
– Сладкая парочка… – покачала головой Римма, когда, с разрешения матери, заглянула в спальню.
Ника сидела в кресле и, казалось, дремала, безмятежно улыбаясь, а Вероника сосредоточенно что-то делала на своём ноутбуке.
– Что это с ней? Понятно, я въехала.
– Уже всё, – сообщила Вероника, закрывая ноутбук. – Ника? Всё хорошо?
Ника словно проснулась, открыла глаза, поморгала, зевнула, сразу же смутилась и улыбнулась, поднимаясь на ноги.
– И какой приговор? – поинтересовалась она спокойно.
– Думаю, жить будешь долго и счастливо, – улыбнулась Вероника. – Всё в пределах верхнего контура аттрактора, кольцевых аномалий нет.
– Поясни человеку простыми словами, – предложила Римма, заметив, что Александр тоже подошёл.
– Психика устойчивая, если на пальцах. Сделаем паузу? Какое там следующее кино в нашем списке?
9. Матрица
– Получается, ты разбираешься в продукте чуть ли не лучше разработчиков, – покачал головой Александр.
Ника и Римма удалились, чтобы «порядок малость навести», как выразилась Римма, а они с Вероникой прекрасно поместились в кресле. Полдень ещё не наступил, а столько всего успело случиться! Вероника прижалась к его плечу, прикрыв глаза и улыбаясь, а Александр гладил её по голове.
– Ага… – ответила Вероника с довольным видом. – Наверное, так, но теорию странного аттрактора мы разрабатываем с Риммой вместе.
– Это модель человеческого сознания, да? То, что ты зовёшь «матрицей»?
Вероника кивнула, всё ещё прижимаясь к его плечу, она только что не мурлыкала.
– Я умею мурлыкать, – сообщила она, не раскрывая глаз, и подтвердила свои слова действием.
И впрямь, очень похоже. Александр улыбнулся, чувствуя вибрацию её гортани, и только потом спохватился.
– Стой, я же не говорил это вслух. Ника говорит, что я проговариваю слова, что она читает по губам. Но…
Вероника одним плавным движением оказалась на его коленях, сидя лицом к лицу, улыбаясь. И прижала указательный палец к его губам.
«Её нет здесь. А я есть.»
Слова не звучали в голове, не было ощущения чужих мыслей. Было ощущение, что она только что сказала их. Вероника протянула руку и пригладила его волосы.
«Но…» – Александр осёкся. Всё равно не смог бы сказать, её палец крепко прижат к его губам, но у него возникло такое же ощущение, как будто он произнёс это вслух. Вероника беззвучно рассмеялась, запрокидывая голову, её смех воспринимался так же, словно Александр только что его услышал. Тело Вероники стало горячим, её ладони крепко держали Александра за плечи. Он с трудом удерживал зрение в фокусе, очертания Вероники отчётливо плыли и текли, лишь изредка возвращая резкость. И то же стало происходить с остальными органами чувств, он ощущал наплывы восприятия, то обострённого и яркого, то смазанного.
* * *
Александр не сразу понял, что он видит о воспринимает всё словно не своими органами чувств, как будто он стал зрителем. Комната перед ним – несомненно, офис, но какой именно было не понять. Сидевшая перед ним на стуле женщина улыбалась и смотрела ему в глаза, но видела явно не Александра. Она была очень похожая на саму Веронику – худощавая, стройная, рыжеволосая и с зелёными глазами. Она протянула руку и погладила – кого? – по голове. Александр ощутил, насколько это понравилось той, чьими органами чувств он воспринимал.
– Мама, а где мой папа? – услышал Александр, не сразу осознавая, что «персонаж» этого действа – Вероника, при этом смутно ощущая её сидящей на его коленях.
– Он охраняет нас, – серьёзно ответила женщина.
На вид ей лет двадцать пять, и если Веронике двадцать семь (отчего-то Александр это точно знал), то её мама выглядела намного моложе своих лет.
– Ты видела его, Ника, он не может оставить свой пост надолго. И он очень любит тебя, – улыбнулась Метельская-старшая.
– Ты его любишь?
– Очень, и мне тоже его очень не хватает, но мы будем вместе, вот увидишь. – Метельская-старшая встала и обняла свою дочь. – Такие как мы влюбляются только однажды. Береги своё сердце, Ника, – Метельская-старшая отпустила дочь, улыбаясь ей. – И помни наш уговор.
Вероника-младшая кивнула.
– Мне надо прийти сюда, если будет знак. Надо будет забрать всё, что в твоём столе, и не беспокоиться за тебя.
Метельская-старшая кивает и снова обнимает свою дочь.
– И не беспокоиться за меня, – она целует дочь в лоб. – Я всегда рядом с тобой, и всегда буду рядом.
* * *
Александр осознал, что трансляция воспоминаний, или что это было, окончилась. Вероника так и сидела на его коленях, жаркие волны накатывали на Александра, из её ладоней они переходили в плечи и скатывались по телу. Александр смутно осознавал, что те самые песочные часы стояли на столике у кресла, что песок в них не то чтобы замер, повиснув в воздухе, но иногда отчётливо двигался вспять. Вероника подняла голову, глаза её подёрнулись дымкой, улыбка стала доброй и нежной. Она отпустила левое плечо Александра, погладила его по голове.
«Римма говорила тебе, я знаю. Пять раз это случалось. Пять раз я умирала, мама была права. Шестой будет последним, я знаю». Она наклонилась, коснувшись губами его губ, и обняла, вжалась лицом в плечо.
Александр погладил её по голове. Нужные слова, если такие существовали, просто не приходили на ум.
«Такие как мы. О ком она говорила?»
«Не знаю».
Вероника уселась вертикально, её очертания всё ещё плыли и теряли резкость, а песок в часах вовсю нарушал законы физики, двигаясь то вверх, то вниз.
«Она говорила, что обо мне позаботятся, меня не оставят. Но я осталась одна. Пожалуйста, не оставляй меня. Все, кто меня знают и любят, сейчас в этой квартире».
И опять не пришли правильные слова. Вероника улыбнулась и вновь прижала палец к его губам, кивнула.
«Да. Ты понял. Не нужно слов».
Жар схлынул, словно подул прохладный ветер и разогнал собравшийся зной.
– Ты почувствовал, я знаю. Ты был при нашем с ней разговоре. Это был последний разговор.
Вероника снова погладила его по голове.
– И ты чувствовал её любовь, я знаю. Чувствовал, как чувствовала её я.
Александр кивнул, с трудом переводя дух, он покосился на песочные часы. Весь песок перетёк в нижнюю колбу.
– Как это возможно? Есть хоть какое-то объяснение?!
– У нас с Риммой полно объяснений. – Вероника улыбалась. – Только вот современная физика с этим не очень согласна.
– Такого признания в любви со мной ещё не было, – покачал головой Александр.
Вероника тихонько рассмеялась.
– И я как будто много лет знаю тебя. Вообще с детства.
