Юрий Владимирович Манусов "Рубрикатор"

– Нельзя не помочь соотечественнице.

– Ой, спасибочки!

Забыв про руль, Глорис хлопнула в ладоши.

Дом Марка в двадцать два этажа мало чем отличался от какой-нибудь многоэтажки, построенной в новом районе Москвы. Выложенный из красного кирпича и окружённый палисадником, он возвышался крестом, одна крестовина которого ограничивалась «25-й» и «26-й» улицами, вторая – «9-й авеню» и частной католической школой, занимавшей четверть квартала, тянувшегося до «8-й авеню» и разделённого надвое спортивной площадкой, где Марк по выходным бросал мяч по кольцу. Окна нижних этажей затенялись платанами, окна верхних волшебно играли светом, когда на безоблачное небо поднималось солнце с Атлантики.

Глорис, подъехав к дому по 25-й улице, припарковалась на её левой стороне. Марк, как истый джентльмен, вылетел пулей, обежал автомобиль и любезно открыл дверцу.

– Прошу.

Леди свела колени, повернулась и одновременно поставила на асфальт отливавшие золотом туфельки. Встав с помощью Марка, Глорис закрыла дверцу.

– Идём?

Парень кивнул, взял спутницу под руку и, переведя через улицу, повёл по дорожке к южному подъезду. Войдя в холл, он поприветствовал удивлённого консьержа, вызвал лифт и, когда двери открылись, завёл девушку в зеркальную кабину.

– Нажимай «двадцать два».

Глорис нажала.

– Не переношу лифты.

– Клаустрофобия?

– Нет, просто не люблю.

– Что ещё не любишь?

– Красный свет.

– На светофорах?

– Повсюду, – видя себя в зеркале, Глорис отстегнула бейджик и сунула в сумочку. – У тебя есть машина?

– «Бентли Континенталь».

– Не самая плохая.

– Подарок отца. Но я предпочитаю метро – красный свет исключён.

Загорелась лампочка двадцать второго этажа, лифт замер и двери разъехались. Марк пропустил Глорис вперёд, вышел сам и, свернув в коридор, подвёл журналистку к двери с цифровой панелью. Набрав код и надавив на ручку, посмотрел в «глазок». Только теперь дверь открылась.

Глорис догадалась.

– Основным ключом является глаз?

– Это прихоть отца, он жил здесь до меня.

– А если «глазок» сожгут?

Марк засмеялся.

– Америка не Россия. Однако форс-мажор предусмотрен. Входи.

Гостья, переступив порог, оказалась в обитой лазерными дисками прихожей. Марк вошёл следом. Повесив куртку, он закрыл дверь и вынул из шкафа две пары домашних тапочек.

– Переобуешься?

– Конечно.

Сняв туфли, Глорис надела тапочки. Переобулся и Марк.

– Чувствуй себя как дома.

– Постараюсь.

Парень открыл дверь в гостиную.

– Можно называть тебя Лорой?

– Хоть чёртом.

Войдя в зал, Глорис тут же устремила взгляд на картину с изображением палитры и трёх кистей.

– Почему именно Элизабет Мюррей?

– Отца надо спросить.

– Сам знаешь эту художницу?

– Нет.

– А в метро на станции «Лексингтон авеню» был?

– Не раз.

– Видел на стенах мозаики?

– Видел! Это её?

– Да.

– Помню даже кофейную чашку, из неё идёт пар и по нему тянется какая-то надпись.

– Чашек с паром – две. Надпись длинная или короткая?

– Несколько слов.

– Длинная – это строчка из стихотворения Гвендолин Брукс: «Продолжай цветение, несмотря на шум и хлестание вихря», короткая – название рассказа Делмора Шварца «Сны порождают обстоятельства».

– Ты словно родилась здесь.

– Увы – нет, но умереть надеюсь.

– А я надеюсь на обнаружение гена смерти.

Глорис усмехнулась.

– Сам обнаружишь?

– Поиском занимается отец.

– Вот о чём надо писать!

– Ты неисправима.

– Прости, не в силах унять журналистский зуд.

Марк шагнул к домашнему кинотеатру и взял со столика пульт.

– Оцени лучше отцовскую автоматику, – нажав на кнопку, парень сдвинул шторы и стал включать и выключать скрытые светильники. Теневые комбинации удивительным образом меняли пространственные формы.

Глорис наблюдала с интересом.

– А покажи всю квартиру.

– Пожалуйста.

Марк явил гостье спальню, оформленную в стиле Людовика XVI; библиотеку с книжными шкафами времён Гёте; спортивную комнату со скульптурой греческого атлета; ванную с мозаикой римской термы, наконец, кухню со старинным русским самоваром.

– Что скажешь?

– У твоего отца нет вкуса.

– Спорить не буду.

– Кстати, не увидела компьютера?

Марк хитро улыбнулся.

– Оставил на сладенькое.

– Интересно.

Выйдя из кухни, он провёл Глорис по коридору и остановился у глухой стены.

– Ничего не замечаешь?

– Нет.

Марк приложил палец к выключателю, и стена, дрогнув, стала отъезжать.

Глаза девушки загорелись.

– Твой папаша не Фантомас?

Марк засмеялся.

– Круче. Правда, никак не удосужусь посмотреть фильм.

– Их много.

– Тем более, – парень взял девушку за локоть. – Не споткнись.

Оба переступили через плинтус и шагнули в тёмный проём. Включился свет.

Глазам журналистки предстала комната без окон, с обитыми тканью стенами, навесным потолком и ковролином, похожим на шахматную доску. Слева Глорис увидела компьютерный стол с двумя креслами; прямо – диван со столиком, справа – «шведскую» стенку и на потолке кондиционер.

Марк торжественно объявил.

– Бывший кабинет отца!

– А «шведская» стенка зачем?

– Догадайся.

– Выпрямлять позвоночник?

– Неверно.

– Сдаюсь.

– Подумай ещё.

– Я курить хочу.

– Бросай.

– Не брошу.

– В Америке это атавизм.

– Глупцы! Сигарета, да с утренним кофе – кайф.

Марк спохватился.

– Насчёт кофе – верно.