– Я бы сказал, что это закономерно. Клетки, из которых состоит все живое, стареют и не могут больше выполнять свои функции. Тогда что-то ломается, и порой это уже нельзя починить. Человек умирает.
– Но мама же еще не старая! – громко вспыхнул он и ударил кулаками по земле.
– Твоей маме просто не повезло.
– Ей здесь лучше, – наткнувшись на непонимающий взгляд мальчик пояснил. – Ну…Чем в больнице. Она так бабушке сказала. Думала, что я спал. Вроде как здесь важнее какой она человек, а не чем болеет.
– Полагаю, это имеет смысл.
– А Лина как думает?
– Мы это не обсуждаем.
– Ладно, – это было слишком легко, Алекс даже удивился. Сам он непременно начал бы допрос, выводя собеседника из равновесия. – Мне понравилось сегодня. Ты же еще придешь?
– Да, я же обещал. Когда мне прийти в следующий раз?
– Я почти всегда здесь, сейчас же каникулы. Завтра? – с надеждой спросил Оскар.
– Нет, так дело не пойдет. Слишком плотное общение с детьми пагубно повлияет на мой цинизм, – он усмехнулся. – Предлагаю каждую неделю по понедельникам и четвергам, – мальчик кивнул. – Мне пора идти.
– Я тебя провожу.
– Не стоит. Передай Лине, что в девять я буду ждать ее у входа. И пусть только попробует опоздать!
Оскар рассмеялся и побежал в сторону двери делиться впечатлениями, а Алекс снес дамбу к чертовой матери. Да, он не запомнил, где находится выход, а обилие одинаковых окон и дверей только мешало. Да, нужно прогуляться до библиотеки и вернуть часть прочитанного. Возить книги туда-обратно просто так нерационально. Однако возможность отложить анализ каши в голове стоял предстоящих неудобств.
Через полчаса пришлось признать, что давно он так не ошибался. Третий поворот закончился тупиком, а спросить, куда идти, он не мог. По коридорам сновали волонтеры, старушки с ходунками, врачи и медсестры, не оставляя шансов найти тихое место хотя бы на две минуты. Алекс по случайности врезался в людей и извинился с десяток раз, а одна из дверей чуть не открылась ему прямо в лицо. Когда он уже начал рычать на глупость планировки этого здания, выход на улицу нашелся сам собой. Оказалось, боковая лестница выходила к знакомому коридору. Почувствовав себя на свободе, он выбежал за дверь и вдохнул полной грудью.
Алекс ненавидел быть должником и редко задерживал книги больше, чем на день. К тому же в этом не было никакого смысла, даже ненужные тексты легко оседали в памяти. У себя он решил оставить только книгу про зоолога и виверн, хотя считал, что виверны, единороги, драконы, фурии и прочие существа были лишь порождением чьей-то фантазии. Поразительно, как ученый серьезно мог написать такое, но не Алексу его осуждать. Они одного поля ягоды.
Вечерний ветерок забивался под футболку и приятно холодил кожу. В оживленной части города громкость звука превысила комфортное значение. Двери бизнес-центров постоянно открывались, выпуская людей группами по восемь-десять человек. Одна поездка в лифте. Он потерялся в мыслях и налетел на металлическую урну у ресторана. Она со звоном покатилась по тротуару, щедро посыпая плитку окурками и пеплом. Хотелось собрать все обратно, но прохожих мало волновала чистота улицы, когда странный парень перегородил полдороги и мешал вернуться домой. Комбинация большого города, конца рабочего дня и его природной неловкости редко кому-то нравилась.
Белое здание библиотеки на другой стороне улицы манило. Алекс полюбил это место с первого посещения. Днем мягкий свет лился из вытянутых окон на стеллажи с потертыми корешками. Сочетание фактур и цветов, потерявших со временем яркость, напоминало изображение палочек и колбочек на сетчатке. Было в этом что-то символичное. Ровные ряды, позволяющие заглянуть вглубь веков или посмотреть на мир, как в первый раз.
Вечером зажигались старые помутневшие лампочки, и в теплом свете даже наискучнейшие методички становились уютнее. Алекс практически слышал потрескивание дров в камине, а перед глазами переливалось оранжевое пламя с редкими искрящимися вспышками. Возможно, поэтому он постоянно задерживался до закрытия.
Высокая стопка книг легла на стойку. Подошедшая девушка отсканировала электронный билет, и подняла вопросительный взгляд. Алекс покачал головой. Брать что-то новое в планы не входило. Слишком длинный день.
***
Он ждал Лину у хосписа и бездумно пинал камешек от одной плитки к другой. Дамбу строить категорически не хотелось, но на случай неожиданных бесед все же пришлось. Неприятное чувство. Будто из головы вырвали кусок, засунули в большую коробку и отправили почтой в другую страну, забыв добавить наклейку «Осторожно. Хрупкое». Алекс ненавидел ограничения.
Лина вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, и спустилась по ступенькам.
– Поговорим?
– Я знал, что так будет, – он хмыкнул. – Ты удивительно предсказуема.
– Это не предсказуемость, а постоянство, – задорно ответила она. – Просто я всегда хочу с тобой разговаривать. Оскар очень хороший мальчик. Тебе он понравился?
Лина говорила медленно, осторожно насаживая бусины слов на тонкую леску, зная, как легко Алекс может её оборвать.
– Нравиться – слишком размытое слово, чтобы описывать им людей.
– Тогда предложи свое.
– Он шумный, нетерпеливый, неугомонный, беспокойный, дерзкий…
– Ему десять, – перебила Лина. – Это более, чем ожидаемо. Ты хоть что-то хорошее в людях видишь? – вопрос звучал так грустно, что Алекс остановился.
– Вижу. А тебе нужно научиться дослушивать до конца. Еще он пытливый, увлеченный, в меру возможностей Мии воспитанный. Не могу сказать, что в восторге, но с этим можно работать.
– Он сказал, что ты классный, – подмигнула она, а Алекс закатил глаза.
Фонари на узкой улице работали через один и подозрительно мигали, но Лина этого не замечала. Она увлеченно рассказывала легенду про эфиопского короля и искала на небе Кассиопею. Фонарь моргнул последний раз и окончательно потух. Погруженная в свои мысли девушка вышла на середину дороги, и они услышали протяжный свист тормозов. Легковушка заметила Лину в последний момент и водитель отчаянно пытался затормозить.
Дамба Алекса рухнула, и мысли хлынули потоком. Время замедлилось. Он инстинктивно выбежал на дорогу и со всей силы толкнул подругу на тротуар.
Неожиданно улицу заполнил громкий звериный крик. Дома превратились в тропические джунгли, а над головой просвистела птица. «Какого черта?!» – промелькнуло в голове прежде, чем Алекс упал на влажные листья.
Глава 3. Верхний мир
На мокрые руки налипла красно-коричневая мука. Взгляд зацепился за мохнатые черные лапы и пушистый хвост. Алекс вскочил и оценил опасность зверька на четыре из десяти. Не больше лемура, пучеглазый и без длинных когтей. Стоило ему встать, животное сорвалось с места и исчезло в густых зарослях.
Шипение рядом заставило вздрогнуть. По плечам пробежали мурашки страха, перетекли на шею и затерялись в спутанных волосах. Он обернулся и отшатнулся от неожиданности. Миниатюрная девушка в странном костюме скрестила руки на груди, и рассматривала его. Ее руки, ноги и грудь переливались темной чешуей, а вдоль позвоночника тянулся ряд острых шипов. На дне темно-зеленых глаз плескалась печаль.
Девушка попыталась схватить Алекса за руку, но он резко вырвался. В ответ она лишь пожала плечами и придержала большой лист над проходом, приглашая следовать за собой. Алекс засомневался, но перспектива остаться одному в джунглях пугала сильнее.
От влажного воздуха мука под ногами скатывалась в комья и липла к кроссовкам. Приходилось останавливаться и счищать налипшую грязь. Он смотрел с завистью на девушку впереди. Ее шаги были плавными, и ноги скользили по влажной земле, будто и не касаясь вовсе.
Деревья вокруг были не меньше пятиэтажек. С огромных пальм свисали цветущие лианы, на кустах висели ярко-оранжевые вытянутые плоды. Алекс провел пальцами по темному листу и ощутил под рукой бархат. Под изогнутым потолком парили светящиеся шары и постоянно перемещались, растягивая и сжимая тени. Растения становились все меньше и меньше, пока потолок не опустился, и они не уперлись в сплошную стену. Девушка выставила вперед ладонь. Часть стены пошла рябью и пропала.
Кожа покрылась мурашками от холодного воздуха. За стеной в окружении желто-красного леса раскинулась горная долина, пересеченная сотней холмов. Каким образом Алекс переместился из жаркого июля в середину осени оставалось загадкой. Другой странностью было поднимающееся над горой солнце. Головой он вроде не ударялся, но куда делись восемь часов жизни? Может это все же галлюцинации?
Алекс последовал за девушкой, которая стала спускаться с небольшой возвышенности. Трава под ногами выглядела нарисованной. Узкая, гладкая. Капли утренней росы ярко бликовали на ней в солнечных лучах.
У подножия он был благодарен, что ни разу не поскользнулся на влажной земле и не совсем отморозил ноги. Между холмами в долине ходили люди, одетые куда более привычно в кожаные плащи, куртки, и теплые свитеры. Несколько компаний расположились на траве и завтракали. На губах спутницы играла улыбка. Она чуть кивнула Алексу и пошла вдоль леса, обходя долину по большой дуге.
От холода он перебирал в голове все известные ругательства, не решаясь произнести ни одно из них вслух. Наконец, они углубились в лес и набрели на небольшой дом, заросший мхом. Алекс вряд ли заметил бы его, если бы не окна, отражающие солнечный свет. Девушка всем телом навалилась на массивную дверь и дернула деревянную ручку.
В углу единственной комнаты стояла закопченная печка, к стене прислонилась лестница, сколоченная из высохших веток, а с широкой полки второго этажа свисал синий плед. Алекс хмыкнул. Самый обычный дом.
Девушка присела на корточки у стены, подцепила край одной из досок ногтем и запустила руку в открывшуюся нишу. Видно, поиски увенчались успехом, потому что она с довольным лицом протянула Алексу что-то на раскрытой ладони. Небольшая фасолинка с вязкой субстанцией внутри. Вещество переливалось голубыми всполохами. Потоки сталкивались друг с другом, переплетались причудливыми завихрениями. Он не мог оторвать глаз. Девушка перекатила фасолинку между пальцами, кивнула, вынуждая Алекса раскрыть ладонь, и вложила завораживающий предмет в руку. От мимолетного прикосновения горячей кожи по телу прошла слабая струйка спасительного тепла. Алекс дернулся, словно обжегшись. До чего же холодно.
Девушка подошла к печке, и закинула внутрь несколько дров. Вдруг внутри ударила молния. Показалось? Алекс проморгался, а огонь уже захватил сухие деревяшки в свои объятия, наполняя небольшую комнату теплым воздухом.
Только он расслабился, как девушка снова присела рядом и ткнула пальцем сначала на фасолинку, потом у себя за ухом. Для верности повторила движение, но понятнее не стало. Тогда она выхватила предмет из руки и прижала к коже Алекса под волосами. К его ужасу фасолинка всосалась внутрь, и голову пронзила такая боль, будто ее засунули в бурлящий котел.
Люди, которых он не знал. Места, где никогда не был. Огромный желтый глаз с вертикальным зрачком. Алекс захлебывался в обрывках чужих образов, упал на колени и пронзительно закричал. Ногти царапали шею в отчаянном желании вырвать из себя адский предмет. Образы накатывали волнами, пространство и время исчезло, мозг превратился в желе. Он не выдержал и потерял сознание.
***
Обнаружить вместо привычной мысленной свалки марево из сладкой ваты походило на предательство. Сознание возвращалось медленно. Осторожное движение большим пальцем—рука на месте. Глубокий вдох—ноющая боль в ребрах. Теплая ладонь коснулась лба—Алекс резко вскочил и тут же пожалел об этом. Треск в голове усилился.
Он лежал на матрасе посреди деревянного дома черт знает где. Ужасно жарко и нечем дышать, глаза болят от сухого перегретого воздуха.
– Какого черта произошло? – прошептал он.
– Тшш, вдох-выдох. В первый раз всегда так тяжело, – девушка сидела рядом на корточках. Почти чёрные волосы собраны в тугой высокий хвост, от жары ее щеки и губы раскраснелись.
Единственная мысль в голове: «Я схожу с ума».
– Ты не сошел с ума. Дыши глубже.
«Если она слышит мои мысли, все хуже, чем казалось» – подумал он и стал напевать детскую песенку, ужасно фальшивя.
– Если немного послушаешь, то я объясню, как поставить от меня блок, – она склонила голову на бок, всем своим видом выражая снисхождение к нему, идиоту. – И нет, ты не идиот.
– Я слушаю, – сквозь зубы прошипел Алекс. С трудом сел, облокотился на стену и скрестил руки на груди.
– С чего бы начать… Я никогда раньше этого не делала, – девушка на секунду задумалась. – Ладно, начнем с простого. То, что я тебе дала—чип. С ним можно общаться с людьми, не зная их языка. Когда мы говорим, наши мысли сопровождаются образами, а слова просто описывают картинки в голове. Чип подключается к мозгу напрямую и показывает мыслеобразы одного человека другому. Потом мозг сам преобразует их в понятный язык.
«Отлично, теперь в моей голове будет проходной двор. Только этого не хватало, самому тесно».
– Как его достать? – нетерпеливо спросил он.
– Никак, – сердце Алекса заколотилось. – Но его можно отключить или изменить радиус действия. Никто не хочет копаться в твоей голове. Он нужен для таких случаев, как наш.
– И как его отключить?
– Его нужно не отключить, а настроить на вербальное общение. Там должна быть система управления.
– То есть ты не уверена?!
– Это усовершенствованная модель, ее не тестировали, – оправдывалась она. – В Долине провалившихся давно не было.
– Потрясающе, – закатил глаза Алекс. – Теперь я подопытная крыса.
Девушка пропустила его ремарку мимо ушей и продолжила.
– Чип—это инородный предмет. Его довольно легко найти в собственном сознании. Закрой глаза и сосредоточься. Что-то должно быть не так. Вызывать дискомфорт. Ощущение неправильности само приведет к нему. Потом просто сожми его и подумай о проговариваемых мыслях. Он должен перестроиться.
Алекс закрыл глаза. Вдохнул один раз, другой и оказался на свалке воспоминаний. Бесконечные стеллажи с книгами, продавленный диван, на котором он спал у Магды, широкий дубовый стол с потайными ящиками—мечта детства. В груди свербило и тянуло в сторону шкафа. Рука заскользила по корешкам. Чувство тревоги усиливалось, пока пальцы не остановились на маминой шкатулке с крутящийся балериной. Вот оно! Схватил с полки и открыл отделение с кольцами. Рядом с простеньким кулоном из бисера в виде ромашки лежал злосчастный чип. Алекс достал его и сжал в руке. Нечего ему там делать. Кулон—воспоминание о его первом подарке маме на день рождения. Это был хороший день.
Гладкая поверхность чипа чуть холодила кожу. Алекс мысленно приказал фасолинке хорошо себя вести. Потом остановился и все же последовал инструкции. Вдруг вольные формулировки эта штука не воспринимает? Закинул чип в цветочный горшок, где он отлично потерялся среди шариков гидрогеля. Глубокий вдох и накатившая боль в ребрах выдернула обратно в реальность.
– Получилось? – Алекс вопросительно посмотрел на собеседницу.
– Подумай о чем-нибудь, что я точно не могу знать.
«Если сегодня Хэллоуин, то для конца октября поразительно тепло. И этот костюм ящера, пожалуй, лучшее, из того, что я видел».
– Я ничего не слышала, – просияла девушка. – Будем считать, что сработало.
– Почему ты так странно одета? – спросил Алекс вслух.
– В костюме вероятность быть съеденной драконом во время кормежки сильно снижается. Я здесь единственный зоолог.
– Что это за место?
– Слышал когда-нибудь о бутылке Клейна?
Не такого ответа на, казалось бы, простой вопрос он ожидал.
– Да, это одна из односторонних поверхностей.
– Хорошо, объяснять меньше. Если коротко, наша Вселенная, свернута в такую бутылку.
– Это бред какой-то.
– Звучит, – с нажимом сказала она, – как бред. Но это правда. Она как лента Мёбиуса, только в четырехмерном пространстве. Наше как раз такое. Можешь представить в голове?
– Предположим, – складывалось устойчивое ощущение, что он разговаривает с душевнобольной.
– Наша галактика находится в узкой трубке. Твой мир, мы называем его Нижним, на внутренней стороне, а наш, Верхний, на внешней.
Алекс смотрел на нее скептически. Сложно было поверить в нечто подобное, когда ты сын физика и химика, и слушал научные теории перед сном вместо сказок.
– Вначале никто не верит, – девушка пожала плечами. – Ладно, давай проще. Представь ленту Мёбиуса и нарисуй на ней точку. Если она сверху—это мир, в котором мы сейчас. Теперь нарисуй с другой стороны точку другого цвета, чтобы она точно совпадала по положению с первой. Это твой мир. Как попасть из первой точки во вторую?
– Нарисовать сплошную линию через ленту?
– Можно и так, да. Но в масштабах Вселенной долго и совершенно нереально. Есть способ проще—проткнуть ее.
– С лентой понятно, но какое отношение это имеет к Вселенной?
