– у меня подруга в меде, я говорил вроде… – задумчиво произнёс я.
– ты говорил только про подругу, с которой ты переехал в Питер, так как её взяли в ВУЗ. Это она?
– да, она на стомате учится, первый курс. А ты на кого хотела?
– ну, сначала на лечебное дело, потом на хирургию, наверно… я думала, ну или решила, что ещё много времени и я успею определиться, а по итогу меня вообще не взяли.
– баллов не хватило? Ты же тоже в Первый Мед собиралась?
– Раз я в Питере. Да, я решила, что хочу быть медиком за неделю до вручения диплома, а золотой медалисткой я не была.
– за неделю? Знаешь, Доктор Хауз сказал как-то: «Красивые женщины не поступают в мед. вузы, или же они покалечены внутри так же, как красивы снаружи.», тебя тоже что-то убило..? – с осторожностью спросил я.
Лира, что продолжала лежать у меня на ногах, отвернулась, уставившись в стену. Наверно, она не хотела делиться подобным. Чем-то личным и доступным только ей и её разуму.
В комнате наступило молчание, оно было длительным и неловким, никто не решался его прервать. Эля продолжала держать мою руку и вертела браслет, что на руке был.
– красивая татуировка. – произнесла девушка.
Длинные рукава водолазки закрывали от взора ещё одну мою татуировку, что находилась на предплечии.
– спасибо.
– что она значит? – поинтересовалась Вронская.
Тату на тыльной стороне ладони представляла собой солнце, очень абстрактное солнце, взятое с карт таро, а также терновые лозы, что обрамляли его.
– она была сделана после смерти Лины, напоминающая мне, что свет где-то есть… может вдали, но солнце не исчезает, когда наступает ночь, оно появится вновь на утро. Это не единственная моя татуировка. – ответил я.
– есть ещё одна? – заинтересовано спросила Эльвира.
Я высвободил руку из объятий Лиры и поднял рукав на левой руке. Под светом гирлянды её было почти не видно.
– в этом цветочке нет особо смысла, я сделал её вместе со своей подругой, только у неё просто цветок, на этом же месте. – объяснил я.
Лира улыбнулась, как мне показалось, даже с загадкой посмотрела на меня. А после тоже подняла рукав, но уже на правой руке- там была татуировка. Я взял её руку и начал рассматривать. Рисунок представлял собой мандалу[1 - Симметричный рисунок в тантрической йоге буддизма и индуизма, который символизирует мир, вселенную.], хотя был похож и на мехенди*, что означали эти символы и причудливые загогулины знала лишь Эля.
– вообще это из Индийской культуры, да и в целом из Азии… сложно понять, что изображено, но на самом деле это тоже солнце, оно олицетворяет собой бессмертие.
Лира посмотрел вверх на меня, в её глазах красиво отражались огни гирлянды. Наши «солнечные» руки вновь соединились.
Просидели мы до глубокой ночи, вино закончилось, а нас обоих клонило в сон. Эля лежала на кровати, пытаясь всеми силами заснуть.
– я так понимаю… спать?
– ага… – в полудрёме ответила Вронская.
– куда я могу… лечь? – не ловко спросил я.
– падай здесь – показала Эльвира рядом с собой.
Сначала я выключил гирлянду, после снял с себя футболку с водолазкой, аккуратно положив их на пуфик. Уже после, осторожно пробравшиеся, я обнял Лиру и лег рядом. Вронская же стянула с себя футболку, оставшись спать в джинсах и водолазке. Кровать была рассчитана только на одного человека, удивительно даже, что мы уместились здесь вдвоём. Мой нос уткнулся в волосы Эли, они источали сладковатый аромат цветочного шампуня, мне также удалось уловить нотки лимонного парфюма. Так мы и уснули. На протяжении ночи то я пытался зарыться в волосы Вронской, то она утыкалась мне в шею. В один момент мы нашли руки друг друга и сжали ладони в замок.
Проснулись мы часам к 12-ти… что мой телефон, что Эльвиры разрывались от сообщений Леры, она была очень недовольна, что мы мало того, что не пришли, так ничего ей и не сказали. Лира встала с кровати первой, направилась на кухню, после я услышал, как зашумел чайник. Сат мяукал и требовал еды, ну или внимания к своей персоне. Подойдя к зеркалу, я увидел, то все мои черные тени осыпались и размазались. Эля в это время тоже зашла в ванну, достала ватный диск, один дала мне и начала смывать свою косметику. Я отвык видеть себя без подводки, как будто другой человек.
– ты косметику не брал с собой? – посмотрел на растерянного меня, спросила Лира.
– неа.
– ничего, у меня есть тени и чёрный карандаш.
– спасибо.
На кухне Лира приготовила бутерброды с сыром, мне завалила чай, а себе кофе.
– какие планы? – спросила девушка.
– у меня работа, в 16, у тебя?
– тоже, на час раньше правда. Надо уже собираться, отсюда долго ехать, можем не успеть.
– хорошо, ты долго одеваешься?
– нет, накраситься надо только.
Позавтракав, началась суета, а в маленькой квартире оказалось потеряться легче, чем я думал. Пот ногами мешался Сат, Лира часто ругалась на него, а он, не понимая ничего мяукал, оказалось, у него был закрыт туалет.
Лира села краситься, забрала волосы, намочила спонж, достала нужную ей косметику.
– тебя накрасить? – спросила она.
– м… давай. Может быстрее будет.
Мое лицо приняло привычный мне вид, темные тени визуально увеличивали глаза, а глаза, будучи серого цвета становились более выразительными. Кофейные глаза Вронской вообще казались бескрайними, а её аристократично-бледная кожа слилась с волосами.
– тебя на работе не будут ругать за косметику? – забеспокоилась девушка, надевая серёжки.
– да даже если будут, всё равно как-то. Не уволят же. – спокойно ответил я.
– тогда прекрасно. Я почти всё.
Собравшись, одевшись, выключив везде свет, мы вышли из квартиры.
– когда в следующий раз увидимся? – спросил я, когда мы расходились по разным веткам метро.
– на выходных, как обычно. А так в колледже. – посмеялась Вронская.
– хах, ну да. Удачи на работе.
– спасибо, и тебе.
Обнявшись, мы разбежались, кто в вагон, кто на лестницу, ведущую в переход.
Глава 8
НОЯБРЬ
alienazione
Но на выходных мы так и не увиделись. Нет, мы не поругались, Лира никуда не уехала. Планы подпортила Ева, оказалось, что у них с Сашей проблемный период в отношениях, Ева попросилась пожить у меня, чтобы они смогли побыть на расстоянии и не расстались окончательно. А у меня не было выбора отказать, как обычно.
Поэтому на выходных я был занят тем, что встречал Еву, помогал ей расположиться в своей маленькой квартирке и успокаивал по поводу Саши.
– я так и не понял, что у вас произошло. – спросил я.
– понимаешь, это всё из-за переезда. Саша же обещал себе, что никогда сюда не вернётся, его давит ситуация с отцом…
– какая неожиданность. – безразлично ответил я.
– в плане? – переспросила Ева.
– Ев, я как бы тоже был там, пока всё это происходило. Я помню эмоции Саши, конечно, ему неприятно находится тут, ты думаешь, он просто так не переехал в ту квартиру, где убил своего же отца?
– … – Лупебеза задумчиво посмотрела в пол.
– Твоя мечта исполнилась, круто. Саша, конечно, поехал же за тобой, ты же любовь всей его жизни… его детство прошло в абьюзе, что ты от него хочешь?
– что заговоришь сейчас про травмы? – устало ответила блондинка.
– да, Ева, да. Об этом я и скажу. Ты прям как Элина, тоже весь мир в счастье и бабочках.
– а что, я тоже должна находиться в печали? – началась пассивно-агрессивная форма подачи.
– не будь в печали, но твоему любимому человеку плохо, черт, поддержи его! Почему ты так эгоистично себя ведешь? Или Саша нужен был тебе только чтобы переехать в Питер?
– что ты несешь?
– тортик. Что сейчас, что в истории с Элиной и Культом тебе не было ни до чего дела, кроме себя, ты таскалась с нами только, чтобы не разочаровывать Сашеньку, потому что он оплачивал тебе квартиру.
Ева злостно посмотрела на меня, я лишь улыбнулся и дернул бровью. Почему-то мне нравилось её бесить. Ну или это от разочарования, а ведь этого человека я когда-то любил, этому человеку я отдал своё сердце, не заметив, что у неё сердца никогда и не было. Она избавлялась от людей тогда, когда они переставали приносить ей выгоду, избавлялась быстро и безжалостно.
«Наверно мне нужно было увидеть её „новую“, увидеть и понять, что верен я остаюсь старой Еве. Я смотрю на неё и не узнаю больше, как будто её подменили, как Элину, она не была такой жестокой и самовлюбленной или… наш мозг привык вытеснять из памяти всё плохое, оставляя хорошее, может поэтому она кажется мне другой. Быть может, я был так ослеплён, что не замечал этого, может я верил. Она перестала видеть во мне выгоду, и я больше не был ей нужен, она нашла новые перспективы в виде Саши, который точно также видел в ней светлый луч надежды, а сейчас… он дал ей всё, а любовь ей никогда и не была нужна.» -так звучало моё сообщение, что я отправил Алине после объяснения всей ситуации и моего желания уехать в какой-нибудь Липецк, чтобы эта парочка меня больше не трогала. Да, я понимаю, что Саша мой двоюродный брат, но они могут решать свои проблемы без меня? Почему я должен терпеть Еву в своей квартире?
Меня спасала Лира, часто я ночевал у неё за что было очень стыдно, так как я ставил её, как мне казалось, в неловкое положение. Лира всегда меня успокаивала, а Сату я тоже полюбился, он начал тереться об мои ноги и даже приходить «обниматься». С Евой у нас было очень странное соседство, учитывая, что у меня однокомнатная квартира и благо в ней был диван, я с Евой спать не хотел, а она, наоборот. Часто мы просыпались по непонятным причинам вместе, и нет, между нами ничего не было.
Ева также могла подойти ко мне со спины пока, например, я заваривал кофе и обнять, с чего я дергался. Могла во время обеда за одним столом закинуть на моё колено свою ногу, постоянно «случайно» касалась меня. Мне никогда не было так некомфортно в своей же квартире, поэтому я и сбегал к Лире, рассказывать об этом ей я не спешил, зато вот Алине я строчил целые трактаты, она в свободное время отвечала, прибывая в шоке от написанного. В какой-то из дней Эля предложила мне остаться пожить и… я согласился, съездил разве что за ноутбуком, тетрадями и вещами. Так шли дни, я скучал по уже родной Московской, ходил на работу, вечерами и у меня, и у Эли были онлайн уроки по языкам- финскому и немецкому. Нам обоим нравилось сидеть рядом и слушать, хоть друг друга и не понимали. Сат тоже был в восторге, как-то раз он залез на спинку стула в то время, как Эля отвечала на какой-то вопрос. Эля иногда путалась в правилах, поэтому я сидел напротив нее, что меня не видела камера ноутбука и подсказывал ей переводчиком, в котором забивал вопросы. В таком тендеме мы и работали. Вместе на работу, вместе в универ, вместе домой, вместе в прогулках по Невскому… всё вместе. Только сами мы не были вместе.
В таком темпе под конец подходил ноябрь, близилась сессия и главный праздник страны- Новый год. Я не любил Новый год только из-за того, что очень много трат, а чтобы много тратить- надо много работать. Весь ноябрь мы в Эльвирой старались брать себе доп смены, чтобы мы могли удовлетворить свои материальные нужды. Катя от меня с моими черными глазами так и не отстала, я со временем просто забил, потому что жалоб на меня не приходило, и я порой вытягивал всю запару в кофейне. Родители ждут меня к себе, нужно оставить ещё деньги на билеты, что подорожают ближе к НГ, а там ещё подарки… я вот думаю, Еве надо дарить что-то? В прошлый раз я подарим им сервиз… камон, я бедный студент, что вы от меня ждёте? Сервиз, кстати, был с гранёными бокалами.
– меня мама в Карелии ждёт, и Элика- это моя младшая сестра. – делилась планами Лира.
– может вместе съездим? – спросил я.
– ты правда хочешь со мной в Карелию? – удивилась девушка.
– ты так реагируешь будто я тебя в Становое зову.
– куда?
– село в Липецке, даже нет, в Ельце- область. У меня там подруга живет, случайно познакомились. – спокойно ответил я.
Эля ничего не ответила насчет моего предложения, но я решил, что после нового года всё равно поеду к ней, у нас каникулы до 20 января, за полмесяца можно пол России объехать.
ДЕКАБРЬ
gioia
Экзамены были по 3 предметам- «живопись и основы цветоведения», «история» и «рисунок и основы перспективы». История представляла собой 60 билетов, 30 из которые отдавались истории России, остальные 30 отводились на всеобщую историю. А я… ненавидел историю, это был для меня самый скучный предмет в школе! Я любил только ту историю, что была посвящена древним мирам, вот это да, вот это в самое сердце, но не история России…
Разумеется, учить всё это дело мы с Лирой начали за… 4 дня до экзамена. История была первой, потом живопись, после рисунок. Лира сделала целый ВОРДовский документ со всеми вопросами и ответами на них. Древний мир мне дался легко, с моей то памятью, мать говорила, что это гены моего прадеда, которого мы где-то потеряли… в том плане, что никаких сведений о нём не осталось. Пару раз открыть карту Древней Греции, и я знал этот билет превосходно. Также легко и свободно я выучил билет про Рим, после чего ходил по квартире Лиры и рассказывал с очень важным видом про Цезаря. Уже после пошли дискуссии по поводу открытия Америки, мы даже звонили Алине, чтобы та помогла разобраться. Марфин объяснила нам всё и рассказала про Лейфа Эрикссона, этот билет тоже был выучен. У Алины так-то тоже сессия, но она была рада помочь, а это она ещё не знает, что я приеду к ней на НГ.
Я сдал экзамены хорошо, не отлично, но я правда старался, у Эли результат был чуть получше. Мы оба молодцы, не знаю, как я сдал рисунок и живопись без художки, но… как-то сдал. Мама говорила, что в детстве в саду воспитатели хвалили меня за богатое воображение, только вот я этого не помню. Да, я и правда был мечтательным ребёнком, писал стихи и песни, вот только мой «навык» в рисовании напрямую зависит от моего сердца, почему у меня так хорошо получались портреты Евы? Я любил её… остальное, что не вызывало у меня подобных будоражащих эмоций получалось плохо. И так работало со всем, как бы я ни старался, мои навыки напрямую зависели от моего отношения к вещам и людям, к ситуации ради чего я делаю это. Я обладал потрясающей, как называют «фотографической» памятью, но помнил лишь то, что связывало с чем-то особенным для меня. Я помнил все голосовые Евы, все её сообщения, я помнил время их отправления, я помнил даты! Но не мог запомнить элементарную информацию с пар и банальное расписание… я помнил стих, который прочитал пару раз в 4 классе, я помнил его наизусть. Что, черт возьми, со мной не так?
