Шхуну ощутимо качнуло. Лина едва успела схватиться за ближайший ящик, капитан не среагировал, не поддержал, он будто находился сейчас где-то не здесь. На самом деле, так и было: воспоминания перенесли Сидорха на многие годы в прошлое. Девушка чувствовала его смятение, растерянность, она почти видела оттенки этих эмоций на круглом лице меднобородого капитана.
– Всё в порядке? Капитан!
Сидорх очнулся и уставился на Лину, вцепившуюся в ящик с апельсинами.
– Волны усилились. Мне нужно к штурвалу. Вынужден оставить вас здесь ради вашей же безопасности.
Лина не успела возразить, капитан тотчас покинул трюм, подперев для надежности дверь снаружи. Ночью никто сюда не сунется: его молчаливая команда беспрекословно исполняет все приказы и поручения, за пятнадцать лет службы ни один матрос не смел своевольничать. Ну, разве что Хэм – сам Сидорх взял его на судно в том году, переругавшись из-за этого с баталером. Ведь команда была набрана Расиахом – теперь уже полноправным Правителем королевства, а новый матрос выбивался из рядов странных трудолюбивых молчунов. Первое время Сидорх даже думал, что у всей команды отняли языки – до того немногословны оказались крепкие парни, чётко соблюдающие предписанные инструкции морского кодекса.
Но не только эта странность преследовала команду: помощники капитана будто не старели. Сидорх превратился из хмурого сутулого парня в коренастого улыбчивого мужчину с живыми, озорными глазами, кучерявой рыжей бородой и редкой проседью в коротких русых волосах, тело имело лёгкую склонность к полноте… В то время как экипажу смело можно было дать навскидку лет по двадцать пять – столько же, сколько и в первый день их службы. Однако бей Чалеби – противный надсмотрщик, покрывался морщинами и сединой даже быстрее Сидорха, что не могло не радовать.
Северный порывистый ветер предвещал начало бури, – судно подбрасывало на разгоняющихся волнах. Подоспевший капитан оценил ситуацию и дал распоряжения. Ночь обещала быть нескучной.
Глава 8
– Ах ты, паскудыш. Я ему, значит, «Добро пожаловать», «Хорошей дороги», по шкурке блохастой глажу… а он моих помощников налево и направо разбрасывает, истребляет да на кусты насаживает?! Ну нет, князюшка, тебе это с рук не сойдет. И с лап тоже.
Голос, полный злобного ворчания раздался у меня над ухом.
Едва пошевелил конечностями – работали, но были чем-то обмотаны. Выпутаюсь, не впервой. Только что за бред нес костлявый нечистый? Как давно он здесь, что знает, о чем догадывается?
Лес замер, луна спрятала пятнистый бок, погрузив крохотную поляну в густую тьму. Но Предводителя нечисти я видел четко. И его жутких покалеченных уродцев чуть поодаль, боязливо высовывавшихся из переломанных кустов.
«Не обвиняй меня в том, чего я не совершал, – мысленно ответил я в облике волка – Спроси лучше у своих нелюдей, кто первый на меня тявкнул!»
Предводитель нечисти скривил сухое и выцветшее, словно пергамент, лицо, наклонился прямо к моей морде:
– Мои «нелюди» повоспитаннее некоторых живых оборотней будут, кажись. И как ты смеешь отрицать причастность – лешего ведь ты убил! А он мне, голубчик, как родной уж стал, – едва не всплакнув, выдал Предводитель по прозвищу «Зайчик».
Я фыркнул, стараясь добавить мысленному голосу побольше язвительности.
– Так он и мне как родственник был, прикипел я к нему. Как не прикипеть-то, когда насильно вынуждают под охраной сидеть! Не трогал я его, зуб даю!
Костлявый убрал от меня свою головешку, распрямившись во весь рост. Он что-то обдумывал, почесывая голый узкий подбородок. Умертвия замерли, некоторые попрятались за промерзшими деревьями. Ночное светило будто клюнуло руку Зайчика, точнее, в его перстень. Лунный свет отскочил в ближайший ствол, отчего тот на краткий миг замерцал светом. Я разглядел почерневшую кору и тусклый полупрозрачный камешек среди листвы у корней. Нервно сглотнув, стараясь отогнать мысли о находке, стал размышлять, кто же на самом деле мог убить лешего. И главное – за что?
Как я и думал, Предводитель подслушивал. Он цокнул языком, дернул костлявым плечом, и мои невидимые путы исчезли. Вскочив на лапы, я принялся спешно вылизываться – дурная привычка, что поделать. Усмехнувшись, «Хозяин леса» поглядел на меня свысока, как смотрят на глупую дворнягу, облизывающую хозяйские сапоги за кусок хлеба. Хотел было послать его в пекло, но передумал: не сейчас, не время.
– Вот и я о том, – проворчал. – Где доказательства, нечистый? Я вообще спал на поляне, у реки. Леший костер соорудил, затем караулил. Просыпаюсь, – его нет, кругом тишина. Ну и пошел себе дальше. А тут эти твои «питомцы», набежали. Они же мне и показали, где бедняга лежит. Не знаю, что за игры тут у вас, но я в них не участвую: ты обещал меня отпустить, так держи слово. Или не хозяин?..
Предводитель озлобленно клацнул желтыми зубами, движением двух пальцев изобразил круг: в воздухе запахло серой, кусочек леса в этом круге задрожал и стал гладким, отражающим пространство позади.
– Что за фокусы?
– Помолчи, блохастый. До тебя тоже дело дойдет. А пока всех, кто участвовал в мерзкой стычке, ждет допрос. Живо ко мне!
Голос не принимал отказов. Уродцы, прихрамывая, потянулись к хозяину. Было странно наблюдать, как нежить боится подходить к зеркалу.
Первым отвечал уродец с клыками – вурдалак, что прокусил мне шкуру. То ли яд у него на зубах, то ли мне почудилось, но именно после укуса лапы отнялись.
– Говори, глядя прямо в «Правду», ты видел, как оборотень убивал лешего?
Тот затрясся, поджал обрубок руки к разлагающемуся телу, прикрытому лохмотьями, и проблеял:
– Как убивал – нет…
– А может, как планировал? Слышал мысли его недобрые? Или после расправы узнал что-то?
Вурдалак чуть не плакал. Помотал головой.
Предводитель внезапно закричал на весь лес так, что уши заложило:
– Так какого рожна тогда суешься в пасть к волку?!
Подопечный прикрыл один глаз от страха. И весьма вовремя, потому что Зайчик вытянул из зеркала едва заметную нить и накинул на голову несчастному. Нить тут же вонзилась в плоть, за секунды добравшись до хрупких костей, – и голову снесло начисто. Поляна окропилась темной жижей. Тело подопечного рухнуло, а через несколько мгновений обратилось в прах.
Остальные попятились. Предводитель яростно сверкал воспаленными глазами, обводя взглядом слуг. Мне стало не по себе. Если он так со своими обращается, то что делает с чужаками…
– А это, волчонок, называется Закон. И закон есть на всех один. Пакостить не будешь – не доведется тебе узнать, что я делаю.
Ответил он на мои мысли. Затем развернулся и медленно зашагал в сторону реки, откуда пришел я. Его шепот слышали все:
– Если ещё кто будет лгать без доказательств, отправитесь вслед за ним. А теперь брысь по норам, пока я не передумал… Волчонка не трогайте, пусть уходит.
***
Оставшись один на один с чувством сожаления, я задрал голову вверх и завыл, отдавая дань почившему знакомому. Пусть и лешему. Пусть и насильно ко мне приставленному. Но в целом провожатый оказался ничего: и долг свой исполнял, и байки травил, а самое главное – не сильно мешал мне искать камни.
Закончив церемонию прощания, я потрусил к заветной цели: второй камешек всё ещё ждал меня. Вот что плохо в теле волка, так это отсутствие одежды, вернее, карманов. Первый камень-то я успел зарыть на нашей стоянке у реки, придется туда вернуться и отыскать куль или мешок для переноса. Ещё я размышлял, что самой сложной задачей станет отобрать перстень у Предводителя нечисти, ведь и дураку понятно, что главный камень у него. Но вдруг я подумал про Лину, и волчье сердце пропустило удар: что же происходит, почему моя девочка стала часто навещать меня в полусне- полузабытье, ведёт четко к цели, но пугает порой до черта. Тьфу-тьфу, нехотя упомянул рогатого. Неужто это проделки леса всего лишь? А может, подружка её, эта ворожея – будь она неладна! – что-то нашаманила там?
И Ромэн вспомнился. Как он там, интересно? Всё также летает по ночам или теперь слушает мерное дыхание своей любимой? Знать бы, какие там новости, в мире человеческом. Но у меня другая судьба: рыть замерзшую землю когтями, скрывать свои мысли, придумывать хитрые опасные планы и надеяться на Духа леса.
Хрустнула ветка позади. Я тут же уловил запах, – рядом стоял большой волк, самка. И настроена она решительно. Медленно обернувшись, увидел среди тягучей тьмы леса белую искрящуюся шкуру огромной волчицы. Она вожак, хоть других и не видел, но теперь чуял, что стая неподалеку.
Размерами она превосходила обычного волка, странные голубые глаза смотрели со злостью; пасть распахнулась и выдала рычание, намекающее на единственный смертельный поединок. Я нехотя зарычал в ответ, отступив на шаг. Эх, ну почему нельзя договориться мирно? Жаль, что волки не разговаривают: их «слова» – это запахи. Сейчас волчица пахла по-особенному, почти как в момент охоты, когда все чувства обострены, и инстинкт выживания соперничает с азартом поймать добычу покрупнее.
Интересно, какой сейчас запах исходит от моей шкуры? Не помешало бы помыться, усмехнулся про себя. Глупо думать об этом – я ведь вижу, что ночь мне не пережить, даже оборотни не настолько сильны: разорванное в клочья тело вряд ли срастется. Да и этот проклятый лес, кажется, только и ждет удобного случая, чтобы содрать с меня шкуру.
Волчица приготовилась к прыжку. Я мысленно улыбнулся и подумал: «Прощай, моя Лина. Быть может, ты будешь со мной в видении, когда я буду умирать».
Охотница дернула мордой, и я услышал невообразимое, как она мысленно произнесла: «Каков дурак… но он сказал имя…»
Её вид изменился – белая и прекрасная, величественная, она опустила морду в знак приветствия равному, я поспешил повторить поклон. На мгновение даже залюбовался лоснящейся шкурой, но продолжил мысли вслух, чтобы она не передумала.
«Приветствую тебя, прекрасная хозяйка территории. Я заметил, что ты способна читать мысли. Неужели я вижу родственную душу – оборотня?..»
Волчица медленно подходила ближе, водила носом, голубые глаза что-то внимательно разглядывали пониже моей морды. Остановившись в полуметре, она спросила в мыслях:
«Откуда у тебя этот амулет?»
Я фыркнул.
– Любимая подарила.
Но волчице было не до смеха. В мысленном голосе чувствовалась угроза:
«А может ты, тварь, сожрал ту, у которой он был?!»
И тут я понял. Был бы человеком, хлопнул бы себя по лбу. Захотелось посмотреть на её реакцию, поэтому я ответил вопросом на вопрос:
«Как дела, Елена?..»
***
Малика проснулась на рассвете и удивилась отсутствию подруги в каюте. Тревога захлестнула разум. Ворожея тут же поднялась на палубу, даже не подумав о своём внешнем виде. Помощник капитана, старик, – чиф, как он его называл – оказался поблизости. Он заулыбался и потупил взгляд, отчего-то смутившись. Матросы и другие члены экипажа оторвались от своих дел и также загадочно улыбались. Малика нахмурилась и крикнула на всю шхуну:
– Где ваш чёртов капитан?!
Молчаливая команда, поочерёдно подмигивая женщине, синхронно указала на вход в кубрик. За спиной послышались шепотки и смешки.
Ворвавшись в уютную каюту с большим столом и узкой койкой у стены, Малика застала измождённого лежащего капитана и сидящего рядом отталкивающего вида баталера, который полоскал в тазу полоски ткани и прикладывал ко лбу Сидорха.
– Что случилось? – Малика мгновенно остыла и подошла ближе.
Хмурый мужчина оценивающе посмотрел на неё и процедил:
– Хоть бы прикрылась, бесстыдница.
Ворожея оглядела себя и, вспыхнув румянцем, отвернулась, впопыхах затягивая шнуровкой вырез нижнего платья и надевая рукава верхнего наряда, который оказался спущен вместе с лифом. «Вот почему мне было так свободно, а эти мерзавцы хоть бы слово сказали!» – подумала она, мысленно костеря команду. Поправив одежду, Малика вновь повернулась к мужчине.
– Так что произошло? Капитану нездоровится? Я не увидела свою подругу, Лину, поэтому…
Бей Чалеби грубо перебил её, опуская новую влажную полоску ткани на лоб командира:
– Я разве похож на вашу няньку? Ищите свою подругу сами. Капитан едва не поцеловался с морским дьяволом этой ночью.
– Что?..
Мужчина отставил таз в сторону и поднялся, с хрустом костей выпрямляя долговязое худое тело. Он смотрел сверху вниз на ворожею, нависал над девушкой, презрительно ухмыляясь.
– Оставьте его в покое, дамочка. Если вам необходимо с кем-то развлечься, то капитан – не лучшая кандидатура на сегодня. Могу предложить свою.
Малика не ожидала подобных слов даже от столь неприятного типа. Неужели он расценил её растрёпанный вид и нервное возбуждение за желание «поразвлечься»?!
– Послушайте, ВЫ! – Малика решила проучить наглеца и, пылая гневом, ткнула пальчиком ему в грудь. Но баталер больно схватил девушку за руку и, не церемонясь, подтащил к столу. Не дав опомниться, он развернул её и прижал локтями к дубовой гладкой поверхности. Бей Чалеби придавил девушку сзади своим телом, лишая возможности пошевелиться.
Малике стало страшно. Она почувствовала, как под платье пробралась его рука и вцепилась в бедро.
– Что вы делаете, перестаньте сейчас же… – хриплым тихим голосом взмолилась она. Свободной рукой мужчина схватил Малику за волосы, заставив откинуть голову назад и выгнуться в пояснице. Его губы касались щеки и уха девушки, когда он шептал:
– Я знаю, зачем Сидорх взял вас на борт. Такие, как вы, не годитесь для Повелителя: слишком своенравны и красивы «на любителя». А я не привередливый. И ласковый, если захочешь. Так что хватит играть в оскорблённую невинность, на тебе поди клеймо негде ставить, как и на твоей подружке…
Малика ощутила головокружение. Ей почудилось перекошенное лицо Лины: подруга кричала, просила о помощи, умоляла откуда-то выпустить. Картинка, возникшая перед мысленным взором, растворилась. Это совсем не было похоже на привычные видения будущего, скорее, сиюминутный призыв, зов. Малика словно получила заряд энергии, обрела силы и возненавидела себя за прошлые пару минут страха и растерянности.
Мужчина тем временем добрался до её живота и неспешно скользил вниз. Сцепив зубы, Малика зашептала:
– Да, вы правы, господин. Но позвольте, я доставлю вам удовольствие иначе: уверена, вы оцените…
Баталер остановил движение руки, ослабил захват волос и, довольный, протянул:
– Ну вооот, другое дело. Но знай, тебе придется хорошо постараться: я повидал достаточно женщин и удивить меня сложно.
Он отпустил Малику, уже нежно разворачивая к себе лицом. Она кокетливо улыбнулась, затем чуть толкнула его в грудь ладонью, призывая отступить на шаг, при этом оголяя плечо. Бей Чалеби заворожённо смотрел, предвкушая наслаждение, но девушка, переменившись в лице, с размаха ударила ногой по нежному мужскому достоинству. Сапожок, окованный по краям железом, ускорил задачу: баталер, выпучив глаза от резкой боли, согнулся пополам, прикрывая рукой пострадавший орган, и застонал в голос. Но такое возмездие показалось Малике слишком лёгким: схватив со стола тяжёлые корабельные часы, она со всей силы ударила мерзавца по голове. Мужчина закатил глаза и обмяк на полу.
