Дина Павлова "Наедине с обстоятельствами"

Глава 4. Ника

Весь следующий день мы с Алиской проводим у Кати. Сама подруга ушла на работу, предупредив, чтобы мы не голодали и, если будет желание, приготовили борщ. Благо все для этого есть.

Разумеется я приступаю к готовке, а Алиса, устроившись тут же, за столом, смотрит мультик на телефоне. Она все еще переживает. И, думаю, переживать будет еще долго: любимый отец, и так грубо обошелся с ребенком. Я же нет-нет, да поглядываю на экран сотового, надеясь, что Данила одумается. И ведь знаю что этого не произойдет, а все равно хочется надеяться на лучшее.

В какой-то момент мне приходит в голову мысль что я веду себя как человек, который не то что не умеет сам принимать решение… Жить не умеет без посторонней помощи! Впрочем, я такой и являюсь. Я и до встречи с Данилой-то не особенно-то умела жить, так, на ощупь, а с ним и вовсе разучилась.

Снова поглядываю на Алиску. А ведь я не одна, поэтому надо крутиться. Только как крутиться? Что делать? Опять пойти работать няней? Так я до этого работала с проживанием, либо по очень жесткому графику: дома почти не ночевала. Но мне и не надо было, все равно мы с Надей снимали комнату на двоих, в которой было холодно и неуютно. Туда не хотелось возвращаться, поэтому я буквально жила на работе. Теперь мне снова придется снимать, а куда мне устраиваться? Что я умею?

После школы я пошла в техникум, на портниху. Правда, так и не смогла толком ею поработать. Но получалось у меня хорошо. Меня хвалили, да и я сама люблю шить. Поэтому Алиска точно будет в хорошей одежде, осталось швейную машинку прикупить да ткани. Кстати об этом моем таланте мало кто знает. Даже Катя.

Почему я сразу не устроилась швеей или в ателье? Все просто. Я очень плохо ориентировалась в городе. Это в деревне и районном центре все друг друга знают, а если после такого опыта попадаешь в мегаполис, тут же теряешься. Как и зачем я пошла устраиваться нянькой? Увидела объявление и пошла. Наверно это и был перст божий. И что меня, несмотря ни на что, все-таки взяли. С первого раза. Также как и Катю.

Кидаю в бульон свеклу и снова перевожу взгляд на телефон. Не звонит и не пишет. А может самой? Нет тогда точно толку не будет никакого.

На память приходит день нашей свадьбы. Данила в белом костюме, белой рубашке, и я стою рядом с ним, в рот заглядываю, влюбленная дурочка. Я выбрала лаконичный образ: простой наряд и прическу без украшений. Длинные волосы легли волнами по плечам, шелковое платье достигало пола, но без рюшечек, без рисунков. И я точно помню, что Даниле мой образ очень понравился.

Когда мы ждали регистрации, он взял меня за руку и, буквально коснувшись губами к уху, прошептал: «Ты выглядишь роскошно и просто. Это удивительно. Моя нимфа».

Зря я надела простые жемчужные сережки в тот день. Верно говорят – жемчуг – это к слезам, а уж тем более если они надеты на свадьбу. Но тогда казалось что все будет идеально. Красивый зал с мраморными колоннами, небольшое количество гостей, живая музыка, легкие закуски. А еще мы с Данилой танцевали вальс под Вивальди, и это было очень красиво. Я до сих пор глупо улыбаюсь, вспоминая нашу свадьбу.

Были ли у нас какие-то договоренности с ним? Одна, но очень важная – чтобы я стала мамой для Алисы. Это была единственная просьба Данилы. В ответ он обещал меня любить и полностью обеспечивать мои нужны. Алиса изначально была главным человеком в канве наших отношений.

Теперь же я сижу на чужой кухне, понимая, что я-то свое обещание выполнила, а Данила… Данила поступил очень плохо. Он меня обманул.

Не выдержав, беру в руки телефон и решительно набираю ему сообщение: «Ты обещал что будешь помогать мне. А в итоге оставил совсем одну. Выгнал. Мне одной воспитывать ребенка, мне нужны деньги». Отправляю. Какая я смелая когда сижу в квартире у подруги! Ну по крайней мере сейчас он не прибежит меня воспитывать кулаками. И не будет орать пьяный.

Ответ приходит через полчаса. Ну а куда спешить человеку? Ему ведь и так хорошо, без семьи. Моя обида перерастает в злость. Но деньги-то все равно нужны, пока я на ноги не встану. Не хочу чтобы Алиса голодала, а с такой непутевой мамашей как я и не такое может случиться.

«Опять хочешь жрать за мой счет?». Я бы может в другой момент и обиделась, но тут на меня что-то находит. Нет уж, Даня! Пускай просить деньги – это и унизительно, но я буду это делать! И если будешь выделываться, пойду в суд. У тебя такие доходы, что и не снились обычным людям. И зажимать их собственному ребенку? Даже если ты и решил, что она тебе неродная, все равно платить придется! Родилась она в браке.

«Ты же не хочешь чтобы мы с тобой судились?»

В этот раз отвечает быстрее: «Дорогая, у тебя нет бабла на съемную хату, а ты про суд. Возвращайся в реальный мир».

Отвечаю тут же: «Я займу».

Мои руки дрожат, ладони вспотели. Я вдруг понимаю, что судя по тону сообщений, еще чуть-чуть, и он вышлет мне что-нибудь. Все-таки он был нормальный, был! И я не понимаю что же произошло с мужем.

«Хорошо, я тебе буду платить, но есть условие».

«Какое?»

«Будешь жить с мамой в деревне. Ты должна вспомнить что такое труд, и приучить к труду Алису. Она совсем избаловалась».

Вот сдалась ему эта деревня… Почему условие именно такое? Поиздеваться надо мной? Ткнуть меня как котенка в собственную лужу? Типа я забыла откуда приехала? Но так Алиса по факту родилась в шикарном доме. Ей-то оно зачем? Молчу, не зная что ответить. И когда я уже беру в руки сотовый, приходит еще одно сообщение от Данилы: «Сто тысяч в месяц, если протянешь в деревне год». Сто тысяч… Для деревни это большая сумма. Зато можно накопить на первый взнос ипотеки, а то и вовсе купить квартиру в районном центре. Нет, я не так наивна, чтобы думать что я найду себе нового принца на белом «мерседесе». Не будет такого. Дальше – только труд и никаких мужей. Хватит мне. А заодно и прокачаю свои навыки кройки и шитья. Может даже ателье открою. Вот и славненько.

Пишу: «Согласна». И через пару минут мне прилетает на карту пятьдесят тысяч с припиской: «Остальное будет когда вышлешь фотки из дома своей матери».

Глава 5. Ника

Когда Катя вечером возвращается домой, я ее огорашиваю новостью, что завтра с утра мы с Алисой поедем к моей маме. Что такое моя мама, Катя прекрасно в курсе, поэтому не скрывает своего удивления:

– Ника, тебе что, идти некуда?

– Во-первых, и правда некуда, – чего уж тут делать вид что есть куда? Родственниками я так и не обжилась, а среди друзей только одна Катя и есть. Так что да, идти мне можно куда глаза глядят – не ошибешься, ехать в любую страну или город.

– А во-вторых? – щурится, не спуская с меня взгляда, – Только не говори что ты и вправду считаешь что мама тебя ждет, любит и поможет.

– Ничего я не думаю. Это условие Данилы, иначе алименты платить не будет.

– В смысле? Условие чтобы ты жила с матерью в деревне? – у Кати глаза на лоб лезут.

– Да, все так.

Воцаряется молчание. Катя касается пальцами подбородка, затем делает вывод:

– Выходит, Данила хочет тебя контролировать даже после расставания.

– Что ты имеешь ввиду?

– А то и имею, – усмехается, – Он тебе – подачку в виде алиментов, которые он обязан платить на собственную дочь, а ты – живешь по его указке. И он спокоен, знает где бывшая жена. С кем живет, что делает. И будь уверена, встречаться с другими парнями он тебе не даст.

– Кать, какие другие парни? После этого брака я вынесла только дочь и понимание что замуж я больше не хочу.

– А вот это ты зря. Мужиков нормальных много.

– Перестань, не до них сейчас. Мне бы самой на ноги встать, разобраться в себе, в жизни. Алиске через полтора года в школу, и моя задача – к этому времени обрасти нормальной работой и домом. И алименты Данилы мне в этом очень помогут.

Катя вздыхает в ответ, но не спорит. Я решение приняла, а советы подруги послалть муженька по известному адресу мне не подходят.

На следующее утро мы с Алисой отправляемся на вокзал. Ехать нам триста километров, причем мать меня не ждет. И уже сидя в автобусе, я думаю: а примет ли? Моя мама – это не Катя, это другой человек и другие отношения. Она любит брата, а не меня. Только его она готова принимать в любое время суток. Но и позвонить заранее не вариант: тогда она точно скажет чтобы я не приезжала.

Может Катя в чем-то и права? Я сейчас себя чувствую игрушкой в руках Данилы. С помощью которой он развлекается, дергая за ниточки. Но зачем? Что ему это дает? Самоутверждение?

Мы доезжаем с Алисой до соседнего города, потом еще раз пересаживаемся, на этот раз на маршрутку. А потом, добравшись до районного центра, еще час проводим на остановке, ожидая очередной автобус. Алиса уже уставшая, да и я с этими чемоданами хочу выть.

– Мам, тут совсем не так все, – замечает дочка, кивая на пустое поле, заканчивающееся лесом. Позади одноэтажные дома – частная постройка. Я хорошо знаю это место, сколько раз приезжала сюда на учебу.

– Да, а когда мы окажемся в деревне, ты удивишься еще больше, – провожу рукой по волосам дочки. Какая она красивая. Что ее ждет в деревне, такую городскую? Хотя… Можно и не ждать особых событий, народу-то мало, не уверена что Алиса найдет себе друзей там. Еще когда я была маленькой, детей было очень мало. А потом школу и вовсе закрыли: деревня-то вымирает.

Наконец подъезжает, «фыркая», небольшой автобус, и мы залезаем внутрь. Я запоздало вспоминаю что Алиса не сможет посещать все свои кружки. Но ничего, потом мы все обязательно наверстаем.

Погода премерзкая. И хоть скоро весна, смотреть в окно на проплывающие мимо пейзажи совсем не хочется. Это черные поля, голые деревья и хмурое серое небо. Тоскливо и промозгло. Так будет еще не меньше месяца. И лишь после этого из-за туч выглянет синее небо, а поля зазеленеют. Это всегда происходит внезапно, в один миг. Вот еще десять минут назад, казалось бы, на деревьях набухали почки, а потом – раз! И уже листики. И все красиво.

Мои мысли прерывает пиликанье телефона. Сообщение от Данилы: «Как здоровье мамы?». Отвечаю практически тут же: «Понятия не имею, мы только подъезжаем к деревне». «Покажи фото из автобуса».

Звук затвора, и снимок унылого пейзажа отправляется мужу. Тут же появляется значок – «прочитано».

«Аутентично. Как приедешь, сфоткай себя и мать».

Как же ты задолбал. Причем наивный такой, себя и мать сфоткать. Да она в жизни не захочет со мной фотографироваться! Небось до сих пор радуется что смогла меня выставить из дома. И, как видно, получилось не навсегда. Представляю как я ее сейчас разочарую.

Наконец автобус подъезжает к нужной остановке, и мы с Алисой выгружаемся. Спасибо водителю, помог вытащить наши чемоданы. Правда пока спускались со ступенек, дочка все пальто испачкала. Но это ничего, я ототру.

– Мам, это и есть деревня, откуда ты родом?

– Да, – киваю, глядя на «рваную» грунтовую дорогу, всю в глубоких лужах. Народу нет, часть домов пустые и заброшенные. Грустно. Мое сердце сжимается от мысли, что я возвращаюсь обратно в это место. Мне оно не нравится, мне тут всегда было плохо. – Ладно, идем. Я тебе сейчас покажу лужу, из который мы с подружкой в детстве вычерпывали воду чтобы наловить лягушек.

– Лягушек? – на хорошеньком личике Алисы – отвращение, ужас и любопытство. – Зачем?

– Интересно же.

– А что вы потом с ними делали? – ребенок не особенно понимает что такое удовольствие от охоты на земноводных. Ей результат подавай. А результат как раз-таки – штука вторичная.

– Мы их отпускали. Не ели же, – смеюсь.

– А зачем тогда ловить?

– Это было что-то типа спорта.

Мы идем мимо покосившихся заборов, затем поворачиваем в узкий переулок между домами, и оттуда – на другую улицу. Она куда более оживленная. Не успев дойти до дома матери, уже встречаю знакомых. Дорогу перегорождает тетя Рита:

– Ника! Кого я вижу!

Останавливаюсь и ставлю чемоданы на землю. В принципе, можно и отдохнуть немного. А заодно и обстановку узнать.

– Здравствуйте!

– А ты приехала мать проведать?

– Хочу у нее немного пожить, – киваю, – Как она?

– Ну как… Выпивает, но она не сильно, а вот Валя… Он совсем опускается. Помочь парню надо. – Валя, он же Валентин – мой младший брат.

– Пьет запойно? – вздыхаю.

– Пьет! Да еще и на мать руку поднимает! Сама все увидишь! – тетя Рита умеет поднять настроение. Киваю, кисло улыбаясь, а она продолжает, – А это твоя приемная дочурка?

– Да, все так. Алиса.

– Привет, Алиса, – тетя Рита нагибается и кивает ребенку, широко улыбаясь. Она и правда любит детей. – Алиса, ты приходи ко мне в гости. У меня знаешь какое варенье вкусное? Я живу рядом. Видишь где синие ворота?

Алиса смотрит с ужасом и на ворота, и на соседку. А я, приобняв дочь, отвечаю:

– Спасибо, тетя Рита, мы обязательно зайдем.

– Ну, удачи, девочки.

И, взяв чемоданы, я приближаюсь к дому матери. Чувствую, скучно нам не будет.

Глава 6. Ника

Подхожу к дому, не скрывая ужаса. Бог мой, да как я жить-то тут буду? Алиса, чувствуя мое напряжение, держит меня за руку. Я бы и схватила ее ладошку, да только чемодан держу.

Войдя в калитку, аккуратно оглядываю участок. Сколько же меня здесь не было? Года три точно. Собаку мать так и не завела, есть кот, рыжий, страшный – жуть. И кажется без глаза. Из дальнего угла, с другой стороны дома, слышно кудахтанье кур. Значит мать хозяйство еще держит, хоть что-то.

Поставив чемоданы на крыльцо, подхожу ко входной двери с облупившимся дермантином и, постучав, приоткрываю. Раздается характерный скрип.

– Валя, ты? – голос матери. У меня пробегают мурашки от него. Все-таки странное дело – с одной стороны, я ее боюсь и не особенно люблю. Мать для меня всегда была источником опасности. А с другой – это что-то биологическое. Мне хочется чтобы она подошла ко мне обняла, приласкала. И я точно знаю, что если она это сделает, я буду вокруг нее бегать как щенок. Но я слишком хорошо знаю свою мать.

– Мама, это я, Ника, – подаю голос, неуверенно заходя в прихожую. Тут все как и было. Те же занавесочки на мутных окнах, половичок, деревянный пол, полусухой цветок в горшке, на подоконнике. Мать никогда не была хорошей хозяйкой, да и с возрастом ею не стала.

– Тут странно пахнет, – замечает Алиса, совсем шепотом. И правда. Привычный для меня запах дома отдает удушливостью, которой до этого не было. Не пойму с чем это связано. Мама стала еще меньше убирать? Или запах из-за того что жильцы злоупотребляют алкоголем? Эти мысли проносятся в моей голове за пару секунд, пока раздаются тяжелые шаги из дальней комнаты.

Мама.

Она появляется на пороге прихожей, в видавшем виды халате, неопрятная, с очками на носу, растрепанная. Увидев меня, замирает, переводит взгляд то на меня, то на Алису, поражаясь что мы явились к ней, да еще и без предупреждения. Проще поверить что мы галлюцинация.

– Ника, ты что ли? – подходит ближе, после чего неожиданно для меня неуклюже целует в щеку, обдавая запахом пота. Я целую ее в ответ. Надо же, она как будто и рада мне. Даже странно.

– Привет, мама, – улыбаюсь, – Я с Алисой, это моя дочь.

А вот присутствие ребенка мать злит. Кивая на на девочку, она произносит:

– Ты значит ее все-таки нагуляла, да?

– Мама! – мне не хочется при ребенке обсуждать подобное, но мать не успокаивается:

– Говорила я тебе, чтобы блюла себя. А ты что приехала-то? Сколько лет мать не вспоминала, и тут явилась, не запылилась! Небось выгнал-то тебя муженек?

– Выгнал, – киваю, а она усмехается:

– И с твоей нагулянной девахой выгнал. А я тебе говорила что не ровня он тебе! Что ты долго с ним не проживешь. – замолкает, видимо что-то вспоминая, затем выдает: – И правильно он сделал. Нечего своим свиным рылом в приличные семьи лезть!

Мама умеет поправить самооценку, ничего не скажешь. Впрочем, так всегда было.