* * *
На станции после осмотра медиком Теон со своим вторым номером опять попали на сутки в карантин. И снова: пробы вещества со скафандра, анализы, тесты. Земля делала максимум, чтобы исключить перенос инопланетной органики.
Правда, Шаоси к этому относился скептически. Он был убежден что на данный момент Фобос полностью владеет инициативой. Возможные действия миссии были ограничены очень небольшим выбором: идти по пути, обозначенному ковчегом, вернуться на Землю и забыть про Марс или уничтожить Фобос как потенциальную и непонятную угрозу. Китаец был убежден что, если бы ковчег хотел заразить Теона или экипаж станции, он бы давно это сделал, причем так, что в ЦУПе никто бы не заметил. Поэтому он считал суточные карантины бесполезным формализмом. Но технический и военный руководители миссии думали по-другому, и командир экипажа скрупулезно соблюдал предписанные протоколом действия.
Впрочем, шлем дополненной реальности давал возможность спокойно общаться даже в карантине.
Информация о водоросли была снята с регистраторов скафандра и передана в ЦУП сразу же, как только Теон поднялся из шахты. Оказалось, Фобос каким-то образом извлек из его памяти достаточно данных, чтобы оперировать понятными земным микробиологам символами. В формулах и схемах, конечно, оставались пятна и непонятные элементы, но ученые были уверены, что при помощи нейросети разберутся во всем в течение нескольких дней.
– Даже не знаю, откуда у меня в памяти столько информации по химии и биологии, – удивился Курц во время очередного сеанса связи.
– Похоже, наш мозг в автоматическом режиме архивирует все, что ему передают органы чувств, – предположил китаец. – Фобос каким-то образом получил доступ к этой информации и теперь ей свободно пользуется. Помните, он сказал при первом контакте, что теперь знает все, что вы видели и слышали.
– А видел и слышал я очень много. Значит, теперь он знает и об истории Земли, и о человечестве, и о наших технологиях. А мы о нем не знаем ничего. Может это вообще наведенная иллюзия.
– Так это или нет, мы проверим, когда разберемся с водорослями. Если он дал нам решение проблемы климата, то это очень полезная иллюзия и с ней можно иметь дело. Уже сейчас ясно, что водоросль – искусственная генетическая конструкция. В базовую структуру, напоминающую земные одноклеточные сине-зеленые водоросли, вставлены фрагменты генетического кода, похожего на древовидные папоротники. Именно они создают из изъятого из атмосферы углерода деревянный каркас гигантских плавающих островов. Как удалось совместить в одном геноме эти элементы, пока неясно, но ученые говорят, что им уже в принципе понятен механизм ее работы. По их словам, марсианская жизнь была очень похожа на нашу – те же микроэлементы, похожие белки, аминокислоты, двуспиральная ДНК, напоминающая нашу. Все выглядит так, словно мы происходим от одного корня. Или, учитывая, что ковчег был построен три с половиной миллиарда лет назад… – Шаоси умолк и задумчиво пожевал губу.
– Вы думаете, они совершили посев жизни на Земле?
– Теперь, когда мы открыли ковчег, этого исключать нельзя. Но разбираться в этом будем позже.
– Может напрямую спросить Фобос? – предложил Теон.
– Попробуйте. Он хоть и очень продвинутый разум, но обладает только той информацией, которую в него заложили Создатели. А они по каким-то причинам могли что-то утаить или поставить запрет на разглашение, чтобы не пугать таких примитивных существ, как мы. В любом случае на данный момент приоритет – водоросли. В них еще много непонятного, но уже сейчас ясно, что они способны выполнить свою функцию. Со всем остальным разберемся по ходу. Если у нас будет фрагмент готовой культуры, мы размножим их сами и проверим, как они работают.
– Это займет десятилетия.
– Микробиологи говорят, если водорослям подойдет наш океан, то они будут размножаться лавинообразно. Вплоть до того, что через пару месяцев могут заполнить всю его поверхность. Это, кстати, тема для вашего следующего разговора с Фобосом. Нам важно знать, как контролировать рост водорослей. Без механизма, способного сдержать рост, запускать их в наши океаны очень опасно. Еще мы дадим вам почитать пару работ по климатологии: состав атмосферы, динамика потепления, вредные выбросы. Просто почитайте. Не старайтесь запомнить. Я предполагаю, что Фобос при следующей встрече снимет нужную информацию из вашей памяти. Нам понадобятся расчеты по оптимальной биомассе водорослей, необходимой, чтобы снизить содержание углерода до доиндустриальных показателей и поддерживать их на безопасном уровне.
– Вы не боитесь заносить инопланетную жизнь на Землю? – Теон вдруг подумал о том, что Создатели выглядели как «чужие» из фильма ужасов, и ему внезапно стало не по себе. Он не упомянул об этом моменте в своем докладе, решив пока не омрачать эмоциональный фон контакта.
– Риск есть, – задумчиво ответил Шаоси. – Мы его полностью осознаем. Перед тем как принять окончательное решение, мы предпримем все возможные меры предосторожности. Ученые досконально изучат новую биокультуру. Разберут на фрагменты ее геном. Проведут тесты в закрытых лабораториях. Только потом мы сможем оценить ее потенциал и возможность выпуска в естественную среду. Сейчас, когда угроза большой войны снята, три наши страны работают синхронно, особенно по теме климата. Если нам не удастся остановить глобальное потепление, то до удара гамма-всплеска по планете наша цивилизация может и не дожить. К тридцатому году процессы потепления примут лавинообразный характер. Начнется таяние вечной мерзлоты. Оно высвободит огромные объемы метана, парникового газа, в разы превосходящего двуокись углерода. Тогда климатическую катастрофу остановить будет уже невозможно. Во всяком случае, известными нам методами. Поэтому водоросли сейчас приоритет. Нам нужно как можно быстрее принять по ним решение или искать другие варианты.
– А сократить выбросы парниковых газов не вариант?
– Уже не вариант. Даже если мы сейчас прекратим всю индустриальную активность и сократим потребление энергии до минимума, изменение климата будет продолжаться. К сожалению, мы уже перешли черту, когда его можно остановить сокращением выбросов. Сейчас единственный выход – изъятие углерода из атмосферы или экранирование поверхности. Других вариантов у нас уже нет. Боюсь, через пять лет исчезнут и те, что остались.
– Ну что ж, – вздохнул Теон. – Выйду с карантина и снова на Фобос. Шлите ваши материалы по потеплению. Это лучше, чем ждать климатолога.
– Во время следующего контакта попросите образец культуры водорослей. Я свяжусь с капитаном, чтобы он подготовил контейнер для образцов. Мы таких загрузили десяток на случай, если внутри ковчега найдем следы жизни. Он полностью герметичен и имеет встроенную систему стерилизации высокотемпературной плазмой. Так что, думаю, три месяца до следующего прилета «Зевса» культура будет в безопасности.
– Может лучше попросить образцы перед прилетом корабля?
– Так оно, конечно, безопаснее. Но хотелось бы иметь культуру водорослей сейчас. Неизвестно, что может произойти за это время. А так у нас будет образец инопланетной жизни, – китаец посмотрел на часы куда-то в сторону и кивнул. – Все. Мне надо бежать на доклад. Вы пока отдыхайте. Читайте материалы по климату и список тем для обсуждения, которые я вам пришлю.
Когда сеанс связи закончился, Теон снял шлем, перевел кресло в положение «кровать», чуть расслабил ремни и, закрыв глаза, попытался прогнать в голове последние три контакта. Вся история выглядела довольно органично. Древняя марсианская цивилизация погибла в результате космической катастрофы. После нее на орбите осталась станция терраформирования для того, чтобы возродить жизнь на Красной планете. Станция находилась в пассивном режиме до момента первого контакта. Фобос как будто ждал, когда в Солнечной системе появится разумная цивилизация, достаточно продвинутая для межпланетных перелетов. И как только к нему постучались, он запустил цикл терраформирования, да еще сообщил об угрозе гамма-всплеска. Вроде бы все логично. Искусственный разум имеет миссию возродить Марс. Для этого в идеале нужна цивилизация, чтобы управлять терраформированием. Создателей возрождать хлопотно и долго, а человек вполне для этого подходит. Вот тут начинают возникать вопросы. Почему Фобос не начал терраформирование Марса раньше? Ведь он мог встать в точку Лагранжа, когда на его борту еще были Создатели. Сколько они находились на ковчеге? Сотни лет? Тысячи? За это время на планете можно было восстановить жизнь и популяцию разумных существ. Но по какой-то причине ковчег ждал других. Ждал и наблюдал, как на Земле развивается жизнь. Долго ждал. Три миллиарда лет. За это время можно было тысячи раз провести терраформирование Марса и наплодить миллиарды марсиан. Однако Фобос этого не сделал. Он ждал землян, чтобы сделать их новыми Создателями. Почему? Что за программа заложена в искусственном разуме?
В памяти снова всплыла картинка «чужого», показанная Фобосом над костром. «Милейшие существа» были созданы эволюцией как идеальные машины убийства, приспособленные для двух сред – суши и воды. И сходство… Сходство с ксеноморфами из голливудского фильма было поразительным. Настолько, что наводило на вопросы, откуда земной художник черпал вдохновение, создавая образ «чужого».
Задумчиво вздохнув, Теон посмотрел в иллюминатор. В нескольких сотнях километров под станцией плыл безжизненный пустынный Марс, колыбель и могила некогда цветущей цивилизации. Он снял с боковой стойки планшет и написал Акосте, шефу безопасности своей корпорации, короткое сообщение. Потом принял таблетку седатива и погрузился в сон.
* * *
Следующий контакт состоялся через два дня.
– Вам необязательно каждый раз спускаться на Фобос, – шаман пошевелил угли костра и бросил на Теона быстрый взгляд. – Я могу предоставить вам ментальный усилитель. Вы установите его на станции, и мы сможем спокойно общаться без утомительных перелетов, долгих переодеваний в скафандр и карантинов.
– Спасибо за предложение. Боюсь, это не вариант. Через усилитель вы сможете иметь ментальный контроль над членами экипажа. Земля на это никогда не пойдет.
– Вам решать. Я просто хотел сделать наше общение более эффективным и удобным для вас. Я вижу, вам многое непонятно. Вы задаете себе вопросы, почему я не терраформировал Марс раньше и не возродил расу Создателей.
– Я просто размышлял, – Курц внутренне напрягся, поняв, что Фобос знает, о чем он думал после разговора с Шаоси.
– Вас беспокоит их внешний вид. С вашей точки зрения они не очень… эстетичны.
– Как они размножались?
– Ваши страхи напрасны. Они не откладывали эмбрионы в других существ, – улыбнулся шаман. – Они были плацентарными, живородящими, как и вы. Их внешний вид – это результат эволюции, максимально приспособившей их тела к существовавшим условиям. А насчет возрождения… Частично я вам уже ответил. Создатели выполнили свою миссию. Они создали меня. К сожалению, большие популяции сложных биологических форм не способны сохраняться миллиарды лет вне привычной для них среды.
– Но с вашими технологиями вы ведь могли спокойно поддерживать на ковчеге небольшую колонию. Создать для них обитаемую среду, оранжереи, жилые отсеки.
– Это было возможно. Однако в этом… не было смысла. Создатели выполнили свою миссию. Я ждал вас. Теперь вы можете стать новыми Создателями, – шаман надолго замолчал, задумчиво глядя в огонь. Создалось ощущение, что искусственный разум немного подвис.
– Хорошо. Оставим пока эту тему, – Теон понял, что не добьется ответа, и решил перевести разговор в практическое русло. – Наши ученые изучили материал, который вы мне предоставили прошлый раз. Водоросли для изъятия углекислого газа генетически очень схожи с тем, что есть у нас на Земле.
– Это неудивительно. На наших планетах схожий минеральный состав. Он обуславливает появление одинаковых химических формул, из которых при определенных условиях могут появиться схожие органические соединения. На ваш вопрос о посеве жизни на Земле я отвечу, что мне об этом ничего не известно.
– Для принятия решения по водорослям мне понадобится образец культуры.
– Я отправлю к вашей станции капсулу. Внутри будет несколько сферических контейнеров. Сами вы их вскрыть не сможете, но если они попадут в воду с небольшим количеством минералов, похожую на морскую, то раскроются автоматически. Дальше водоросли начнут размножаться. Судя по новым данным по климату, которые у вас появились, с момента запуска в среду водоросли достигнут эффективной массы через тридцать два месяца. В этот момент изъятие углерода из атмосферы превысит его выбросы. Я провел расчеты. Для эффективной работы системы вам понадобится 7-8 островов размером с Исландию.
– Контроль роста, – напомнил Теон.
– Да. Рост водорослей нужно контролировать, иначе они заполнят весь океан. Создатели использовали для этого антибактериальные средства. Ведь колонии водорослей состоят из одноклеточных бактерий. Когда остров водорослей достигал нужного размера они вводили вещество в их структуру и стабилизировали размножение. Таким образом микроорганизмы резко снижали скорость деления, обеспечивая только воспроизводство активного поверхностного слоя. Когда нужно было прекратить существование колонии, для того чтобы использовать находящиеся в каркасе ценные ресурсы, Создатели внедряли другой препарат, от которого водоросли погибали. Формулы обоих препаратов я вам передам. Они просты для синтеза и безопасны в применении.
– Спасибо, – благодарно кивнул Теон. – Что ты думаешь о нашем климате?
– Данные, которые я получил от вас, недостаточны, чтобы сделать однозначные выводы. Могу сказать одно: в экосистеме происходят изменения, связанные с тем, что антропогенные факторы наложились на циклические климатические процессы. Их результат не может угрожать вам как биологическому виду и как цивилизации, но шанс того, что в биосфере планеты произойдут драматические изменения, достаточно высок. Впрочем, такое у вас случается довольно часто. Взять хотя бы последний ледниковый период.
– Откуда ты знаешь про наш ледниковый период?
– Я наблюдал за вашей планетой. Я знаю. Изменения в биосфере будут, но люди смогут под них подстроиться.
– Хоть это радует. Хотя Землю жалко.
– Я вам дал шанс. Воспользуйтесь им, и вы сохраните существующую экосистему с минимальными потерями.
– Что ж. Я передам формулы веществ, способных контролировать водоросли, на Землю. Решение будут принимать наши лидеры. Хотя к чему эта возня с климатом и экологией. Через двести лет Землю все равно накроет гамма-всплеск.
– Вашу планету можно спасти, – в глазах шамана сверкнули отблески костра. – Существует способ защититься от смертельного луча.
– Ты его знаешь?
– Конечно. Нужно на траектории луча создать гравитационную призму. Она отклонит его в сторону, так что он не затронет Солнечную систему.
– Конечно, – улыбнулся Теон. – Если на пути луча поместить источник мощной гравитации, то он изменит его траекторию. Значит, нам необязательно переселяться на Марс, чтобы спасти человечество.
– Переселяться или нет – ваше решение. Не забывайте – это соглашение. Или, как вы выразились, сделка. Вы осваиваете Марс, становитесь новыми Создателями и получаете технологии, которые могут спасти Землю и ускорить ваше развитие. Или вы не осваиваете Марс, не становитесь Создателями, и тогда ваша планета выгорит от радиации. Потому что ни через двести, ни через тысячу лет вы самостоятельно не достигнете уровня технологий, позволяющего создать гравитационную призму, способную изменить направление гамма-всплеска, одного из самых разрушительных явлений во Вселенной.
– Так, выходит, у нас все же сделка?
– Называйте, как хотите, – безразлично пожал плечами шаман. – Моя миссия – возродить Марс. Она определена Творцом. Я в любом случае ее выполню. С вами или без вас.
– Понятно, – вздохнул миллиардер. – Какой у тебя план? Ты начал посев, сбросил часть капсул. Теперь ты должен стать в точку Лагранжа, чтобы закрыть Марс магнитным полем. Почему ты этого не сделал?
– Я не хотел прерывать контакт с вами. Если я встану в точку Лагранжа, даже при корректировке орбиты вы там окажетесь только через месяц. К тому же я не знаю, согласитесь ли вы стать новыми Создателями. А капсулы… Сброс части капсул – это демонстрация серьезности моих намерений. В них бактериальная культура, способная выжить в марсианской атмосфере, если появится магнитное поле. Они питаются окислами железа и выделяют кислород, при этом являются первичным звеном в новой пищевой цепочке. Капсулы способны лежать на поверхности миллионы лет. Так что им ничто не угрожает.
* * *
Когда после контакта «Персей», подобрав Теона, подлетал к орбитальной станции, от Фобоса отделилась небольшая искорка и пошла вслед за ним. Орбитальный самолет развернулся и подлетел ближе, чтобы ее рассмотреть. Оказалось, что это один из контейнеров, в котором на поверхность сбрасывались сферы. По-видимому, в нем находилась культура водорослей.
Капитан хотел подхватить ее манипулятором и загрузить в технический модуль в специально подготовленный стерильный контейнер, но Теон категорически возразил. Он вспомнил, как Фобос предложил установить на станции усилитель для того, чтобы обеспечить дистанционную ментальную связь, и побоялся, что такое устройство может оказаться в подарке ковчега.
«Персей» снова пошел к станции. Капсула, движимая неизвестной энергией, последовала за ним. Позже капитан разместил контейнер на кронштейнах снаружи технического модуля подальше от людей. Экранируют ли толстые стены станции от ментального контакта, было неизвестно, но такое расположение давало хоть какую-то защиту.
Во время следующего сеанса связи Шаоси сообщил, что ученые уже исследуют снятые с регистратора Теона формулы веществ, способных контролировать водоросли. Одно из них оказалось похоже на известный химикам раствор, оказывающий биостатическое действие, замедляющее размножение микроорганизмов, другое – на простой синтетический антибиотик, способный их убить. В общем, ничего неожиданного. Оставалось только ждать, когда «Зевс» вернется и заберет капсулу с биоматериалом для изучения.
В почте среди сообщений о делах корпорации приоритетом было выделено письмо от Акосты с ответом на посланный ранее запрос. Теона не покидали странные ощущения, вызванные тем, что Создатели были удивительно похожи на «чужого» из фантастического фильма Стенли Кубрика, поэтому он попросил шефа безопасности разыскать того, кто создал этого персонажа. Оказалось, что это был швейцарский художник, работавший в стиле фантастического реализма. Художник умер десять лет назад, поэтому выяснить, откуда к нему пришел образ ксеноморфа, сейчас было уже невозможно. Однако агентам Акосты удалось получить доступ к его личным дневникам, хранившимся у дочери. Оказалось, что «чужой» был для швейцарца навязчивой идеей. Он действительно верил, что человечество столкнется с этими существами в будущем и тогда начнется тотальная война между двумя расами. Из дневника выходило, что образ «чужого» пришел художнику во сне после употребления тяжелых психотропов, из которых тот черпал вдохновение в своем мрачном творчестве. В своих записях он сбивчиво и непоследовательно пытался объяснить, что ксеноморф из фильма ужасов – не плод больного воображения, а предупреждение человечеству. В конце концов преследуемый созданными им самим кошмарами швейцарец ударился в алкоголь и наркоту и вскоре умер, окруженный бредовыми видениями.
История казалась странной, но она укрепила в Теоне сомнения насчет Создателей. Он инстинктивно чувствовал, что особи с таким агрессивным обликом не могут быть «милейшими существами» и, скорее всего, будут представлять угрозу. При последующих встречах Фобос, который наверняка снял эту информацию с его мозга, никак на нее не реагировал, поэтому миллиардер решил оставить мысли о ксеноморфах до того, как окажется на Земле. В конце концов, марсиане остались на Фобосе только в виде генетического кода. А пока он поручил Акосте внимательно изучить период жизни швейцарского художника, когда ему пришел в голову образ «чужого».
Тем временем жизнь на станции шла своим чередом. В ожидании решения Земли по водорослям Теон еще несколько раз контактировал с Фобосом, но разговора не получалось. Ковчег очень неохотно делился информацией о прошлом Марса, Создателях и технологиях, ссылаясь на то, что ему нужно принципиальное согласие, чтобы люди стали новыми Создателями. Однако решение по этому ключевому вопросу лидеры принимать не спешили. Они хотели вначале изучить водоросли и убедиться, что намерения Фобоса серьезны.
В миссии возникла пауза. Все ждали возвращения «Зевса» с блоками для расширения орбитальной станции и сменой экипажа.
Земля. Гавайи. Карантинный городок миссии «Рассвет»
Карантинный городок миссии располагался в поистине райском месте, на одном из небольших островов Гавайского архипелага. Утопающий в тропической зелени комплекс состоял из двух десятков небольших бунгало, нескольких зданий реабилитационного центра и гостиницы для персонала. Ограждения не было, но берег патрулировался охраной с суши и с воды. У причала стояли прогулочные яхты разных размеров, а на вертолетной площадке постоянно дежурил вертолет, обеспечивающий транспорт со столицей архипелага. Чтобы подчеркнуть серьезность карантина, в десятке километров отчетливо просматривался силуэт американского эсминца.
Кроме реабилитационного центра в распоряжении астронавтов, только что вернувшихся с Марса, были пара бассейнов, теннисные корты, открытые и закрытые спортивные площадки и шикарный пляж. В общем, все, что нужно, чтобы восстановиться после длительного пребывания в невесомости.
А восстанавливаться было чему. Полет к Марсу, ожидание «Зевса» и возвращение на Землю заняли почти полгода. За это время в организмах астронавтов произошли серьезные физиологические изменения, связанные с невесомостью. Их телам приходилось заново адаптироваться к земному притяжению. Процесс этот был постепенным и сопровождался множеством неприятных ощущений.
Особенно тяжело переносил возвращение Теон, который первый раз был в космосе и сразу попал в длительную миссию. Саму невесомость он перенес хорошо, но, оказавшись на Земле, в полной мере ощутил тяжесть притяжения и все сопутствующие последствия. Несмотря на регулярные физические нагрузки на орбитальной станции, мышцы потеряли значительную часть массы, изменилась работа сердца и вестибулярного аппарата, произошло еще много незаметных на первый взгляд изменений. В результате первые две недели на Земле Теон был прикован к постели. Максимум, что он мог себе позволить, – это перевести высокотехнологичную кровать в положение «кресло-коляска», чтобы во время прогулок в сопровождении медсестер насладиться пылающими тропическими закатами. Впрочем, в таком положении был весь экипаж, поэтому миллиардеру не было обидно за свою беспомощность.
Постельный режим снимал нагрузку на мышцы, а голова продолжала работать в прежнем напряженном режиме. Встречаться с астронавтами никому, кроме персонала городка, не разрешалось, но связь была налажена в реальном времени. Это позволяло Теону непосредственно, хоть и дистанционно, руководить своей бизнес-империей и участвовать в миссии, подсказывая новой смене астронавтов на орбите Марса, как общаться с ковчегом. Проблема была в том, что общения как такового не было. Фобос ждал решения Земли, а Земля ждала результатов исследования водорослей.
Для начального изучения первого образца инопланетной жизни на орбите была собрана небольшая лаборатория. Однако ученых ждало разочарование. Сфера, в которой находилась культура не раскрывалась в невесомости. Даже помещенная в аквариум с океанической водой, она не хотела выпускать водоросли. Это делало первый этап исследований на орбите невозможным. Через некоторое время контактер, занявший место Теона, подтвердил, что для срабатывания капсуле необходимо наличие гравитации. После этого пришлось форсировать сооружение защищенной лаборатории на одном из пустынных островов российского севера. В результате этой задержки практические исследования начались только через месяц после возвращения Теона на Землю.
Первые результаты были обнадеживающими. Как только сфера попала в герметичный бассейн с морской водой, ее створки раскрылись, выпустив мутное облако культуры. Вскоре на поверхности образовалось буро-зеленое пятно, из которого манипулятором была изъята проба. Ее изучение подтвердило соответствие морфологии формулам, переданным ранее Фобосом.
Культуру разделили на несколько частей, которые поместили в отдельные изолированные аквариумы для наблюдений. Воздух в одном из них насытили углекислым газом. Буквально через сутки в структуре водорослей появились напоминающие волосы нити, а чуть позже – древесные волокна. Стало очевидно, что все работает в точности так, как описал Фобос. Марсианский механизм фотосинтеза работал и на Земле. Водоросли изымали двуокись углерода из воздуха и связывали углерод в древовидный каркас, а кислород отдавали в атмосферу.
В течение следующей недели подтвердились и способы контроля роста и прекращения жизненного цикла водорослей. Доклад о результатах исследований был отправлен лидерам трех стран-участниц миссии. Те, не решаясь выпустить инопланетную культуру в земной океан, предложили продлить исследования еще на несколько месяцев в закрытых герметичных бассейнах. На этот раз с представителями морской флоры и фауны.
Через месяц в контрольной лаборатории на поверхности плавал десятисантиметровый древовидный каркас, покрытый водорослями, а под ним кишела земная морская жизнь. Рыбы с удовольствием отщипывали кусочки коры. Многочисленные поры и полости каркаса были забиты рачками зоопланктона. Медузы, креветки, моллюски чувствовали себя, как в обычном морском аквариуме. Правда, немного страдал фитопланктон, потому что плавающий на поверхности «матрас» водорослей, перекрывал свет от ламп, имитировавший солнечный. В общем, складывалось ощущение, что земная морская живность хорошо восприняла инопланетную жизнь и даже интегрировала ее в пищевую цепочку.
Следующим этапом стал перевод водорослей в более крупный объем воды. Выбор пал на океанариум в Атланте, вернее, на его самую крупную галерею, вмещающую 24 тысячи кубометров воды. В этом огромном резервуаре длиной 87, шириной 38 и глубиной от 6 до 9 метров была воссоздана самоподдерживающаяся экосистема Мезоамериканского барьерного рифа[7 - MesoamericanBarrierReefSystem (MBRS) – морской регион в Мексиканском заливе, который простирается более чем на 1126 км вдоль побережья Мексики, Белиза, Гватемалы и Гондураса.] с несколькими тысячами обитателей. Объект закрыли для общего посещения, поставили забор и оцепление.
Основной целью этого этапа исследований было расширить площадку для изучения взаимодействия марсианских водорослей с морской фауной и отработать методы контроля размера плавучего острова. Здесь тоже все прошло гладко. Правда, было сделано одно наблюдение: после того как «матрас» разросся до заданных размеров 10 на 10 метров, семья дельфинов, жившая в соседнем резервуаре, начала заметно нервничать и в основном держалась в дальнем от перегородки углу аквариума. Дельфинов отселили в другой бассейн, где их поведение быстро вернулось к норме.
После месяца наблюдений в океанариуме ученые сделали вывод, что водоросли не представляют опасности для морской фауны и даже наоборот, создают новый элемент экосистемы, что-то вроде плавающего рифа, привлекающего планктон, а с ним и всякую морскую живность. Их рекомендация состояла в том, чтобы выпустить водоросли в полноценную морскую экосистему. Желательно во внутреннее море, со всех сторон ограниченное сушей и не имеющее доступа в океаны.
Под эти параметры лучше всего подходило Азовское море. После коротких консультаций было получено разрешение России на проведение эксперимента. В северной части выделили район в сто квадратных километров и поставили оцепление из нескольких военных и пограничных кораблей. Провели первоначальные замеры состава воды и взяли образцы флоры и фауны. Затем на воду был спущен один из «матрасов» размером метр на два. Через неделю он уже достигал нескольких сотен метров по площади, а через две – более квадратного километра. Тут пришлось решать проблему якорения, потому что часто меняющийся ветер гнал матрас за пределы выделенной зоны.
В течение месяца ученые наблюдали за ростом водорослей и их влиянием на экосистему и пришли к выводу, что критических изменений не происходит. Ожидаемым последствием роста «матраса» было то, что он перекрывал солнечный свет. Из-за этого под ним на дне образовывалась тень, в которой светолюбивые обитатели Каспийского мелководья чувствовали себе некомфортно. Это было единственным серьезным негативным эффектом, оказываемым водорослями на окружающую среду.
Когда матрас разросся до десяти квадратных километров, его размер успешно стабилизировали.
При проведении эксперимента в Каспийском море стал вопрос, как всю эту активность объяснить начавшей проявлять любопытство общественности. Для СМИ была озвучена легенда, что совместными усилиями военных микробиологов трех стран в китайских биолабораториях сумели синтезировать культуру одноклеточных водорослей, способную быстро изымать углекислый газ из атмосферы. Сейчас идет ее тестирование в естественной среде. Это настоящий прорыв в борьбе с глобальным потеплением. На этом этапе детали проекта не разглашаются, но если эксперименты пройдут удачно, то у планеты есть шанс избежать климатической катастрофы.
Такое заявление вызвало волну обсуждения и спровоцировало аномальную активность экоактивистов. Но государства предприняли жесткие меры по ограничению доступа к информации и к месту эксперимента.
Исследования в Каспийском море длились два месяца. Результат был ожидаем – ученые доложили о безопасности водорослей и о том, что у них есть механизм их уверенного контроля. Настало время правительствам принимать решение о запуске программы восстановления атмосферы Земли.
Пока развивалась история c водорослями, Теон отсидел положенный срок в карантине. Врачи наконец согласились его отпустить с условием, что он будет носить медицинский модуль, транслирующий его физиологические параметры, и раз в неделю проходить полное обследование у специально подобранной бригады врачей НАСА.
Оказавшись на свободе, миллиардер первым делом отправился в Африку, в саванну. Он хотел увидеть реального шамана, посидеть у настоящего костра и ощутить реальный горячий песок в своей ладони.
Земля. Ботсвана. Чобе. Природный заказник Альфа-Спейс
Егеря спонсируемого Теоном заказника встретили своего благодетеля, как детишки встречают Деда Мороза. К вертолету собралась толпа местных в национальных одеждах. Были танцы, песни, венки душистых трав, в сухой сезон заменяющих цветы, огромное блюдо тушеной со специями поросятины и празднично разукрашенные пиалы из высушенной тыквы, наполненные чангаа – обжигающе крепким африканским самогоном.
Широко улыбаясь, миллиардер от души поблагодарил за гостеприимство, попросил охрану вытащить из грузового отсека вертолета несколько ящиков с подарками для взрослых и сладостями для детей, выписал местному вождю чек на круглую сумму для строительства больницы и, сославшись на усталость после долгого перелета, удалился в свой люкс.
Шамана в толпе не было. Теон вызвал старшего егеря и, расспросив, как дела в заказнике, поинтересовался, когда он последний раз видел местного знахаря. Тот ответил, что давно. Но слышал, что шаман никуда не делся. Появляется в деревнях, врачует, заговаривает, советует, как и прежде. Связи с ним нет, но он наверняка слышал о приезде дорогого гостя и, конечно, придет ночью к костру. Если не сегодня, то завтра уж точно. Кстати, не хочет ли мистер Курц проехать по угодьям? Нет? Устал с дороги? Тогда отдых, а вечером костерок, мясо антилопы на углях и настоянный на травах чангаа.
На закате, когда спал дневной зной, Теон вызвал старшего и проехался по окрестностям. Потом вернулся на базу, смыл вездесущую дорожную пыль под холодным душем и попросил по старой традиции развести костерок на полянке у кромки буша.
Ночь в субэкваториальной Африке наступает быстро. Сумерки в отличие от высоких широт короткие, но пронзительно яркие. Солнце, устав от дневных забот, полыхнет густым оранжевым закатом, свалится за горизонт, и тут наступает ночь. Густая, темная, жаркая, накрывающая саванну куполом, усыпанным крупным бисером мерцающих звезд, полная таинственных, пугающих звуков. И в этой темноте – небольшой, всего несколько метров, круг света от костра. Совсем как на платформе внутри Фобоса. Светящаяся теплым белым светом точка, а вокруг черная бездонная пустота.
